Czytaj książkę: «Сладкая месть под Рождество»

Czcionka:

Посвящается всем девушкам, которые знали, что Эль всегда была слишком хороша для Уорнера¹.
И каждой, кому какой-то парень однажды сказал, что она «слишком яркая». Пусть поищет себе серую мышку.

Morgan Elizabeth

TIS THE SEASON FOR REVENGE

(SEASON OF REVENGE SERIES BOOK 1)

This edition published by arrangement with Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency

Плейлист

Serious – Legally Blonde the Musical

Blonde – Maisie Pete

Better than Revenge – Taylor Swift

She Can Have You – Tamar Braxton

Miss Me More – Kelsea Ballerina

Last Christmas – WHAM!

Butterflies – Kacey Musgrave

Better Luck Next Time – Kelsea Ballerina

Tolerate It – Taylor Swift

Detour – Maren Morris

I Bet You Think About Me – Taylor Swift

От Морган Элизабет

Привет, читатели!

Огромное спасибо за то, что вы решили обратить внимание на «Сладкую месть под Рождество». Рождество – мое любимое время в году, и я обожаю веселые рождественские фильмы и книги, которые создают уютную атмосферу. Я так рада, что теперь у меня есть собственная рождественская книга.

В этом романе речь пойдет в том числе об изменах, физическом, эмоциональном и финансовом насилии, а также навязанной фэтфобии. Пожалуйста, во время чтения думайте в первую очередь о своих чувствах. От знакомства с этой книгой вы должны испытывать только позитивные эмоции.

Люблю вас каждой клеточкой.
Морган Элизабет

1
31 октября
Эбби

Костюм на мне – абсолютное совершенство.

Моя лучшая подруга Кэт помогла с ним – она обыскала все комиссионки и бутики в городе, чтобы найти все необходимое. Больше всего денег потребовалось на светло-розовый боди-корсет, но он и вдохновил нас на создание всего наряда. Когда он появился в магазине несколько недель назад, у меня в голове забрезжила мысль, от которой я не смогла отделаться. Белая юбка-солнце из секонд-хенда сделала образ милым и немного более скромным. Кэт соорудила кроличьи ушки на голову, а хвост, пришпиленный мне на задницу, создала я сама, а еще нашла в интернете эти потрясные блестящие колготки телесного цвета.

Туфли на головокружительно высоких шпильках у меня были. Это та самая пара, которую я закинула подальше несколько лет назад, когда познакомилась с друзьями Ричарда из колледжа. Примерно в это время я решила, что пора уже оставить в прошлом мои розовые и блестящие девчачьи студенческие дни.

– Как тебе? – спрашиваю я у своего телефона, поворачиваясь, а юбка немного кружится и касается коленей.

Мои темные волосы гладко зачесаны назад в безупречный хвост. С тех пор как я их покрасила, прошел почти год. Ричард убеждал, что этот цвет больше соответствует моему возрасту, а я все еще не до конца привыкла к нему.

– Секси! – говорит Кэми.

– Дай посмотреть, дай посмотреть! – Изображение на телефоне трясется, когда я слышу голос Кэт, и несколько секунд спустя наконец вижу ее лицо. – Шикарно! О боже, он захочет надеть тебе кольцо на палец прямо сегодня вечером! К черту Рождество!

Я широко улыбаюсь, делаю еще оборот вокруг себя, чтобы она посмотрела со всех сторон, а потом сажусь за туалетный столик, стараясь не повредить пушистый хвост. Я касаюсь своих длинных волос, собранных в хвост, и провожу пальцами до самых кончиков, а потом беру розовую помаду и наношу еще один слой.

– Я скучаю по твоему блонду, – говорит Кэми, глядя на меня с укором. – Не могу поверить, что ты перекрасилась.

– Уже год прошел, Кэм. И, в конце концов, я родилась брюнеткой, – я закатываю глаза.

