Czytaj książkę: «Старые деньги»

Дисклеймер

Все персонажи и описываемые события являются вымышленными.

Любое совпадение с реальными людьми или событиями, является случайностью.

Глава 1. Не в своей тарелке

(Первая четверть двадцать первого века. Выборгское шоссе. Загородная резиденция Сухаревых)

Дверь распахнулась с небрежным грохотом, и в комнату, пропахшую пылью и старым деревом, ввалился высокий брюнет. Глаза его блестели тем неестественным огнём, который дарит либо безумие, либо третья рюмка коньяка, губы кривились в циничной усмешке.

– О, мисс провинция, а что это ты здесь делаешь? – слова его, слегка заплетаясь, повисли в воздухе. Следом в тихую комнату, где антикварная мебель стояла в чопорном беспорядке, а на столах громоздились свитки пергамента, вплыл его приятель и шум вечеринки: громкий, липкий от смеха, пропитанный дымом и запахом недопитых коктейлей.

Камиль резко обернулась. В кулаке она сжимала небольшую фигурку – смеющийся старик с черепахой – тонкая работа, похожая на нэцкэ. Девушка уставилась на вошедших растерянным взглядом, и лишь когда молодой человек неуверенно шагнул вперед, широко расставив ноги, как боксер перед ударом, узнала в нем хозяина дома. Всего пару часов назад Лео представил их в переполненном студентами минивэне. Тогда он улыбался. Теперь смотрел, как ястреб на мышь.

– Я просто… рассматривала вашу коллекцию, – проговорила Камиль, съежившись под его колючим взглядом. В голосе ее звучала неуверенность, а в груди уже шевелилось неприятное предчувствие.

Инстинктивно она бросила взгляд в окно, где во дворе парень в куртке-авиаторе, не замечая ничего вокруг, готовил шашлык, пританцовывая под музыку из наушников.

Камиль попятилась назад, пытаясь незаметно вернуть фигурку на полку. Но движение было резким – локоть задел высокую китайскую вазу. Та качнулась, и сердце девушки на мгновение остановилось. Рука сама рванулась вперёд, пальцы впились в холодный фарфор, покрытый сетью трещин.

– Эй, осторожнее, это же династия Мин! – голос хозяина прозвучал как выстрел. – Неуклюжая!

Камиль хотела что-то сказать, но он грубо схватил ее за руку. Пальцы впились в её запястье с такой силой, что наутро останутся синяки.

– Что ты прячешь? Уже стащила окимоно? – Его горячее дыхание пахло коньяком и презрением, а взгляд скользнул к пустому месту на полке.

Камиль разжала ладонь. Маленький старик с черепахой лежал на её руке, будто насмехаясь над всей ситуацией.

– Просто не успела вернуть… – её голос дрогнул. Рыжие ресницы нервно задрожали. – Я не воровка.

– Ха! – хозяин оскалился. – Знаю я таких, как ты. Хочешь красивую вещь – плати. Правда, Железяка?

Тот, кого назвали Железякой, шагнул вперёд. Его пирсинг блестел, как осколки битого стекла.

– Тебе придётся быть очень сговорчивой, – прошипел он, и Камиль почувствовала, как по спине снова побежали мурашки.

Она поставила окимоно на низкий столик и рванулась к выходу, но Железяка перегородил дорогу. Его кольца в носу и губе дрожали от смеха.

– Куда? Разве мы тебя отпускали? – рыкнул он и толкнул Камиль прямо в объятия хозяина дома, и оба принялись стаскивать с нее синий вязаный кардиган.

Алкогольный перегар, мутные взгляды – она сразу поняла, что уговоры бессмысленны. Швырнув кардиган им в лица, метнулась к окну, на ходу хватая крышку от китайской вазы.

– Немедленно выпустите меня! Иначе разобью её вдребезги! – голос её дрожал, но в нём слышалась решимость.

Она занесла крышку над головой, делая вид, что готова бросить её на пол. Но между угрозой и действием – пропасть. Камиль не была ценителем искусства, но уничтожить древнюю вещь не решалась.

