Objętość 440 stron
2016 rok
Тойота-Креста
O książce
Этот роман – знаковое для автора произведение. Ранее с перерывом в несколько лет были отдельно опубликованы две его части. В этом издании впервые публикуются все три части романа.
«Тойота-Креста» – геополитический роман о любви: мужчины и женщины, провинции и столицы, востока и запада. Это книга о двуглавости русской души, о суровой красоте Сибири и Дальнего Востока и о дороге.
Тарковский представляет автобизнес и перегон как категории не экономические, но социокультурные; описывает философию правого руля, романтический и жесткий образ жизни, сложившийся на пустынных сибирско-дальневосточных просторах к концу ХХ века.
В третий раз перечитываю…КАК НАПИСАНО! Как-будто ВОДУ ЖИВУЮ пью…
книга хорошая о любви дружбе об отношениях между людьми современных взглядах на жизнь что то лично мне очень было близко и понятно что то нет много интересного про дальний восток вообще очень рекомендую PS стал очень внимательно и с интересом смотреть на японские :праворукие: автомобили
Много родного в книге. Дальневосточники точно оценят. Роман будет интересен тем, кто ощутил одушевленность Японского автопрома. Тем, кому знакомо чувство совершенного слияния автомобиля с самим собой. Особенная интимность чувствуется в дальней дороге. У каждого своя история, своя дорога. Автор открыто, с душой оголяет правдивую действительность, испытывает настоящую любовь, вдумчиво повествует.
Начала читать, т.к. специально искала этого автора после статьи о нем в журнале «Story».
Сначала шло туговато, очень своеобразный язык, много специфических терминов из автомобильной тематики. Но постепенно затянуло, понравились люди, описанные сочно и выпукло, понравилась сибирская природа, встала, как живая. Очень понравились размышления Михаила о месте человека в этой жизни, о России.
Конечно, это не «легкое» чтиво, требует определенных усилий от читателя, но заявка на серьезную литературу, которой нам сейчас не хватает. Рекомендую.. Хотя не совсем поняла и приняла задумки со стихами, которые вкраплены в повествование, по-моему, они ничего не добавляют, скорее озадачивают.
Есть книги, которые как собеседник в поезде, скрашивают твое времяпрепровождение, и хорошо (а порой даже весело и остроумно) с ними. Но вот их станция, прощание, а сердце свободно, как и до знакомства. И ничего не зацепилось, ничего не кольнуло, просто было хорошо и прошло.
А есть другие и они редкость. Когда ком в горле, когда понимаешь, что это про тебя, про меня, про всех нас. Когда о наболевшем, и страницами сдирает твои душевные раны, и они снова болят, а ты только их подлатал, только как-то повязкой укутал, и научился с ними жить, смиряясь с тем, что они не затянутся. Когда героя ощущаешь своим братом, и сердце за него болит. А герой этот, как на исповеди перед тобой в этой книге: стоит расхристанный, оголенный, беззащитный. Мысли и чувства наизнанку вывернул и не знает что с этим делать, как поступить…а ты волен только наблюдать. И от этой невозможности просто наблюдать вдруг нестерпимо хочется за него помолиться.
Михаил Тарквоский как-то сказал: « Мне кажется, писать надо только о том, что ты очень любишь.» И вот эта его любовь к России, к Сибири, боль за неё, вера в неё, в любовь и в человека, она обрушивается на тебя, будоражит, оглушает, ранит…и в итоге излечивает, дарит надежду и поворачивает лицом к Богу . Это удивительное и прекрасное чувство.
Хочется сказать спасибо.
1) - Я еще не договорил! Я не договорил! Ведь Григорий еще лучший на телевидении! Что же мы удивляемся?
Вы удивляетесь? А я не удивляюсь! Я скажу по-другому: я ненавижу ваше телевидение! - он перевел
глаза на Машу, - у вас такая глыба в руках, вы входите в каждый поселок, в каждую деревню, в каждую избу!
В машину! На пароход! Но как? Как вы входите? Где поклон? С чем вы входите в дом! Я скажу, как вы входите!
Вертя ж...ми вы входите! - Таня прыснула, - Да! У вас праздник! У вас песни! Какие песни?
Ка-кой на хрен праздник!? Разве о празднике надо сейчас думать? Сейчас по всем программам
двадцать четыре часа в сутки надо кричать о том, что мы в беде, что мы все позабыли, растеряли и разучились,
что мы ничего не поняли, хоть все и слышали, и только умилились, ах как
хорошо, ах какие у нас когда-то на Руси гениальные были мыслители! - с Жени валил пот.
Он опустил глаза, поднял их на Машу и заговорил с почти молитвенной интонацией и словно
уговаривая: - Ну ведь столько всего... Ведь столько можно рассказать...
Да вы позовите... нормального... Да я сам... Да я сам мог бы столько рассказать...
людям... О них самих... Ведь вы все время рассказываете не о них! Вы всегда
рассказываете о ком-то другом! А ведь каким о тебе расскажут, таким ты и будешь! - Женя
снова кричал, обращаясь только к Маше, - людям ничего не интересно кроме них самих!
Человеку ничего не интересно, кроме человека! Я бы смог! Я бы мог столько рассказать!
Почему? - к ним шел Эльшад, - почему? Почему ты не помогла! Я просил тебя! Почему! Па-чи-му! Это ты виновата! 2) Весь цинизм и бессовестность происходят как раз оттого, что такие понятия,
как любовь и красота, используются как материал - обиходно и просто.
И так неделимы были дом и Нина, что чем трудней становились окрестные люди, тем большим сокровищем казалась эта обжитая женщина.
То ли ничего не происходит, То ли одинокий человек В своём сердце больше не находит Отраженья гор, морей и рек. То ли что-то главное забыто, То ли тебе правда всё равно, То ли мира спятившая бита Выбивает слабое звено.
Recenzje, 20 recenzje20