Я не осмеливаюсь сказать ей, что вообще-то сама тоже скучаю по блонду. С темными волосами я стала очень похожа на мою сестру Ханну. Иногда я все еще не узнаю себя, бросая мимолетный взгляд на отражение в зеркале или витрине.

– Но ты прирожденная блондинка, малышка.

Ее густые, идеально очерченные брови приподнимаются на темнокожем лице, и я читаю во взгляде Кэми негодование.

– Думаете, мне нужно нарисовать точки на щеках? – спрашиваю я, подставляя в камеру то одну, то другую щеку и пытаясь сменить тему разговора. – Типа усов?

– Это уже перебор, – говорит Кэт и качает головой. – Хватит ушей и носа.

На самый кончик носа я нанесла побольше румян, чтобы стало похоже на кроличий нос.

– Жаль, что вы не пришли, – говорю я, глядя на экран телефона, стоящего на туалетном столике. – Мы же с самого колледжа отмечаем Хэллоуин вместе!

На первом курсе Кэми, Кэт и я нарядились ангелами Чарли, и нам понравилось. С тех пор мы придумывали костюмы на троих, и то, что Кэм и Кэт собираются без меня отправиться по барам, нарядившись огнем и водой, кажется… кощунством.

– Но ты же собираешься познакомиться с его коллегами по работе, – напоминает Кэт, и у нее в глазах вспыхивают сердечки от одной только мысли о таком большом шаге. – Это грандиозно, Эбби.

Она права, невероятно грандиозно. За четыре года наших отношений с Ричардом я не побывала ни на одной из их суперкрутых рабочих вечеринок – на летних коктейльных на яхте, на хэллоуинских и уж совершенно точно на рождественских.

А я до смерти хотела.

– Следующая остановка – Радужная комната, – говорит она вибрирующим от радости и волнения голосом. – И кольцо с камнем!

В этом декабре Ричард пойдет уже на шестую по счету праздничную вечеринку, с тех пор как стал работать адвокатом в «Шмидт и Мартинес» – фирме, которую основал отец его матери. В компании, партнером которой он надеется стать.

О вечеринке в Радужной комнате на верхнем этаже Рокфеллер-центра ходят легенды. О такой роскоши можно только мечтать. Лучшие юристы страны, не говоря уже о Нью-Йорке, собираются, чтобы отметить еще один невероятный год. Именно здесь происходят важные события – объявляют о повышениях и предлагают стать партнерами.

И в этом году я тоже приглашена. Наконец-то. Я четыре года ждала, когда он будет достаточно уверен в наших отношениях, чтобы привести меня туда. И, как только Ричарду сообщат хорошие новости, он встанет на одно колено и попросит меня выйти за него замуж. Стать той идеальной женой, которой я старалась быть для него все это время – исполнительной и верной, готовой быть на подхвате, – и помочь ему добиться успеха…

Ладно, звучит совершенно безумно даже для меня – вот так просто ожидать широкого жеста. Но я просто знаю, что так и будет. Два месяца назад я была у него дома, прибиралась, закидывала белье в стирку и в ящике с носками нашла кольцо его бабушки в коробочке. И с тех самых пор я ему намекаю. Я почти уверена, что он все понимает, потому что уже не раз обмолвился о том, насколько важна для него рождественская вечеринка и как она изменит его жизнь.

А эта хэллоуинская вечеринка – мой шанс познакомиться с его рабочей семьей, с которой мне придется общаться до самой старости. Я могу ясно представить, как в один прекрасный день мы приведем на такую вечеринку детей, которых Ричард так сильно хочет завести, и расскажем им, что именно здесь их папа предложил мне стать с ним семьей. Хочется визжать от восторга при виде этой картинки у меня в голове.

Разумеется, я смастерила свой костюм, учитывая, что люди увидят меня в первый раз. Поэтому я постаралась соблюсти приличия и создать образ роскошной, сексуальной и при этом дружелюбной будущей жены, чтобы все его коллеги убедились, что он нашел себе идеальную женщину.

