Czytaj książkę: «Пивные Воители. Часть первая – Дети»

Мр. Норман

Beer Warriors

Легенда о Пивных воителях

Обложка и иллюстрации созданы c помощью нейросети Kandinsky.

Посвящается Гюрге Бурому.

Карающий топор, ты был истинным Пивным воителем, и таковым пал.

От авторов

Письмена, что перед Вами, были сотворены двумя истинными ценителями напитка богов. Семь дней к ряду, истинные ценители напитка богов испивали этот напиток и всецело придавались творению. На седьмой день безмерного испития, к творцам данной легенды явился Хмелъ. Он одобрил сказ творцов и наказал им, чтобы эту историю прочли как можно больше людей. Особенно – ценители пенного.

Там, снаружи дома, во тьме, вопит старый дуралей, возомнивший себя Пивным воителем. Мысли его скверны, намерения лишены здравого суждения. Этот дуралей едва волочит ноги и не ровен час, он рухнет и останется в этой холодной, темной пустоши. Клюв старого ворона выклюет глаза дуралея, червь и паук поселятся в его волосах и пустых глазницах, бродячий пес отгрызет мертвую ступню и умчится прочь.

Таковым, как этот пустоголовый осел, вход в Бухаллу закрыт, таковых ждет лишь долина гадкого Вепря.

Данные письмена о чести, достоинстве и уважении к пивному богу. Данные письмена о двух Пивных воителях, познавших не только лишь себя, но и свой путь.

Часть Первая

Дети

«Не понять, за что Кобыла, за решетку сел,

он всего однажды в жизни человека съел!

Был он тих и неприметен, и на ум тяжел,

ни одну из сельских женщин, в женах не нашел.

Добр был Кобыла к людям, добр был к зверью,

но похожий был Кобыла, внешне на свинью.

Он гулял ночами в поле, утирал слезу,

и ревел он среди ночи, в дикую грозу!»

(Из песни Унылого певца, что не редко донимает одиноких путников и захмелевших завсегдатаев придорожных харчевен.)

Глава 1

Новый дом

Лошади ступали очень тяжело и постоянно вязли в непролазной грязи. Они недовольно фыркали, выпуская в морозный ноябрьский воздух клубы пара и рвали поводья. Вереница из груженных сундуками с провизией повозок напоминала старого дракона, израненного и слепого и ползла по дикой лесной тропе крайне медленно. Кроме того, ветви деревьев, подступающих к тропе практически вплотную, то и дело препятствовали и без того сложному пути. Рессоры тужились под весом повозок, колеса приходилось постоянно смазывать, иначе они выли так протяжно, что кровь стыла в жилах.

К слову, выли не только колеса, по ночам ревели и звериные стаи и порою, не так уж и далеко. От этого воя несколько стражников, грешным делом, даже обмочились. Эти стражники шептались между собой, и трусость их невольно распространялась на остальных, словно гниль по телу. Да, страх вещь такая – заразная.

В огромном доме на колесах, втиснувшимся между повозок, сидел король Гарольд Воинствующий со своей женой Луизой и полугодовалым сыном. Король знал, что в Рысьей норе уже все готово к их приезду. Там никто из простолюдинов и любопытных зевак не будет встречать повелителя и юного наследника трона, повелителю, в свою очередь, было плевать, в каком виде он ступит на те земли и предстанет перед лордом Конская Узда.

В народе, короля прозвали Завоеватель Лосиного Удела, что было, конечно же не совсем так. Он, скорее, не завоевал эти места, но безжалостно уничтожил самозванцев, пришедших с гор дикарей-людоедов и прочую нечисть, что долгое время повсеместно бесчинствовала. Подобно зловонному клопу, недруг был раздавлен твердой рукой Гарольда и мощью его многочисленного войска. Новому королю достались разграбленные, обнищавшие и практически пустые земли, напоминающие руины с живущими в них голодными крысами.

С тех пор прошло не мало времени, и государство понемногу выправила свое положение.

Однако от того мудрого правителя со стальным характером, свергнувшего бестолковую прежнюю власть, практически ничего не осталось. Пав ниц перед зеленым змием, Гарольд совсем обезумел. Он стал крайне резок не только с верными подданными и союзниками, присягнувшими ему на верность, но и с приклонившими колено врагами. Лорды, чьи земли Завоеватель Лосиного Удела осаждал, тот же час лишались не только замков и всего имущества, но и титулов. Король был жесток и к чужим, и к своим. А еще, он много пил, и в конечном итоге это привело к тому, к чему привело.

