Czytaj książkę: «Интимная Русь»

Обращаем внимание читателей! Ввиду ограничения прав на некоторые иллюстрации электронный вариант издания отличается от бумажного аналога. С изображениями можно ознакомиться на официальных сайтах музеев по ссылкам размещенным на соответствующих страницах электронного издания. (Федеральным законом от 26.05.1996 г. № 54–ФЗ «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации»).

На обложке использованы фрагменты иллюстраций Ивана Билибина и Бориса Зворыкина.

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Адамович Н., Серегина Н., текст, 2023

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

⁂

Предисловие

Что сокрыто пеленой веков

Древняя Русь. Что мы знаем про нее? А что нам известно о том, как жили наши предки? Из школьного курса – практически ничего, потому что там рассказывают совсем не об этом и тем более не об этом. На страницах учебников представлена жизнь страны, а ведь, как сказала одна наша мудрая подруга, история на самом деле – это люди, которые жили, влюблялись, работали и воспитывали детей, страдали и умирали, так же как и мы с вами…

Константин Вещилов. Эскиз декорации к опере «Князь Игорь». Рыночная площадь в Путивле. Нач. XX в. Частная коллекция / Wikimedia Commons

И дело не в том, чтобы заглянуть в чужую постель, а в том, чтобы почувствовать, ощутить привкус жизни наших далеких прапрапрапрабабушек и прапрапрапрадедушек. Почувствовать, ощутить – и понять.

Кем была женщина на Руси в те давние времена? Безвольной рабыней, которой, как пишут арабы-путешественники, полагалось уйти за мужем в мир иной? А может, властительницей, соправительницей мужа, обладательницей специальных печатей – той, чье имя значится в договорах с иностранными государствами? Или женщины Древней Руси скорее походили на былинных воительниц, наводивших ужас на иноземцев? Могли ли они сами выбирать себе мужей? Какой была их интимная жизнь в то время? Интимная – это не только связанная с сексом (и кстати, был ли секс в Древней Руси или нет – как в СССР?). Интимная Русь – это Русь заповедная, сокрытая, сакральная.

Информация об этой Руси разбросана по летописям, житиям, церковным поучениям, берестяным грамотам, сказкам и песням… И главное: все население Руси делилось на мужчин и женщин, а общерусская культура, в свою очередь, делилась и делится на мужскую и женскую. Чем же отличается мужская культура от женской?

Мужская культура направлена на внешний мир, поэтому и ее обряды скорее театральные, предназначенные для зрителя, – и неважно, какое смысловое и магическое значение они несут. Мужской миф всегда кровожаден, переполнен ужасами и победами. Герой-мужчина с гиканьем врывается во вражеский город, уничтожает чудовищ, освобождает прекрасную королевичну, заодно сшибая головы сотням богатырей и колдунов, набивает карманы золотом. Между делом портит всех девок в завоеванном городе, овладевает всем, что движется (бабами, лошадьми, козами, топчет всех кур), а потом в обнимку с освобожденной королевной приезжает в царство ее батюшки, где садится на трон – и живет счастливо. То есть ничего не делая.

Федор Солнцев. Изборник князя Святослава 1073 г. Одежда великокняжеская. 1820–1869. Альбом «Одежды Русского государства» / The New York Public Library Digital Collection

Женская культура более скрытная, более интимная; ее обряды не любят любопытных глаз, ее действа – где полунамеки, где театральные импровизации; сейчас она здесь, а потом ее как бы и нет. Она предполагает восприятие ее тайн посвященными, видящими глубинную, рунную суть. Женский миф более глубок и вместе с тем привязан к реальной жизни. Героиня мифа в отсутствие мужа не только приумножает благосостояние семьи, по ночам используя тайные знания, а также возможности рук своих: делая дива дивные и чуда чудные на радость добрым людям, – но и, презрев опасности, благодаря женской своей смекалке, выручает супруга, спьяна попавшего в беду, а затем возвращается к привычному домашнему труду, не требуя наград и поклонения.