Не хочу хвастаться, но думаю, мне это удалось.

Я не успеваю сказать подругам что-то еще, потому что телефон на туалетном столике начинает вибрировать, и на экране появляется сообщение.

РИЧАРД <З
Я на месте.

Это значит, что он возле моего дома. К сожалению, получив диплом специалиста по маркетингу в косметике и парфюмерии, я быстро поняла, что жить в самом городе нереально. Так что я переехала на Лонг-Айленд, сняла квартиру и устроилась на работу в отдел косметики «Роллардс» в торговом центре «Зеленые просторы».

– Так, девчонки, мне пора. Ричард написал, что он внизу, – говорю я подругам, пока тянусь к сумочке, которую бросила на кровати.

Поскольку Ричард живет на Манхэттене, я обычно вызываю «Убер» или еду на поезде до центра города к его дому. Учитывая холодную погоду и мой костюм, я была рада, когда он согласился заехать за мной сегодня вечером.

Но после моих слов на другом конце телефона повисает гробовая тишина, пока Кэми наконец не нарушает ее:

– Что?

Я понимаю: велика вероятность, что этот вопрос неспроста. Вот дерьмо.

– Ричард внизу. Мне нужно спускаться.

– Спускаться? – переспрашивает Кэми. – Он не поднимется?

Кэт выпучивает глаза и смотрит на Кэми. Я не могу понять, что именно подразумевает выражение ее лица: «закрой рот, какого хрена!» или «ты слышала эту херню?».

– Вы же знаете, здесь сложно припарковаться, – говорю я то, что, в общем-то, не совсем правда.

Если ты в списке гостей, то припарковаться легко. А Ричард, конечно, есть в списке, вот только он ни разу не парковался.

На другом конце телефона опять повисает тишина.

– Встретимся за бранчем? Завтра? Я, наверное, буду в городе, останусь у Ричарда, – говорю я, чтобы закончить разговор. Кэми сегодня останется у Кэт.

Снова тишина, а потом Кэми начинает говорить своим спокойным и непринужденным голосом, за которым скрывается разочарование. Это все равно как если бы кто-то разговаривал с маленьким ребенком, который изрисовал все стены в комнате, но до сих пор держит в руках кисточку и способен нанести гораздо больший ущерб.

– Дорогая, а тебе не кажется…

– Кэм, не сейчас. Мне нужно спускаться.

– Я просто…

– Кэм, забей. Мы можем поболтать завтра за коктейлем. Не терпится услышать, как ты проведешь этот вечер, детка, – говорит Кэт, но не смотрит в мою сторону. Она цедит слова сквозь зубы, и ее голова повернута в сторону Кэми.

Я дружу с ними достаточно давно, чтобы понимать, когда они ссорятся, пусть со стороны это и не походит на ругань.

Ни одной из них не нравится Ричард, хотя у Кэт получается скрывать это лучше, чем у Кэми. Но, поскольку они мои подруги, лучшие подруги, я знаю, что они доверяют мне в плане моих отношений, и, если я говорю, что счастлива, значит, и они счастливы тоже.

А я счастлива.

Я правда счастлива.

РИЧАРД <З
Ты спускаешься?

– Он только что отправил мне еще одно сообщение.

Кэми демонстративно громко вздыхает.

– И боже упаси тебя заставить его ждать, – говорит она на выдохе.

И, хотя я пропускаю мимо ушей этот подкол, вижу, как она сжимается от тычка локтем Кэт.

Хорошо. Хоть одна из них меня поддерживает.

– Люблю вас. Скоро поболтаем, да? – спрашиваю я, выходя из квартиры, и захлопываю дверь.

– Да. Люблю тебя, Эбс.

– Люблю вас тоже, – говорю я и сбрасываю звонок, прыгая в лифт.

