Czytaj książkę: «Ты больше не одна. Выбор»

1. Исток I

Удушливый смрад гари ударил в нос, заставляя сморщиться и открыть глаза. Анвар тяжело вздохнул и приподнялся, не понимая откуда исходит едкий запах дыма. Он внимательно огляделся, с удивлением отмечая, что сидит на голой земле, укрытой пеплом сгоревших трав.

Пещера с ровным серым полом и мерцающими от инея стенами, в данной обстановке, казалась навязанной кем-то, обманчивой иллюзией. А присутствия Мирославы и вовсе не ощущалось. Словно она была не более реальной, чем прекрасный сон.

Хранитель Светлой стороны покачал головой и спешно встал на ноги. Его взгляд скользнул по ближайшим постройкам и он едва сдержал изумлённый вздох. Это место, хотя и виденное им в последний раз множество веков назад, было ему слишком хорошо знакомо.

Анвар машинально отряхнулся и неторопливо пошёл в сторону обгоревших изб. Покосившиеся и чудом не развалившиеся, они тоскливо смотрели на него тёмными провалами окон, поднимая с глубины души неприятный осадок прошлого…

– Мама, мамочка, смотри, сегодня я помог соседям подчинить забор и они хорошо мне заплатили, – золотоволосый мальчик лет десяти подбежал к ветхой постели, на которой лежала измученная женщина. – Этого хватило на лекарства, а ещё тётя София дала немного продуктов.

– Мальчик мой, ты у меня, как лучик солнца, – мать с трудом потянулась к нему и оставила на щеке сына ласковый поцелуй. – Несмотря на то, что твой отец оставил нас, я всегда буду благодарна ему за тебя.

Женщина неожиданно зашлась в надрывном кашле. Истощённое тело не выдержало и, как подкошенное, упало на старые, наполненные соломой, подушки. Кашель продолжал безжалостно сотрясать её, не оставляя в покое ни на минуту. Она ощутила вязкую, отдающую железом, солоноватую влагу на губах и поспешила прикрыть рот ладонью, пытаясь скрыть от ребёнка следы крови.

Анвар всё же заметил их и резво бросился к стоявшему неподалёку столу. Он схватил с него старый глиняный кувшин и плеснул в надщербнутую чашу воды. Бережно достал из кармана небольшой полотняный мешочек и немножко отсыпал в сосуд его содержимое.

– Вот, мама, пей, – торопливо вернулся он и протянул его ей. – Тебе обязательно станет легче. – Глядя, как она тяжело глотает получившуюся смесь, продолжил: – Вот увидишь, я буду много работать и, однажды, смогу пригласить к тебе настоящего лекаря.

На её губах возникла слабая тёплая улыбка.

***

Яркая вспышка молнии прошла по мрачному серому небосводу, разрывая его на части. Бесконечные дождевые потоки низверглась на землю, превращая её в топкую грязь. Улицы деревни обезлюдели. Все пережидали непогоду в тёплых уютных домах.

Анвар в отчаянии нёсся по бездорожью, изредка падал, но тут же вставал и продолжал свой нелёгкий путь. Он подбежал к ближайшему дому и принялся исступлённо колотить по воротам, но никто из хозяев и не подумал выйти к ребёнку.

Забрезжившая в серебристом взгляде надежда тут же угасла. Хрупкие детские плечи обречённо опустились. С губ сорвался тяжёлый вздох. Анвар бросился к соседнему жилищу и вновь громко постучал. Но даже через несколько минут ожидания на улице никто не показался.

– Прошу вас, помогите, я готов делать любую работу, – не выдержав, взмолился он, не обращая внимания на катившиеся по щекам слёзы. – Я буду всю жизнь работать на вас бесплатно.

Внезапно неподалёку распахнулась калитка. У ворот показался староста села. Он пристально взглянул на Анвара, нахмурился и взмахом руки безмолвно подозвал плачущего ребёнка к себе.

– Прекрати ходить по дворам и попрошайничать, – вдруг строго начал отчитывать его мужчина. – Урожай был слишком плохим, чтобы подавать. Самим бы выжить.

– Прошу, моей маме… – начал Анвар, желая пояснить причину своего поступка, но староста резко оборвал его:

– Отца своего проси – это ему надлежит заботиться и о тебе, и о твоей матери, – сердито бросил он, вошёл во двор, прикрыл за собой дверь и негромко добавил: – Сам сбежал, а ублюдка своего оставил и теперь нет никому покоя.