Пока она колебалась, парни скрутили ей руки, вернули крышку на место и принялись домогаться с циничной настойчивостью.

Она кричала, кусалась – всё напрасно. В считанные секунды её прижали к холодному оконному стеклу. Железяка рванул блузку с такой силой, что пуговицы, словно прозрачные жемчужины, рассыпались по столику рядом со смеющимся стариком из слоновой кости.

Прикрывая грудь, Камиль задыхалась от ярости. Губы Железяки, влажные и противные, прилипли к её щеке. Она резко отвернулась, набирая воздух, чтобы закричать, но он грубо зажал ей рот ладонью.

Хозяин же был куда опаснее. Его пальцы впились в её запястье, взгляд пылал, как у хищника, почуявшего лёгкую добычу. Коленом он раздвигал её сжатые бёдра, а рука уже искала застёжку бюстгальтера.

Камиль отчаянно била кулаком в стекло, в такт бешеному стуку сердца. Гнев пылал в ней, как боевой марш, а в голове крутился один вопрос: как придурок Лео мог бросить её одну среди незнакомцев?

Всё шло к отвратительной развязке, но дверь спасительно скрипнула. На пороге появился тот самый парень в наушниках и куртке-авиаторе.

– Кир, вы совсем спятили? Отпустите её!

– Указывать мне вздумал? – хозяин дома обернулся с холодной яростью.

– Тебе охота иметь дело со Львом-старшим? – парировал парень, не отступая.

Хозяин замер, потом с презрительной гримасой швырнул Камиль к двери, будто дворовую кошку.

Она стояла, дрожа, не зная, что делать – бежать или дать пощёчину каждому. Но твёрдое прикосновение руки парня в наушниках вывело её из ступора. Он уверенно повёл её за собой, и она, едва сдержавшись, не показала язык своим обидчикам.

«Спасена», – мелькнуло в голове.

– Я Егор, – первым нарушил молчание юноша, перескакивая через две ступени. – А тебя, кажется, Камиль зовут?

– Камиль, – ответила она, и собственный голос показался ей неестественно тонким, словно принадлежащим не ей, а какой-то робкой девочке.

– Надо же. Лео, как всегда, везет.

– Это почему?

– Скульптору иметь возле себя девушку с таким именем – хороший знак.

Камиль приподняла брови, озадаченно глядя на него, едва успевая за его широкими шагами.

– Сегодня все вокруг говорят загадками.

– Никаких загадок. Кто такая Камилла Клодель, знаешь?

– Нет.

– Ну о Родене хоть слыхала?

– О нем слышала, – рассмеялась она, её смех вдруг прозвучал слишком громко, слишком нарочито, как шампанское, открытое после боя. – Кто же не знает роденовского «Мыслителя»? У меня фотка этой скульптуры была на дневнике в восьмом классе.

Морозный воздух ударил в лёгкие, как удар хлыста. Она вдохнула полной грудью, и вдруг поняла, что всё кончено. Вернее, этот эпизод. Такие вещи никогда не заканчиваются по-настоящему. Они просто переходят в следующую главу.

А где-то там, в доме, остались рассыпанные пуговицы, разбитая самоуверенность и смеющийся старик из слоновой кости. И ещё вопрос, который она задаст Лео. Обязательно задаст.

– В восьмом классе, значит? – Егор перевернул шампуры, с досадой отметив, что пока он строил из себя рыцаря в сияющих доспехах, мясо успело подгореть. Он пожал плечами, усмехнулся и добавил: – Только не говори, что ты ещё учишься в школе.

– Нет, я уже первокурсница! – выпалила она с гордостью.

– Ясно. А зачем связалась с Лео? Он же старше тебя. И куда только твои родители смотрят?

Он снял с шампура несколько кусков мяса, золотистых и сочных, и протянул ей на бумажной тарелке. Запах шашлыка ударил в нос. Камиль схватила первый кусок, обжигающий, жирный, настоящий. Она жевала, почти не чувствуя вкуса, только тепло и сытость, расползающиеся по телу. Голод – великий уравнитель.

