Czytaj książkę: «Сын Петра. Том 4. Потоп»

* * *

Пролог

1704 год, декабрь, 2. Версаль

– Ну что же… – произнес Людовик XIV, поставив на стол бокал. – Эта война закончилась даже лучше, чем мы рассчитывали.

– Да, сир, – охотно согласился с ним Жан-Батист Кольбер. – Но в Вене не теряют надежды.

– И на чем же она основана? – усмехнулся король. – На каких-то иллюзорных мечтах? На Божьей помощи?

– На первый взгляд их ситуация выглядит катастрофической. Мы окружили их с трех сторон нашими верными союзниками. С четвертой же стоят германские протестанты, на дух их не выносящие, как, впрочем, и нас. А наш заклятый враг – Англия, что часто им помогала, – сейчас сама на грани выживания, замкнувшись на внутренние противоречия островов.

– Вот именно! Им сейчас нужно сидеть тихо! Они проиграли. Горе побежденным!

– Есть одна деталь, сир, которая может все сильно изменить. Россия.

– Вы серьезно? – удивился Людовик.

– Абсолютно серьезно, сир. В этой войне они выставили двадцать тысяч пехоты и шесть тысяч кавалерии при сотне пушек. И этими силами они разгромили шведов, чья армия была сильнейшей в Европе. Они били всех, кого встречали. Даже при численном превосходстве.

– Но у них всего двадцать тысяч пехоты и шесть тысяч кавалерии. Вы полагаете, что этих сил хватит для изменения баланса сил в Европе? Они сточатся за одну-две серьезные кампании.

– У них больше ста тысяч солдат. Эти двадцать шесть тысяч – лишь малая часть тех людей, которых они могут выставить в поле. Это те их солдаты, которых они переобучили по-новому. Дайте им три-четыре года, и они смогут удвоить или даже утроить свою современную армию, не увеличивая численность той, что сейчас по факту располагают.

Людовик XIV нахмурился.

Помолчал.

Подумал.

– Вы уверены? – спросил он наконец. – Это звучит невероятно. Откуда у них деньги содержать такую армию? Вы же сами говорили – у них мало людей и слабые доходы.

– Мне достоверное известно, что во время реформы 1680 года Россия, по их собственным же документам, содержала армию чуть более двухсот тысяч человек. Не считая союзные контингенты степной конницы и казаков Гетманщины. По нашим оценкам, через три-четыре года они смогут довести свою полевую армию до пятидесяти-шестидесяти тысяч пехоты и десяти-пятнадцати тысяч кавалерии. Того же высокого уровня, что и сейчас. Плюс гарнизоны. Плюс союзные татары с казаками. Ими тоже не стоит пренебрегать. В двух последних войнах русские очень грамотно их применили, опустошив Черноморское побережье осман и Ливонию.

Король снова промолчал, обдумывая слова Кольбера. Меж тем тот продолжил:

– В Вене целенаправленно идут на укрепление союза с Россией. Даже пытаются заключить династический брак.

– Вы думаете, что это все настолько серьезно?

– Я думаю, что это ОЧЕНЬ серьезно, сир. Кроме того, русские выстраивают союзные отношения с Персией. Три-четыре года – и наше преимущество окажется компенсировано Веной с помощью русских и персов.

– И что ты предлагаешь? Нам нужно начать воевать с русскими прямо сейчас? Но это сущее безумие! Они слишком далеко. Мы просто не сможем снабжать свою армию. Да ее еще нужно провести через германские земли. Это займет по меньшей мере целую кампанию.

– Я этого не предлагаю, сир. Самое важное – не дать России этих три-четырех лет. Втравить ее в тяжелую войну, чтобы она споткнулась. Я полагаю, что если мы отвлечем австрийцев, то Речь Посполитая и Османская империя смогут сжечь все их невеликие ресурсы. И если получится, на волне этих тяжелых испытаний провести в Москве переворот.

– Ты же сам говорил, что Романовы укрепляют свое положение год от года.

– Пока да. Однако недовольных хватает. Их реформы не по душе церкви и аристократам. Они хотели бы вернуть многое обратно – как было лет двадцать назад. Или даже усугубить, сделав как в Речи Посполитой. Пока Романовы побеждают, вряд ли найдется кто-то желающий выступить против, но если пойдут поражения…

– А почему ты считаешь, что у нас есть три-четыре года? Откуда этот срок?

