Czytaj książkę: «Сущность», strona 12

– Лера, у вас всё нормально?

Она зло усмехнулась и довольно резко ответила:

– Валентин Михайлович, что за вопросы? Разве вы не знаете? Ведь вы обещали поставить наблюдение, или вам что-то помешало?

– Лера, с этим всё в порядке, – растерянно и немного обиженно произнёс он. – Я же дал вам слово. Например, я знаю, что вы сейчас поехали куда-то с дочерью. К сожалению, оперативники следят только за квартирой, поставить наблюдение за каждой из вас я просто не могу, людей не хватает, да и начальство вряд ли одобрит. Пост наблюдения за вашей квартирой тоже могут снять, потому что кое-что произошло… – Валентин Михайлович немного помолчал, затем спросил. – Лера, вам знакома некая Маргарита Ивановна Лебедева?

– Лебедева… – она задумалась, вспоминая, откуда ей знакома эта фамилия. – Ах да, конечно, я её знаю! Маргарита Ивановна – воспитательница в детском саду Алисы. А почему вы спрашиваете? Что-то случилось?

– Её сегодня нашли убитой у себя дома. Соседка увидела, что дверь не заперта, и нашла труп в коридоре квартиры. Лера, будьте осторожней, прошу вас. Возможно – убийца где-то рядом с вами. Может быть, это кто-то знакомый.

– Боже мой… В коридоре квартиры, – эхом повторила поражённая Лера. – И-и-и… что? С ней сделали то же, что и с Димой?

– Да, тот же почерк, это явно один и тот же человек. Знаете, самое странное… – он помолчал немного, и совсем тихо и немного неуверенно добавил, будто сомневаясь. – Самое странное – что там был ребёнок…

– Ребёнок? Где? – еле слышно просила Лера.

– В квартире, чёткие отпечатки маленьких следов. Размер тридцатый, не больше. Видите ли, её убили ночью, дверь была открыта до девяти, пока не заглянула соседка… Может быть, из местных ребят кто-то зашёл случайно…

Его голос всё говорил и говорил в трубке, но Лера уже не слышала, не понимала слов, окаменев от страшного подозрения, сдавившего горло, больно стянувшего грудь. У дочери тридцатый размер обуви. Вспомнились пропавшие таблетки и неожиданное «выздоровление» дочери вечером. Неужели Алиса напоила их с Катей чаем со снотворным для того, чтобы…. Нет, дальше думать не хотелось. Она почувствовала себя так, будто стоит на краю обрыва и смотрит в пугающую тёмную глубину. Словно в тумане, нагнулась, упёрлась взглядом в нежно-розовые кожаные туфельки на ногах дочери. Их белая широкая подошва сбоку, на пару сантиметров от нижнего края, была залеплена чем-то, похожим на коричневую грязь. «Это кровь», – с отвращением и саднящим душу страхом вдруг догадалась Лера. Руки затряслись так, что она уронила телефон, в динамиках которого слышался встревоженный голос Валентина Михайловича, явно обеспокоенного её долгим молчанием. Сердце сдавило, стало трудно дышать. Ей показалось, что она опять проваливается в вязкую пустоту, как в то утро, когда нашла тело убитого мужа…

Открыв глаза, Лера увидела над собой побледневшее лицо Фёдора. Удивлённо огляделась, приподняв голову. Увидела рядом острые иглы зелёной травы, пыльное колесо автомобиля чуть поодаль и поняла, что лежит на обочине дороги.

– Лера, вам уже лучше? – затормошил её Фёдор. – Попейте воды, – он приложил к её пересохшим губам пластиковую бутылку.

Лера сделала пару глотков и отвела его руку:

– Спасибо, Фёдор, я уже пришла в себя. Что случилось?

– Я очень испугался за вас, вы внезапно потеряли сознание, упали головой вперёд. Хорошо, что впереди было кресло, не ударились сильно. Вот телефон, возьмите, я нашёл его под сиденьем.

Лера взяла мобильник. Не глядя, сунула его в карман.

Фёдор положил прохладную. ладонь ей на лоб, с тревогой заглянул в глаза:

– Вы сможете встать? Нас ждут, нужно ехать.

