Czytaj książkę: «Эхо и империи»

Czcionka:

* * *

Посвящается моим друзьям, близким и далеким… и тем, которых я еще не повстречала.

Глава 1

Я была в красном той ночью, когда судьба преподнесла мне очередной сюрприз.

Состоялся Королевский раут – крупнейшее светское мероприятие года. Торжество проходило в Королевской Галерее Айронпорта и дарило возможность разодеться по последней моде, украсить себя сверкающими драгоценностями и пообщаться с богатыми, знаменитыми и всеми, кому просто посчастливилось получить личное приглашение от самой королевы Исадоры.

От приглашения на раут отказываться было нельзя. Даже если очень хотелось.

– Первый урок этого вечера, – сказала я. – Делай вид, будто несказанно рада здесь быть.

Моя лучшая подруга Селина Эмброуз уже вечность боязливо выглядывала из окна нашего лимузина. По тридцати каменным ступеням галереи поднималась вереница красивых, безупречно одетых гостей, которых фотографировала толпа репортеров. Эти снимки тотчас наводнят новостные ленты миллионов людей, которые могли только мечтать о том, чтобы здесь оказаться.

– Не представляю, как тебе это удавалось все эти годы, Джосс, – прошептала Селина, вцепившись в крошечную, вышитую бисером сумочку, как в спасательный круг. Ее по обыкновению бледная кожа от волнения стала почти прозрачной. – Все эти люди каждый миг оценивают тебя. Каждый твой шаг. Каждый изъян.

– Оценивают? Или восхищаются? – ответила я, пожав плечами. – Вот что тебе нужно сделать: подними подбородок, улыбнись пошире. Сделай вид, что все вокруг – твои лучшие друзья.

– Но это не так.

– Потому ты и делаешь вид, – напомнила я.

– Ты хочешь сказать, что я должна лгать.

– Конечно, лгать, притворяться – не важно. Называй как пожелаешь. Самое смешное, что никто не заметит разницы. Если выглядишь уверенно, все считают тебя уверенной. Можешь мне поверить.

– Для тебя это так просто. – Она нахмурила брови. – Ты выглядишь спокойной и расслабленной. Неужели все это тебя не напрягает? Или ты тоже притворяешься?

«Все время, – подумала я. – И особенно этим вечером».

В глубине души я знала, что мне не стоило приходить, но не могла допустить, чтобы Селина оказалась на рауте без поддержки. И вот я здесь.

– Практика – путь к совершенству, – беззаботно сказала я с ободряющей улыбкой. – Давай пойдем. Мы уже опаздываем. Твой отец убьет меня, если задержимся еще хоть на минуту. Ты готова?

Селина напряженно кивнула.

– Думаю, да.

– Отлично. – Я махнула рукой водителю, терпеливо стоявшему снаружи лимузина, и он открыл заднюю дверь. Первой вышла из машины и взяла под руку поспешившую за мной подругу. – Давай сделаем это.

При виде Селины, прекрасной рыжеволосой восемнадцатилетней дочери премьер-министра Региса Эмброуса, и столь же великолепной семнадцатилетней блондинки (вашей покорной слуги) замигали сотни вспышек, и мы начали подниматься по лестнице.

Мне было легко улыбаться в камеры широкой, сияющей улыбкой, потому что у меня за спиной остались долгие годы практики и семь Королевских раутов. Однако для Селины это было первое масштабное мероприятие, на котором она оказалась в центре всеобщего внимания.

– Все хорошо? – спросила я вполголоса.

– Терпимо, – ответила она с вымученной улыбкой. Затем бросила взгляд на верх лестницы. – У отца недовольный вид.

Я проследила за ее взглядом и увидела этого самого отца, который в этот миг сердито смотрел на нас.

Вернее, сердито смотрел на меня.

Премьер-министр хотел, чтобы мы втроем прибыли вместе, но черное платье, уже купленное мной, попросту не подходило. А доставка алого совершенства из атласа, которое теперь окутывало мое тело, к сожалению, задержалась, и мы опоздали. Сильно опоздали.

Впрочем, ничего бы не изменилось, даже если бы мы приехали на десять минут раньше. Отец Селины никогда не был моим ярым поклонником. Он всегда считал, что я оказываю дурное влияние на его безупречную дочь, а потому был бы рад, предпочти я сегодня остаться дома. Но этому не бывать. Селину беспокоило что-то, помимо закономерно сильного волнения перед встречей с толпой. И я была обязана и решительно настроена добраться до самой сути, чтобы помочь ей разобраться с тревогами.