В карете царили мрак, сырость и холод. Полугодовалый Алексий постоянно кашлял и совсем не желал брать грудь. Мальчик не был бастардом, но и любви в лице своего отца так же не сыскал. Алексий был рожден другим, он – урод, монстр, выродок. Правый глаз его не подстать левому и взирает на этот суровый холодный мир сквозь тонкую кожу, что не рассеклась при рождении. Лоб мальчика широк. Зубы мальчика тонкие и острые, словно щучьи, и прежде, чем ребенок опробовал материнское молоко, он опробовал ее кровь. Скрюченную спину и тонкую утиную шею Алексия покрывала чешуя – шелестящая как морская пена и отвратительная, как зачервивевший труп животного.

Как бы там ни было, это единственный наследник трона и, возможно, будущий король. Если, конечно, он однажды не будет брошен в хлев, на съедение свиньям. Гарольд Воинствующий суров и принять такое решение он мог запросто. Даже желал этого. Луиза же, препятствовала этому, оттого все они и здесь, далеко от Лосиного Удела – столицы Грэхфорда, на пути в Рысью нору.

Король смотрел на корчащуюся от боли Луизу, что безрезультатно пыталась заткнуть рот малыша своим окровавленным соском и пил. Карета ползла по оголенным корневищам вековых дубов и сильно раскачивалась, раскачивалось и вино в кубке короля, то и дело орошая рукав королевского камзола. Король сильно пьянствовал на протяжении всего пути до Рысьей норы.

Король лыс, стар и худ. Кожу его покрывают коричневые пятна, из ушей торчат кисточки седых волос, длинный кривой нос больше напоминает вороний клюв, а брови надменны и всегда сдвинуты, что указывает на его вспыльчивый нрав. Зубы короля давно сгнили и теперь, королю все сложнее пользоваться ими, вкушая оленье и кабанье мясо.

Луиза красива и терпелива. Ее каштановые волосы всегда прибраны в тугой узелок на затылке, губы аккуратны, розовы и всегда сжаты, взгляд строг, но полон любви и понимания. Вместе с тем, тело Луизы дрябло и измучено восьмью родами.

– Было бы куда проще, – буркнул король, – родись он бестелым.

– Бестелым он не прожил бы и дня, мое солнце, – ответила супруга и пригладила редкие волосы малыша. Он, наконец-то, взял грудь и уснул. Безмятежный и спокойный, юный Алексий еще не понимал, какие испытания выпали на его судьбу. Он видел чудесные сны, в которых родной отец не раздумывает над тем, бросить ли своего сына на корм зловонным существам или позволить ему жить. – Мы укроем мальчика от посторонних глаз в Рысьей норе и найдем способ излечить его от этой хвори.

Король усмехнулся, и покачал седовласой головой.

– Ребенок проклят, – сказал он, и повысив голос, добавил: – Разве ты этого не видишь?! Все наши дети прокляты! Все они мертвы и этому путь уготован в землю. Зачем тратить время, открой окно и выбрось его на растерзание лесному зверью. А завтра вернемся. Избавь это чудовище от мук.

– Он твой сын и будущий правитель.

– Он не взойдет на трон. – Король осушил кубок, остатки же, смахнул на пол. – Столь ужасная тварь не сможет управлять государством. Дорога его – в пекло. Или в хлев!

– Алексий не станет пищей свиньям! – сказала королева не в силах взглянуть на пьяного мужа, с чьих губ могли сорваться такие слова в адрес своего сына. – Вот увидишь, я найду способ излечить малыша. Нужно лишь время, и укрытие от посторонних взглядов и шепота.

Завоеватель Лосиного Удела потянулся за кувшином, но обронил его, когда карета в очередной раз напоролась на дубовые корни.

– Проклятье! – выругался король. Он был сильно пьян и зол. Он всегда был таковым, особенно после того, как свет увидел столь ужасную тварь, что извергло истрепанное, больное лоно Луизы. – Это позор! Позор моей седой голове и всему королевству! Чудище! Самый настоящий выродок!

– Все не так безнадежно, свет моих очей.

– Что ты предлагаешь?

– Лечить, – ответила супруга, стараясь не обращать внимания на тот беспорядок, что король учинил.

– Чем? – усмехнулся король. – Молитвами и магией?

