Czytaj książkę: «Петр I. Материалы для биографии. Том 2. 1697–1699.», strona 13

День 18 мая весь был проведен под Нимвегеном на яхтах; «Юр-нал» отмечает в этот день «великий сторм и дождь в полдни»³³¹. 19-го Петр прямо с яхты, не заезжая в город, который он уже видел по дороге в Амстердам, двинулся из-под Нимвегена сухим путем, направляясь на Клеве, опередив послов. Так, кажется, следует понимать запись «Юрнала» за этот день: «после кушанья десятник с яхты поехал наперед, а послы остались, проехали сквозь город». Миновав городок Краненбург (Kranenburg) и не доезжая до Клеве, Петр остановился осмотреть находящиеся близ этого города «фонтаны» – бьющие из горы железистые источники и любовался открывающимся с горы широким видом на окрестности: «…не доехав, – читаем в «Юрнале», – до города Клевы, где фонтаны, десятник изволил их смотреть и по горе гулять, с которой многие городы знать, и на горе имя свое вырезал на березе»³³². Вслед за царем двинулось посольство, проехав через Нимвеген, город, где 20 лет перед тем заключен был мир (1678–1679 гг.), прекративший войну Голландии, Испании и империи с Людовиком XIV. «Майя в 19 день, – занесено в «Статейный список», – великие и полномочные послы переехали с яхт на малых судах в Нимвеген и, пересед в кореты, того ж числа ввечеру из Нимвегена выехали и приехали на рубеж курфирста Брандебургского, который от Нимвегена с милю»³³³. В Нимвегене, на границе Голландии, послы простились с сопровождавшим их голландским капитаном Андреем ван-дер-Гульстом, получившим, конечно, не без согласия и, может быть, даже по желанию Петра назначение голландским резидентом в Москву. Послы выдали ему отписку о приеме его на имя архангельского воеводы³³⁴. Им откланялся также сопровождавший их голландский пристав³³⁵. Послы остались деятельностью его крайне недовольны. «А пристав галанских Стат гофман, – поясняет нам «Статейный список», – посланной с ними, великими и полномочными послы, из Амстрадама, их, великих и полномочных послов, в дороге от Амстрадама до брандебургского рубежа не кормил и не подчивал, а ели великие и полномочные послы со всеми посолскими людми, покупая на свои денги; а он, пристав, отговаривался, что те запасы, которыми было кормить их, великих и полномочных послов, остались за противною погодою, выехав из Ротердама, назади, и по поезд их, великих и полномочных послов, от Нимвегена не бывали». Тем не менее все же послов сопровождал особый чин: «кухмистр Голландских Штатов»³³⁶. Это недовольство Ф.А. Головин излил в полной иронии записке («цыдулке») к Витзену, вложенной в только что приведенное письмо к нему, отправленное с Кинциусом, и написанной от имени двух младших послов. «От пристава, государь, Стацкого мы в пути, – гласит этот документ, – изрядно подчиваны и так доволно кормлены, что естьли бы ево со всеми, что их з дватцать с бабами набрано было, пищею содержать, то, мню, болши б недели жити не возмог. Что истинно тебе донесу, нам двоим и при нас будущим людем и всей канцелярии и некоторым прочим нимало, ей, доволства не показал. Что принуждены, осмотря ево подчивания, как поехали из Амстердама, в Ротердаме и в прочих местех себе купити, в чем верные свидетели господин Кинциуш и прочие; тожде и капитан от яхты, на которой мы были, зане со благодарением он нас подчивал, но сам не много запасов имел. Пишу для того, чтоб тот безумный человек (т. е. Динтер), написав множественные расходы на нас, сам не покрал, что обыкл уже чинити; и ни единого человека для исправления корму нашего в пути при себе мы от пристава не имели»³³⁷. Возможно, что документ составлен не без участия самого Петра.

На границе же встретил посольство высланный от курфюрста Бранденбургского комиссар, старый знакомый послов, советник Беккер, провожавший их на пути в Голландию. Выйдя из кареты и «привитав великих послов», он обратился к ним с обычной приветственной речью, говоря, что курфюршеская светлость указал ему послов встретить, спросить о здоровье и быть при них в приставах. Въезд в Клеве происходил с обычными в этих случаях церемониями. За полмили до города стояли по обе стороны дороги в строю мещане с оружием. Вскоре по прибытии послов на отведенный им двор явился с визитом и предложением услуг клевский президент ван Штрон. На тот же двор, который был отведен послам, приехал после осмотра источников и прогулки по горе и Петр: «в вечеру приехали в город Клеву и стали с послами на одном дворе»³³⁸.