Ребёнок подавленно опустил голову и медленно побрёл прочь. Единственную тлевшую глубоко в душе надежду безжалостно погасили. Уныние постепенно заполняло сердце, гася в нём искру интереса к жизни.

Анвар подошёл к покосившемуся дому, в котором уже давно ютились они с матерью. Его взгляд скользнул по подгнившим брёвнам. В душе разлилась липкая горечь. Она поглотила все положительные эмоции и выплеснулась наружу бессильной яростью.

– Я – жалкий червяк, не смог найти денег даже на лекарства, – сдавлено прошептал Анвар и резко стукнул кулаком об стену, вызывая у здания жалобный скрип. – А ещё обещал заработать на врача.

Его длительное самокопание неожиданно прервала мысль о неестественной тишине, разлившейся в доме. Это настораживало. Анвар поспешил войти, молниеносно направляясь в комнату матери. На пороге ребёнок от оцепенел от страха. Побледневшая мать с трудом дышала. Ноги сами понесли к её кровати. Он в отчаянии порывисто склонился к ней. Безудержные слёзы вновь потекли по лицу.

– Мама, мамочка, прошу тебя, потерпи, я найду денег, куплю лекарство и тебе станет лучше, – задыхаясь от ужаса, умолял он.

– Не плач, сыночек, Лучик мой, – обескровленными губами чуть слышно выдавила она. – Ты прости меня, что не смогла ничем помочь, а теперь ещё оставляю совсем одного. – Тонкая ладонь невесомо коснулась его лица. – Знаю, как тяжело тебе приходится, Анвар, но я всё-таки надеюсь, что ты не пустишь в свою душу тьму. – Её взгляд на миг просветлел, словно боль отступила. – Твой удел – свет, родной мой.

– Нет, мамочка, нет, – громко рыдал ребёнок. – Не уходи!

– Уверена, ты станешь очень светлым человеком, – прошелестела она, поморщилась и выдохнула: – Я люблю тебя, сыно…

Звук оборвавшейся фразы поглотила оглушающая могильная тишина. Серые глаза женщины внезапно укрыл бесстрастный лёд смерти, придавая взгляду жуткую пустоту. Ласковая материнская ладонь, ещё мгновение назад гладившая щёку, безжизненно упала на постель.

– Мама, мамочка!!! – истошный детский вопль разорвал безмолвие смерти. – Только не уходи! Не покидай меня!

***

Морозный ветер тоскливо завывал, поднимая с детских плеч тусклые волосы, и безжалостно спутывал их. Мелкий колючий снег неспешно ложился на мёрзлую землю, укрывая её тонким грязно-белым саваном.

Анвар, казалось, не замечал ни промозглого ветра, ни разгулявшейся непогоды. Он с присущим ему упорством остервенело рыл камнем яму, изредка отбрасывая длинные пряди за спину, чтобы не лезли в глаза.

На детском лице застыло напряжённое выражение и бессильная мука. Грязные от почвы руки испещрили кровоточащие раны, но Анвар не останавливался, чтобы передохнуть или обработать ссадины.

Ребёнок лишь на миг покосился на лежащее неподалёку тело матери. Оно было закутано в старую холщовую ткань, которую они раньше использовали, как простынь.

Ветер ухватился за свободный конец самодельного савана и принялся отчаянно тянуть его вверх, будто пытаясь пробудить женщину от вечного сна. Его жалобные завывания напоминали Анвару собственные рыдания.

Погрузившись в размышления, он отвлёкся и камень вдруг выскользнул из руки и в очередной раз прошёлся по изувеченным пальцам. Ребёнок зло скрипнул зубами и нахмурился, сдерживая боль.

Кроме камня у него не было совершенно никаких других инструментов. После того, как отец бросил их, ему пришлось всё продать, чтобы купить лекарства. А просить безжалостных соседей дать лопату не хотелось.

Анвар вновь склонился над землёй, продолжая трудиться, и к ночи могила была готова. Он как можно бережнее перенёс мать и уложил её в яму, и, с трудом сдерживая слёзы, принялся засыпать её. Из груди рвались отчаянные рыдания, но он не мог позволить своим эмоциям взять верх и гневно закусил губу.

– Прости, мама, но я вовсе не такой, каким ты меня видела, – прошептал Анвар над свежей насыпью. – Нет во мне никакого света, я бы с радостью уничтожил бы всех их… Но уважая твоё желание, я не стану мстить, а просто уйду в горы…

Хранитель Светлой стороны остановился перед совершенно целым домом и глухо вздохнул, узнавая в нём место, где когда-то жил. Это заставило его вынырнуть из омута прошлого. Впрочем, ему совершенно не хотелось вспоминать, что вскоре после того, как он покинул деревню, она загорелась.