Между нами не было секретов. Ноль. Нисколечко. Я всю жизнь хотела иметь сестру, и Селина больше всех на нее походила. Так что если она думала, что сможет что-то от меня скрыть, то ей стоило подумать еще раз.

Премьер-министр подозвал Селину, поманив указательным пальцем.

– Иди, – велела я. – Позволю ему на минутку заполучить тебя в свое полное распоряжение, пока не остынет. Я не в том настроении чтобы выслушивать, как меня отчитывают за неорганизованность.

Селина бросила на меня встревоженный взгляд, но я выставила вперед руку со свежим маникюром, не давая ей сказать что-то еще.

– Все нормально, – заверила я. – Дай отцу представить тебя всем, как ему хочется. Улыбайся, кивай, изображай глубокую заинтересованность во всем, что тебе говорят, и они будут готовы есть у тебя из рук. Ты привыкнешь.

– Разве я хочу к этому привыкать? – спросила она. – Быть плечом к плечу со всеми этими выскочками?

– Эй, ты говоришь в том числе о нескольких моих лучших друзьях. – Я одарила ее лукавой улыбкой. – И обо мне, конечно. Я здесь без преувеличения величайшая выскочка. И горжусь этим. – Мне удалось выудить из нее слабый смешок, что я сочла своей победой. – Иди, – вновь поторопила я.

Селина собралась что-то сказать, но прикусила нижнюю губу, кивнула и побежала дальше по лестнице, чтобы присоединиться к премьер-министру. Да, ее явно что-то беспокоило. Нечто существенное.

И я поклялась, что до конца вечера выясню, что именно.

Я подалась навстречу вспышкам камер, опустив руку на бедро, и стала позировать для снимков, стараясь делать вид, будто больше всего на свете мне хотелось находиться именно здесь. Прошлый год был до отказа наполнен печалью и сожалениями, и я была готова вновь стать прежней Джосс, той, которая не зацикливается на прошлом. Сегодня я сосредоточусь на том, чтобы быть в настоящем и открыться чудесным возможностям, которые таит будущее. Больше ничто не имеет значения.

На какой-то миг это стало правдой. В конце концов, мне нравилось, когда меня фотографировали, особенно в таком умопомрачительном платье, которое будет потрясающе выглядеть в новостной ленте: ярко-красное пятно в море красивых, но однообразных черных и серых дизайнерских платьев. Оно стоило каждого пенни.

Я сменила положение и перекинула волосы через плечо, принимая свою излюбленную позу, потому что так мои длинные светлые локоны скрывали родимое пятно на шее. Все детство я недолюбливала эту отметину в форме сердца и всерьез подумывала удалить ее, но так и не собралась. И с тех пор я решила ценить эту свою особенность.

Пока не оказывалась в центре внимания. Тогда старые привычки снова давали о себе знать.

– Мисс Дрейк! Джослин Дрейк! – Стоявший в нескольких метрах от меня репортер прокричал мое имя достаточно громко, чтобы я обратила на него внимание. Повернувшись на высоченных каблуках, я одарила его ослепительной улыбкой.

– Здравствуйте, – произнесла я.

– Прекрасно выглядите, мисс Дрейк.

– Спасибо.

Репортер сунул мне микрофон. Его напарник навел камеру.

– Ровно год назад ваш отец, премьер-министр Луи Дрейк, был убит на этих самых ступенях, ведущих на Королевский раут. Вся империя Регары хочет знать: как себя чувствует Джоcлин Дрейк – бывшая Первая Дочь Айронпорта?

Моя улыбка угасла. Гул толпы сник до фонового шума. Сердце быстро и громко стучало в ушах.

– Я… у меня все хорошо, спасибо. – Мне кое-как удалось выдавить слова.

Эти ступени. Тот вечер. Ровно год назад.

Взгляд устремился к белой мраморной лестнице, которую начисто оттерли от крови моего отца сразу же после трагедии. Не осталось ни следа случившегося, но воспоминания были такими же пронзительно яркими, словно это произошло пару мгновений назад.

Микрофон еще больше приблизился к моему лицу, и я поборола желание оттолкнуть его подальше. Горло сдавило, и стало почти невозможно говорить.

– Просто поразительно, что вы сегодня присутствуете. Что дало вам сил посетить раут в этом году? – спросил репортер.