– Именно столько им потребовалось, чтобы подготовить те двадцать тысяч пехоты и шесть тысяч кавалерии. Это весьма непростая задача. Сейчас у них, кроме этой полевой армии, все остальное – сброд. Речь Посполитая, вероятно, одна не сможет им на равных противостоять. Но в союзе с османами их шанс на успех очень велик.

– А османы будут воевать?

– Старый великий визирь умер. Отравлен. И в Константинополе вновь победила партия наших сторонников. Если султан откажется, его сменят. Так что сомнений в этом нет. Тем более что русские начали продавать оружие персам. Это крайне раздражает многих в Великой Порте. Сейчас главное – действовать быстро. Каждый день на счету.

– Но разве их поражение что-то изменит принципиально? – чуть подумав, спросил Людовик.

– Смотря каким будет это поражение, – усмехнулся Кольбер. – По нашим оценкам есть все шансы в случае тяжелого поражения загнать их в границы двухвековой давности и совершенно разорить, поставив под старую угрозу степных нашествий, то есть выведя из игры как значимого игрока…

Часть 1. Тараканьи бега

Злу вовсе не обязательно уничтожать добро своими руками. Куда как проще позволить добру самому вцепиться в себя.

Сергей Лукьяненко. Ночной Дозор

Глава 1

1705 год, январь, 19. Москва

Миледи вошла в кабинет.

– Ты посылал за мной?

– Присаживайся. – Алексей указал жестом на стул.

– Что-то случилось? – Его тон явно встревожил женщину.

– Давно тебя хотел спросить. Как ты стала моей кормилицей?

Арина напряглась.

– Ты ведь кормила меня грудью, – продолжил развивать мысль царевич. – Так все говорят. А значит, у тебя было молоко, то есть ты рожала. Но… где твой ребенок?

Она не ответила.

– Ты пойми – я не враг тебе, – после затянувшейся паузы произнес Алексей. – Я просто хочу разобраться. Сама видишь – мы так и не нашли концов в последнем покушении. И я не хочу недосказанности с теми, кто составляет мой ближний круг. Где твой ребенок?

– Я не знаю… – тихим, хриплым шепотом произнесла она.

– А что знаешь? Он живым родился?

– Да.

– Девочка?

– Нет.

– Живой мальчик. Хорошо. У тебя его забрали, полагаю? Кто?

– Бабка твоя.

– О как… – покачал головой Алексей. – Да. Кирилловна та еще штучка была. Получается, ты родила. У тебя ребенка забрали. А саму приставили ко мне – выкармливать. Рисковая идея. Если только не пообещали убить твоего ребенка, случись что со мной. Хм. Я прав?

– Да, – тихо ответила Миледи, а у самой на глаза навернулись слезы.

И это выглядело шокирующе.

Алексей впервые видел ее слезы.

Ему казалось, что эта женщина вообще никогда не плачет.

– Где твой ребенок сейчас?

– Я не знаю.

– Он жив?

– Я не знаю.

– Она тебе его хоть раз потом показывала?

– Нет.

– И ты ей верила?

– А что мне оставалось? – вытерев слезы, спросила Арина. – Она обещала – восемь лет тебе исполнится, и она мне его вернет. И замуж меня выдаст с хорошим приданым.

– Восемь лет? Но она умерла, когда мне было четыре…

– Да… – глухо ответила Арина.

– И ты охотно ухватилась за службу мне? За сбор этих всех сплетен? Чтобы найти его?

– И да, и нет. Как его найдешь? Я после родов его и не видела ни разу. Даже не знаю – жив ли. Я давно этим переболела и смирилась.

– Но ты искала, – утвердительно произнес Алексей.

– Конечно, искала. Но все впустую. Очевидно, что твоя бабка пристроила его аккуратно. Например, взамен умершего родами или в первые дни. И мест, где она могла его разместить, великое множество. Сотни, тысячи детей. Который из них мой? Если он вообще жив…

– Замуж поэтому не хотела идти?

Арина промолчала.

– Боишься идти?

– После того, что я испытала, я не хочу иметь больше детей. А без детей какая семья? Так… шелуха. Да и привыкла я без мужа. Мне так легче. И никто больше дитя не укра… отберет.

– Да, – кивнул царевич. – Понимаю. А чей это ребенок? Ты ведь не венчалась.

– Я не хочу говорить.