– А с чего ты взял, что я связалась с Лео? – она облизала пальцы. – Я просто живу в его доме, и он, вроде как, присматривает за мной.

– Присматривает! – фыркнул Егор. – Худшей няньки, чем Лео, не найти. Почему ты не вышла с ним в Лосево?

– Он не предложил. Я, по-твоему, должна была висеть у него на ноге, умоляя взять меня? Нет уж! Я предпочитаю услышать завтра его мольбы. С удовольствием посмотрю, как он станет унижаться передо мной, чтобы я не рассказала его родителям, как осталась посреди леса с кучей незнакомцев.

Она вспомнила, как Лео, желая угодить отцу, посадил её в минивэн с шумной компанией, представив хозяину дома как «дальнюю родственницу из провинции», даже не назвав имени. А потом просто вышел из машины и исчез. Через несколько часов её уже обвиняли в воровстве, а потом… Егор дал ей свой свитер, чтобы прикрыть разорванную блузку.

Камиль вздохнула, отгоняя мысли о Лео, и с благодарностью посмотрела на Егора. Тем временем он сбрызнул шашлык красным вином, переложил его на бронзовое блюдо и без тени улыбки сказал:

– Попробуй сначала добраться до города невредимой, а потом уже строй планы мести Лео.

Он отколол длинную щепку от полена, ловко заострил её ножом и протянул ей.

– Видела на японских гравюрах, как гейши закалывали причёски шпильками?

– Ну… закручивали волосы и прокалывали чем-то вроде спиц?

– Умничка. Вот и ты сделай так же. А то, с распущенными рыжими локонами ты слишком похожа на натурщиц прерафаэлитов.

– На кого?

– Неважно. Если что – воткнёшь эту щепку в руку обидчику. Но надеюсь, не пригодится. Просто делай, как я говорю, и не высовывайся.

Их разговор разрезал серебристый смех. На крыльце замерла девушка в сиреневом плюше – поза небрежной богини, случайно сошедшей с пьедестала. Не сдвинувшись с места, она бросила в воздух:

– Егор, ты что, пустил корни у мангала? Обещал мясо через полчаса, а пропал навеки.

Камиль внезапно осознала, что забыла поблагодарить Егора. Он же в это время методично затушил угли в мангале и направился к дому, неся блюдо с аккуратно уложенными шампурами.

Когда дверь неожиданно распахнулась, обнажив фигуру Железяки, девушка почувствовала, как холодный ужас сковал её. Рука сама потянулась к руке Егора, а глаза – эти большие зелёные глаза, полные детского страха и наивного доверия, устремились к нему с немой мольбой.

– Прости, Камиль, но так не пойдет, – пробормотал он, слегка смущённый, – моя девушка внутри. Что она подумает, если мы войдём, держась за руки.

Камиль мгновенно отдернула руку, покраснев так, будто её действительно ошпарили кипятком. В этом жесте было что-то трогательно-детское.

– Не бойся, – успокоил Егор, – я буду рядом. Ты просто сиди тихо.

Гостиная встретила их роскошным теплом камина, тяжёлой смесью дорогих духов и алкоголя, ослепительным светом старинной люстры из цветного стекла. Около двадцати молодых людей шумно беседовали за массивным дубовым столом, уставленным яствами, которые Камиль до сих пор видела только в глянцевых журналах. Экзотические фрукты, чёрная икра, устрицы, запечённые рыбы с веерообразными плавниками, сыры с плесенью – всё это оставалось практически нетронутым. Устав от изысков ресторанной кухни, гости жаждали простой пищи и откровенного веселья, с нетерпением ожидая шашлыка от Егора.

Однако больше всего Камиль поразила не еда, а странная гипсовая скульптура, занимавшая почётное место среди яств – безрукий, безногий и даже безголовый торс, который гости называли то ли Бельведерским, то ли Вилветерским. Впрочем, появление Егора с шашлыком вызвало такой восторг, что о скульптуре моментально забыли.