XXIV. Петр в Клеве. Письма из Москвы

Весь день 20 мая проведен был в Клеве. Должно быть, на прощание с сопровождавшим посольство голландским коммерсантом Захарием Диксом, который, как припомним, состоял при послах с самого прибытия их в Голландию, они расплатились с ним за заказанный Петром портрет князя Ф.Ю. Ромодановского. «Маия в 20 день, – значится в «Расходной книге» – в Клеве в Бранде-бурской земле по указу великого государя и по приказу великих и полномочных послов дано галанцу торговому иноземцу Захарью Диксу за дело персоны князь Федора Юрьевича Ромодановского, за резбу и за золото 27 ефимков». Уплачено было ему и за другие произведенные им в счет посольства расходы³³⁹.

С другим голландцем, возвращавшимся в Амстердам, Юрием Нордерманом, братом поступившего на русскую службу врача Андрея Нордермана, было послано Витзену 89 золотых за четыре медали с изображением Петра – «за четыре метали государевой персоны», которые заказывались через его посредство³⁴⁰.

В Клеве 21 мая получена была московская почта³⁴¹, из которой сохранились только два письма к царю Т.Н. Стрешнева и письмо А.А. Виниуса. Посмотрим, какие вести эти письма приносили Петру и какого рода мысли они в нем могли пробуждать. Письма Стрешнева, оба от 22 апреля, были ответами на два письма к нему Петра из Дептфорда от 16 февраля, в одном из которых Петр говорил о государственных делах, в другом, собственно, в записочке, «цыдулке», приложенной к первому, касался своих личных дел³⁴². Поэтому и Тихон Никитич счел нужным отвечать двумя отдельными письмами. Царь отдавал ему, как начальнику Разряда, приказание относительно корпуса князя М.Г. Ромодановского, стоявшего на литовской границе: если польский король скажет русскому резиденту в Варшаве, что военная помощь ему больше не нужна, то войска Ромодановского распустить. Т.Н. Стрешнев уведомляет царя, что от резидента известий пока еще не получено, и просит указаний, что в случае роспуска войск Ромодановского делать с четырьмя стрелецкими полками, передвинутыми в его корпус из Азова. Это те четыре стрелецких полка полковников Гундертмарка, Чубарова, Колзакова и Черного, беглецы из которых недавно появлялись в Москве и в которых вспыхнет в июне открытый бунт. В своем письме Петр делал также какое-то неясное для нас распоряжение, касавшееся лошадей, которых потребует А.С. Шеин, вероятно, какой-либо конской повинности: «…в том же письме велено сказать москвичам о лошедях, что скажет Алексей Семеновичь». Стрешнев доносит, что это исполнено: «и о чем он сказал о лошедех, сказано москвичам, а в го-роды посланы грамоты и написано под наказаньем». Далее следует сообщение о затруднении, которое создается требованием адмиралтейца А.П. Протасьева. Он требует к новым сооружаемым им судам людей из гарнизонов украинных городов; но дело в том, что все люди из гарнизонов этих городов уже разобраны: рейтары, солдаты, пушкари и стрельцы отправлены в войска белгородского воеводы князя Я.Ф. Долгорукого; люди «городовой службы находятся у стругового дела и у заготовки леса в Азове; в городах же оставлено для караулов малое число людей, и только в Курске находится 300 человек. Другое затруднение, о котором Стрешнев пишет Петру, – в финансах, во взаимных денежных счетах между приказами: «князь Петр Ивановичь (Прозоровский – начальник приказа Большой казны) сказывает: в казне у него денег оскудение великое, и о том Алексей Семеновичь писал к милости вашей, а сказывает, что в приказех, в которых и есть, и князь Петру Ивановичу в денгах не помогают». Разряд, которым управлял Стрешнев, немало уже израсходовал денег за счет Большой казны да отпустил еще в нее 5000 рублей, так что теперь в Разряде остается денег «немного гораздо», едва хватит на отделку палат в слободе (для Лефорта?). В приказ Большого дворца надлежит взять из Большой казны на текущий год 36 800 рублей, да за предыдущие два года осталось недобрано туда же из Большой казны ради ее скудости 7000 с лишком «и буде мочно во Дворце пронятца, – т. е. если можно в Большом дворце обойтись без этих денег, – хотим, чтоб тех денег не имать до приезду вашей милости». Кроме приведенных выше платежей из Большой казны, с нее следует еще Конюшенному приказу 7000 рублей, но этих денег до приезда Петра брать не будут, хотя и надо снаряжать людей. Денег совсем не хватает: в белгородский полк – корпус князя Я.Ф. Долгорукого – послано только 20 000 рублей, а следует сверх этих 20 000 послать еще более 80 000 рублей.