Лера снова кивнула. Монах помог ей поняться и забраться на ледяное сиденье автомобиля рядом с дочерью, которая молча смотрела неподвижным угольно-чёрным взглядом ей в лицо. Губы Алисы изгибались в торжествующей кривой ухмылке. Только сейчас Лера осознала, что услышала вчера вечером во фразе дочери – «Спите спокойно… Баю-баюшки-баю…» Это была насмешка… Лере хотелось закричать, но она сжала зубы и села прямо, зажмурив веки. В памяти возникла мордочка Лизы, её глаза, блеснувшие в свете фонаря. Прежние, с голубой радужкой и белками молочного цвета… Как будто игрушку покинуло то страшное, что находилось в ней прежде. Или там ничего не было? Просто дочь как-то оттёрла глаза? И дело всё же не в игрушке. И не в одержимости Алисы. Но в чём? В чём же? Что происходит? Дочь – сумасшедшая? Убийца?

Мысли проносились бешеной каруселью, от них закружилась голова и тошнота подкатила к горлу. Лера не чувствовала слёз, что текли сквозь плотно сомкнутые ресницы. «Дима, Димочка» – муж, о смерти которого она запретила думать самой себе, внезапно возник перед её мысленным взором. Сердце снова сдавило, а в висках застучало. Смерть воспитательницы. Детские следы. Туфельки Алисы, запачканные кровью. Лера не могла до конца осознать весь ужас того, что открылось ей после слов следователя. Слёзы текли и текли по лицу, но она не вытирала их. Она вцепилась обеими руками в сиденье, приподняв лицо вверх, до боли зажмурив глаза. «Нужно сказать об этом Фёдору. Нет, я не могу, это же моя дочь. Вдруг он откажется помогать нам, и что тогда?» Лера мотнула головой, судорожно вздохнув, и открыла глаза, решив ничего не рассказывать Фёдору. Отвернулась к окну, чтобы не смотреть на лицо Алисы. Она просто не могла. Лера не поворачивала головы до конца пути. Фёдор с тревогой посматривал неё, но ничего не говорил. Водитель бросал испуганные взгляды в зеркало заднего вида, изумлённо покачивая головой.

Свято-Вознесенский монастырь чем-то неуловимо напоминал Троицкий. Тот же высокий каменный забор, выложенный изразцами вокруг больших деревянных ворот. Здание церкви, богато украшенное фресками на библейские темы. Блестящие позолотой купола на звоннице. Уютный двор и дорожки, выложенные плиткой. Монахи в чёрных мантиях и шапочках, молчаливо скользящие мимо. Паломники – в основном женщины в платках и широких длинных юбках. Амвросий встретил их возле ворот, молча проводил к небольшой церкви в глубине монастырского сада. На вид очень старой, деревянной, с посеревшими от времени стенами. В сравнении с той, что находилась в монастырском дворе, эта выглядела словно нищенка рядом с наряженной модной красоткой. Алиса покорно семенила рядом с Лерой, ни о чём не спрашивая и не сопротивляясь.

Точно так же, без волнения и какого-либо беспокойства вошла внутрь церкви, не задержавшись на пороге ни на секунду. Без всякого страха прохаживалась вдоль стен, пристально рассматривая своими чёрными глазами лики святых на иконах. Лере опять стало не по себе. Ей почему-то казалось, что одержимые ведут себя иначе. Она видела пару голливудских фильмов на эту тему. Там люди, одержимые демонами, визжали и корчились при виде крестов и икон. Она вновь почувствовала гнетущие сомнения и страх. «Если не поможет обряд, что будет с Алисой, в кого она превратится? В Анжелу? Снова и снова будет убивать? Но ведь она всего лишь маленькая девочка…»

Монахи бесшумно скользили по небольшому помещению церкви, расставляли свечи в многочисленные подсвечники, стоящие вдоль стен и в центре зала, негромко переговариваясь между собой. Наконец всё было готово. Отец Амвросий подошёл к Лере, пристально взглянул в глаза:

– С вами всё в порядке? – Лера молча кивнула.

