Czytaj książkę: «Волынка»
Им ясно обоим одно,
Что всем нам владеть дано:
Лишь тем, что уместится в сердце,
Что в памяти мы сбережем!
И ноша эта светла – не тяготит плеча.
лишь в них приют себе найдешь!
И в тот поздний вечер по дороге волынщик напевал песенку самому себе. Он спешил, потому что, у самого бургомистра в соседнем городе затевалось большое торжество, и он спешил туда. Вознаграждение было ему обещано щедрое. Но ночь выдалась ненастная, грозовая. И несмотря на то, что, казалось бы, в каких только передрягах он не побывал, но этой ночью становилось страшновато и ему. Он даже начал сожалеть о том, что отказался от предложения остаться и переждать ненастье- этого радушного приглашения хозяев дома, где прошедшие три дня подряд он играл на веселой свадьбе.
Ненастье бушевало, дороги размыло дождем. Но данное еще месяц тому назад обещание играть в особняке бургомистра, гнало его в путь. Он спешил, а в голове его крутилась еще неясная ему самому мелодия. Она все отчетливее звучала в его воображении. Частенько, когда ему предстояло идти играть на празднике, по дороге, музыка, соответствующая предстоящему торжеству сама собой складывалась в его душе. Но эту музыку время от времени прерывали раскаты грома, отвлекая его от сочинения вспышки молний. Исхлестанный немилосердными струями холодного дождя, он промок до нитки. А шквалы и сильные порывы ветра, сбивали этого одинокого путника с ног.
Но он упорно шел вперед и, полуоглохший от ударов грома, подбадривал сам себя: «Уговор – дороже денег!». А его рассуждения о том, что за музыку, сочиненную специально в честь торжества, на которые его приглашали играть, то есть: за музыку, исполняемую впервые, а значит и никогда ранее никем не слышанную, а за такую музыку всегда платили гораздо дороже, чем за исполнение уже известных мелодий. Эти размышления всегда придавали ему в пути смелости, сил, и даже вдохновения. И это доставляло ему особенную радость, ни с чем в мире несравнимую.
Так что, как ни отвлекали его от сочинения лютующие гром и молния, а он только прятал от дождя поглубже под плащ волынку и с еще большим усилием , приплясывая под рождаемую в его воображении музыку выдергивал ноги из топкой густой глины размытого дождем бездорожья, продолжая мычать себе под нос обрывки мелодий.
Несколько раз он все же падал под натиском ветра. Но вставал, и вновь упрямо продолжал свой путь, чутко вслушиваясь в происходящее, чтобы услышать сокровенное звучание музыки этой ночи: в раскатах грома. В хлюпанье глины в лужах под его ногами.
В звуках хлещущего дождя. В криках ночных птиц или хрусте ветвей деревьев. Всё это так отвлекало его, что он забывал об усталости, холоде, ночных страхах. И это был уж более не согбенный изнуренный путник, вымокший до нитки, неприкаянный странник. Он как-то весь выпрямился. Глаза его наполнились светом только ему ведомого счастья .Это был восторг слушателя, удостоенного чести слышать величественный оркестр самих небес.
Все звуки этой ночи слились и переплелись в единое звучащее русло, пронизанное и направляемое каким-то высоким смыслом.
И зыбкая грань между тем что он придумывал, и что слышал вокруг себя точно растаяла. И становилось все равно: его ли воображение и талант музыканта связало меж собою все звуки этой ночи в его воображении. Или эта дивная и величественная музыка действительно звучала над этими освещаемыми вспышками молний лесами и полями, под этим грозовым небом. Ему было все равно! Единственным желанием волынщика было запомнить, не дать ускользнуть навсегда этой прекрасной музыке из его памяти.
А лучший способ запомнить ее, это скорее сыграть на своей волынке особенно вдохновившие его мотивы этой ночи .
Смахивая со своих щек слезы восторга, смешанные со струями дождя, волынщик приготовился к игре на волынке. Он расправил плечи и, закрыв глаз , он поднял лицо к небу. Он приготовился и вдохнул полной грудью холодный влажный ночной воздух, напоённый этой чарующей музыкой, чтобы выдохнуть его вместе с восторгом музыканта. Он поднес к губам волынку и…
Но именно в этот момент раздался такой удар грома, что казалось, что все вокруг содрогнулось. А ослепительная вспышка молнии слилась с черным столбом налетевшего смерча.
Этот пылающий и сверкающий столб, с невероятной скоростью подхватил и закружил, волынщика и его волынку. Мощным вихрем подбросил их в воздух. Оцепеневший от ужаса волынщик думал только о том, чтобы не потерять любимую волынку. Он крепко держался за нее.
Но, обычно послушную его дыханию и мастерству, волынку было не узнать.
Оказалось, что и молния, и смерч одновременно по какой-то неведомой прихоти влетели в нее, точно в западню. И попавшие в нее молния и смерч, точно обезумевшие гуляки метались внутри ее, отчего она увеличивалась. Росла на глазах, постоянно меняя очертания.
Вскоре она стала похожа на огромное парящее облако, выделывающее немыслимые выкрутасы в воздухе. Порыв ветра поднял волынку высоко и стремительно понес ее куда-то вдаль.
Крепко уцепившийся за нее волынщик боялся, как бы не лопнула его волынка. Потому что уж очень высоко летели они с волынкой над землей
– Не дай бог упасть с такой высоты! Можно на смерть разбиться! – мелькнуло в его голове И ещё он успел с горечью посетовать на то, что подведет бургомистра:
–Эх! Не играть мне нынче на его торжестве в городе…
Куда летела волынка, а вместе с нею и волынщик, понять было трудно. И, покорный воле Судьбы, он летел, стараясь удержаться за свою обезумевшую волынку, которая к тому же гремела, завывала, булькала как гигантский котел. Визжала время от времени, точно неведомое чудище.
Волынщик и представить себе не мог, что его любимая волынка способна издавать столь диковинные и оглушительные звуки.
А она, неумолимо ускоряя свой полет, гремела и звучала все громче.
Крепко вцепившийся в нее волынщик с изумлением для себя отметил, что они с волынкой стремительно пролетели одно знакомое королевство за другим, но теперь они летели над незнакомыми ему землями.
Он так засмотрелся, глядя вниз, пытаясь понять, куда их занесло, что и не заметил впереди огромную гору.
Волынка врезалась в остроконечную горную вершину. Да с таким треском и грохотом, что гора содрогнулась! Вершина ее обрушилась и, увлекая за собой целый поток яростного камнепада, покатилась вниз.
Волынщик от этого удара подбросило высоко вверх.
И оттуда с высоты ему было видно, как из волынки вырвались, точно из западни, сверкающие молнии. Они, сплетаясь с вылетевшим вместе с ним горным вихрем урагана, устремились в глубокую воронку, оставшуюся на том месте, где до того гордо высилась вершина горы. Его волынка летела за ними следом. Да и он сам понял, что летит туда же: вглубь, но не горы, как ему показалось вначале, а в зияющий широченный пролом огромной кровли какого-то великанского дворца, который он принял за гору.
А то, что он принял за остроконечные горные скалы, оказались не что иное, как затейливые башенки, украшавшие этот поразительный дворец и его причудливо отделанные дымоходы.