Вековое господство на Руси христианства, утверждавшего мужскую избранность и превосходство мужчины над женщиной, – господство, в течение которого мужчина захватил власть над общей духовной сферой и провозгласил себя «образом и подобием Божиим», – в конце концов привело к формированию кривобокой картины мира в «былые года», где все вокруг ориентировалось на мужчин и свершалось ими же, а на долю женщин оставались лишь рабская покорность и пассивность. Женскую культуру, существовавшую в условиях православной Руси, можно сравнить с подпольным движением, поскольку все, связанное с самой женщиной, считалось нечистым или по крайней мере бесовским; но женщины культуру свою сохраняли и развивали, да и жизнь у них на Руси была не менее яркой и насыщенной, чем у мужчин. Одна из них, Анна, по своей воле перенесла столицу из Новгорода в Киев. Другая, Предслава, страдала в неволе у нелюбимого мужа. Ярославны просто поражали иностранцев своей образованностью. В одну русскую княжну влюбился самый настоящий викинг и ради нее стал норвежским королем. А другая вышла замуж за императора Священной Римской империи, который оказался сатанистом, стала жертвой сексуализированного насилия и не побоялась еще в Средневековье на весь мир рассказать о том, как муж издевался над ней.

А знаете, как воспринимали древнерусские женщины свое тело? А почему не поддалась наша Русь-матушка всеевропейскому сумасшествию – охоте на ведьм? Были ли на Руси гаремы? И как долго сохранялось многоженство?

Ответы на эти и другие вопросы, а также истории удивительных русских женщин, рецепты приворотных зелий и многое другое вы узнаете из нашей книги.

Часть 1. По обычаю звериному

Свое путешествие в мир древнерусского интима мы начнем с самого начала, то есть с того времени, когда на страницах истории впервые появляются славяне. Древние авторы не очень интересуются жизнью этих варваров: в своих книгах они отмечают лишь отдельные моменты, показывающие дикость славян. Но и эти моменты позволяют нам заглянуть в глубины веков, понять особенности обычаев наших предков.

Глава 1. Преданья старины глубокой

Вопрос, откуда есть пошла земля русская, интересовал людей всегда. Одним из первых попытался ответить на него знаменитый Нестор (1056 – ок. 1114), автор Повести временных лет. Он переносит появление славян в глубокую древность, во времена после Всемирного потопа, и пишет, что пошли они от сынов Иафетовых. А звались первобытные славяне норики¹.

Жили эти норики в Альпах, поклонялись богине Норейе, «великой матери народа». В I веке до н. э. образовалось царство Норик, которое впоследствии стало провинцией Римской империи. Сейчас ученые пришли к выводу, что норики не имеют ничего общего со славянами, однако в состав царства Норик входило племя венедов, и вот их все однозначно считают славянами.

По соседству с царством Норик располагалась Паннония, тоже ставшая римской провинцией. Древняя чешская легенда рассказывает, что когда-то родились у правителя земли Паннонии три сына. Выросли они и захотели править своими царствами. Собрали желающих переселиться в земли новые и отправились в странствие. Везли на телегах свое имущество и гнали стада скота. Устали люди страшно, и решили братья разделиться: один пошел на запад, другой – на восток, а третий – на север. Каждый нашел для своего народа полюбившееся место и обосновался там. Одного брата звали Чех – от него пошли чехи, второго звали Лех, и он стал родоначальником поляков, а третьего звали Рус. От него, значит, пошли русские люди…²

Чех, Лех и Рус. Открытка. Нач. ХХ в. Shutterstock

В XVII веке на Руси было популярно «Сказание о Словене и Русе и городе Словенске». Согласно ему, правнуки Иафета – Скиф и Зардан – поселились в Причерноморье. Их правнуки основали Великую Скифию. Через некоторое время потомки Скифа так расплодились, что начались междоусобные войны. Тогда, повествует сказание, братья Словен и Рус, как самые мудрые и храбрые из князей, первыми поняли, что так жить нельзя, и склонили представителей своих родов отправиться по свету, искать новые земли для проживания. Странствовали 14 лет, наконец дошли до Мойска-озера, которое позже переименовали в Ильмень-озеро. Здесь Словен основал город Словенск, получивший потом имя Новгород Великий, а его брат Рус неподалеку построил город Русу, ныне Старая Русcа. Произошли эти события аж 4500 лет назад!³