– Вы неважно выглядите, – покачал головой Амвросий. – Скажите дочери, что она может лежать или сидеть здесь, – он показал рукой на небольшую низкую скамейку, стоявшую в центре зала. – Вы можете присутствовать, только если пообещаете ни во что не вмешиваться. Если начнёт бесноваться, братья будут удерживать её, но они не причинят ей вреда, не бойтесь. Здесь недавно начали делать ремонт и все скамейки убрали, как видите, – он махнул рукой вправо, где на полу виднелись тёмные прямоугольные вмятины. – Поэтому вам придётся стоять. Думаю, что обряд будет долгим. Если устанете, можете выйти, возле входа есть лавочка.

Лера прерывисто вздохнула, подошла к Алисе, застывшей напротив иконы Богоматери с младенцем. Дочь вглядывалась в их лица своим тёмным бездонным взглядом. Губи кривились в злой ухмылке. «Она совсем не боится, смотрит как-то… надменно даже».

– Алиса, сядь, или ложись на лавочку. Вот сюда. Так нужно, – тихо попросила она.

Чёрные глаза уставились на Леру, грубый гортанный голос насмешливо ответил:

– Ты такая глупая, мамочка. Думаешь, меня пугают ваши кресты и молитвы? Ваши размалёванные доски? – из груди дочери вырвался хриплый скрипучий смех, похожий на противный хохот из Лериного кошмара, в ту ночь, когда убили Диму. Неваляшка, прижатая к груди Алисы, забренчала в такт тонким звоном, удивительно напоминавшим металлический звук «ловушки злых духов».

– Алиса, прошу тебя… Перестань, – задыхаясь, умоляюще прошептала Лера.

– Ну хорошо, хорошо, мамочка. Я же послушная девочка, – пропела дочь фальцетом и снова хихикнула.

Подошла к скамейке и легла на неё, крепко прижимая к груди неваляшку и содрогаясь от смеха. Но вскоре успокоилась и замерла, закрыв глаза, словно заснула. Лера, немного помедлив, отошла в сторону. Встала там, где разрешил ей священник – за небольшой колонной. Отец Амвросий поднялся по ступеням на возвышение в алтаре, остановился за узкой трибуной, опустил глаза в раскрытый молитвенник. Фёдор и два помощника замерли рядом с лежащей на скамейке одержимой девочкой. Отчитка началась в девятнадцать часов тридцать две минуты по местному времени. До следующего новолуния оставалось четыре часа тридцать шесть минут…

Глава 12 Нож из прошлого

Валентин Михайлович хмуро смотрел на лежащий перед ним на столе лист бумаги с результатами экспертизы. У него не было оснований не доверять старому опытному эксперту, но он всё же сомневался… Слишком уж невероятным было его заключение – орудием убийства Дмитрия Черненко, вероятнее всего, являлся такой же нож, которым убиты дети тринадцать лет назад и покончила с собой Анжела Райхерт. Либо это точная копия – лезвие с характерными зазубринами…

– Чертовщина какая-то, – изумлённо прошипел следователь себе под нос.

Столько лет прошло, все вещдоки давно должны быть уничтожены. А вдруг нет? Возможно, нож попал в чьи-то посторонние руки. Либо кто-то сделал слепки с лезвия? Сейчас и не узнать, бардак такой в следствии, и был и есть, – Валентин Михайлович сморщился от этой мысли, как от зубной боли. – Хорошо, значит всё же подражатель… Как-то сумел заполучить нож. Но почему столько лет ждал? И почему в этот раз жертвы не дети, а взрослые люди? Почему убийца выбрал именно мужа Леры? Крепкий спортивный мужчина, по словам эксперта, даже не сопротивлялся, просто дал себя убить. Почему? Одни вопросы, на которые нет ответов… Перед глазами следователя всплыло бледное заплаканное лицо Леры. Он невольно вздохнул, с сожалением покачал головой. Да уж, не везёт девчонке в жизни. Родители погибли, теперь мужа убили. Валентин Михайлович не видел племянницу бывшей жены много лет, но сразу узнал. Лера осталась в его памяти испуганным подростком, с большими карими глазами трогательного оленёнка. В ней и сейчас сохранилась та же хрупкость и беззащитность. Они с сестрой были очень похожи, но Катя казалась более жёсткой и энергичной. Может, потому что старше… Валентин Михайлович щелкнул кнопкой электрочайника, насыпал в кружку кофе, подошёл к окну и снова задумался.