– Чей ребенок? – с нажимом повторил вопрос царевич.

– Ты смерти моей хочешь?

– Я хочу помочь.

– Поверь – ты не захочешь знать этого.

– Отец мой, что ли, отметился?

Она вздрогнула.

– Он знает?

– Он в ту пору половину девиц во дворце миловал.

– И никто тебе не задавал вопросов?

– А кто спросит? – фыркнула Миледи. – Кому надо – знали, что им полагалось. А остальные болтали что придется. Выдумывали. Об отце твоем никто и не болтал из прочих. Меня бы тогда к тебе не приставили в их понимании, им ведь сказали, что мой сын умер или родился мертвым. Так что… – развела она руками.

– Разумно. М-да. Даже страшно представить, сколько по земле его детей уже бегает, – задумчиво произнес царевич. – Сотни две или три, не меньше. Как думаешь?

– Ты так спокойно об этом говоришь?

– Мой отец не сдержан в этой страсти. Изменить это нельзя, поэтому остается только принять, – пожал плечами парень. – У всех свои недостатки.

Помолчали.

Алексей встал.

Подошел к Миледи и, присев на край стола прямо перед ней, чуть наклонился, заглядывая ей в глаза. Благо, что ростом пошел в отца и вымахал уже знатно.

– С тех пор как бабка моя преставилась, тебе поступали хоть какие-то весточки о сыне? – спросил он, очень пристально смотря на женщину перед собой и ловя ее мимические реакции. Даже самые ничтожные.

– Нет.

– Она всегда лично их передавала? Никогда никого не посылала?

– Лично. И только с глазу на глаз.

– Хорошо, – произнес Алексей. И направился на свое место. – Ступай. Это все.

– Ты только об этом хотел поговорить?

– Да.

Арина встала.

Сделала несколько шагов.

– А маме моей что конкретно сказали? – спросил царевич ее, кидая вопрос в спину. – Правду? Или что?

Та замерла.

Чуть помедлила с ответом, но, после некоторой паузы произнесла:

– Что ребенок родился мертвым.

– И мама согласилась на то, чтобы ты стала кормилицей? – неподдельно удивился царевич.

– А ее никто не спрашивал. Все решала Наталья Кирилловна.

– Но она пыталась тебя отвадить?

– Пыталась. Первый год. Как второй раз понесла – успокоилась…

На этом и разошлись.

Мутная история. Очень мутная.

Но кое-что прояснилось… Во всяком случае, появилась вполне рабочая версия. Если Арину и шантажируют, то понятно – чем. А значит, что? Правильно. Ему нужно выяснить судьбу того ребенка. И начнет он с документов Натальи Кирилловны. С ее переписки с устойчивыми контрагентами. У Миледи не было доступа к этим документам. А у него был.

Царевич немного посидел.

Подумал.

Прокручивая их разговор.

После чего махнул рукой и отправился к отцу – на совещание. Прихватив папочку. Из Речи Посполитой и Великой Порты поступали очень нехорошие сведения…

– …таким образом, – говорил Алексей, – есть все основания считать, что эти две державы готовятся к войне с нами. Мы на них нападать не собираемся. Это очевидно. Они, ежели чин по чину, тоже. Иначе не стали бы готовить общественное мнение таким образом. Значит, нас ждут какие-нибудь пакости-провокации, которые «вынудят» их начать войну. Как говорится – скрепя сердце.

– Неужели Нарва и Выборг их ничему не научили?

– Скорее всего, именно Нарва и Выборг их и спровоцировали. Они испугались нашего слишком быстрого усиления. Насколько я понимаю, эта грядущая война имеет только одну цель – сдерживание.

– Это как? – удивился Меншиков.

– Чтобы мы замедлились, а лучше – остановились в развитии. После завершения войны с Речью Посполитой в 1667 году Алексей Михайлович оказался в очень сложном положении в плане денег. Казна была пуста. Что породило на последующие несколько десятилетий великие сложности и полный разлад армии к моменту воцарения моего отца. Мы, по сути, воссоздаем армию заново. Рискну предположить, что они хотят провернуть что-то похожее.

– Или хуже, – буркнул Ромодановский.

– Или хуже, – охотно согласился с ним Алексей. – Нам нужно отчаянно спешить. Сколько у нас времени – не знаю.

– В этом году они не начнут войну, – твердо произнес Василий Голицын.