* * *

Вишневый «Порш Кайен» Ричарда, который он обожает (я-то считаю, что это ужасно и неоправданно дорогая версия минивэна, но я люблю Ричарда, а значит, и его машину), стоит с заглушенным мотором прямо у выхода из моего подъезда. Я улыбаюсь в сторону автомобиля, машу рукой и ускоряю шаг в предвкушении увидеть Ричарда. Он такой милый – встал здесь, чтобы мне не пришлось идти через всю парковку по холоду.

Когда я подхожу к двери и заглядываю в затонированные окна, вижу, что он разговаривает по телефону, и даже через закрытые двери слышу второй голос. Ричард поднимает палец и смотрит, давая понять, чтобы я подождала секунду. Улыбаюсь, теплое дыхание вырывается облачком пара в воздух позднего октября. С того места, где я стою, мне видны огни Нью-Йорка, и я думаю, попросит ли Ричард меня досрочно расторгнуть договор аренды и переехать в его роскошные апартаменты на Верхнем Вест-Сайде. А может, мы по старинке решим жить вместе только после свадьбы.

Как бы то ни было, я жду не дождусь следующего этапа в наших отношениях.

Замок двери щелкает, рассеивая мои грезы, Ричард тянется через пассажирское сиденье и толкает дверь, чтобы я ее подхватила. До Ричарда ни один мужчина не открывал для меня дверь машины, и этот его жест до сих пор вызывает у меня улыбку. Я пригибаю голову ниже, чтобы не сломать уши и придвигаюсь, чтобы поцеловать моего будущего мужа.

Миссис Ричард Бенсон.

От одного этого сочетания слов уже кружится голова.

Но Ричард не тянется ко мне с поцелуем.

Наоборот, он отклоняется назад и осматривает мой наряд. Я повторяю за ним, отодвигаясь, насколько это возможно в небольшом салоне автомобиля, чтобы он мог лучше разглядеть меня, и улыбаюсь ему.

Я проигрывала этот момент в воображении тысячи раз на протяжении нескольких недель, предвкушая увидеть на его лице обожание и вожделение. Поцелует ли он меня? Или затащит обратно наверх и накинется до того, как мы отправимся на вечеринку? Будет ли там думать о том, как бы побыстрее уйти, чтобы остаться со мной наедине?

Вместо этого я вижу странный взгляд, к которому точно не была готова, и нахмуренные брови.

Понятно, ему нужно получше рассмотреть меня. Он тянет руку наверх и включает свет в салоне. Его взгляд блуждает по моему телу, обжигая кожу.

Мне хорошо.

Я чувствую себя сексуальной.

Я… в замешательстве.

Ричард в белой рубашке на пуговицах и в брюках – это чуть менее строгая версия его обычной рабочей одежды.

– Что это на тебе?

– Эм… костюм? – Мой голос звучит неуверенно. Я показываю на приделанные уши и улыбаюсь. – Я кролик.

– Господи… Эбби.

Он проводит рукой по волосам. Никто, кроме меня, этого не знает, но они уже редеют. Раз в два месяца он ходит на специальные процедуры, но его отец и дедушка оба лысые. Не вижу смысла в его стараниях и считаю красивым, несмотря ни на что. Но я поддерживаю его, если это придает ему уверенности в своей внешности. Я даже поискала в интернете, и мы с Кэт поехали в Пенсильванию, чтобы купить ему комплекс витаминов и масел, которые, кажется, помогли.

Я тяну руку, чтобы поправить ему волосы, выбившиеся из идеальной прически, но он жестом останавливает меня на полпути.

Моя рука зависает в воздухе между нами, словно предзнаменование чего-то дурного.

У меня внутри все переворачивается.

Что-то не так.

– Черт подери, Эбби! – чуть слышно шепчет он, выдыхая, и качает головой.

Он смотрит на свои часы, а затем за окно.

