Czytaj książkę: «Догоняя свою душу», strona 5
Как бы там ни было, теперь Полина признавала свою всестороннюю зависимость от Альберта, что не мешало ей втайне строить планы избавления от его покровительства.
– Но, куда я без него?! – сама себя спрашивала Полина, убеждая в необходимости смириться с неизбежным. – Альберт оплатил мою учебу в институте, многому меня научил, обеспечил высокооплачиваемой работой в своей компании, хотя, выдает мне на руки лишь небольшие суммы на текущие расходы. Говорит, что я не умею обращаться с деньгами, и он это делает для моего же блага. Может, он и прав… Да без него я из Москвы вылечу в два счета, а с моими внешними данными даже на панель не пойдешь! Ха-ха! Благодаря своему боссу я живу в обалденной квартире, смотрю на Москву сверху вниз. Да я такие небоскребы раньше только в кино видела, а теперь живу в одном из них. Круто!
Полина не заметила как, но она сама стала «пропитываться» идеями и мыслями Альберта, всецело подпадая под его влияние. Она даже стала смеяться, как он, этим режущим слух, сухим, коротким: «Ха-ха!»
– Итак, я его жертва, его вещь, его рабыня… Такая игра его заводит. Если играть по его правилам, в конечном итоге я все же окажусь в выигрыше, – криво усмехнувшись, подумала Полина. – То, что мне предложил босс, не хуже моей прежней жизни в Перми и уж точно лучше подлинного рабства у отвратного Хасана! Может, я от рождения жертва, вещь, рабыня? Это что-то типа кармы?! Или это жизнь надо мной так потрудилась, так меня отутюжила? Если буду об этом думать, то свихнусь, а чокнутая я даже этому маньяку не буду нужна. Он мозгоправ и знает, что говорит. Все проблемы, вся боль, все страхи и комплексы – все родом из детства. Интересно, а кто его в детстве уронил на пол, что он такой больной на всю голову ублюдок?!
А еще Полину мучил вопрос:
– Почему Альберт так органически не переносит женственность во всех ее проявлениях?
Глава четвертая. Правила рыбалки
Слово «власть» на большинство людей действует гипнотически, маня до головокружения и толкая вперед вопреки здравому смыслу и собственным зыбким морально-этическим принципам. Почему? Может в людях во все времена говорит доносящийся с пещерных времен голос, что вождю племени достается самый большой кусок мяса, лучший военный трофей или самая желанная из имеющихся женщин?! Во всяком случае, историческое развитие всех без исключения народов в любые эпохи лишь подтверждает эту мысль. Власть, как и богатство, стала неким фетишем для людей. Стремление доминировать порой побуждает человека совершать странные поступки. В случае с Альбертом это стремление стало доходить до помешательства.
Генеральный директор преуспевающей столичной PR-компании «Аль-Пач», Альберт Пачкин, прозванный подчиненными Альпако, хотя и не имел ничего общего с очаровательным южноамериканским травоядным, искренне недоумевал, почему люди бывают так неблагодарны. Альберт в ярости перелистывал на мониторе компьютера кадры «фильма для взрослых», снятого в квартире его любовницы Полины Линьковой. И ведь он отсутствовал всего две недели!
– С ума сойти, до чего этот блондинчик на Мишку похож! – воскликнул он, впервые увидев Сеню. – Как эта замарашка сумела подцепить такого красавца?!
Альберт этого не понимал, крупным планом разглядывая кадры, где его Полли кувыркается с хорошеньким до дрожи юношей, похожим на златокудрого ангелочка. Альберт поставил кино на пузу, залюбовавшись обнаженным торсом Сени.
– Хорош! Просто прелестен! – возбужденно покусывая губы и раздувая ноздри, прошептал он. – Нужно с ним поближе познакомиться, а мою маленькую сучку как следует проучить. Мало я ее воспитывал! Неблагодарная тварь! Я вытащил эту девчонку из грязи, превратил ее в подобие человека, выучил, обеспечил работой, и какова благодарность?! Права была моя бабка! Все эти девки грязные шлюхи вроде моей развеселой мамаши!