– Почему ты так считаешь? – осведомился Петр.

– Им нужно время что-то подготовить. Ляхи и литвины очень долги в своих решениях. Если будет устроена пакость, им несколько месяцев потребуется, чтобы провести реакцию на нее через Сейм. Сначала собрать сеймики. Там выбрать делегатов. Дать им наставления. Потом из них собрать Сейм. Долго на нем ругаться… А потом начать собирать армию. Это несколько месяцев. Сверху. К тому времени, что уйдет на разогрев людей. Мыслю, что в этом году, если и соберут армию, то к концу лета. Может быть. Половину. А оно надо – под конец кампании собирать армию? Упражнения ей чинить они вряд ли станут. Так что, мыслю, этот год у нас есть.

– Резонно, – согласился с ним царь. – Затянуть это нельзя?

– У нас нет достаточно значимой агентуры в этих странах, – вместо Голицына ответил царевич. – И я бы на успех таких попыток не рассчитывал. Узнать, что происходит, – да. Но влиять… Здесь, увы, у нас все плохо. Очень плохо.

– Значит, ориентируемся на год, – подвел итог Петр Алексеевич. – Мало времени… очень мало… Ты что-то хотел предложить? – кивнул он на папку на столике у царевича.

– Да…

Алексей предлагал дальнейшее развитие военной реформы, начатой еще в 1680 году дядей – Федором Алексеевичем. В целом – эволюционное. Очередной ее этап.

После 1701 года Россия делилась на восемь европейских военных округов и четыре сибирских¹. Последние пока не трогали. Не до них. А вот в каждом европейском военном округе, царевич предложил получить по итогам года по одной пехотной дивизии, по одному полку улан и по два полка карабинеров². За исключением Московского округа, где он хотел видеть три пехотные дивизии и по шесть полков улан с карабинерами.

Таким образом должно получиться десять пехотных дивизий и тридцать три кавалерийских полка³. Ну и артиллерия. Куда уж без нее? Ведь к каждой пехотной дивизии шел полк 6-фунтовых пушек, что давало 320 орудий.

Он предложил задействовать состав московских войск. Распределить их равномерно между округами, то есть используя в качестве ядра и инструкторов. Настоящих-то нет. А чтобы люди охотнее шли в регионы, предложить им за переход добавить по пять лет выслуги. Учитывая новое уложение о стрелецкой службе, это было очень большой и серьезной наградой⁴.

– Размажем кашу по тарелке, – покачал головой Борис Шереметев.

– Да. – согласился Алексей. – Это будут не такие блистательные войска, как сейчас у нас в Москве стоят. Но им со шведами и не драться. Для ляхов с литвинами да османов их должно хватить.

– А если не хватит?

– Так новые картечи помогут…

Параллельно при каждом военном округе требовалось создать по специализированной военно-тренировочной станции. Разом и для пехоты, и кавалерии, и артиллерии. Отбирать туда наиболее толковых ветеранов. На двойное жалование, а то и на тройное.

Кроме того, при каждом военном округе требовалось создать комплекс предприятий: мануфактур и мастерских, чтобы на местах изготавливать стандартные фургоны, мундиры, обувь, амуницию и прочее.

– И сколько это стоит? – спросил царь.

– Как ни странно, относительно недорого. Эта полевая армия должна будет укладываться в 450 тысяч рублей⁵ по содержанию. В год. Развертывание новых штатов, вооружение, снаряжение и переобучение солдат старых полков обойдет миллиона в полтора-два. Еще около полумиллиона – денежная помощь на устроение выпуска всякого потребного на местах.

– Это очень много, – недовольно пробурчал Ромодановский.

И царь его поддержал.

– Не дороже денег, – возразил Алексей. – Если мы проиграем предстоящую войну, то, вероятно, потеряем все.

– Вот не надо сгущать краски.

– Что заберут себе ляхи? – спросил царевич. – Ливонию и Смоленск. Возможно, Новгород. Ну и Гетманщину. Что захотят османы? Крым с Азовом. А может, и понизовье Волги. Чем это нам грозит, думаю, объяснять не нужно? А ведь там и шведы могут подключиться…

Все промолчали.

– Кроме того, – продолжил Алексей, – мы бо́льшую часть этих денег вложим в развитие ремесел и мануфактур. У нас. Что позже отобьется с лихвой.

– У нас хватит для новых полков оружия? – поинтересовался Михаил Голицын.

