Cytaty z książki «Самая страшная книга. Лучшее (сборник)»
Темнота и вода вездесущи.
Подземелья — особенный мир, в котором часто происходят вещи странные, непривычные для жителя поверхности. Но всё же большинство из них образованный человек может понять и объяснить, не впадая в суеверия и мистицизм.
Убить человека — дело богопротивное и оттого невероятно сложное. Но стократ тяжелее сделать это, когда глядишь глаза в глаза. Ведь только издали, когда они кажутся серой, безликой толпой, немцы становятся врагами, кровожадной гуннской ордой. Стоит приблизиться к любому из них на расстояние вытянутой руки — и ты видишь перед собой человека. Обычного человека, такого же, как и ты сам. И ты понимаешь, что где-то далеко отсюда у него остались жена, дети, мать...
«Бессчетных дней поток я прожил лишь тобою,
И сладкой встречи миг я вижу радостной картиной,
Моя любовь к тебе прольется чистою водою,
Со мной навек исчезнув в бездне под Мессиной».
«Как мало мы знаем о мире, в котором живем, — вдруг подумалось ему. — Как наивны мы, полагая, что покорили и поняли его».
Нет. Темнота… Она будет ждать.
Убить человека — дело богопротивное и оттого невероятно сложное.
Не знаю, как. Не знаю почему. Но словно пнуло меня что-то изнутри поддых да кадку с помоями расплескало. Все из меня полилось наружу. Во всех подробностях про мою поганую жизнь.
…Я ведь тоже поначалу думал, что тут люди. А это не люди, ничего даже похожего.Я, когда впервые на ферму попал, долго не понимал ничего. Все надеялся, что найдется какой-нибудь взрослый, который поможет мне. И всем нам. Надо только найти кого-нибудь и рассказать, чтобы они поняли. И тогда нас спасут. Глупый я был ужас до чего. Дурак, вроде тебя.Ну, потом, конечно, понял, что таких взрослых, как мне надо — их вообще не бывает. Те, которые сюда приезжают — они все ненормальные, им верить нельзя. Даже если какой тип не нарочно, а по случаю попадется. Вроде как нечаянно… Все равно он такой же, как и они. Пустой внутри. Кракен и его приберет себе. И уже глядишь — а в голове у парня — шур-шур-шур — Кракен хозяйничает. Вот и все дела.
— Да, — говорю. – Было б хорошо, если б никто никогда меня видеть не мог. Мне ничего другого не надо. Чтоб только в покое меня оставили. Не трогали бы никто.