«Притворяйся», – сказала я Селине. Я должна была притвориться, солгать, что все в порядке, что каждая клеточка моего тела вовсе не кричала мне убежать и спрятаться.

Я ожидала этого. Конечно, ожидала. И я смогу с этим справиться. Смогу с изяществом справиться с нахальным репортером, пусть даже его вопросы были словно стрелы, нацеленные прямо в мое сердце.

– Сила королевы Исадоры дарует мне всю необходимую решительность, – ответила я как можно спокойнее. – Я поддерживаю Ее Величество во всех делах и решениях и с огромным нетерпением жду возможности услышать ее сегодняшнюю речь.

Репортер кивнул.

– Последним решением Ее Величества было совершить облаву на владения лорда Баниона, но прославленный колдун в итоге вновь сумел уйти. Вы верите, что гвардейцы королевы разыщут его и отдадут под суд за смерть вашего отца и тысяч регарийцев, павших от его неумолимого стремления уничтожить империю?

Как правило, никто не смел задавать подобные вопросы на ступенях галереи. Раут был посвящен легкомыслию, престижу и гламуру. А не колдунам-террористам, смерти и магии. Я больше не могла сохранять фальшивую улыбку. Глаза щипало от слез, но я что было сил не давала ни одной пролиться.

Микрофон даже не дрогнул в руке репортера. Он оставался в паре сантиметров от моих губ и ждал ответа. Камеры были прикованы к моему лицу, готовые запечатлеть любой намек на слабость или эмоции.

Всю свою жизнь я была Первой Дочерью, пока не умер мой отец. Я росла в центре внимания общественности среди пылкого восхищения или резкой критики, в зависимости от ситуации. Я всегда давала репортерам все, что им было нужно, не пряталась от внимания, когда кто-то хотел сфотографировать меня или задать несколько вопросов.

Но прошлый год я держалась особняком и проводила время по большей части с Селиной. Не давала интервью и не посещала крупных, помпезных мероприятий. Скрылась от внимания общественности и средств массовой информации. Я бывала на нескольких закрытых вечеринках с небольшой компанией друзей, но это даже не считается.

Я обходила стороной места, где репортеры и фотографы могли подобраться ко мне так близко. Не хотела показывать им, что могу быть слабой или заплакать. Потому что я не была слабой. А если и заплачу, то не допущу, чтобы это показали по телевизору всем жителям империи.

Так что я надорвусь, но буду врать, что Джослин Дрейк, бывшая Первая Дочь Айронпорта, прекрасно, великолепно поживала, чего желала и вам.

И они поверят.

– Я всецело верю, что королева Исадора и ее чрезвычайно опытная, преданная армия королевских гвардейцев в конце концов положат конец угрозе в лице лорда Баниона, – ответила я без запинки, отрывисто произнося слова. – И в империи вновь воцарится мир.

Когда я закончила говорить, меня всю трясло. Репортер задал уточняющий вопрос, но с меня уже было достаточно.

Я ответила ему натянутой улыбкой.

– Большое спасибо, – сказала я и, отвернувшись от него, поспешила дальше по лестнице, больше не пытаясь поймать удачный ракурс для фотосъемки. Я с раздражением стерла слезинку, которая все же сорвалась с ресницы и потекла по щеке.

Будем надеяться, никто этого не видел.

Оказавшись в вестибюле галереи, я прижалась спиной к каменной колонне, закрыла глаза и сделала несколько глубоких и (будем надеяться) успокаивающих вдохов.

– Ты справишься, – убеждала я себя вполголоса. – С тобой все хорошо. Все в порядке.

Минуту спустя я открыла глаза и оглядела оживленный вестибюль. В мыслях сразу возникли воспоминания о том, как мы с отцом, держась за руки, вместе вошли в галерею во время моего первого раута семь лет назад. Все эти годы на посту лично выбранного королевой премьер-министра Айронпорта, столицы Регарийской империи, Луи Дрейк презирал масштабные званые вечера так же сильно, как и Селина.

Мы с отцом были настолько разными, что всех наших отличий было не счесть.

Мне тогда было всего десять лет, но именно я вела его сквозь толпу и подталкивала заводить светские беседы и устанавливать потенциально полезные связи с присутствующими, а он тем временем жаловался, как ему жмет галстук-бабочка, который завязывала тоже я, потому что отец так и не научился этого делать. Было даже забавно, как сильно он ненавидел публичную часть своей работы. Но я знала, что он был нужен королеве. В конце концов, она сама выбрала его на этот пост, и почти за два десятилетия, что он был премьер-министром, ни разу не поступало предложения его заменить.