Интересно, правда? Конечно, даты в сказании сильно смещены в прошлое, но ведь это же все-таки сказание… А кто, по-вашему, заявил, что славяне – «племя, из которого вышли в древности многие могущественные народы»? Конечно, ответите вы, что кто-нибудь из сторонников альтернативной истории, – и ошибетесь. Так писал в книге «Славянское царство» (Il Regno de gli Slavi) католический священник и историк Мавро Орбини (1563–1614). Она, кстати, была издана еще в 1601 году, сразу же оказалась в водовороте скандалов и в конце концов попала под запрет. Она не понравилась ни официальным историкам, ни верхушке католичества. Еще бы, ведь Орбини утверждал, что «славяне… правили Азией и Африкой, сражались с египтянами и Александром Великим, покорили Грецию, Македонию и Иллирию, заняли Моравию, Силезию, Чехию, Польшу и побережье Балтийского моря» еще до Рождества Христова. И даже получили особую грамоту от Александра Македонского. Прародиной славян Орбини считает Скандию – Скандинавию⁴.

Славяне. Гравюры из книги Мавро Орбини. Славянское царство. 1601. Mavro Orbini. Il Regno de gli Slavi hoggi corrottamente detti Schiavoni. 1601 / Wikimedia Commons

В 1722 году «Славянское царство» было переведено на русский язык и издано в Санкт-Петербурге. И… о книге благополучно забыли, поскольку российскую историю принялись усиленно осваивать немцы. Правда, русские ученые тоже пытались вносить свою лепту. Например, древность славянского племени подчеркивал Михаил Ломоносов (1711–1765). Славяне обитали на «своем» месте по крайней мере 1500 лет – так утверждал он в своем историческом труде «Древняя российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого или до 1054 года»⁵. Но серьезные ученые просвещенного века только скептически посмеялись над русским академиком и поставили его книгу на полку с историческими курьезами. Впрочем, они, может быть, немного поторопились, ведь в работах исследователей разных лет встречаются описания или даже просто упоминания славян. Современные исследователи вслед за своими предшественниками считают, что античный мир знал славян как венед: так называют русских и в наши дни финские народы (фин. venäjä), а у германцев это имя лужичан (нем. wenden), которые, несомненно, славяне.

Об энетах (венетах?) писал в VII веке до н. э. Гесиод, а сам отец истории Геродот (ок. 484–425 гг. до н. э.) восхищался обычаями этого народа. Но если говорить честно, с энетамивенетами мы немного запутались. Древнегреческие авторы помещают энетов то далеко на север, к Балтийскому морю, то немного севернее Македонии, в Иллирию… Более четко описывают венедские земли авторы римского времени. В «Естественной истории» (Naturalis historia) Плиния (23–79 гг. н. э.) указывается: «…земли до реки Вистлы [Вислы] обитаемы сарматами, венедами, скирами, гиррами»⁶. Римский историк Публий Корнелий Тацит (56–120 гг. н. э.) в конце I века н. э. написал серьезный труд «О происхождении и местах обитания германцев» (De origine et situ Germanorum). Рассказывая о племенах, живших восточнее германцев, он называет венедов: «Венеды 〈…〉 ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и феннами. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, и притом с большой быстротой»⁷.

…Племена эти, склавины и анты, – пишет Прокопий Кесарийский (500–565), – не управляются одним человеком, но издревле живут в народовластии… 〈…〉 Вступая же в битву, большинство идет на врага пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают; некоторые же не имеют [на себе] ни хитона, ни [грубого] плаща, но, приспособив только штаны, прикрывающие срамные части, так и вступают в схватку с врагами. 〈…〉 Образ жизни [их] грубый и неприхотливый, как и у массагетов, и, как и те, они постоянно покрыты грязью, – впрочем, они менее всего коварны и злокозненны, но и в простоте [своей] они сохраняют гуннский нрав⁸.