Мороз пощипывает мою кожу, и это не потому, что на мне нет куртки, которая только испортила бы наряд.

– Ричард, дорогой…

– Черт. Я так больше не могу, – говорит он, обрывая меня на полуслове, и снова смотрит на меня.

Его взгляд совсем не добрый и любящий. Он… жесткий. И раздраженный.

– Что? – спрашиваю я чуть слышно.

– Все это. Я так не могу. Наши отношения. Это просто… не для меня.

Он переводит невидящий взгляд обратно за окно в черноту вечера. Не похоже, что ему больно или он растерян. Или вообще сомневается в своих словах.

Нет, он смотрит в никуда так, словно хотел бы заняться чем-то получше или поговорить с кем-то поинтереснее. Что, конечно, так и есть. Его ждут на грандиозной корпоративной вечеринке с полным обслуживанием в центре Манхэттена, на которую приглашены лучшие из лучших представителей нью-йоркской правовой системы.

Ричард уставился в пространство так, будто я мешаю ему пойти и как следует повеселиться. Как будто я камушек в его ботинке, который нужно вытряхнуть.

А как же я?

Я потрясена до глубины души.

И теперь вместо мыслей о нашем следующем и таком важном совместном шаге в отношениях у меня в голове вертится, что Ричард, возможно, прямо сейчас бросает меня.

Нет, нет, нет. Это невозможно.

Это никак не вписывается в мои волшебные планы на будущее.

Воздух застывает у меня в легких и придавливает к кожаному сиденью.

А Ричард дышит легко и полной грудью.

Я его раздражаю, поэтому он вздыхает так, словно хотел бы оказаться в другом месте, и все мои представления о жизни и мечты о будущем идут прахом.

Его выводит из себя, что я не даю ему легко избавиться от себя?

И где же справедливость?

Кажется, я смотрю на него целую вечность, пытаясь связать слова у себя во рту.

– Я не… не понимаю. Мы же должны сегодня ехать на костюмированную вечеринку у тебя на работе, в честь Хэллоуина. Я должна… должна со всеми познакомиться сегодня.

Но, может быть… Может, есть что-то еще. Что-то большее. Что-то, чего я не понимаю…

Вот оно. Это все глупое недоразумение. Через час я буду смеяться над этим разговором вместе с Дэмиеном Мартинесом, партнером Ричарда, которого тот втайне ненавидит, но продолжает целовать его в задницу.

– Вот именно. И это твой наряд?

Он наконец отворачивается от дороги и смотрит на меня, и я читаю в его глазах… презрение. Даже отвращение.

– Я… хотела нарядиться для тебя. Это же костюмированная вечеринка.

– Мы же не дети, Эбби. Это вечеринка для юристов. Там соберутся люди, которых я пытаюсь убедить в том, что могу стать партнером. – Его взгляд блуждает по моему телу, но вовсе не с вожделением, как я ожидала. – Ты думаешь, что это… – Он машет рукой вверх-вниз, показывая на меня и все, что на мне, – подходящий наряд? Ты думаешь, что если меня увидят рядом с тобой, то сразу решат всерьез взять меня в расчет?

Слезы наворачиваются на глаза, и я моргаю, пытаясь не обращать на них внимания.

Сестра научила меня многому, но самое важное она донесла до меня не словами, а поступками: не позволяй мерзавцам видеть, что ты уничтожена.

– Ты что… ты расстаешься со мной? – спрашиваю я, зная ответ, но все еще не до конца веря в происходящее.

Мне нужно подтверждение.

– Я хотел сделать это еще раньше, – говорит он так, будто вся эта ситуация вымотала его.

Будто его выматывает, что разрыв наших четырехлетних отношений занимает больше пяти минут, и он думает, когда же я наконец уже свалю ко всем чертям из его машины и он сможет уехать.

– Раньше… – выдыхаю я.

