Czytaj książkę: «Тени брошенных вещей. Серия «Мантры нефритового кролика»»

Czcionka:

Редактор Константин Лебедев

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

действительности не было и нет

«– открывай, полиция, кто там в доме…»

– открывай, полиция, кто там в доме
– кто в доме, кто в доме – в доме гномы
есть какие-то ещё, но мы не знакомы
вот же, сволочи, приходят среди ночи
барабан заклеен противотабачным скотчем
костяные дудки из съеденных животных
в основном скелеты, но несколько плотных
палки, верёвки, пелерины на вате
– нет, не откроем – давайте, поджигайте

«кому тут нянчиться с тобою…»

кому тут нянчиться с тобою
здесь небо борется с землёю
и посредине всей фигни
похрустывают дни твои
так фэзэушник недалёкой
среди нелепого урока
тихонько в маленьких тисках
сжимает майского жука

«году примерно в семьдесят втором…»

году примерно в семьдесят втором
стояла яркая грибная осень
с соседями отправились искать грибы
на пригородном из пяти вагонов
в восьмом часу до станции бугрыш
когда приехали – увидели толпу;
неподалёку местный почтальон
кричал, что скорый барнаульский сбил кентавра
его разрезало могучим тепловозом;
сейчас, старик циничный, я б съязвил:
вот, кто-то выдумал поправить демиурга
и разделил-таки животное и человечье
(но как-то всё у вас неаккуратно)
в ту осень, будучи ребёнком, я заметил
что кровь кентавра красная как наша
и было страшно
и взрослые испуганно шептались
и через слёзы ольга львовна объясняла
что это знак отчаянно плохой
(к войне, наверное)

«Вот и дятла – ласточку Ареса…»

Вот и дятла – ласточку Ареса
рано утром понесли из леса…
Отче, Отче, что же ты – проснись,
слышишь: время утекает ввысь.

Поздно думать – сметь или не сметь:
будет тонко ненависть звенеть
в светлых залах, сумрачных прихожих.
Скоро смерть запросится под кожу,

спрячется в подрёберной пещерке,
станет таять острым леденцом —
просто вышел срок… Душе пора за дверку,
за пальто, за окна, за крыльцо;

ночью занесёт её на переправу,
беженку, черницу, юнге фрау,
вот душа разделится с тобой…
Ловкою монтажною иглой

некий господин продёрнет нить
между берегом другим и этим —
будет чуткой уточкой скользить
по озёрам серым на другом рассвете.

«Ближе к обеду над остановкой летела собака —…»

Ближе к обеду над остановкой летела собака —
Собака себе и собака, но любая собака двояка:
Для тех, кто глядит с остановки – она непристойна, преступна —
Горды вымена, остальное, природа её целокупна,
И всё это оттого, что внизу у неё мало меха.
Но собака прилична глазу Того, Кто Всегда Смотрит Сверху.

«где-то в мире…»

где-то в мире
в цокольной квартире
почти сосед условный инвалид
нечасто спит и по ночам глядит
глядит наружу из подземных окон
вверху искрится чёрный волчий кокон
со временем он понимает – это знак
и всё не так

он тих он медленно выходит
идёт искать
в его надписанном фланелевом мешке
латунный молоток игольный циркуль
коробка мела
в углу он видит белую собаку
корзину и пчелу
он замечает дикие народы
его никто не ждёт
он бесполезен для любых людей
ну, может, путает, чего уж —
вон весело гудят пружины и разъёмы
и мир показывает чудные картинки
но как-то так всё…

…а по дороге из солнцево в одинцово
он случайно находит искомое слово
произносит смеётся
не помнит снова

рядовой водопьянов

рядовой водопьянов попал в чей-то каменный сон и спит
в этом каменном сне чернокамень толчёт, уминает мел
рядом камень суровый гранит поедает камень агат
водопьянов сопит – он не очень сюда и хотел
водопьянов не то, что кому-то, чему-то не рад —
просто ему всё равно – кто здесь о чём говорит —
скучает во сне солдат

«человек идёт за аперитивом и дижестивом…»

человек идёт за аперитивом и дижестивом
возвращается с мороза, запирает за собой четыре замка
смерть за ним не успевает – недостаточно суетлива
плохо ещё подготовлена, валенки скользят, шуба велика

смерть подходит к окну – окна низки в намеченном доме
трогает зачем-то стекло, лижет решётку, целует термометр
ей не больно лизать на морозе – язык у неё шерстяной, костяной
ну а ты, дурачок, всё равно будешь мой, будешь мой

Darmowy fragment się skończył.