Мания все контролировать привела Альберта к тому, что он превратил квартиру, в которой поселил Полину, в съемочную площадку транслируемого лишь для него одного теле-шоу. Альберт установил скрытые камеры не только в жилой части квартиры, но и в прихожей, на кухне, и даже в ванной, включая душевую кабину. С маниакальным азартом он подглядывал за интимными сторонами жизни своей безропотной «невольницы», которая со временем уже привыкла к всевидящему «господину». Просматривая записи, Альберт негодовал:
– Я только что избавился от ее прежнего любовника, того спортсмена, Димы, но, стоило эту бродяжку ненадолго оставить без присмотра, она завела себе нового хахаля! Совсем от рук отбилась! Такое непослушание стоит одной из ее жизней!
Полина, конечно же, знала о том, что исполняет роль единственной штатной звезды снимаемого Альбертом реалити-шоу. Она уже по опыту знала, что срыть что-либо от Альберта все равно невозможно. Казалось, ей с мазохистским удовольствием нравилось дразнить его, провоцируя на грубость.
– Пусть смотрит, если это его так заводит, – рассудила она, заманивая очередного искателя приключений в свое логово.
Альберт был опасен и Полина, как никто, об этом знала. Если она и пыталась об этом забыть, зарубки на ее руке напоминали о ее ошибках багровыми полосами шрамов от бритвы, оставленными Альбертом, хотя, иногда он сам предлагал ей развлечься и разрешал погулять на стороне, но лишь при условии, что она будет делиться с ним мельчайшими подробностями своей личной жизни.
Предыдущим увлечением Полины, до Сени, являлся инструктор по плаванию в фитнес-центре, атлетически сложенный смуглокожий красавец-брюнет Дима. Он всерьез заинтересовался хрупкой девушкой, с детским восторгом нырявшей и плескавшейся в бассейне. Полине нравилось водная стихия во всех ее проявлениях. Она любила плавать, поскольку лишь в воде ощущала свободу, которой не чувствовала, когда у нее под ногами была твердая почва. В каждом незнакомце Полине мерещился избавитель от ее тирана, но каждый раз она обманывалась в своих ожиданиях, принимая желаемое за действительное.
Альберт открыто насмехался над ее жалкими попытками избежать его заботы. Ему доставляло удовольствие разоблачать внутреннюю сущность ее мужчин, показывать их пороки, демонстрируя ей наглядные примеры трусости, алчности и всей мелочности их душонок. Ради такого удовольствия он не жалел никаких денег и готов был прибегнуть к любым средствам.
Например, одного горе-любовника Полины Альберт до полусмерти напугал, всего лишь пообещав ему участь его предшественника, которого, он якобы живым замуровал в подвале своего загородного дома, хотя на самом деле Альберт все это придумал. У него не было загородного дома, потому что он не терпел природу, насекомых и не упорядоченные городом формы. Он считал враждебной средой все, что не мог контролировать, будь то пробивающаяся между плитками зеленая трава, либо неизвестно откуда прилетающие и пугающие его своим разноголосым пением птицы, но особенно раздражал нескончаемый поток осенних листьев, оккупирующих не принадлежащую им территорию. По ошибке купив прекрасный особняк в Пушкине, Альберт его возненавидел и с радостью продал, подарив новому владельцу возможность наслаждаться хаосом царящей по соседству дикой природы. Средой обитания Алеберта являлись каменные джунгли. Только здесь, в городе, особенно среди небоскребов новой Москвы, он чувствовал себя в своей стихии. Мегаполис для Альберта – это, прежде всего камни, зеркальные стекла, бесчисленные автомобили и похожие на заведенные механизмы люди.
Хорошо знающему психологию людей боссу нравилось тыкать носом свою глупышку Полли в ее же ошибки. Чаще всего Альберт откупался от ее любовников, с удовольствием показывая Полине, в какую сумму ее возлюбленные оценили любовь, которой она, несмотря ни на что, продолжала грезить. Альберт разыгрывал перед Полиной целые спектакли, у нее на глазах соблазняя ее мужчин другими женщинами, дорогими подарками или деньгами. Что бы Альберт ни предпринимал, итог всегда был один – никто не ставил любовь выше материальных благ, удовольствий или собственной безопасности.