– А ты никогда не думала о том, почему мы так и не съехались? – спрашивает он у меня так, будто я идиотка. Словно он считает меня слишком тупой, чтобы задаваться такими вопросами.

Конечно, я задавалась. Какая женщина не стала бы?

Я просто никогда не хотела давить на него.

«Ты ничего не добьешься в отношениях с властным мужчиной, если будешь давить на него». Помню, я когда-то прочитала эту фразу в женском журнале. Я предположила, что у него все схвачено, и отдала руль в его руки.

Я позволила ему быть властным мужчиной!

– Никогда не думала, почему я не хочу брать тебя на мероприятия на работе?

Он знает, что я думала… Я спрашивала об этом несколько лет. Его губы медленно расползаются в тошнотворной улыбке.

– Никогда не удивлялась, почему я не делаю тебе предложение?

У меня скручивает живот, и только сейчас я понимаю: он испытывает ненормальное удовольствие от всего происходящего, от того, как заставляет меня чувствовать себя.

Ему весело.

– И ты решил сделать это сегодня? – спрашиваю я окрепшим голосом.

Мне плохо верится во все это, но в глубине души поднимается гнев. Он бурлит и, я надеюсь, маскирует собой невыносимую боль, которую Ричард причиняет мне.

Он не заслуживает увидеть ее.

– Ты думаешь, я спланировал все это, Эбби? Какого хрена я бы ехал в такую даль на этот гребаный Лонг-Айленд, если бы, как минимум, не собирался заняться сексом сегодня?

Внутри все будто разбивается вдребезги вместе с моим сердцем и чувством собственного достоинства.

Его слова отвратительны.

Не могу сказать, играет ли он эту роль специально, чтобы причинить мне боль и ударить посильнее, или он такой и есть, и я просто вижу его без розовых очков. Как давно в нем столько отвратительных слов и мерзких намерений? И как я могла влюбиться так сильно в свое представление о нем, чтобы не увидеть его настоящего?

– Что?

Мои слова кажутся невесомыми. Тихими. Едва слышимыми.

Может, это ошибка. Наверное, он не то имел в виду. Может…

– Да ладно, Эбби. Ты, конечно, тупая, но не настолько же.

Его слова больно бьют меня, разрушая внутри еще одну стену. Вижу перед собой ее развалины, осколки от десятков кирпичей. И каждый из них – часть меня, по которой я позволила ему ударить кувалдой.

– Я не ту…

– Ты делаешь макияж в «Роллардс».

– Я меняю жизни. Я помогаю жен…

– Боже, опять это дерьмо, – говорит Ричард раздраженно и останавливает меня жестом руки. – Слушай, поначалу было даже мило, что ты занимаешься своим хобби, пока ищешь настоящую работу. Но ты же перестала искать. Ты стала талдычить про то, как помогаешь людям и меняешь их жизни. Я тебя даже свел с нужным человеком, а ты его отшила.

Я помню тот день. Я оделась в самый скучный и скромный наряд и провела в дурацком гольфкаре целый день, подавая клюшки и устанавливая флажки. И когда этот «представитель индустрии макияжа» разговаривал со мной, он не сводил взгляда с моей груди. Какую бы там помощь в трудоустройстве он ни предлагал, она начиналась с «мы должны, ты же понимаешь, сходить поужинать и потом…».

Нет уж. Спасибо.

– Он же ко мне подкатывал, Ричард. Мне было нело…

– Это жизнь, Эбигейл. Это правила гребаной игры. Именно поэтому ты ничего не добьешься в жизни, делая гребаный дерьмовый макияж, как какая-то недоучка.

Он поворачивается, и теперь его взгляд полон гнева и ярости.

Я никогда раньше не боялась ни одного мужчину.

Но прямо сейчас мне кажется, что я близка к этому.