Анвар не знал была ли это какая-то небесная кара или просто молния попала в одну избу и от неё огонь перекинулся на другие. Но именно глядя на то, как бывшие односельчане рыдают над сгоревшими близкими, осознал, что даже врагу не пожелал бы хоронить любимых.

2. Исток II

Хранитель Тёмной стороны медленно шёл длинной широкой улицей, мощённой гладкой плиткой из обожжённой глины. Он озадачено озирался, разглядывая высокие старинные дома, выложенные из тёмно-серого камня.

К его удивлению из изящных арочных окон не доносилось ни единого звука. Впрочем, даже роскошные кроны деревьев, растущих вдоль дороги, неподвижно застыли, словно к ним применили магию.

Велимир невольно замедлил шаг. А что? Это вполне возможно. Ведь каким-то образом он очутился в городе, где когда-то родился, и который уже не одно столетие назад, как превратился в прах.

Потемневший взгляд Хранителя устремился в бескрайние лазурные небеса. Они казались на удивление чистыми. Ни одно живое существо не нарушало их безмятежности своим присутствием.

Окружающая местность казалась ему слишком неестественной. Она словно была собранна из неровных осколков памяти. Велимиру на миг даже пришло в голову, что это не более чем иллюзорное порождение обеспокоенного подсознания.

Отсутствие признаков жизни только ещё больше подчёркивало верность этой догадки. Хранитель на миг задумался. Но отчего же тогда ему не пригрезилась Мирослава? О ней он сейчас тревожился больше всего.

Эти же времена давно канули в лету. Тем более, что не было в них ничего такого, о чём хотелось бы вспоминать. Впрочем, к чему лукавить? Там осталось многое, что до сих пор причиняло боль и из-за чего ему не хотелось погружаться в глубокие воды памяти.

Велимир вдруг горько усмехнулся, обречённо качая головой. А ведь раньше ему с лёгкостью удавалось обойти собственное прошлое. Но, похоже, сейчас оно не просто так решило объявиться.

Что ж, он никогда не был трусом. Раз выбора просто нет, то ему ничего не остаётся, как принять правила этой игры. Хранитель нахмурился. Пусть это принесёт ему страдания, но он сыграет и поднимет на поверхность души то, что было там скрыто множество веков назад…

– Велимир, мальчик мой, ты снова весь день провёл в библиотеке, – нарочито строго произнесла изящная женщина с уложенными в замысловатую причёску, каштановыми волосами. – Я уже неоднократно повторяла тебе, чтобы ты больше отдыхал и играл со сверстниками.

– Но мне с ними неинтересно, мама, – пожаловался десятилетний ребёнок, глядя на неё огромными тёмными глазами из-за обеденного стола. – К тому же, я спросил папу и он разрешил.

– О да, учитывая, что твой отец всё свободное время занят участием в судебных разбирательствах, ничего удивительного в его ответе нет, – укоризненно покачала она головой. – Но ты должен больше времени уделять наследникам знатных родов не только ради развлечения. – Женщина устало вздохнула. – В твоём возрасте меня уже обручили, и мне бы хотелось подобрать тебе пару поскорее.

– Неужели помолвка настолько важна? – безучастно поинтересовался он. – Мне всегда казалось, что связей у нас достаточно.

– Ох, Велимир, ты рассуждаешь так, будто тебе тридцать, а не десять. – Мать расстроенно отложила столовые приборы. – С одной стороны меня радует, что мой сын в будущем станет мудрым судьёй. С другой же – я не могу представить подходящую для тебя кандидатуру в невесты.

– Так почему бы тогда просто не сосредоточиться на поиске достойной девушки? – мягко улыбнулся он и поднялся из-за стола. – Благодарю за плодотворную беседу и вкусный обед, но мне пора на занятия.

Велимир неторопливо вышел из комнаты и уже там равнодушно пожал плечами. К чему разводить столько проблем вокруг такого бессмысленного события, как помолвка или свадьба? Все люди рано или поздно женятся, и крайне редко удачно. Его родители были счастливым исключением. И не факт, что ему повезёт также.