Королева Исадора обожала моего отца. Меня она тоже обожала, а потому после произошедшей в прошлом году трагедии, предложила мне остаться в резиденции премьер-министра – единственном месте, которое было мне домом, на попечительстве Региса Эмброуза, близкого друга и преемника моего отца.

Я согласилась и была глубочайше признательна за такую возможность. У отца остались дальние родственники, которые жили в тысяче километров от нас, но я ни разу с ними не виделась, а потому шанс сохранить привычную жизнь стал для меня настоящим подарком.

На самом деле не все было идеально. Несмотря на дружбу с моим отцом, отец Селины никогда не выражал в мою сторону одобрения, считая, что я приношу неприятности и оказываю дурное влияние на его дочь.

Может, мне и нравилось немого покуролесить, но единственное влияние, которое меня интересовало, – это помочь Селине обрести уверенность. В роли новой Первой Дочери ей нужна будет уйма уверенности.

Ее отец был не первым человеком, которому я не нравилась, и уж точно не последним. Меня это не беспокоило. Не сильно.

Я вырвалась из мыслей о прошлом и заметила, что ко мне кто-то подошел. Этот кто-то был под метр девяносто ростом, с кожей, слегка тронутой загаром, черными волосами и карими глазами. На его широких плечах, мускулистой груди и узких бедрах черная с золотом парадная форма королевской гвардии смотрелась так, что он напоминал какого-то бога-воителя.

И оттого мое настроение уже начало улучшаться.

– Вы в порядке, мисс Дрейк? – Он протянул мне бокал вина, и я тотчас взяла его. – Я наблюдал ситуацию с репортером.

– Все хорошо, спасибо. – Я с благодарностью глотнула вина. – Впрочем, не мог бы ты, пожалуйста, оказать мне услугу?

– Какую?

– Зови меня Джосс.

Он вскинул темную бровь.

– Не слишком-то разумно, не правда ли?

– Поверь, более неразумную девушку ты вряд ли встретишь.

Ответом мне стала широкая улыбка.

– В самом деле?

– Именно так, – подтвердила я с искренней улыбкой.

Его звали Виктор Рейден.

Капитан Виктор Рейден.

Ему было всего восемнадцать лет, и он стал самым молодым человеком в Регарийской империи, который достиг такого высокого звания.

Два года назад он был назван чемпионом гладиаторских королевских игр, которые проводились дважды в год, и сразу же стал знаменитостью. Виктор был сиротой, который пришел из ниоткуда и всего добился сам, побеждая каждого соперника, сходившегося с ним в бою. Только самые сильные и храбрые одерживали победу, и Виктор победил в наибольшем количестве битв. Если быть точнее, семнадцать побед подряд за четыре дня состязаний.

Сама королева Исадора разглядела величие в юном чемпионе и тотчас зачислила его в королевскую гвардию. С тех пор он до капли снискал всю заслуженную славу. Я лично разговаривала с Виктором во время трех памятных событий, последним из которых была вечеринка по случаю дня рождения Селины, прошедшая в том месяце. Я услышала, что сегодня он будет здесь, и это могло повлиять на мое решение посетить раут в этом году. Самую малость.

Больше, чем самую малость.

Возможно, Виктор еще этого не осознавал, но он влюбится в меня до безумия. И очень скоро. В конце концов, он был великолепен, образован и абсолютно безупречен. И высок. Очень высок. Все мои подругу пускали по нему слюни, отчего он становился еще более блестящим трофеем, который я очень хотела завоевать.

Едва увидев меня, он принес бокал вина и поинтересовался моим самочувствием. Вдохновляющее начало, заключила я.

Сделав глоток, я с усилием проглотила вино сквозь ком, который настойчиво стоял в горле.

– Королева Исадора еще не прибыла? – спросила я.

– Еще нет, – ответил он.

Полагаю, не только я опаздывала.

– Она любит устраивать роскошный выход.

– Самый помпезный, – согласился Виктор.

Капитан был приятным отвлечением, но я все равно осматривала вестибюль в поисках Селины. Наконец я заметила ее стоящей рядом с отцом за разговором с тремя мужчинами в чопорных официальных костюмах и с официальными выражениями на лицах. С измученным видом, что не вполне соответствовало моему совету «улыбайся и кивай», она рассматривала стол, изобилующий густо расставленными бутылками вина и горами художественно вырезанных пестрых фруктов и овощей, которые были слишком красивыми, чтобы их съесть.