Супруга не ответила. Она не знала, чем собирается лечить мальчика, но знала точно, что очень любит его, и любит так, как не любила бы будь он здоров. Эти роды выдались изнуряющими, долгими и кровопролитными. Принимающие ребенка предрекали роженице смерть. Смерть неминуемо ждал и плод. Но вопреки всем предсказаниям, и ожиданиям повитух, седая старуха с костлявыми руками и в черном одеянии, не посетила тогда замок Завоевателя Лосиного Удела. Скорее всего, ей хватало работы на юге государства, где уже три месяца шли ожесточенные бои против троллей из Гниющих Топей.

– Очевидно, – продолжил король, – чистота крови не всегда несет счастье в семью.

Как ни странно, Луиза согласилась со своим мужем. Оспаривать очевидные вещи, было бессмысленно. Ровно, как и молчать о них, или говорить.

У короля и королевы был долгий и счастливый брак. Они любили друг друга, но так или иначе, любовь их неумолимо гасла. Любовь тускнела, точно последняя головешка в камине. Она рассыпалась как рассыпается надгробная плита, отданная на растерзание свирепой непогоде и испепеляющему зною.

С каждым разом, когда очередной наследник ослабевал и умирал, король медленно, но безвозвратно приближался к безумию. Холодная тьма старинного королевского замка забрала с собой всех семерых сыновей короля и королевы и заточила их юные, безгрешные души в глухих стенах. Чистота крови не принесла радости королевской семье, к слову, не принесла она ничего, кроме слез и боли. Там, в пустынных коридорах замка, придворные, слуги и стражники, каждую ночь слышат детские голоса. Голоса радостные, звенящие. Но никто и никогда не видел тех, кому они принадлежат. Это лишь души детей, они навеки заперты средь темных коридоров, сырых стен и пустых темниц дворца. Больше ничего в этом огромном замке нет. Боль и тьма. Оттого, он был покинут королевской семьей.

Вечерело. Становилось холоднее. Сегодня это, длившееся три дня изнуряющее путешествие должно было завершиться. Рысью нору подготовили к приезду короля, а также, по его велению, всех жителей и придворных, кроме слуг и нескольких стражников, гнали в шею подальше от замка. Никто не должен был видеть Алексия. Однажды, он предстанет перед людьми, но лишь тогда, когда болезнь будет побеждена, когда проклятый рок обессилит. Только вот надежда на это у короля истлела еще раньше. Лишь его супруга все еще надеялась, что хворь можно победить. Лишь Луиза отделяла маленького Алексия от ужасной смерти в пасти свиней.

Король задремал. Ему было плохо во сне, рвота подступала к горлу. Сильно укачивало. Испарина покрыла лоб короля. Пустой бокал, что все это время находился в руке повелителя, глухо звякнув, упал на пол, но повелитель этого не заметил. Он спал.

Скрип колес повозок убаюкивал, но вместе с тем, нагнетал неспокойствие. Королева тяжело вздохнула и отодвинула занавеску. Лес. Мрачный и хранящий свои тайны он тянул к карете скрюченные пальцы. Там, в глубине этой туманной чащи, среди бурелома и заросших камней что-то было. Фигура человека в черной мантии. Фигура, казалось, плыла по воздуху! Королева смахнула пот с окна, и странный незнакомец исчез. Скорее всего, ей показалось. Но от этого было не легче. Стены родного дома и покой, остались далеко позади, впереди – неизвестность. Земли здесь дикие, да и корона давно утратила доверие здешних людей. Король старел, ум его уже не был так чист, рука дрожала под весом клинка, а запах тела короля, стал дурнее вони, издохшей неделю назад псины. Близилось неспокойное время.

Ребенок застонал и сжал перепончатыми пальцами маленький бугорок – грудь королевы. Он все еще спал. Это было хорошо. В этот момент повозки остановились. Королева снова поглядела в окно. Лес расступился, в дали на утесе возвышалась огромная каменная коробка. Теперь, это безликое, унылое сооружение должно стать для Луизы и юного Алексия новым домом.

– В псарню урода, – пробубнил пьяный король в бреду. – Скормить его свиньям!

– Господи, – простонала королева, – помоги всем нам!

Тревога сдавила горло королевы, когда ворота унылой, холодной твердыни опустились, и вся вереница поползла по направлению к замку. Жителей практически не было на улицах. Стражники всех разогнали по домам и по приказу короля принуждали не высовываться никому до следующего утра.