Дима не стал исключением из правил. Качки, пусть и очень соблазнительного вида, никогда не интересовали Альберта. Ради «воспитания» своей Полли, он придумал кое-что поинтереснее. Альберт знал, что Полина строила планы увести любовника из семьи и сбежать вместе с ним в Сочи. Щедрый подарок Альберта в виде двухнедельной поездки во Францию, на Лазурный берег, для Дмитрия и его беременной супруги решил все их семейные проблемы, как и расставил точки во взаимоотношениях Полины с ее любовником. Альберт прислал Полине на почту полное злорадства сообщение:
– Ну что, бросил тебя твой Дима?! Он сейчас кувыркается со своей благоверной, наверняка, считая меня полным кретином. Вот только Димочка перестанет смеяться, когда его женушка узнает о внебрачном ребенке, как и девушке Наташе, считающей себя его гражданской женой. Полли, ты никогда не поумнеешь, да? Тебя мало обманывали и предавали?! Мало макали, да?! Только я один о тебе забочусь! Когда же ты, глупышка, это поймешь?!
Ярость и насмешки Альберта потонули в океане отчаяния Полины. Значит, Дима ее нисколько не любил, как и все прочие?! Он такой же, как все остальные! Полине какое-то время казалось, что она полюбила Димку. Он был такой веселый, интересный и сильный, хотя местами грубоватый как в своих шутках, так и в постели. Первый росток любви, проклюнувшийся среди пошлых декораций дешевого придорожного мотеля, зачах в лишенном финансовой подпитки безвоздушном пространстве их отношений. Полина недолго горевала, найдя спасение от одиночества в объятиях Сени.
Альберт не ожидал, что его наивная мечтательница Полли так быстро найдет замену Диме, но увидев Сеню, он на мгновение сам потерял дар речи. Перед ним словно возник воскресший друг детства Мишка, его тайная, первая и единственная любовь, в которой он не осмелился признаться ни одной живой душе. Миша утонул в озере Байкал. Альберт всю жизнь корил себя за то, что не сумел его спасти. Это было так давно… Им было по семнадцать лет. Естественно, друг скромного тихони Альберта не подозревал о его нежных чувствах к себе. У советской молодежи, как известно, были твердые моральные принципы, а всякого рода извращения не только порицались общественностью, но и преследовались по закону.
Альберту нелегко было разобраться в себе, и еще сложнее принять себя таким, каков он есть. Его во сне и наяву навязчиво преследовал образ Мишки. Альберт искал и охотно находил его черты в других юношах, прекрасно понимая, что в его руках оказывается лишь подделка, а оригинал навсегда покоится на дне Байкала. Альберт доверил свою тайну лишь одному человеку – австрийскому коллеге, Генри Шнайдеру.
С возвращением Альберта счастье Полины угасло, как свеча на сквозняке. Она получила короткую передышку, пока Альберт, как он выразился, «лечил нервишки», в австрийской клинике, пытаясь с помощью лучших специалистов договориться с навязчиво звучащими в его голове голосами и убедить их хоть на время замолчать. Громче всех, как обычно, звучал умоляющий его спасти голос навсегда потерянного друга детства Мишки, но были и другие. Например, Альберт никогда не мог спрятаться от упреков своей бабушки, Зинаиды Карповны Пачкиной, в одиночку растившей его, пока ее непутевая дочь прожигала жизнь на курортах Краснодарского края, а затем на восемнадцать лет была направлена на перевоспитание в женскую колонию за убийство любовника и его жены. В «благодарность» за это, Альберт оставил свою полу-парализованную бабушку умирать в одиночестве, а сам уехал из Екатеринбурга в Ленинград, чтобы продолжить медицинское образование и набраться практического опыта. Временами давала о себе знать его жена Марина, от которой Альберт сбежал в середине 90-х, оставив ее жить в нищете, несмотря на то, что в Москве он довольно быстро встал на ноги и развернул собственное дело.