А византийский император Маврикий (прав. 582–602), повторяя слова о вероломности склавинов и антов, все же счел своим долгом отметить целомудрие склавинских женщин. Византийский историк и дипломат Приск Панийский (410/420 – ок. 475) описывает быт племен, находившихся под властью гуннов. Он называет эти племена скифами (византийцы вообще всех северных варваров называли скифами), но исследователи склоняются к мысли, что это все-таки славяне. Итак, делегация византийцев вошла в скифское (славянское) селение.

Правившая в селении женщина… послала нам пищу и красивых женщин для соития. Это по-скифски знак уважения. Ласково поблагодарив женщин за предложенную еду, мы отказались от сношения с ними⁹.

Поклонение Оттону от лица земель. Последней изображена Склавиния. Евангелие Оттона III. Ок. 1000. Otto’s Gospel Book. 990 / Wikimedia Commons

Каково? Мало того что селением правила женщина, так здесь прямо описывается обряд, который встречается у разных народов мира до сих пор: гостеприимный гетеризм, или гостеприимная проституция, – пережиток матриархата.

И похоже, это единственное светлое пятно на портрете наших предков, потому как еще один деятель, известный нам как Псевдо-Кесарий, живший в IV веке, утверждал:

Склавины… с удовольствием поедают женские груди, когда [они] наполнены молоком, а грудные младенцы [при этом] разбиваются о камни, подобно мышам… …Живут в строптивости, своенравии, безначалии, сплошь и рядом убивая, [будь то] за совместной трапезой или в совместном путешествии, своего предводителя и начальника, питаясь лисами, и лесными кошками, и кабанами, перекликаясь же волчьим воем¹⁰.

Людоедство, убийство детей, начальников… Бр-р, мороз по коже. Неужели это правда или просто пропагандистская пугалка вроде медведей на улицах Москвы в XX веке? Впрочем, уже в те далекие времена европейские авторы отзывались о соседних народах не иначе как о варварских, диких, грязных… В отличие от них, арабские путешественники VIII–X веков дают буквально этнографические картинки. И именно у них мы встречаем описание двух народов: славян и русов. Правда, последние появляются в рукописях только в Х веке и совсем не похожи на славян. Вот как описывает славян арабский писатель Ибн Руста в самом начале Х века:

Страна славян – равнинная и лесистая, и они живут в ней. 〈…〉 Они – народ, который пасет свиней, как овец.

Когда кто-то из них умирает, его сжигают на огне, а их женщины, если кто-то умер, ранят себе ножом руки и лицо. На другой день после сожжения этого умершего они идут к нему, берут пепел с этого места, кладут его в глиняный сосуд и ставят на холм.

〈…〉

У них нет вьючных лошадей, кроме небольшого [числа], и нет верховых лошадей, кроме как у высокопоставленного лица. Их оружие – дротики, щиты и копья, а другого у них нет.

А вот что он говорит о русах:

Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются и забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. 〈…〉

Они храбры и мужественны… 〈…〉 Они высокого роста, статные и смелые при нападениях. Но на коне смелости не проявляют и все свои набеги и походы совершают на кораблях. 〈…〉 Все они постоянно носят мечи…¹¹

Я видел русов, – заявляет арабский путешественник ибн Фадлан, живший в X веке, – когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл. Я не видал [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом. Они не носят ни курток, ни хафтанов, но у них мужчина носит кису, которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу. И при каждом из них имеется топор, меч и нож, [причем] со всем этим он [никогда] не расстается. 〈…〉

А что касается их женщин, то на [каждой] их груди прикреплена коробочка, или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, или из дерева в соответствии с размерами [денежных] средств их мужей. И у каждой коробочки – кольцо, у которого нож, также прикрепленный на груди. На шеях у них мониста из золота и серебра, так что если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене один [ряд]… каждые десять тысяч, которые он прибавляет к ним [дирхемам], прибавляют [ряд] мониста его жене, так что на шее иной из них бывает много [рядов] монист¹².

Мутаххар ибн Тахир ал-Мукаддаси (Макдиси) отмечал в своем энциклопедическом труде (966):

Что касается русов… 〈…〉 Говорят, что, если рождается у одного из них ребенок, оставляет ему [отец] меч и говорит: «Нет у тебя ничего, кроме того, что добудет твой меч»¹³.