Королева прижала ребенка к себе и мысленно повторила, что будет бороться за его жизнь вопреки всему. Она обещала, что укроет ребенка от всех опасностей и травм, даже если на другой чаше весов будет ее спокойствие и даже жизнь!

Хорошо это или плохо, но королева осталась верна своим обещаниям.

Глава 2

Кровавый пруд

Однажды, спустя двенадцать лет, Алексий спросил у матери, почему вода в пруду на заднем дворе замка красного цвета. Мальчику действительно это было очень интересно. Он по долгу смотрел в эти бурые, кровавые воды, но боялся их, потому что плавать совсем не умел. Не умел он и сражаться. Алексий был щуплым и очень слабым ребенком. Кисти его рук уродливы и, казалось сломаются, если в них окажется что-то тяжелее чашки с лекарством. Ноги мальчика были быстры, но также, как и руки – тонки и хрупки. Шея мальчишки едва держала вес собственной головы, и могла затрещать, если голову облачат в шлем.

Кроме того, Алексий по-прежнему оставался тем, на кого без ужаса и сожаления взглянуть было невозможно. Он оставался бледен и хрупок. Придворные и их дети привыкли к уродству принца, но король – нет. Он вернулся в столицу и покидал ее все реже, предчувствуя, что еще одно путешествие станет ему не под силу.

Король смирился с тем, что скоро умрет и с тем, что гордость не коснется его сердца никогда, гордость за здорового и умного наследника. Пьяный Завоеватель Лосиного Удела рубил головы всем, кто хоть, словом, напоминал тому о наследнике трона и о том, что пора уже такового назначить. Злость и разочарование поселилось в сердце старого правителя, и ум его затупился, как и его меч.

Обезглавленные тела гонцов, что вновь и вновь возвращались с неутешительными вестями о принце, о будущем наследнике, бросали в хлев, на корм борову-переростку. Не мало за свою жизнь, это чудовище сожрало людских тел. Возможно, от того оно и размером с лошадь.

В тех коротких, окропленных слезами письмах, что король получал от жены, были лишь просьбы набраться терпения, и лишь вера поможет юному наследнику выздороветь. Король ждал, но время неумолимо таяло. Близился закат правления Гарольда Воинствующего, обесчестившего себя вином и кровопролитием.

Вместе с тем, мать Алексия надежду не утеряла. Она без устали искала мейстеров и мастеров над лекарствами, способных победить страшную хворь мальчика – его уродство. Таковых заклинателей не было.

Однажды, к воротам королевской твердыни явился некто, лицо его скрывал капюшон гнилой мантии, поступь его была бесшумна, тело зловонно, а голос хриплый и визгливый как у старухи. Он назвал себя лекарем Ледяная Рука и пообещал помочь в беде, что угнетала королевскую семью.

– В знак благодарности за мои труды, – сказал тогда врачеватель, – мне нужен кров, еда с королевского стола и небольшое жалование, на безбедный период своего дожития. Вот и все, что мне нужно. Разве что, еще покой.

Королева согласилась и уже этой ночью принц открыл глаза. Зеленые, как морская глубина, они укрепили надежду королевы, хоть мастер над лекарствами, право, вызывал лишь чувство отвращения.

Утром следующего дня, мастер над лекарствами отдал приказания конюшим каждую неделю рубить лошадям ступни, чтобы из них варить лекарство для принца. Еще, в состав таинственного варева лекарь требовал пиявок Трупного озера, подшёрсток поросят дикого кабана, волчьи клыки и трехдневная ослиная моча.

Королева беспрекословно одобрила все, что потребует Ледяная Рука. Лошадей нещадно рубили, ступни – в котел со снадобьем, мясо – на кухню, все остальное – в псарню. Из подземелья, где отвратительный врачеватель работал, постоянно несло гнилью, оттуда давно бежали все крысы и насекомые. Однако, никто не мог утверждать, что они не были пойманы старым лекарем и не засушены в его многочисленных горшках.

Как-то раз, королева спустилась в подземелье, где Ледяная Рука жил и работал, в слезах, она спросила, сколько еще нужно времени, чтобы болезнь отступила. Ледяная Рука сказал, что сила хвори однажды иссякнет, но не скоро.

– И до тех пор, – сказал еще старик из тьмы своего капюшона, – принц будет отвратным, и таковым уродливым, он будет оставаться еще не один год. А теперь, – добавил лекарь, – проваливайте отсюда и более не беспокойте меня!