Альберт сходил с ума и прекрасно это понимал. Экспериментальное лекарство, предложенное его австрийским коллегой, на время успокаивало взвинченное сознание Альберта и заглушало голоса воспоминаний, но ему все сложнее становилось контролировать себя. Он сам, будучи психиатром, прекрасно осознавал свои проблемы, как и то, что вылечить его невозможно. Альберт лишь пытался отсрочить неизбежный финал.
Полина ждала и боялась возвращения Альберта из Австрии. Ее бросало в дрожь при мысли о неминуемом объяснении с боссом по поводу появления в ее жизни нового мужчины. Сеня не мог не заметить нервозность Лины.
– Если босс так тебя достал, не понимаю, почему ты не уйдешь от него. Смени жилье, поменяй работу! Что ты держишься за него, как приклеенная? – как-то раз спросил Сеня мрачную Лину, узнавшую, что босс возвращается из заграничного «санатория» уже в конце недели.
– А содержать меня будешь ты, что ли, или твои «мамики»? – зло ответила Лина и, по обыкновению, когда ей не нравилась тема разговора, отвернулась к нему спиной, подставив под его поцелуи свой трепетно-нежный затылок.
– Мы найдем работу и заживем вместе, как нормальные люди, – лучезарно улыбаясь, предложил Сеня, целуя ее шею. – Только ты и я. Разве ни этого мы оба хотим?
– Нормальные люди… Где ты их видел, этих нормальных людей?! – с горечью воскликнула Лина, проигнорировав его вопрос. – Мне в жизни встречались лишь убогая пьянь и моральные уроды.
– А твой босс? – поинтересовался Сеня, которому не было понятно ее безропотное смирение.
Его раздражало, что Лина ничего не рассказывает о себе, своей работе, страшном боссе, который ее пугал до дрожи даже отсутствуя рядом. Сеня заметил, что Лина даже говорит о нем полушепотом, словно боится, что он ее услышит.
– Как же босс ее затерроризировал!– подумал Сеня, с жалостью глядя на Лину. – Неужели он действительно такой моральный урод, как она говорит?
– Одним больше, одним меньше, – обреченно прошептала Лина. – Сеня, скажи, что ты нашел во мне? Я не красивая, не сексуальная, я это знаю, да и на женщину мало похожа. Просто ответь, почему ты тогда в кафе подошел именно ко мне?
– Ну, ты себя сильно недооцениваешь! – сказал он, обняв ее и крепче к себе прижав.
Сеня ни за что сам себе не признался бы, что именно его привлекает в похожей на бесполый манекен девушке. Лина была словно заживо заморожена. Ему хотелось разбудить ее, вдохнуть в нее желание и научить получать удовольствие, а не воспринимать секс как трудовую повинность. Как это ни парадоксально, Сеню привлекала в Лине именно ее асексуальность. Беззвучная девушка: она бесшумно смеялась, чихала и даже в его объятиях не издавала ни единого звука, хотя явно млела от него, как от любовника. Сеню почему-то волновала и возбуждала эта привычка Лины все делать молча.
В тот пятничный вечер Полина приехала с работы раньше времени, надеясь переодеться и поскорее примчаться к своему возлюбленному, но ее ждал развалившийся на диване Альберт. Вместо приветствия, он зловеще улыбнулся Полине, демонстративно вертя в руках желтенький стикер. Не переставая скалиться в ухмылке, он вслух прочитал оставленную Сеней записку:
«Я, наверное, еще есть на этом свете, а, быть может, местами даже существую. Но живу я только когда ты рядом со мной! Жду тебя у себя после девяти. Вечер сюрпризов только начинается…»
– Твой новый любовник что, больной на голову? Что за бред он написал?! – спросил Альберт, сунув Полине под нос записку Сени.
– Он же поэт! Он не может видеть мир таким, каким его видят другие люди. Он не живет в нашем линейном мире. У него свой взгляд на все и своя точка зрения, – сказала Полина, по-привычке сев на пол возле ног Альберта.
