Czytaj książkę: «Размышления. Пособие для начинающего писателя», strona 2
Обо всём и ни о чём
До семидесяти не писал. Было некогда, – работал. Тем более, в Америке, куда я переселился, когда это стало не только возможным, но и необходимым, надо было выживать, ведь я приехал сюда немолодым. Но воспоминания жгут. Вспоминать, правда, иногда бывает еще тяжелее.
Человека, пишущего мемуары, часто спрашивают:
– Если бы можно было начать жизнь снова, выбрал ли бы он ее?
Я бы выбрал опять эту жизнь, хотя она была полосатая: взлеты и падения. Как в молодости нагадала мне цыганка, так всё и было в жизни.
Я бы выбрал эту жизнь снова, потому что:
– я ее прожил, и она моя;
– я боролся, терпел поражения и побеждал;
– я любил и любим;
– появилась и выросла замечательная дочь, а следом три прекрасные внучки и удивительная правнучка; а затем и долгожданный правнук;
– у меня были друзья; они и сейчас есть;
– я был счастлив в этой жизни и счастлив по сию пору.
А рассказать о ней надо, чтобы осталась в памяти у кого-нибудь частичка того мира, в котором я жил и живу.
По-разному жили люди в этот период времени в разных странах. Я 57 лет жил в стране, которая называлась СССР. Где хотели построить бесклассовое справедливое социалистическое общество, а создали монстра, искалечившего жизнь миллионов людей. Где утверждалось, что всё делается во имя человека и на благо человека, но человека не только не уважали, но даже и в грош не ставили. В стране, которая просуществовала 74 года и сама себя съела.
Так что, государство, именуемое СССР, в которой я прожил от рождения до 57 лет, исчезло, и этого названия нет на карте более 20 лет.
Но это чисто формально. На самом деле, я родился и жил в стране, которая только называлась СССР, а существует она уже 1000 лет, и название ей Россия. Поэтому, несмотря на то, что название СССР исчезло, остались поля и леса, реки и озёра, остались люди, живущие там. Осталась и моя душа, которая живёт в родных мне местах и упорно не желает покидать их. Там моя Россия, как бы и кто бы ее ни переименовывал, как бы к ней ни относились, как бы её ни ругали, что бы ей ни предрекали.
Я родился там, в России. Моё отечество. Сколько пережито вместе с ним! Она моя, Россия. Моя, пока мыслю и дышу.
Я родился в Ленинграде в 1934 г. И до 24 лет жил в этом замечательном городе, кроме 4 лет войны, когда был с мамой и маленькой сестрёнкой в эвакуации сначала в Куйбышевской области (теперь это место – в Ульяновской), а потом в Ростове Великом Ярославской области.
Об этих годах моей жизни я уже написал. Очерки в www.proza.ru на моём сайте о довоенном и военном детстве называются «Украденное детство. Это Первая книга воспоминаний.
После войны мы вернулись в Ленинград, а с фронта возвратился мой отец. Об этих годах я тоже написал в www.proza.ru. Эти очерки (Вторая книга воспоминаний) называются «Школа на Кирочной».
Окончив школу, я поступил в Ленинградский политехнический институт, где сначала учился на механико-машиностроительном факультете, а потом перешёл на физико-механический. В этот период своей жизни я встретился с судьбой, и мы поженились. В www.proza.ru эти очерки объединены в третью книгу под общим названием «Вокруг политехнического».
О своей любимой, её родных, о первых двух годах нашей совместной жизни и о рождении дочери я написал очерки под названием «Люба-Любовь»
Почти 33 года после окончания Политехнического института мы с женой и дочкой жили в Новосибирском Академгородке. Он поднялся с нуля на моих глазах, мы вместе росли. Взрослела и обогащалась моя душа, в нём я строил свою жизнь. И уже в 60-х мой Академгородок проявил себя. И не только научными результатами. Это само собой, – он для этого и создавался. Академгородок стал крупным центром культуры в стране.
Это не только моё мнение. Сейчас пишут, что Академгородок стал «…не только научным и образовательным центром, но и местом уникального социального эксперимента по эмансипации и созданию гражданского общества – пространством, где были легализованы неофициальная культура и сексуальное просвещение, где процветали самиздат и западная музыка».1
Не уверен относительно сексуального просвещения, с трудом принимаю глагол «процветали» относительно самиздата и западной музыки, не совсем понимаю, что такое «неофициальная культура», не догадываюсь, кем могли быть они легализованы, но то, что мы сами поставили «уникальный социальный эксперимент», по-видимому, верно.
Люди, закладывавшие эту культуру стали широко известны, – и я знал и знаю их. Они работали вместе со мной и рядом со мной. События тех лет вошли в историю страны золотыми страницами. Я их помню, знаю многие детали. Историю создания Академгородка, его роста, развития. Некоторые известные мне детали этой жизни, этих событий я и считаю важным поведать. Разумеется, так, как я помню.