Сегодняшняя жертва – пожилая женщина, воспитательница в детском саду. Что могло связывать их с Дмитрием? Или все жертвы случайны, убийца не выбирает заранее? Что означают детские следы рядом с жертвой? Результата второй экспертизы ещё не было, но следователь был уверен, что они совпадут с первой. Он с силой потёр ладонью лоб и застыл, нахмурив брови, пытаясь осознать неясную мысль, бродившую в голове. Наконец понял, что его беспокоит. Алиса, дочь Леры, тоже ходит в детсад… Возможно, она знает воспитательницу. Валентин Михайлович набрал номер Леры, но она не отвечала. Каждый раз слушая длинные гудки, он начинал злиться и беспокоиться одновременно. Наконец Лера взяла трубку. Его подозрения подтвердились – убитая женщина работала воспитателем у Алисы в группе. Связь неожиданно прервалась, он больше не мог дозвониться.

Валентин Михайлович задумчиво разгладил пальцем морщинки на переносице, снова набрал номер Леры.

– Номер абонента выключен… – следователь раздражённо надавил на красную клавишу, оборвав надоедливый автоответчик.

– И бла-бла-бла, – проворчал он, бросил телефон на стол, забарабанил пальцами по подоконнику. Почему-то это действие всегда успокаивало его, помогало размышлять. «Куда же ты пропала, Лера-Валерия…. Почему отключила телефон?» Он встряхнул головой, нервно сжав губы. Валентин Михайлович испытывал к Лере отеческие чувства, как к дочери. Его собственный единственный сын уже давно вырос, стал вальяжным взрослым мужчиной, совершенно не похожим на отца. Жил в другом городе, тёплых отношений с ним сохранить не получилось. Может быть, потому что развелись с женой, когда он был ещё ребёнком, или оттого, что Валентин Михайлович всегда был на работе и не мог много времени уделять семье. Кто знает. Сложилось так. Следователь печально вздохнул. Вот и с Любой не срослось. Но они хотя бы расстались не врагами, как с первой женой. Даже встречались немного после того, как разъехались, пока отношения постепенно не угасли. Всё-таки семья, любовь – словно костёр, нужно постоянно поддерживать огонь, иначе перестанет гореть. Что-то я в философию ударился, – ехидно усмехнулся Валентин Михайлович. – Не о том думаешь, старый ты пень, – выругал он себя. – Работать надо, копать, искать ниточки, что связывают жертв. Что же за таинственный убийца возник словно из небытия? Вот о чём нужно беспокоиться. А ещё о том, почему не отвечает Лера.

– Валентин Михайлович, шеф вызывает, – заглянул в кабинет молодой оперативник Сергей.

– Да, иду, – отозвался следователь, выходя и запирая дверь.

Следователь на время забыл про Леру, занятый рабочими делами. Уже темнело, когда он вернулся в кабинет. Включил чайник, насыпал кофе в кружку, сел за стол, устало обхватив руками голову. «Лера. Нужно позвонить, узнать, как она», – он пробежал пальцами по кнопкам телефона, в уверенности, что она отзовётся. Номер был по-прежнему недоступен и Валентин Михайлович забеспокоился уже всерьёз. Позвонил оперативнику, дежурившему возле дома. Он сообщил, что одна из женщин пришла домой, а вторая с девочкой так и не возвращалась. Следователь решил сам съездить расспросить Катю. Немного подумав, достал из сейфа пистолет, сунул в портфель и торопливо вышел. В пустом кабинете громко щёлкнула кнопка вскипевшего чайника, кружка с горкой коричневого порошка так и осталась стоять на столе.

Катя открыла дверь сразу, как только он нажал на квадратную клавишу звонка, словно стояла возле порога. Она явно ждала кого-то другого и отпрянула, увидев следователя. Большие глаза испуганно расширились, губы задрожали.

– Валентин Михайлович, – быстро представился он, доставая корочки, пока она не успела захлопнуть перед ним дверь.

Катя пристально смотрела ему в лицо, вспоминая. Строго сдвинула брови, изучая фотографию в удостоверении. Снова взглянула ему прямо в глаза. Её лицо дрогнуло, она наконец узнала бывшего мужа тётки. Посторонилась, давая войти.