– Видел я его поиски точки зрения на тебе. Ну и что он нашел, точку опоры или точку G? Ха-ха! Могу сказать точно одно: мальчик перешел точку невозврата, встав между тобой и мной, – ухмыльнулся Альберт, насмешливо глядя на задрожавшую Полину.
– Что вы с ним сделаете?! – испуганно спросила Полина, обхватив его коленку. – Альберт, умоляю, не причиняйте ему вреда! Сеня, он такой красивый и… Он очень славный мальчик!
– Я заметил, – отпихнув ее ногой сказал Альберт. – Не понимаю только, что он нашел в тебе? Может, ему нравятся мальчики? Тогда мы с ним точно поладим! Ха-ха! Он мне нужен, я хочу его, а ты мне поможешь его заполучить!
– Нет… Альберт, не отнимайте его у меня! Он ведь все, что у меня есть, – ползя на четвереньках, взмолилась Полина.
– Полли, глупышка, ты так ничего и не поняла?! Эх, ничего ты не поняла! У таких, как ты ничего нет и не может быть на этом свете! Ты никто! Ты то, что я из тебя создал, – сказал Альберт, приподняв кончиками пальцев ее подбородок и заглянув в полные слез глаза. – Ты мне поможешь заполучить поэта, а я за это не стану отнимать у тебя жизнь. Седьмую, если я не ошибаюсь? Я же тебя не наказываю за то, что ты мне изменила, хотя имею на это все основания?! Ведь так?
– Да, так… Альберт, Сеня, он другой, понимаете? Он не такой, как мы. Он мечтатель… – начала что-то объяснять Полина, но Альберт прервал ее.
– Мечтателям тоже хочется кушать, причем, каждый день. Этот Сеня на так уж прост! Он любит роскошь, красивые дорогие вещи и, как я заметил, ему по вкусу мой французский коньяк. Да он сам выглядит, как ходячий предмет роскоши, – мечтательно улыбнувшись, произнес Альберт. – Я тут подумал… Нам ведь нужен в Творческий отдел человек, способный ладить со словами? Думаю, наш поэт, Семен Полин, справится. Не все ли равно, сочинять стишки про любовь-морковь или про средство для мытья унитазов?! Ха-ха! Главное, чтобы рифма была! Надеюсь, с чувством умора у него тоже все в порядке.
Полина моргая, слушала Альберта, в душе разрываясь надвое и не зная, как поступить. Она искренне не желала втягивать Сеню в их с Альбертом порочные отношения, но и расставаться со своим чудесным возлюбленным тоже не хотела. Кроме того, Полина понимала, что Альберт не простит ей, если она не выполнит его поручение. Если измену он еще готов был ей простить, ослушание и провал задания точно будут стоить ей седьмой жизни. Альберт редко просит ее о чем-то серьезном, а на Сеню он конкретно запал. Полина это видела и готова была завыть от отчаяния.
– Он ждет меня. Что мне делать? – не покидая гладкой поверхности пола, спросила Полина.
– Как что? Разумеется, идти на свидание! Да, Полли, сейчас же иди к нему, обольщай его, как хочешь, чтобы он намертво к тебе прирос, – сказал Альберт, властно положив руку ей на макушку. – Только переоденься во что-то менее официальное.
Полина не успела встать на ноги, Альберт властно произнес:
– Стоять! Признавайся, ты скучала по мне, Полли?
– Да… – с придыханием и в данный момент вполне искренне ответила Полина.
– Докажи! – потребовал Альберт, хищно прыгнув на нее со спины и схватив рукой за шею.
Полина тихонько вскрикнула, приняв неизбежное как должное. Она нехотя себе призналась в том, что за две недели соскучилась по его диковатым садистским ласкам и железным рукам на своей шее. Альберт за девять с лишним лет стал для Полли своеобразной разновидностью тяжелого наркотика, без которого даже в райском саду у нее началась бы мучительная ломка.