Не прошло и десяти минут, как хозяин дома поднял бокал:

– Господа, выпьем за мою победу в конкурсе! Ура!

Молодые люди начали чокаться изысканными фужерами и простыми бумажными стаканчиками, шумно вставая, чтобы обнять Кира, или Сухого, как его чаще называли. Не столько из-за фамилии Сухарев, сколько из-за его внешности – высокий и худой, как иссохшее дерево в пустыне.

Но едва бокалы опустели, как тонкий голос с иностранным акцентом разрезал шум:

– Если бы Лео участвовал, неизвестно, кто бы победил.

– С чего это?! – недовольно вскрикнул хозяин дома, и его брови взметнулись вверх, как испуганные птицы. – Ты вообще на чьей стороне, дорогая?

– Я всегда на стороне искусства, caro! И я видела его новые работы.

– Да ну?

– Я была у него в мастерской, – с вызовом заявила темноволосая Симона, откидываясь на спинку стула.

– И за какие такие заслуги тебя туда пустили? Он же держит мастерскую на замке.

– Очевидно за какие! – хрипло вставил Железяка.

– Заткнись! – резко оборвал его Сухой.

Камиль в это время грызла яблоко, но оно вдруг показалось ей невероятно кислым и жёстким. Разговор о Лео почему-то задел её за живое, будто обсуждали её саму. А эта Симона, с её самодовольной ухмылкой и намёками на близость с Лео, и вовсе выбила её из равновесия.

– С каких пор вы с Лео так сблизились, дорогая? – нервно спросил Кир, играя желваками.

– А ты что, как это по-русски – ревнуешь? Ко мне или к его таланту? —Симона звонко рассмеялась. – Или может, вы все злитесь, что он держит вас на расстоянии? Его семья – old money, а нувориши и «старые деньги» никогда не станут друзьями.

– Не ломай комедию, Симона, – Сухой резко наклонился к ней. – Лео просто струсил! Он знал о сегодняшнем ритуале. И где он? Вот скажи, piccola, ты его видишь? Нет. Вот и я не вижу нашего безупречного Лео.

Симона бросила быстрый взгляд на Камиль и едва слышно прошептала:

– Ты забыл? С нами непосвящённая.

– Пусть привыкает, ей от нас уже никуда не деться, – надменно процедил Кир и в сердцах выплеснул остатки вина на свою скульптуру, – никому из вас уже никуда не деться! – гаркнул он напоследок.

Камиль сжалась в кресле, снова проверяя телефон – связи не было. «Чёртов Лео, – мысленно ругалась она, – как ты мог втянуть меня в это?»

Её взгляд скользил между Симоны – изящной, словно дорогая куница, с кожей перламутрового оттенка и холодным блеском в глазах – и массивными напольными часами. Каждые тридцать минут из их недр появлялись резные фигурки: сначала грациозная принцесса, затем гордый принц… и, наконец – жутковатая фигура Смерти с поблёскивающей косой.

«Когда же наступит утро…» – вздохнула про себя Камиль, наблюдая, как Симона небрежно растягивает слова, щурясь сквозь дым сигареты. В её манерах, в этом снисходительном взгляде сквозила та самая взрослость – нарочитая, отточенная, словно дорогие духи, что слишком резко бьют в нос.

«Неужели Лео нравятся именно такие?» – мелькнуло у неё в голове. Она так увлеклась своими мыслями, что не сразу заметила: гости начали переглядываться, а потом, один за другим, исчезать за дверью у камина, как фигурки в старинных часах, когда стрелка добирается до роковой отметки. Каждый перед этим прикладывал ладонь к груди в каком-то ритуальном жесте.

Она насторожилась, прислушиваясь к обрывкам разговоров вокруг – может, девушки обмолвятся, прояснят эту странную церемонию? Но те лишь лениво потягивали коктейли через соломинки, обсуждая предстоящие экзамены с тем нарочитым равнодушием, с каким светские дамы игнорируют неудобные темы. Их взгляды скользили мимо Камиль, словно она была невидимой, или, что еще обиднее, совершенно неинтересной.