– С ручным огнестрельным оружием, слава богу, все в порядке. Уже сейчас на складах где-то 65 тысяч мушкетов, 22 тысячи карабинов и 35 тысяч пистолетов. Новых. Нашей выделки. Несмотря на расход и продажи. За год их еще немало прибавится благодаря Никите Демидову и другим новым мануфактурам. Легких палашей для кавалерии тоже должны сделать с запасом. А даже если и нет – у нас огромные трофеи в довесок к полученным из Европы клинкам. С пиками тоже сладим все. С солдатскими тесаками будут проблемы, но это и неважно. Основное белое оружие солдат – штык. Их мы сделаем. А вот с пушками беда.

– Отчего же? – спросил Петр Алексеевич.

– Триста двадцать 6-фунтовых пушек – это много. У нас столько пушечной меди⁶ нет⁷. На половину не хватит. Европа не продаст ее. Даже если захочет – там у них увлечение. Пушки сами льют. Увлеклись нашим успехом. Так что надо закупать в других местах. У державы Цин, у персов или через персов. Даже втридорога.

– Как дела с железными пушками? Ими не заменим?

– В этом году Лев Кириллович должен начать их производство. Но вряд ли сделает больше полусотни орудий к началу кампании будущего года. Так что… нет. Без бронзы нам пока не обойтись.

– А мундиры?

– На складах запас доброго сукна на пятьдесят тысяч мундиров. Англичане и голландцы продолжают его продавать. Здесь проблем не должно быть.

– Надо свою выделку сукна заводить, – нахмурился Петр. – Много дерут. Жлобы. Да и ненадежны. А что делать, если английского или голландского сукна не будет? Голыми воевать?

– В полушубках, – улыбнулся Алексей. – Мы уже три суконные мануфактуры ставим. Российская аристократия в рамках договоренностей старается. Кстати, специально для поставок в армию. В будущем году сукно пойдет. Хуже английского или голландского, но свое.

– Отчего хуже?

– Сырье не то… Мы все еще пытаемся закупить тонкорунных овец – мериносов. Но это непросто. Сейчас контрабандой нам привезли три десятка голов. Этого совершенно недостаточно. Я в довесок пытаюсь купить ангорских коз и альпак. Козы тоже идут контрабандой. Тоненьким ручейком. Но через Иран летом должны пригнать большое стадо. А альпак возить нужно через океан. Что не сильно лучше мериносов.

– Зачем нам эти альпаки?

– Шерсть хорошая. И жить могут в суровых условиях. Так что мал-мало работа ведется. Думаю, что через несколько лет мы сможем закрыть свои потребности в мундирном сукне. Разве что красители придется все также покупать. Но тут пока ничего поделать нельзя. Если только заняться созданием какой-то искусственной краски. Химической. Было бы недурно, но сейчас нам не до нее.

С ним все согласились.

Коснулись и выделки полукирас со шлемами. И обуви. И прочих вопросов. У царевича в папке были выкладки по организационным и хозяйственным вопросам. Так что отвечал он довольно бойко. Вырисовывая относительно неплохую картину.

– Особняком стоят наши союзные отряды. Казаки, татары и калмыки. С ними что-то нужно делать.

– А что ты с ними сделаешь? – усмехнулся царь.

– Навести порядок в их службе.

– Это лучше отложить на потом. Не время.

– Да там ничего хитрого. Они же выезжают на дальнюю службу? Выезжают. Вот и упорядочить ее. Чтобы человек на пять лет выезжал, поступая на довольствие. Потом замена на новых, по желанию. И из них сформировать еще десяток конных степных полков. Можно и на плохоньких лошадях. Выдадим им пики, клинки и пистолеты с карабинами. Этого добра у нас хватает. Хуже не будет. А пользы от них таких выйдет много больше, чем сейчас.

– А гренадеры и егеря?

– А у нас будут для них силы и время? Я думаю, что по итогам года, если все обойдется, ими заняться. Сейчас нам важнее решить другой вопрос. Лекари. Битва при Нарве показала – в них нужда великая. Мыслю – надо в каждом полку по роте небольшой учредить.

– И где же ты их столько возьмешь? – усмехнулся Ромодановский. – Да и в какую нам это копеечку выльется?