Минут через пятнадцать Полина убежала в душ, а затем предстала перед Альбертом: свеженькая, переодевшаяся, с лихорадочным румянцем на щеках. Она молча ожидала его одобрения. Полина слегка взлохматила идеальную укладку волос и сменила деловой костюм на светлые джинсы и симпатичную желтую шелковую рубашку, надетую поверх короткого белого топика. Альберт с довольным видом кивнул и, напутствовал ее:
– Беги к своему Ромео! На ночь можешь не возвращаться. Я устал с дороги и пойду к себе. Нужно как следует выспаться. Ты знаешь, что мне нужно… Ты ведь будешь умницей? Мне нужен он, твой поэт. Ты приведешь его ко мне, Полли?
Полина кивнула, уже начав себя грызть упреками за предательство Сени. Ведь ей с ним было так хорошо! Им обоим, а она вновь стала соучастницей одной из дьявольских игр больного изощренного сознания Альберта! В дороге Полина мысленно высказала себе все, что думает о своей трусливой душонке, обзывая себя последними словами. Единственное, что ее могло бы оправдать в собственных глазах, это безвыходность собственного положения. Так, во всяком случае, ей было спокойнее думать. С полным ощущением того, что она конченная дрянь, виновато улыбаясь, Полина позвонила в дверь квартиры своего романтичного возлюбленного.
Сеня с порога заговорщически улыбался, предвкушая увидеть счастливую улыбку на частенько грустном личике его милой Лины. Он решил удивить возлюбленную приготовленным по собственному рецепту безалкогольным коктейлем с кусочками свежих тропических фруктов, ананасовым соком и спрайтом. Сеня знал, что напуганная пьянством отца Лина совершенно не пьет ничего алкогольного. Он, тщательно рассчитав пропорцию ингредиентов для достижения максимально гармоничного вкуса, изобрел этот коктейль специально для Лины. Даже оригинальное название придумал: «Мечта влюбленного поэта».
– Очень вкусно! Просто супер! – на редкость эмоционально произнесла Лина. – Ты запатентуй рецепт! Я серьезно, Сеня! Станешь богатым человеком. Ха-ха!
– Я уже богатый человек, раз у меня есть ты! – сказал он, страстно поцеловав ее губы и нежно обхватив пальцами изящную шею, как она любила. – Я весь день думал о тебе, Лина! На занятия идти было неохота. Я приготовил салат с морепродуктами и офигенный десерт. Дегустировать будем или…
– Или! Распробуем все, но попозже, – дерзко, но, в то же время, томно произнесла Лина, снова удивив Сеню не свойственной ей эмоциональностью. – Ты мой десертик…
Лина сама прыгнула Сене на шею. Она, такая невесомая, гибкая и нежная, кружила ему голову своим переливчатым смехом и веселыми ужимками не знавшей любви юной девушки, которой, несмотря на почти тридцатилетний возраст, оставалась где-то глубоко в душе. Полина извивалась в объятиях Сени, демонстрируя накал страсти, на которую в принципе не была способна. Альберт подсадил Полли на другого рода удовольствия для ценителей БДСМ, по сравнению с которыми любовь и секс в привычном понимании этого слова казались ей детской игрой влюбленных подростков. Полли свыклась с «методами воспитания» Альберта, любившего с изощренной утонченностью знатока острых сексуальных ощущений блуждать по ее худенькому податливому тельцу мягким замшевым ремешком или тонкой плеткой. Альберт со знанием дела подсадил Полли на «шоколадный секс», сделав своей «рабыней» и многоразовой игрушкой. Со временем какая-то часть Полины стала разделять любовь «господина» к такого рода развлечениям. Полина сама не знала, ненавидит она Альберта или любит. Или любовь – это степень компромисса?
Во взаимоотношениях с Сеней Полли хорошо играла отведенную ей роль невинной мечтательницы Лины, хотя, в какой-то степени, таковой действительно являлась. У Сени захватывало дух, когда Лина выгибалась в его объятиях, переполненная негой и ей одной свойственной беззвучной страстью. В такие минуты она была с ним искренна и отдала бы все на свете, чтобы навсегда скрыться со своим сказочным возлюбленным там, где их никто не сможет найти.