Но все же, судя по ее виду, она пока не начала отчаянно нуждаться в моей помощи. А значит, у меня было немного времени, чтобы осуществить мой план «Проект Виктор».

– Я так рада, что ты сегодня здесь, – сказала я Виктору, становясь к нему лицом.

– Рады? – переспросил он.

– Очень. И вообще, я думаю, нам стоит устраивать это на регулярной основе.

– Что именно?

– Ты и я. Разговоры. И вино, – я отпила из бокала. – Хотя сегодня ты вино не пьешь.

– Я на службе.

– Да, разумеется. Может, в другой раз будешь не на службе. – Я накрутила длинную волнистую прядь волос на палец. – Мы вдвоем и бутылка вина. Никаких репортеров. Никакой толпы. Я бы хотела иметь возможность узнать тебя получше.

– В самом деле?

– Думаю, да.

Виктор внимательно посмотрел на меня с мгновение, нахмурил брови, а затем перевел взгляд на премьер-министра.

– К сожалению, не думаю, что это возможно.

Я нахмурилась.

– Что ты…

– С вашего позволения, мисс Дрейк.

И он ушел, оставив меня в растерянности.

Я быстро избавилась от непонятного чувства. По ощущениям было очень похоже на отказ. Я к такому не привыкла. С другой стороны, сегодня мне не хватало концентрации. Навыки общения крайне редко меня подводили, когда я была всецело настроена на то, чтобы получить, что хотела.

А я хотела Виктора.

В другой раз попробую снова.

Виктор теперь стоял рядом с премьер-министром и Селиной, и я решила пока обходить их стороной. Допив вино, я отправилась на поиски второго бокала, который быстро нашла и опустошила в рекордное время.

Мне нужно было как-то отвлечься от печали и мрачных мыслей о лорде Банионе, но я знала, что не смогу избегать их всю ночь. Королева Исадора потребовала, чтобы часть сокровищ Баниона, изъятых во время облавы, была выставлена сегодня вечером в галерее. Банион был печально известным коллекционером предметов искусства, украденных у империи.

А теперь все его сокровища были возвращены, его резиденция уничтожена, а он остался ни с чем.

Одна только эта мысль немного утешала.

Но не настолько, как утешила бы казнь Баниона. Все ведьмы и колдуны были казнены. Все, без исключений. Цель королевы, ее отца и нескольких поколений до нее заключалась в том, чтобы устранить все следы магии в мире. Только тогда империя полностью освободится от зла.

Лорд Банион был особенно опасен, потому что ненавидел империю и все, что она символизировала. Его сильнейшим желанием было уничтожить ее, уничтожить королеву и, отстроив империю заново, стать единовластным правителем и поработить своей магией весь мир. К счастью, я никогда не видела настоящую магию ни в каком из ее проявлений, но сама мысль о ней и легенды об ужасах, творимых теми, кто мог вызывать эту абсолютную тьму, преследовали меня во снах.

Я ненавидела его. Ненавидела за то, что злой колдун отнял у меня. И ненавидела, что одного только упоминания его имени было достаточно, чтобы испортить мне настроение и вечер.

Но я не позволю ему разрушить мою жизнь.

Оттого, что я в одиночестве стояла в компании кипящего варева мрачных мыслей, не могло выйти ничего хорошего, потому я решила, что мне нужно отвлечься на что-то еще. Где-то среди толпы хорошо одетых тел под сверкающими люстрами, блуждающих скрипачей и выставленных всюду блюд находились мои друзья, которые только и ждали, чтобы я их отыскала.

Мне нужно было переключиться на свежие сплетни.

Я пробралась по главному холлу мимо большого оркестра, по пути заведя беседу с несколькими знакомыми лицами, от которых узнала, что мои подруги на улице. Я вышла в прекрасный сад, расположенный во внутреннем дворе, который был окружен куполом пышных столетних деревьев и благоухал лавандой и свежескошенной травой. В саду стоял еще один стол с закусками и вином. Блуждая по обширной, обнесенной стеной территории, я на ходу схватила новый бокал.

– Ты можешь поверить, что она сегодня здесь? Можно было подумать, что она достаточно уважает память отца, чтобы не появляться в день годовщины его смерти. Тем более в таком платье!

Я замерла на месте, тотчас узнав голос Беллы. Она ведь была одной из моих лучших подруг.