– Что же вы, Катерина, открываете дверь, не спрашивая? Это очень рискованно в наше неспокойное время. Тем более сейчас, когда муж вашей сестры убит? – укоризненно спросил он.

– Я думала, это Лера. Хорошо, что вы пришли, как раз вовремя. Они с Алисой куда-то пропали, у неё выключен телефон. Я как на иголках. Да что там, просто с ума схожу от беспокойства. Сами знаете, что творится. А вы обещали ей поставить охрану к нашей квартире, и ничего не сделали – недовольно ответила Катя.

– Ваша сестра уехала куда-то днём на машине с дочерью и двумя мужчинами, один из которых был в монашеской одежде. И вчера вечером двое монахов приходили к вам домой. Как вы думаете, откуда это мне известно? Возле дома день и ночь дежурят оперативники. Если вы их не заметили, значит наши люди работают профессионально, – так же сурово, ей в тон, ответил Валентин Михайлович. – А вы? Вы её сестра. Почему не знаете, куда они поехали?

Катя молча сверлила следователя напряжённым взглядом, потом хлопнула себя по лбу и с облегчением воскликнула:

– Монахи! Вот же я клуша! Конечно! Они поехали в монастырь! Я весь день ужасно себя чувствую, голова кружится, ноги ватные. Магнитные бури, что ли сегодня? Еле дотянула до вечера на работе и совсем забыла про монастырь. Правда, я думала, что Лера дождётся меня и мы поедем вместе. И почему она отключила телефон? Очень странно…

– А зачем они туда поехали? Что им понадобилось в монастыре? – поинтересовался Валентин Михайлович. – У меня сложилось впечатление, что ваша сестра не особо религиозна.

– Ну-у-у… Тут поверишь и в бога, и в чёрта, когда с ребёнком такое…– вздохнула Катя.

– Вы говорите загадками, Катерина. Какое «такое»? Что случилось?

– Что случилось? – повторила Катя. – Да много чего, только вы всё равно не поверите.

– Ну почему, может быть, и поверю. Вы расскажите, а выводы я сделаю сам…

Катя устало посмотрела на следователя и кивнула.

– Хорошо. Вот – полюбуйтесь. Это я нашла в комнате Алисы сегодня, придя с работы, – Катя распахнула дверь комнаты, и поманила рукой. – Заходите.

Валерий Михайлович вошёл, осторожно переступая через валяющиеся повсюду вещи – фломастеры, карандаши, бумаги, детские журналы, какие-то тряпки, в беспорядке разбросанные по всей комнате, словно по ней пронёсся ураган. Его взгляд упал на диван. Он нахмурился и подошёл поближе, вглядываясь. Внутри что-то туго сжалось, словно пружина, в горле пересохло. Диван был завален изуродованными игрушками. На кукольных лицах зияли пустые отверстия на месте глаз. У плюшевых зверей были выдраны глаза-пуговицы, из дыр клоками торчал синтепон. Маленькие розовые губки кукол и прошитые нитками рты плюшевых игрушек были густо замазаны чем-то чёрным. Следователь наклонился, взял в руки первую попавшуюся игрушку – то ли собаку, то ли кота розового цвета. Потёр пальцем чёрные полосы, перечёркивающие красные нитки рта, и понюхал палец. «Похоже, маркер…»

– Вы хотите сказать, что это сделала девочка? – обернувшись, недоверчиво спросил он у Кати, застывшей на пороге.

– Думаю, да. И это ещё не всё. Посмотрите там, на столе. Её рисунки. Вот где страх то… – сквозь зубы проговорила Катя.

Валентин Михайлович шагнул к столу, сгрёб в одну кучу рассыпанные по поверхности листы бумаги.

– Что за чёрт… – изумлённо прошептал он, перебирая рисунки.

– Ну и что вы на это скажете? – требовательно спросила Катя. – Как можно это объяснить с вашей точки зрения?

– Пока не знаю…– задумчиво протянул Валентин Михайлович.