Сеня посчитал личной заслугой то, что Лина стала более смелой и откровенной в физических проявлениях своей любви к нему. Он считал ее своей маленькой феей. Круговорот любви, ненадолго прерванный для дегустации кулинарных шедевров Сени, закружил их с новой силой, вновь и вновь бросая в объятия друг друга, пока они, утомленные и счастливые не забылись сном. Лина загадочно улыбалась, глядя на спящего рядом Сеню.
– Хоть в каком-нибудь из миров есть такое место, где бы нас оставили в покое? – с грустью подумала она, любуясь безмятежно спящим Сеней.
Полина старалась не думать об Альберте, догадываясь, что именно он мог задумать, чтобы привязать к себе Сеню и получить то, что пожелал. Внутри нее боролись желавшая угодить своему «господину» Полли с впервые влюбившейся Линой, которая хотела во весь голос крикнуть Сене, чтобы он бежал от нее без оглядки и спасался от уготованной ему ловушки, но трусливо молчала, боясь навлечь на себя гнев «господина». Полина по опыту знала, что Альберта никогда не нужно было недооценивать!
Действительно, Альберт, понимая, что стандартный вариант товарно-денежных отношений с влюбленным в Лину Сеней не пройдет, придумал сложный план соблазнения понравившегося ему молодого человека и превращения его в свою дорогую, любимую игрушку.
– Поэты слишком тонко организованные натуры. В этом их сила, но и слабость тоже, – усмехнулся Альберт, проверив в зеркале наличие именно того выражения мудрости, доброты и великодушия, которое должно было закрепиться на его лице на время его прихода в гости к Полине.
Для начала он решил усыпить бдительность Сени и по-человечески очаровать его, а затем завлечь заманчивым предложением хорошо оплачиваемой, а главное, творческой работы в его PR-компании.
Вечером Альберт как бы случайно заглянул в гости к Полине, зная, что Сеня сейчас у нее. Он велел Полли сказать Сене, что она окончательно рассталась с боссом, но они остались добрыми друзьями.
– Можешь сказать ему, что я старый импотент, – захлебываясь смехом, предложил Альберт. – Так будет даже интереснее. Ха-ха!
– Ха-ха! – эхом отозвалась Полина, хотя больше всего хотела куда-нибудь увезти Сеню, хоть на край света, и спрятать его от волков, вроде ее босса.
Альберт изображал из себя старшего друга и наставника, готового всегда поделиться собственным опытом и знаниями. За стаканчиком коньяка Альберт дружески беседовал с Сеней, исподволь пожирая его глазами. Он старался создать о себе впечатление открытого, остроумного и многоопытного, видевшего жизнь человека. Альберт расспрашивал Сеню о его родителях, о семье, восхищался родными местами Сени, вспоминая свой отдых в Евпатории лет десять назад и говорил, что этим летом непременно съездит в Крым.
– Вы хорошо воспитаны, умеете слушать и слышать людей, а это уже немало, – не переставая мило улыбаться, произнес Альберт. – Сеня, предлагаю выпить за ваших родителей, воспитавших такого прекрасного, талантливого и образованного юношу. Мне Полли говорила, что вы еще, в добавок ко всему, и поэт! Не представляете, она, оказывается, записывает все ваши стихи в отдельную тетрадь и носит ее с собой, как будто это Священное писание. Ха-ха! Она мне показала ваши стихи. Честно, впечатлен, хотя я и ни черта не понимаю в поэзии! Ха-ха!
– Ну, что вы?! Полина все сильно преувеличила, – скромно улыбнулся Сеня, довольный произведенным эффектом.
– Как это, наверное, чудесно уметь из обычных букв создавать поэзию слов. Молодцы ваши родители! Такого славного парня воспитали. За них?! Они, наверняка, гордятся вами, – провозгласил тост Альберт, хотя прекрасно знал, что Сеня круглый сирота.
– Ну, тогда не чокаясь, – грустно улыбнулся в ответ Сеня. – Мама заболела раком и умерла, когда мене было двенадцать, а брату Грише пятнадцать. Папа и мы с Гришкой остались совсем одни. Мы, три мужика, научились все делать по дому, стирать, убирать, готовить…
– Да-да! Сеня оказывается, умеет великолепно готовить, – поддержала разговор Полина, нервно блуждая глазами между Альбертом и Сеней.