– Смешно. Ты делаешь гребаный макияж, Эбби. А вот я, я меняю жизни. Ко мне приходят люди, потерявшие целые состояния, им грозит от двадцати до пожизненного, и я спасаю их. – Он тычет пальцем себе в грудь, чтобы стало понятнее. – Моя работа имеет значение. А ты? Ты играешь в переодевания за минимальную оплату труда на Лонг-мать его-Айленде.

С моих ресниц срывается слезинка, капает на корсет и оставляет темное пятно, расползающееся по шелковой ткани.

– Я так не могу, Эбби. Мне нужно более серьезно думать о своем будущем. С тобой было весело, но я не могу остепениться ради той, с кем смешно.

Остепениться.

Безобидное на первый взгляд слово, произнесенное со злым умыслом, превращается в лезвие, которое режет мою кожу, мышцы и кости и вонзается прямо в сердце.

От него внутри меня что-то меняется.

Оно обрезает последнюю ниточку, на которой держатся мои мечты о том, как я буду идеальной женой для этого человека.

И, поскольку он мужчина, еще и довольно хреновый, как выясняется, он не может видеть, как мир рушится вокруг меня. Он не знает, как мое чувство собственного достоинства и мечты о будущем превращаются в прах.

– Меня назначат партнером в конце года. Ты знаешь, как я старался ради этого. Мне нужно показать Мартинесу и дедушке, насколько серьезны мои намерения. И это… – Ричард окидывает меня взглядом, – не соответствует моему образу.

И хотя разум осознает, что происходит, сердце отказывается верить.

– Но… мы были вместе четыре года, – говорю я.

Он вздыхает так, словно я пятилетний ребенок, попросивший купить мороженое в семь часов утра.

– Было весело. Ты же не думала, что я тебя выбрал на всю оставшуюся жизнь, да? Боже, Эбби. Повзрослей. Ты никогда не была той самой. – На его лице опять появляется та злобная ухмылка, и меня начинает трясти. – Ты никогда не была той самой.

В этот момент падает вторая слезинка. Я смотрю на Ричарда в упор сквозь слезы, размывающие все вокруг, отчего кажется, будто я под водой, и думаю, когда он уже улыбнется и скажет, что пошутил.

Когда скажет, что это был розыгрыш. Жестокий, но все же розыгрыш.

Он никогда не умел весело шутить. Я, конечно, делала вид, что это не так. Я все эти годы смеялась над его дерьмовыми шутками, чтобы он мог чувствовать себя увереннее…

Но он не сводит с меня глаз, и в его взгляде читается странное сочетание жалости и раздражения. Будто его бесит, что я расстроена и застигнута врасплох его разрывом со мной, о котором за четыре года не было ни намека.

Я слышу стук в окно с моей стороны. Поворачиваю голову и вижу полицейского, нависающего над автомобилем. Я даже не заметила отражения синих и красных огней на приборной панели, когда он припарковал машину за нашей. Ричард вздыхает, опускает мое стекло, и холодный воздух ударяет по легким, как электрошокер.

– У вас все хорошо? – спрашивает полицейский, и свет его фонарика проникает в салон автомобиля.

Черты его лица смягчаются, когда он видит мое бледное лицо, заплаканные глаза и дорожки от слез по щекам.

– Все в порядке, офицер, – говорит Ричард, как всегда к месту, улыбаясь по-свойски. – Она уже выходит.

Она уже выходит.

Мне нужно несколько секунд, чтобы осознать, что Ричард имеет в виду.

Он хочет, чтобы я вышла из его машины.

Потому что он только что расстался со мной.

И его же ждут на вечеринке, в конце концов.

Мы встречались четыре года, а у него даже не хватило совести расстаться со мной так, чтобы можно было все обсудить и закрыть все вопросы. Вместо этого он бросает меня посреди дороги, когда я одета в гребаный костюм кролика.

Это так унизительно.

– Вы припарковались на пожарном проезде, – говорит офицер, и мне кажется, что он смотрит на Ричарда с раздражением и, возможно, даже с отвращением.