В приложенной к письму из Дептфорта записке, «цыдулке», Петр сообщал Тихону Никитичу о подарке ему яхты от английского короля «The Transport Royal» и выражал желание эту яхту, когда она прибудет в Архангельск, переправить Северной Двиной, Сухоной и другими реками в Волгу. «И а том пути, – отвечает Стрешнев, – известен Франц Тимерман, и мы о том потрудитца не обленимся, с прилежанием делать станем». Как уже упоминалось ранее, после сообщения и распоряжений о яхте Петр в «цыдулке» переходил к интимному своему семейному делу – разводу с Евдокией, о чем он одновременно с письмом к Стрешневу писал также к боярину Л.К. Нарышкину и к духовнику царицы. Эти лица вели переговоры с Евдокией, и теперь Тихон Никитич уведомляет Петра об их результатах и дает совет о дальнейших мерах побуждения: «о чем изволил писать к духовнику, и ко Лву Кириловичю, и ко мне, и мы о том говарили прилежно, чтоб учи… о свабоде, и она упрямитца; толка надобна ещо отписать к духовнику покрепче и не одинова, чтоб горазда говарил, а мы духовнику и самой станем и еще говорить почасту. А духовник человек малословной, а что ему писмом подновить, то он болши прилежать станет о том деле»³⁴³.

Виниус в письме от 22 апреля сообщал о непрекращающихся морозах в Москве, выражаясь по этому поводу, что это не беда: «паче всего печалит нас всех ваше господское толикое отлучение», и переходил затем к сибирским вестям. В Китае в самом столичном городе Пежине, по-европейски Пекинге называемом, находящиеся там в плену и приезжающие христиане создали и освятили церковь во имя св. Софии, премудрости Божией. После этого крестилось 20 человек китайцев мужеского и женского полу. Желают крещения и еще многие китайцы, но некому их просвещать: жатва велика, да делателей нет. Однако, чтобы то великое дело не угасло, послан указ к сибирскому архиерею, чтобы сыскать пригодных священников, ученых мужей и послать туда для проповеди. Велено ему также, сыскав из мирских, если духовных там нет, учить китайской, монгольской и калмыцкой грамоте и затем переводить на эти языки необходимые молитвы и книги, чтобы обличить идольскую тщетную мерзость тех народов и привести их к познанию истинного Бога, создавшего всяческая³⁴⁴.

Роспуск войск корпуса князя М.Г. Ромодановского с литовской границы, вопрос о четырех стрелецких полках, потребность в людях для судов, строящихся в Воронеже, недостаток денег в Москве в приказах, переправа английской яхты в Волгу, упрямство, проявленное окончательно опостылевшей женой при первых переговорах с нею о разводе, и какие способы предпринять, чтобы уговорить ее, устройство православной церкви в Китае и организация китайской миссии – вот мысли, которые частью мелькнули в голове Петра, частью, может быть, в значительной мере овладели его вниманием, унося его из Клеве, с берегов Рейна в Москву и даже до отдаленной китайской столицы, когда он читал письма Стрешнева и Виниуса, полученные с почтой в Клеве. Но эти письма – только уцелевшая часть всей полученной царем 21 мая московской почты, и потому предметы, в них заключающиеся, это только часть предметов, оказавших воздействие на мысль Петра.

на два отряда. Сами послы и с ними 17 волонтеров, в том числе, конечно, и Петр, поехали отсюда наскоро на почтовых лошадях; остальная часть посольской свиты и остальные волонтеры вместе с обозом посольства должны были двигаться вслед за послами под начальством А.Д. Меншикова – это его назначение следует отметить как знак его начинающегося возвышения и как первый случай, когда он получает самостоятельное ответственное поручение.