– Ах, Сеня, как мне жаль, что ваши родителя не видят вас сейчас таким, каким вижу вас я! – театрально возвел очи к небу Альберт, пнув под столом ногу Полины, осмелившейся без приглашения влезть в мужской разговор. – Так, ваши родители были врачами?! Жаль, что они больше никого не смогут спасти. Очень жаль!
– Папа хотел, чтобы я тоже пошел по семейным стопам и стал врачом. Так что я, как видите, непослушный мальчик, – сказал заметно повеселевший и слегка разомлевший от коньяка Сеня. – Мне на роду было написано стать хирургом, как папа, или кардиологом, как мама, а я грезил горами, воображал себя геологом и мечтал научится находить в глубинах горных пород спрятанные от людей сокровища.
– Слышишь, как говорит?! – шутя, обратился Альберт к Полли. – Сразу видно, настоящий поэт!
– Да-да! – согласилась Полина, скользнув под столом ногой по ноге Сени.
– Вот именно, поэт! А папа считал, что у нас в семье по наследству передается профессиональная склонность к врачевательству. Шутка ли, пять поколений врачей?! – темпераментно воскликнул Сеня, не заметив, как многозначительно переглянулись Альберт и Полина. – Похоже, на нас с братом наследственность не сработала. Гришка стал горноспасателем, а я… Я и сам толком не знаю, кто я и кем буду! Смешно, правда?
– Нисколько, – очень серьезно ответил Альберт. – Я вообще не верю в наследственность. Вот, посмотрите на меня, к примеру! Чем я плох?! Я прекрасно образован и воспитан, хотя, не знал своих родителей и, признаться, ничуть об этом не жалею. Можно сказать, я вырос в детдоме. Ха-ха!
Альберт раскатисто рассмеялся, увидев удивленные лица Сени и Полины.
– Шучу, конечно! Я правда все детство провел в детдоме, но лишь потому, что там работала воспитательницей моя бабушка, – уже серьезно продолжил он. – По-моему, главное, это то, кто и как воспитывает ребенка, среда, в которую он помещен, а не наследственный фактор. Как видите, моя бабушка, Зоя Карповна, неплохо постаралась! Фортепиано, математика, изучение английского и немецкого языков, обязательное посещение бассейна и много чего еще, что требовалось для создания идеального ребенка. Ха-ха! Бабушка держала меня в ежовых рукавицах, даже запрещала мне играть с «испорченными детьми», как она называла своих воспитанников. Сама она была из семьи репрессированных москвичей. Ее отца, крупного ученого, физика, в 37-м году расстреляли за измену Родине, а мать отправили в лагерь для таких, как она, жен врагов народа, где та и загнулась от какой-то болезни. Мою бабушку, как сироту, определили в детский дом. Так вот, она, дочь выдающегося ученого, ненавидела науку и всю жизнь проработала в детском доме простой воспитательницей. Так, причем здесь наследственность?
– А ваши родители? Они умерли? – поинтересовался Сеня, изо всех сил старавшийся сохранить серьезное лицо при том, что Лина шаловливыми пальчиками ног щекотала его под коленками.
– Очень надеюсь, что я круглый сирота. Ха-ха! Да я живое опровержение теории наследования детьми личностных черт их родителей! – воскликнул Альберт, многозначительно улыбнувшись заметно покрасневшему Сене. – Мне, например, с родителями крупно не повезло! Моя мать отсидела восемнадцать лет в женской колонии за убийство своего любовника и его жены, а своего отца я вообще никогда не видел и, скорее всего, он даже не подозревал о моем существовании. Бабушка была человеком с железными принципами, правда, она вспомнила о них только когда воспитывала меня, а с моей мамой, похоже это не сработало. Ха-ха! Мама все делала назло своей матери и, в конце-концов, доигралась в свободу, окончив жизнь в женской колонии. Да! Моя мать шлюха и убийца, но это не помешало мне стать незаурядным человеком! Так, позвольте узнать, причем здесь наследственность?!