– Вы не знаете… А между прочим, Лера разговаривала с Фёдором, братом этой безумной Анжелы. Показала вот эти рисунки, – Катя ткнула пальцем в листки. – Он сказал, что точно такие же картинки были в какой-то там книге, от которой его сестра сошла с ума. И убивала она точно также. Ну, вы это сами отлично знаете, не так ли? Вот, смотрите, – Катя выдернула листок с рисунком из рук следователя. – Здесь кто-то, похожий на смерть в плаще с капюшоном, когтями выдирает глаза ребёнку. Теперь другой, – она снова раздражённо выдернула листок у стоящего неподвижно следователя. – Здесь втыкает в грудь нож. Ответьте мне, откуда в голове шестилетнего ребёнка такие страшные картины? И, главное, полностью копирующие страшные убийства? – голос Кати сорвался на крик, глаза наполнились слезами.

– Успокойтесь, Катя, не кричите. Мы со всем разберёмся, – как можно спокойней и уверенней ответил следователь, задумчиво перебирая рисунки. На самом деле он был сильно озадачен, но не хотел показывать этого Кате.

– Да, разберётесь, – недоверчиво протянула Катя. – Что-то не разобрались до сих пор, кто убил Диму. А с Алисой вообще мистика какая-то. Она так изменилась. Лера думает, что в Алису вселился бес, – шёпотом добавила она.

– Что? – поразился следователь. – Какой ещё бес?

– Не знаю какой, наверное, душа этой проклятой Анжелы завладела чистой невинной душой нашей девочки, – Катя всхлипнула. – Фёдор приезжал сюда с монахом, который занимается экзорцизмом. Отец Амвросий его имя. Так вот, он подтвердил, что Алиса одержима, нужно срочно провести обряд. «Пока не поздно», – он сказал, и мы поверили. Решили провести этот обряд, вдруг поможет, и Алисушка станет прежней… Ей даже стало лучше, вчера, после того как монахи ушли. Лера даже засомневалась, нужно ли везти дочь в монастырь. А сегодня, похоже, Алисе снова стало хуже и Лера всё же решила ехать…

– Катя, ну вы же современный человек. Какие бесы, в самом деле? Какие монастыри и отчитки? Что за глупости! Это всё бабкины сказки для малограмотных людей, понимаете? Здесь какая-то другая причина. Возможно, кто-то влияет на девочку… – Валентин Михайлович запнулся от внезапно возникшей догадки. – Как же я сразу не понял! Детский сад! Вот где связь…

– Что вы поняли? Причём здесь детский сад? – Катя смотрела на него, скептически прищурившись.

– Сегодня была убила Маргарита Ивановна Лебедева. Она работала воспитателем в группе Алисы.

Катя охнула, прикусив губу:

– Маргарита Ивановна, пожилая такая? Да, я её знаю. Боже, какой кошмар. Так вы думаете, что это может быть как-то связано с детским садом?

– Возможно… – следователь задумчиво помолчал и спросил. – Так в какой монастырь они поехали?

– В соседний город – Старославль, в Свято-Вознесенский монастырь. Отец Амвросий – тот монах, что изгоняет бесов, оттуда.

– Хорошо. Катя, послушайте меня внимательно. Оставайтесь дома, никуда не ходите, никому не открывайте, прошу вас. Думаю, убийца где-то рядом. Я сейчас поеду в Старославль, за вашей сестрой и племянницей, привезу их домой, и мы во всём разберёмся. Вы поняли?

Катя молча кивнула, и следователь направился к выходу.

– Никому не открывайте дверь, Катя! – крикнул он напоследок застывшей в дверном проёме женщине, быстро сбегая вниз по лестнице.

Он чувствовал себя как охотничья собака, наконец напавшая на след. От недавней усталости не осталось и следа. В голове крутилось множество догадок и версий. «Нужно «пробить» биографии всех работников детсада, проверить, кто мог влиять на девочку. И откуда взялся Фёдор? Возможно, он тоже причастен? Может быть тогда, тринадцать лет назад, мы что-то просмотрели? Но Катя сказала, что он монах. Значит, всё же ушёл в монастырь… Нужно проверить, и его, и этого Амвросия. Подозрительно это всё…». Валентин Михайлович сел в машину, и склонился над навигатором, набирая на дисплее, – «Конечная цель поездки – город Старославль, Свято-Вознесенский монастырь».