Он погрузился в воспоминания о том, сколько раз ему приходилось видеть пары, которые буквально проклинали друг друга, пока отец разводил их. Велимиру вовсе не хотелось проходить через такое. Только знатность рода налагала на него ответственность за продолжение.

– Как бы я не хотел знаний и уединения, второе получить, увы, не получится, – недовольно пробурчал под нос он и вошёл в классную комнату.

Гувернер едва заметил появление собственного ученика. Поднял на него глаза и окинул раздражённым взглядом. Он нехотя открыл учебник и принялся объяснять новую тему, театрально размахивая руками.

Его действия вовсе не поразили гениального ребёнка. Они лишь вызвали у того невыносимое желание зевнуть от скуки. Он не стал озвучивать, что изучил всё это самостоятельно ещё несколько лет назад и, похоже, понимал предмет лучше учителя.

Велимир перевёл взгляд на окно и его мысли вновь потекли в направлении беседы с матерью. Есть ли хоть мизерная возможность избежать навязанного брака и полностью посвятить себя науке? Совесть тут же напомнила, что он единственный наследник и избегать ответственности ему не к лицу.

Внезапно в коридоре раздался негромкий крик. Он прервал размышления Велимира, заставляя его насторожиться. Странный звук неожиданно повторился и он в недоумении невольно перевёл взгляд на учителя.

Тот бесстрастно продолжал занятие, делая вид, что ничего не слышал. Подобное поведение претило юному сыну судьи, привыкшему смотреть в глаза правде, какой бы печальной она ни была.

Велимир резко поднялся из-за парты и направился к двери. Внезапно его схватили за руку и потянули назад, вызывая сильную боль в кисти. Он порывисто обернулся и столкнулся с полным ненависти взглядом гувернёра. На губах учителя заиграла торжествующая ухмылка.

– Твой отец доигрался, сопляк, – язвительно усмехнулся он. – Ему стоило прислушаться и принять наше предложение, вместо того, чтобы изображать из себя принципиального судью.

– Что ты несёшь? – неожиданно для самого себя разозлился Велимир. – А ну быстро отпустил меня, пока тебя в тюрьму не отправили…

– И кто же меня туда отправит, позволь спросить? – прервав его, громко расхохотался гувернёр. – Неужто твой отец? Только не думаю, что он ещё жив. – Он склонился к оцепеневшему от ужаса ребёнку. – Ты такой же глупец, как и твои родители, верившие тем, кого впускали в дом. – Его голос становился всё ядовитее. – Это лучшие друзья вашей семьи поспособствовали настроению толпы и, думаю, она растерзала его. А судя по тому, что мы слышали, сейчас они пришли, чтобы устроить самосуд над женой и сыном суд…

Внезапно дверь распахнулась и Велимир увидел на пороге мать. Она держалась так, будто присутствовала на очередном королевском приёме, а не стояла в изорванном окровавленном платье, страдая от невыносимой боли.

Её взгляд остановился на учителе и потемнел.

– Отпусти. Моего. Сына. – холодно отчеканила она и двинулась к ним.

– Хочешь умереть на его глазах? – едко поинтересовался он, отталкивая прочь оцепеневшего от ужаса ребёнка и доставая из рукава небольшой кинжал. – Ну что ж, я удовлетворю твоё желание.

Гувернёр резво бросился к ней, стремясь нанести удар ей в сердце. Она окатила его презрительным взглядом и ловко увернулась. Лезвие вскользь прошло по её телу, оставляя после себя неглубокую кровоточащую рану.

Но женщина словно не заметила этого. Она молниеносно бросилась на него и изо всех сил толкнула. Учитель не устоял под материнским напором. Его ноги покосились и он стал стремительно падать.

Супруга судьи презрительно усмехнулась глядя на него и покосилась куда-то в сторону. Гувернёр едва успел проследить за её взглядом, как неожиданный удар о что-то твёрдое погрузил его в обморок.

Женщина тем временем схватила сына за руку и толкнула к стене. Но ошеломлённый происходящим, он никак не реагировал на её действия. Ребёнок лишь растерянно смотрел на лежавшего без чувств учителя.

– Тебе нужно бежать, Велимир, – неожиданно встряхнула его мать, заглянула в глаза и ласково улыбнулась. – Мы с папой очень гордимся тобой. Стань таким, каким хотел бы сам. – Она сняла с пояса небольшой мешочек, сунула его сыну в руки и нажала на часть лепнины, в виде бутона лилии, открывая подземный ход. – Здесь украшения и деньги, их должно хватить надолго. Беги так далеко, как сможешь.