По-видимому, в связи с этой посылкой ему подарено было 10 золотых на покупку себе шпаги. На дорожные расходы ему с его отрядом было выдано 300 золотых³⁴⁵. Спешить в Вену послов заставляли полученные известия об успешном ходе мирных переговоров цесарского правительства с турками. Петр надеялся еще этим переговорам воспрепятствовать. «Майя в 21 день, – читаем в «Статейном списке», – великие и полномочные послы из Клевы пошли до цесарской границы на почте, а с ними было валентеров и всяких чинов людей 17 человек. А достальным людем, валентером, дворяном и подьячим с его, великого государя, делами, и казною, и с посольскою рухлядью велел ехать по себе в цесарскую землю в Вену с дворянином с Александром Даниловичем Меншиковым. А великие и полномочные послы пошли наскоро для того, что ведомо им, великим и полномочным послом, учинилось подлинно, что цесарское величество с турком конечно приступает к миру, и чтоб то его намерение препять»³⁴⁶. Не мешкать в пути побуждало Петра еще и то, что посольство возвращалось прежней дорогой, через те же небольшие городки Западной Германии, которые он уже видел, направляясь в Голландию, и которые поэтому не могли возбуждать его любопытства. Впечатления от них успели уже, вероятно, сложиться в представлении Петра в более или менее общий тип небольшого города Западной Германии, расположенного среди зеленеющего виноградниками ландшафта, с готическим или романским собором, ратушей и рыночной площадью в центре, с готическими фасадами и черепичными крышами домов, часто со средневековым замком с башней или с развалинами замка на возвышенности около города. Достопримечательности были уже осмотрены, и нередко Петр предпочитает, миновав город, останавливаться в загородном трактире (корчме), не желая сам делаться предметом любопытства и осмотра со стороны надоедливой городской толпы. Однако при всей поспешности путешествия были в виде исключения остановки для осмотров; и первое из таких исключений надо отметить тотчас же по выезде из Клеве в полумиле от города. Послы заезжали в «курфюрстов дом, имянуемой Мейлант», где «смотрели старой римской кирки»³⁴⁷. До этого местечка провожали послов клевские жители знатные люди. К шести часам пополудни приехали в Ксантен (Xanten), «в нем десятник и послы кушали». Экипажи были посланы вперед для переправы их через Рейн на паромах³⁴⁸. Ночью царь и посольство, переправившись через Рейн, прибыли в городок Везель.

22 мая поутру кормили лошадей в корчме. Проехали город Дорст (Dorsten) курфюрста Кельнского. Приехали в корчму Маль и ночевали «за подводами» (в ожидании подвод)³⁴⁹. 23 мая «поутру поехали на наемных лошадях, ехали 3 мили. Проехали Гомбурх и стали кормить лошадей за городом. Проехали рубеж курфирста Бранденбургского; проехали город Линен. Приехали в корчму Гриневальд и кушали в ночи; переменя лошадей, ехали во всю ночь»³⁵⁰.

24 мая: «…в полдни проехали город Либштат; отъехали за версту, стали на почтовом дворе, и кушали, и лошадей переменяли. В вечеру проехали город Геренбех и ехали во всю ночь»³⁵¹.

25 мая утром прибыли в Билефельд (Bielefeld) – центр полотняной промышленности, и здесь Петр не мог удержаться, чтобы не осмотреть полотняные фабрики: «поутру приехали в город Билеферт, – отмечено в «Юрнале», – за городом, пере-меня лошадей, поехали, где полотна делают»³⁵². Двинувшись в дальнейший путь, миновали город Герфорд; отъехав от него 2½ мили, стали против корчмы и кушали у некого дворянина, родственника провожавшего послов пристава, и, таким образом, Петр мог наглядно ознакомиться с обстановкой жизни мелкого немецкого дворянина³⁵³. «Перед вечером, – продолжает «Юр-нал» – проехали сквозь город Минден (Minden) и, отъехав с версту от города, стали в деревне и ночевали».