– В роте полагаю одного лекаря и два десятка медбратьев. Этих обучать только самым основам – как раны перевязывать, как раненых носить и так далее. Лекарей учить лучше, но их выходит не так много. Сорок на пехотные полки, десять на артиллерийские и еще тридцать три на кавалерийские.

– Итого почти сто человек. Это немало, – произнес царь. – Ежели в Европе выписывать, то разоримся.

– А и не надо, – улыбнулся царевич. – Помнишь Дору? Ту знахарку. Ты ее еще ведьмой кличешь.

– Такую забудешь, – криво усмехнулся отец.

– Я с ней несколько раз по этому поводу разговаривал. Она считает, что если кинуть клич, то сотня знахарей сельских обязательно придет. Или даже две. Вот их собрать. С каждым пообщаться, чтобы какого дивного не затесалось. А потом – на курсы краткие поместить.

– А они у нас есть? Эти курсы.

– Создать. Вот для них несколько лекарей толковых в Европе и выписать. Чтобы основы медицины дали им. Как лечить стертые ноги, или ранение штыком али шпагой, или простуду, или хворь живота. Ну и прочие подобные вещи. А также медбратьев там погонять. Покрутить это все. Повертеть. А как уляжется – преобразить курсы в Медицинское училище. И готовить там охочих. Тех же сельских знахарей. Чтобы в случае нужды нам было где их взять. Самых толковых оставлять в этом училище наставниками и учителями. А коли наберется их добре – еще одно утвердить где-нибудь.

– Зачем нам их так много? – поинтересовался Брюс.

– Чтобы наводнить села и малые города. Дабы народ реже умирал. И на местах принимать грамотные меры против всяких эпидемий и прочих напастей.

– Мы сейчас разве это обсуждаем? – нахмурился царь. – Войну! А ты опять за свое…

– Никак нет, – покачал головой царевич. – Мы сейчас обсуждаем противодействие нашему сдерживанию.

– Тут, как ни мудри, суть не меняется!

– Война – это что?

– Леша! – ударив себя по лицу, воскликнул Петр Алексеевич.

– Война – это военно-технические средства решения хозяйственных задач, – невозмутимо продолжил Алексей. – Иными словами, продолжение экономики. Войну с турками мы вели ради чего? Ради выхода к торговому пути через Черное море. Крым мы зачем хотели подчинить? Чтобы прекратить набеги и обеспечить спокойное развитие наших южных земель. Со шведом из-за чего дрались? Чтобы выйти к торговому пути через Балтийское море. Видишь? Каждый раз война – это решение того или иного хозяйственного вопроса.

– Так уж и каждый раз?

– Бывает война ради какой-нибудь глупости. Люди вообще довольно глупы, и часто это видно по их поступкам. Однако здравая война – это всегда война ради дела. Она должна приносить пользу.

– А сейчас она какую пользу принесет? – поинтересовался Брюс.

– Отражение нападения. Понесем поражение – нас ограбят. На землю как минимум. Победим – предотвратим ограбление. В принципе, отражение атаки – уже победа. Но если сверху что-то получим – будет неплохо. Главное – не затягивать войну. Потому что нам нужно и дальше расти. А война – это дорого.

– Рост – это не только люди. А мануфактуры у нас вон как грибы после дождя появляются. Одна другой краше, – заметил царь.

– В России сейчас проживают около десяти миллионов человек. Это много. Но это численность не самого большого европейского государства. И согласись, превратить эти десять миллионов в сто – дорогого стоит.

– Этого и ты не застанешь, – покачал головой Петр Алексеевич.

– Картофель, маис и дешевое мясо в сочетании с налоговой реформой и региональными складами решат проблему с голодом. Вот наш настоящий враг – голод. Он нас сдерживает в развитии. Лекари и повитухи снизят смертность. Это второй наш непримиримый враг – смертность простого люда, особенно детская. Кстати, повитух тоже нужно готовить, как и лекарей, массово. Насыщать им города и села. В сочетании эти меры дадут нам взрывной рост населения. Лет пятнадцать-двадцать – и оно удвоится. И будет с такими темпами расти, пока земли для них хватит.

– Налоговая реформа… – Царь покачал головой. – Мы это уже много раз обсуждали. И даже проверяли. Крестьяне будут уклоняться от переписи. Ты и сам это знаешь.

– У меня есть идея… – улыбнулся Алексей.

Достал подшивку снизу папки. И перешел к очередной попытке убедить отца в правильности своих фискальных задумок…