Вот так! Получается, славяне и русы – два совершенно разных народа. Славяне – это славяне, а русы… Древний летописец Нестор в Повести временных лет прямо отождествляет русов с варягами. Но и славяне, и русы-варяги – наши предки, построившие в лесах Восточной Европы таинственное и величественное государство с кратким именем – Русь.

Глава 2. Порок на поляне

Эта короткая летняя ночь выдалась в доме сельского кузнеца бессонной и хлопотной. Еще бы: старшую из дочерей, Любавицу, готовили к самому важному действу в жизни русской девушки – к Торжищу. С вечера, едва солнце скрылось за дубравой, началась суета: самого кузнеца отправили спать на сеновал, а Любавицу помыли, для чего пришлось протопить в избе печь (это в такую-то жару!), натерли снадобьями, что принесла Вештаня – местная ведьма. Любавица – вот дурище-то выросла – поначалу выла в голос, но постепенно выдохлась или смирилась со своей участью и после полуночи только всхлипывала, уставясь синими своими глазами в красный угол, откуда наблюдали за людьми истинные хозяева дома – домовой с домовихой. Между тем ее обрядили в расшитую рубаху, убранную обережными знаками понёву. Вештаня, самолично расчесывая Любавицыны русые волосы и заплетая их в косу, нашептывала ей на ухо все те секреты, что должна знать девушка, выходящая замуж… Наконец коса была заплетена, на голову возложена расшитая золотом повязка, лицо выбелено, щеки нарумянены, брови вычернены, глаза подведены. («Не смей слезу пущать, – сурово наставляла мать. – А то как нечистик станешь… Хто тя таку купит?»)

Смурый кузнец запряг в телегу пегую лошаденку, прикрикнул на хлюпающих носами дочерей («Цыц, куры, вот ужо я вас… Отворяй ворота!»), в очередной раз сокрушился, что дали светлые боги ему пять дочерей – и ни одного сына, дождался, пока Любавица усядется на телегу, и под причитания словно бы очнувшейся жены тронул лошадь. На улице к ним присоединилось еще несколько телег, на которых сидели разодетые по-праздничному девушки.

Так целым обозом и выехали из села, и это было хорошо, ведь дорога на Торжище могла оказаться очень опасной: зачастую молодые парни, не имея возможности купить жену, нападали на мужиков, везущих девок на торги, и умыкали их…

Наверное, так могла бы выглядеть повесть о жизни женщины в стародавние времена на Руси или даже раньше. Геродот в V веке до н. э. так описывал энетский (венетский) праздник:

Раз в году в каждом селении обычно делали так: созывали всех девушек, достигших брачного возраста, и собирали в одном месте. Их обступали толпы юношей, а глашатай заставлял каждую девушку поодиночке вставать, и начиналась продажа невест¹⁴.

Арабский писатель Казвини (1281–1344) сообщает о россах: «Тот, у кого родилось две или три дочери, обогащается, тогда как имеющий двух-трех сыновей делается бедняком»¹⁵. Исследователи видят в этом заявлении прямой намек на обычай продажи невест. В Древней Руси жених выплачивал за невесту особый выкуп – вено.

Собственно, пережитки заключения брака посредством купли жены сохранялись у славянских народов до последнего времени. В свадебных песнях жених называется купцом, а невеста – товаром. Да и сами свадебные обряды больше напоминают торговые сделки.

На Руси при заключении брака передавалась не невеста как вещь, а символы власти над ней. У славян это была плеть, символизирующая право мужа наказывать жену. Сохранялись и своеобразные ярмарки невест.

Так, на Сольвычегодскую Прокопьевскую ярмарку в Архангельской губернии девушки приплывали на плотах и лодках – разряженные, с приданым (это так и называлось – приплавуха¹⁶). Лодки вытаскивали на берег, и девушки восседали в них, как на прилавках. Их матери стояли тут же и старались перехватывать покупателей. А парни неторопливо прохаживались, рассматривая «товар», интересовались, хорошо ли девушки рукодельничают и работают, каково приданое. Если невеста подходила, то парень немедля вел ее в церковь венчаться. Оценивали кандидатку очень строго. Например, если руки холодные – значит, мерзлявая и для сельских работ малопригодная. Если часто моргает – плохо годится для рукоделия. Имели значение внешность, взгляд.