26 мая проезжали мимо расположенного на высокой горе между городками Ринтельн и Ольдендорф замка Шаумбург. Замок этот, построенный в первой половине XI в. Адольфом I, графом Сантерслебеном, получившим прилегающую к замку территорию в лен от императора Конрада II, долгое время был резиденцией графов Шаумбург, а когда этот графский дом в 1640 г. угас, то замок по решению Вестфальского конгресса отошел к владениям ландграфа Гессен-Кассельского. Древний замок привлек к себе внимание Петра, и царь ездил с кем-то из посольства или из волонтеров вдвоем его осматривать. «Проехали город (замок) Шхомберх, – читаем в «Юрнале», – на левой стороне стоит на высокой горе. Десятник сам друг в нем был; ездил верхами». Осмотрев замок, царь продолжал путь и останавливался для обеда и корма лошадей в городке Ольдендорфе³⁵⁴. Перед вечером прибыли в Коппенбург, где на пути в Голландию происходило свидание с курфюрстинами Бранденбургской и Ганноверской, и «Юрнал» припоминает об этом свидании: «Приехали перед вечером в город Купенбрук, где курфирстина была, здесь и ночевали».

27 мая поутру, переменив лошадей, двинулись землей курфюрста Ганноверского, а далее владениями епископа Гильдесгеймского; миновали городок Элзе (Elze), где Карлом Великим в 796 г. было учреждено епископство, перенесенное Людовиком Благочестивым в 818 г. в соседний Гильдесгейм. Проехав далее деревню Попенбург, прибыли в Гильдесгейм, где на этот раз не останавливались, предпочтя сделать остановку для обеда, проехав город, в корчме. Продолжая путь после обеда, миновали деревню Грасдорф и замок Ленберг и ночью прибыли в городок Зальцгиттер и здесь стояли три часа³⁵⁵. В этот день, по исчислению «Юрнала», было сделано 6½ мили, т. е. 45½ версты. 40–50 верст можно считать скоростью, с которой Петр двигался по Германии на пути в Вену.

28 мая выехали утром и, сделав 1½ мили (10½ версты), меняли лошадей в деревне Амшлот³⁵⁶. Следующую остановку сделали в городе Остервике (Osterwick): «…стали на дворе и кушали и лошадей переменили и отсель поехали»³⁵⁷. Из Остервика послы вновь обратились с письмом к епископу Гильдесгеймскому, подобно тому как сделали это при проезде через его землю, когда ехали в Голландию, благодаря его за радушие, оказанное им в его владениях, и прося оказать такой же прием и второму отряду посольства, двигавшемуся с А.Д. Меншиковым³⁵⁸. К вечеру, проехав через Гальберштадт с его готическим собором, ратушей, зданием епископского дворца XIV–XV вв. и с сохранившимися деревянными домами, построенными в XV и XVI вв., «стали за городом на почтовом дворе и ночевали».

На другой день, 29 мая, на почтовом дворе под Гальберштадтом за починкой карет простояли до полудня и, пользуясь остановкой, устроили попойку. «Здесь были до полудня, – отмечает «Юрнал», – и кушали и веселились довольно», – праздновали днем раньше исполнявшуюся 30 мая 26-ю годовщину царя³⁵⁹. Двинувшись после полудня, миновали город Ашерслебен и, переменив за городом лошадей, ночью приехали в село Альслебен (Alsleben) на левом берегу Эльбы, где и переправились через Эльбу.

Утром 30 мая были в городке Коннерн (Konnern)³⁶⁰; к полудню прибыли в Галле (Halle), пограничный город курфюрста Бранденбургского, где незадолго перед тем, в 1694 г., курфюрстом был основан знаменитый впоследствии университет. В Галле Петр в виде исключения останавливался в доме губернатора: «…стали у воеводы на дворе». Остановка, однако, не была продолжительной; в тот же день выехали дальше, останавливались еще для кушанья где-то на дороге между Галле и Мерзебургом. Проехали, оставив справа, но сделав все же отметку в «Юрнале», сохранивший в значительной степени средневековую физиономию город Мерзебург с громадным собором XIII в. и к вечеру, вступив во владения курфюрста Саксонского, приехали в Лейпциг, отпустив отсюда состоявшего при посольстве в пути от Клеве бранденбургского пристава Беккера, которому была на прощание подарена «государева персона», т. е. золотая медаль с изображением Петра в 20 золотых, и сверх того деньгами 80 золотых³⁶¹.