– Извините, сэр. Я не думал, что буду здесь так долго. – Он наклоняет голову ко мне, и его внезапно показавшаяся непринужденная улыбка превращается в гримасу разочарования. – Эбби, выходи.

В его словах больше нет ни капли терпения, доброты и заботы.

Его голос полон разочарования и раздражения.

Он покончил со мной.

К черту все.

Я хватаю сумочку в виде морковки, которую мы с Кэт нашли в секонд-хенде на Мэйн-стрит, и порываюсь дать ему пощечину. Я уверена, мне станет лучше, но за каждым нашим движением наблюдает полицейский, а я на девяносто девять процентов уверена, что Ричард предъявит мне обвинения.

Такой он человек.

Он Чад. Знаете, мужская версия Карен?²

Вот дерьмо. Я целых четыре года встречалась с гребаным Чадом.

И я планировала выйти замуж за этого придурка?

Вместо того чтобы ударить его, я тянусь к двери и дергаю ее, чтобы открыть. Но, конечно же, она закрыта, черт ее дери. Ричард вздыхает с выражением лица, говорящим: «Боже, эта женщина ни на что не годится», и я только сейчас понимаю, что он слишком много всего делает, вместо того чтобы просто открыть дверь.

Я выхожу из машины.

Закрываю дверь.

А потом стою у своего подъезда и смотрю сквозь слезы на пафосную красную машину, без колебаний уезжающую прочь.

Полицейский поворачивается ко мне.

– Мэм, у вас все хорошо? Он… что-то сделал с вами?

Я отвечаю, не глядя на него:

– Он разбил мне сердце.

Полицейский продолжает смотреть на меня, глупо моргая.

Я уверена, что он сожалеет о своем вопросе, как и многие люди в разговоре со мной.

– Все нормально. Он ничего такого не сделал. Извините, что припарковались на пожарном проезде, – говорю я глохнущим голосом. А потом натянуто улыбаюсь и иду назад в свою квартиру, цокая каблуками по бетонному полу.

Я не ощущала холода на своих почти голых ногах, когда выходила из дома, полная надежд и предвкушения. Теперь же он кусается и режет, пробираясь сквозь тонкий нейлон.

В холле я несколько раз тыкаю в экран телефона, ощущая себя заторможенно, будто в тумане, не дающем мне сориентироваться в пространстве вокруг. Я смахиваю экран, нахожу номер Кэми, нажимаю на иконку «Фейстайма», держа телефон прямо перед собой, и плюхаюсь на скамейку в холле.

Зайти в лифт кажется непосильной задачей.

И вернуться в квартиру кажется слишком тяжелым испытанием.

Если я поднимусь туда, то увижу косметику и одежду, разбросанные всюду, и вспомню предвкушение, которое меня наполняло несколько минут назад, когда я собиралась.

Гудки исчезают, экран темнеет, и я слышу звуки вечеринки – смех, крики и незамысловатую хэллоуинскую музыку на том конце провода.

– Привет, Эбс, что такое? – кричит Кэми.

Ее лицо так и не появляется на экране. Она пытается удержать телефон ровно, а вокруг нее толпа людей.

Но, когда я наконец вижу ее, улыбка сползает с лица Кэми.

Я смотрю на уменьшенную версию своего изображения в углу. Не знаю, когда я заплакала, но на щеках виднеются черные дорожки от слез.

Отлично.

У меня лучшие подруги в целой вселенной, потому что в ту же секунду она говорит:

– Черт… Мы будем с текилой через двадцать минут.

1.Эль – главная героиня фильма «Блондинка в законе». Уорнер – парень, который бросил ее, потому что собирался стать сенатором, а она была недостаточно серьезна для такой жизни рядом с ним. – Примеч. пер.

2.Карен – сленговый термин, используемый для описания чересчур требовательной и конфликтной белой женщины. – Примеч. пер.