В селе Емецкое той же губернии в канун Петрова дня (12 июня) проводилась выставка невест¹⁷. К слову сказать, в конце XVIII – начале XIX века такие «ярмарки» проходили не только среди простолюдинов. В зимнее время в Москве устраивались грандиозные балы, на которых молодые дворяне подыскивали себе вторую половину.

Но вернемся в допетровскую Древнюю Русь.

Был у наших предков еще один способ заключения брака – умыкание. Нестор в Повести временных лет пишет, что радимичи, вятичи и северяне не имели браков, «но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними»¹⁸.

Известно, что эти игрища или праздники назывались русалии. Во всяком случае, святой Нифонт, епископ Новгородский, в XII веке в своем «Слове о русалиях» к ним относил все языческие празднования¹⁹. В знаменитом Стоглаве времен Ивана Грозного, составленном в 1551 году, называются два праздника:

Русали о Иванове дни и в навечерии Рождества Христова и крещения сходятся мужи и жены и девицы на нощное плещеванне, и на бесчинный говор, и на бесовские песни, и на плясание, и на скакание, и на богомерзкие дела. И бывает отроком осквернение и девам растление²⁰.

Очень подробно рассказывает об игрищах летописец Переяславля-Суздальского:

…рыщут на гуляниях и по пляске узнают, которая жена или девица исполнена похотливым желанием к юношам, и от взглядов, и от обнажения частей тела, и от жестами пальцами и обмена перстнями, плотью и сердцем распалясь, целуются с лобзанием и совокупляются…²¹

Такое впечатление, что это описание составил непосредственный участник языческих игрищ.

Игрища и пляски северных племен (радимичей, вятичей и северян). Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. Библиотека РАН / Wikimedia Commons

Итак, «умыкали» жен на празднике. И заметьте, это происходило по договоренности, то есть по взаимному согласию. Обычай умыкания сохранялся на Руси и в XVII веке. Вот как в середине XVII века описывает французский путешественник Гийом Боплан (ок. 1600–1673) заключение брака умыканием:

Хотя крестьяне находятся в подданстве почти как рабы, тем не менее они с давних пор пользуются правом и привилегией похищать, если удастся в этих условиях, во время общего танца барышню; даже если она дочь их господина, лишь бы он [крестьянин] сделал это с таким проворством и ловкостью, что это ему удалось бы наверняка (ибо иначе его ожидает гибель) и чтобы он мог скрыться в ближайшем лесу, и в течение двадцати четырех часов оставаться ненайденным. Тогда ему прощается совершенное им похищение. Если похищенная девушка хочет выйти за него замуж, он не может отказаться от нее, не потеряв головы, если же [девушка этого] не желает, его освобождают от ответственности за проступок и ему не могут учинить никакого наказания²².

И здесь автор тоже подчеркивал: умыкание происходило по договоренности. Но, конечно, были случаи – и нередкие – насильственного похищения.

В Уставе князя Ярослава записано, что за кражу девушки с целью жениться виновный должен заплатить «за позор». Если она боярская дочь, то обидчик ей платит 5 гривен золотом²³, если дочь «добрых людей» (то есть свободных), то 2 гривны серебра.

В XV–XVI веках также существовала система наказаний за умыкание, или «блуд умолвкой» (по договору). Причем в отличие, скажем, от польских законов, где учитывалось согласие потерпевшей на умыкание, в русском законодательстве на такие нюансы не смотрели и карали преступников всех социальных рангов одинаково. Меры наказания за умыкание замужней женщины или обрученной были строгими, вплоть до членовредительства.

Обычай «умчать девицу» в деревнях России сохранялся и в более поздние времена: такой брак назывался «самокрутка» или «самоходка». При заключении брака самокруткой жених выкрадывал девицу, заранее договорившись с ней, однако история знает случаи, когда ее родители, бросившись в погоню, возвращали дочь домой.