– Куда все парни подевались? – не удержалась она, наклоняясь к девушке Егора.

Камиль всегда была неловкой в общении, но сейчас решила – раз Егор такой добрый, то и его девушка наверняка хорошая. Может, подружатся?

Но девушка посмотрела на неё исподлобья. Особенно задержавшись взглядом на свитере Егора, который натянула непрошенная гостья, и сквозь зубы процедила:

– Тебе какое дело? У парней свои приколы. Нас это не касается.

Как Камиль ни пыталась выведать хоть что-то, никто не проронил ни слова. Лишь через час гостиная снова наполнилась смехом, звоном бокалов и дурацкими студенческими шутками.

Камиль думала, вечеринки должны заканчиваться танцами или хотя бы картами. Но эта компания выбрала что-то… другое. Они убрали со стола всё, кроме бутылок, и Сухой повалил одну набок.

«Бутылочка. Как банально», – решила Камиль и хотела отойти, как велел Егор. Но Сухой резко схватил её и поставил перед собой.

– Крути за меня, – его губы едва коснулись её уха.

Она попыталась возразить, тогда он закрыл ей рот ладонью.

Бутылка секунд десять гулко кружилась на деревянной столешнице, а потом ее зияющее горлышко начало указывать то на одного гостя, то на другого. Камиль извивалась, как змея, пытаясь выскользнуть из железных объятий Кира, но тщетно. Когда черное горлышко, покачиваясь, уставилось на невысокого смуглого парня с густым вьющимся чубом и крошечными черными глазами, сердце Камиль начало биться, как раненая птичка в капкане.

Глаза парня забегали, он нервно усмехнулся и слегка сконфузился, Камиль еще раз безуспешно дернулась в руках Кира. Девушки захихикали, перешептываясь, а парни стали отпускать грязные шуточки. Камиль подумала: «Ерунда! Детская игра. Ничего не случится».

Но парень уже расстёгивал рубашку. Потом джинсы. Гости стучали по столу, выкрикивали что-то, а он, пританцовывая, скинул штаны.

Когда он потянул вниз трусы (с логотипом модного бренда на резинке), Камиль инстинктивно зажмурилась и впилась зубами в палец Сухого.

– Ты больная?! – взревел он.

Комната взорвалась хохотом.

Всё завертелось, как в дурном сне. Какое-то кресло поставили на стол, усадили туда голого парня… Камиль задыхалась, вспоминая слова про «ритуал». Она рванула к выходу, но никто её не останавливал. Все уже потеряли к ней интерес, рассаживались по кругу.

Она стояла, дрожа, когда девушка Егора наклонилась к её уху и язвительно прошипела:

– Дежурная модель, дурочка. Он просто дежурная модель! Деревенщина!

Камиль никогда не видела голого мужчину. Ну, кроме маленького соседского мальчишки в бане, лет пяти. Да ещё в тех фильмах, которые она тайком смотрела в интернете, запершись в комнате. Но чтобы вот так – живая плоть, на глазах у всех…

Ей хотелось убежать. Но любопытство оказалось сильнее. Она медленно развернулась и осталась смотреть.

Модель была устроена в кресле: одна нога небрежно перекинута через другую, пальцы сплетены в замок за затылком. Сухой с видом знатока поправлял его позу, восклицая с театральным пафосом:

– Сегодня мы отвергаем все каноны! Бросаем вызов зимней тоске! Только буйство красок, только дерзкие решения! Авангард, господа, чистый авангард!

С этими словами он вывалил на стол содержимое коробки, принесённой Железякой – груду разноцветных пастелей, тюбиков с акрилом и баночек с гуашью. Молодые люди с энтузиазмом принялись за работу. Они пили вино из стаканов, испачканных краской, смеялись и творили кто где, кто за столом, кто на подоконнике, кому повезло больше – у мольбертов, принесённых с террасы.

Резкий запах красок наполнил комнату, создавая особую атмосферу творческого беспорядка. Камиль, наблюдая за процессом, не могла понять, какое отношение эти яркие пятна и абстрактные формы имеют к обнажённому парню в кресле, но сам процесс её завораживал.