Девчонки собрались за углом, и, прижавшись к каменной стене подальше от их глаз, я сжала в руке бокал и стала слушать, что они говорили обо мне.

– Я только что видела, как она вешалась на капитана Рейдена. Это было так очевидно и отчаянно, что даже, типа, грустно. Особенно учитывая тот факт, что она ему явно неинтересна. – Это была Оливия.

Еще одна моя хорошая подруга.

– Знаете, она надела красное, чтобы затмить Селину. Но у Селины есть чувство стиля, природное чувство стиля, которое так и сочится из ее пор. Этого у Джослин Дрейк никогда не будет. – А вот и Хелен.

Всегда ненавидела Хелен.

От их едких слов у меня свело живот.

– Не знаю, как Селина ее терпит, – сказала Белла. – И даже защищает ее. Постоянно! Что бы Джосс ни сделала и как бы громко и неприлично себя ни вела. Представь, каково жить с ней все время. Когда она, типа, постоянно у тебя дома и никуда от нее не деться!

– У нее все равно нет выбора, – ответила Оливия. – Что премьер-министр Эмброуз должен был ответить, когда королева попросила его позаботиться о Джосс?

– Он мог отказаться, потому что Джосс – самовлюбленная эгоистка, которой нет дела ни до кого, кроме себя самой, – сказала Хелен.

Я вдруг осознала, что начала дрожать. Каждое слово раскаленной иглой вонзалось все глубже в мою душу.

– И куда бы она пошла? – спросила Оливия. – У нее, кроме отца, и родни-то нет.

– Да бросили бы ее в королевскую крепость и забыли бы о ее существовании, – ответила Хелен.

Белла рассмеялась.

– Если бы все было так просто!

Королевская крепость – обнесенная стеной тюрьма в нескольких километрах к северу от Айронпорта, куда преступников отправляли доживать свой век подальше от нормального общества. Попав в нее однажды, оттуда уже не выйти. Оказавшись там, человек, по сути, переставал существовать.

И мои подруги считали, что я должна получить туда билет в один конец. Мило.

Мне хотелось уйти, пока меня никто не заметил, но это стало бы проявлением слабости. Они могли говорить гадости у меня за спиной, но никто никогда не называл Джослин Дрейк слабой.

Расправив плечи и вздернув подбородок, я повернула за угол.

– Ах, вот вы где, – сказала я с широкой улыбкой на лице. – Всюду вас искала!

– Джосс! – воскликнула Белла, обменявшись с Оливией встревоженным взглядом. – Ух ты, выглядишь сегодня потрясающе.

– Шикарное платье, – с восторгом разглагольствовала Оливия. – Как же тебе повезло. Я бы убила за такое шикарное тело.

– Вы такие милые, – ответила я. – Вы тоже сногсшибательно выглядите. Даже ты, Хелен.

Хелен, которая надела то же черное шелковое платье, в котором была на дне рождения Селины, не растрачивалась на комплименты.

– Ты слишком добра, Джосс.

Я окинула трех девушек взглядом, две из которых стояли с виноватым видом.

– А знаете, подобные вечера помогают мне понять, как же мне повезло иметь настоящих подруг, таких, как вы. Особенно после столь трудного года.

– Ты была такой храброй, – поспешила сказать Белла.

– Очень храброй, – согласилась Оливия.

Я повернулась к Хелен.

– А как ты считаешь, я была храброй весь прошлый год?

Она улыбнулась, но улыбка нисколько не коснулась ее глаз.

– Самой храброй. Ты источник вдохновения, Джосс.

Бормотание вокруг нас стало громче, и я обернулась посмотреть, чем была вызвана суета. Сама королева пришла на задний двор. Королева Исадора Регара в сопровождении личной стражи. На ней было богато украшенное платье белого и золотого цвета с тугим корсетом и многослойной юбкой. Платье безупречно сидело на ней – поистине королевский выбор фасона. Ее светлая кожа сияла на его фоне, будто была покрыта драгоценными металлами.

– А, вот и она, – с улыбкой сказала королева и протянула мне руку. – Джослин, будь добра, пойдем со мной?

Я вновь посмотрела Хелен в глаза и с радостью отметила, что в их пронырливой глубине зародилось необъятное огорчение.

– С вашего позволения, я нужна моей дорогой подруге королеве Исадоре. Вы все знаете, что она мне как тетушка. Поговорим позже. Постарайтесь слишком сильно по мне не скучать.

Они задели меня, ранили меня.

Но я ни за что не позволю им видеть, как я истекаю кровью.