Парень в кресле, не привыкший к долгому позированию, скоро заскучал и начал жаловаться. Девушки подбадривали его, то глотком виски, то долькой мандарина, ловко вкладываемой прямо в рот, не отрываясь при этом от работы. Их картины с каждой минутой становились всё смелее, всё неистовее.

Камиль чувствовала, как их свобода и беспечность действуют на неё опьяняюще. Ей самой захотелось взять кисть и оставить на бумаге несколько смелых мазков. Но расслабляться было нельзя – ночь приближалась, а эти молодые люди у мольбертов были единым целым, сплочённой группой, в которую она не входила.

«Попробуй-ка добраться до города без проблем…» – вспомнились ей слова Егора.

Гостиная постепенно опустела. Егор, обняв свою блондинку в нелепом плюшевом костюме, удалился наверх, бросив на ходу Камиль совет найти себе укромный уголок для ночлега. Девушка юркнула за тяжелую портьеру и замерла, обдумывая, как пережить эту ночь без новых потрясений.

Голоса стихли, последняя дверь захлопнулась. В наступившей тишине лишь храп нескольких перебравших гостей, расположившихся на диванах, напоминал, что она не одна в этом доме. Ноги затекли от долгого стояния, и взгляд ее упал на широкий подоконник, так и манящий присесть.

«Похоже, окна – мое единственное спасение в этом доме», – подумала Камиль. Бесшумно, как тень, она подкралась к вешалке, сняла свою песцовую шубу (над которой так потешались утром в минивэне) и устроилась на подоконнике.

«Мисс Провинция в старомодной шубе – вот мой образ в глазах этих людей», – размышляла она, отодвигаясь от ледяного стекла. Мех пах мамиными духами, сердце защемило от воспоминаний. – Ах, мама, мамочка, и почему тебе никогда не было дела до моих проблем? Почему нужно мчаться на край света сломя голову, спасать вымирающие племена туземцев, когда твоя дочь нуждается в помощи, ну если не в помощи, то хотя бы в участии?»

Звезды одна за другой зажигались за окном, а брошенная на елку гирлянда освещала двор, где еще недавно Егор так весело пританцовывал у мангала. Камиль опустила веки, вспоминая его смеющиеся серые глаза, нежный рот, контрастирующий с волевым подбородком.

«Как нелепо я схватила его за руку», – сгорала от стыда девушка, распуская рыжие волосы, которые тут же окутали ее плечи шелковистой волной. «И почему я чувствую себя здесь такой глупой? Неуместной! Чужой!»

Она уже начинала дремать, сжимая в руке еловую щепку, подаренную Егором, когда внезапно услышала шорохи у камина, сдавленный смех и шепот.

«Железяка!» – мелькнула ужасная мысль. Камиль натянула шубу на голову, как будто это могло ее защитить. Но когда сердце перестало бешено колотиться, она разобрала голос Сухого:

– Ну же, Сима, не упрямься, – шептал он. – Ты же сделала снимки в мастерской Лео. Покажи. Ты знаешь, мы оба мечтаем о практике у Мастера. Но это должен быть я!

– Просто так не покажу. Я хочу…

– Я знаю, чего ты хочешь, – послышался шепот Кира, сопровождающийся звуками поцелуев и приглушенными стонами Симоны.

Потом Симона коротко рассмеялась:

– Все равно не покажу! Или… – что сказала Симона дальше, Камиль не разобрала, зато ответ Кира ее удивил.

– Ты опять за свое. Не могу я тебе показать ювелирную коллекцию моего отца, он над ней трясется, как Кощей над златом. Он меня убьет, если узнает, что я кому-то ее показывал.

– Все, финита! Сделка конец! – коверкая русский язык, начала возмущаться Симона, позабыв, что их могут услышать.

Девушка фыркнула и явно побежала вверх по лестнице, но Сухой последовал за ней:

– Сима, да постой ты, что за характер?! Давай договоримся. Симона! Я согласен.