Czytaj książkę: «Книга путешественника, или Дзэн-туризм»
В книгу включены фотографии, выполненные автором, а также Арсением Кречмаром, Евгением Крокуновым, Татьяной Крокуновой, Ольгой Мочаловой, Василием Солкиным, Антоном Левманом, Юрием Коцюбой, Игорем Бугаевым, Александром Томиловым, Элизабет Миллер, Дмитрием Плотниковым, Юрием Шараповым, Виктором Савицким, О Мен Хи, Владимиром Бухониным, Дмитрием Чеховым, Александром Тулягановым, Русланом Кастоевым, Сергеем Мартыновым, Владимиром Дукачёвым, Адриано Сильвестри, Владимиром Бревновым, Анатолием Петровым, Еленой Гончаровой, Олегом Гончаровым, Роном Тарреллом, Павлом Гончаром, Леонидом Беленьким
Посвящается памяти Евгения Крокунова, человека, который стремился увидеть весь мир
Введение
Мы не викинги, и нечего выпячивать челюсть. Мы азиаты и здесь живём. Высшая добродетель в тундре – терпение и осторожность. Высшая дурость – лезть напролом. Огибай, выжидай, терпи. Только тогда ты тундровик.
О. Куваев. Территория
Эта книга – для человека, которого манит дорога, кто хочет испытать на своих плечах тяжесть маршрутного рюкзака и увидеть, как меняются пейзажи перед глазами в результате простого перебирания ногами по поверхности планеты Земля.
Она – не для спецназа, не для покорителей Эвереста и даже не для великих путешественников.
На тропе.
Она для тех, кто выбрал или выбирает себе работу лесника, охотника, охотоведа, геолога – в общем, работу, которая предполагает и длительные пешие переходы, и ночёвки под чистым небом, и высадки с катера прямо в накат на побережье дальневосточных морей, и сплавы по длинным, как жизнь скучного городского человека, северным рекам.
Автор этой книги более двадцати лет путешествовал по Дальнему Востоку, преимущественно «по казённой надобности». Будучи полевым зоологом, он изучал диких северных оленей и снежных баранов, гигантских лосей и амурских тигров, дальневосточных леопардов и бурых медведей. Впоследствии ему пришлось стать проводником охотничьих туров и организатором экспедиций.
Дальний Восток не зря считается самой непредсказуемой территорией России. Весна на его севере начинается в июне, а на юге – в начале марта. Охотское море гораздо суровее Баренцева, полоса тундры вдоль его берегов протянулась почти до широты Киева. Японское море хотя и лежит на широте моря Чёрного, но ледовые поля и метели зимой обрамляют его побережье мрачными белыми фламандскими кружевами. Катастрофические паводки и коварные наледи, ураганный ветер и сводящий с ума гнус, метели и ливни – всем этим сполна богата дальневосточная природа. Иначе, в конце концов, какого чёрта нам бы платили пресловутые «северные» и «дальневосточные» надбавки?
Я хотел назвать эту книгу «Никогда не сдавайся», но впоследствии отказался от этой мысли, решив окрестить её так: «Дзэн-туризм». Она – о том, как человек может преодолевать невероятные на первый взгляд препятствия и путешествовать по планете в самых суровых условиях, имея главным своим снаряжением ум, смекалку и внутреннее спокойствие. Внутреннее спокойствие и уверенность в себе делают просто странствующего человека путешественником. Так рукопись обрела своё окончательное название – «Книга путешественника, или Дзэн-туризм».
Мир путешественника.
В этой книге не рассказывается о том, как штурмовать восьмитысячники или идти по тундре и плавучим льдам, побивая некие рекорды. В ней нет ничего такого, что было бы не под силу человеку обычной профессии – менеджеру или программисту, кассиру или продавцу мороженого, служащему банка или бизнесмену, – проведшему все тридцать пять лет из своих тридцати пяти внутри Московской кольцевой автодороги. Но всё это окажется ему по силам при одном условии – если он не будет бороться с природой, а примет её всю с философским спокойствием и осознанием её дуализма – незыблемости и изменяемости – что, собственно говоря, и является основополагающим принципом дзэн.
«Мы не викинги, и нечего выпячивать челюсть. Мы азиаты и здесь живём. Высшая добродетель в тундре – терпение и осторожность. Высшая дурость – лезть напролом. Огибай, выжидай, терпи. Только тогда ты тундровик».
О. Куваев. Территория
Именно принципам выжидания, огибания и терпения, с неизменным достижением цели в финале, и посвящена эта книга.
В ней я постараюсь рассказать, как избежать капризов погоды, остаться в живых при нападении хищного зверя, выжить в буран и не потерять голову, заблудившись в тумане. Но самый главный совет я даю сразу, и он будет рефреном сопровождать почти каждую главу – НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ!
В эту книгу также вошли многочисленные рекомендации и остроумные решения по выходу из сомнительных ситуаций, почерпнутые автором из самых различных книг. Должен сказать, что, несмотря на то, что книг о путешествиях и путешественниках в мире написано превеликое множество, литературы, которая бы давала подсказку, как вести себя в том или ином случае, удручающе мало. По крайней мере, такой литературы, которую бы мог прочитать «средний человек» лично для себя без напряжения и даже получить от этого некоторое удовольствие.
Одну такую книгу мы все знаем со школьной скамьи – это замечательный роман В. Арсеньева «Дерсу Узала». Но на самом деле в российской литературе есть немало столь же полезных для странника произведений, которые просто не на слуху у массового читателя.
Во время моей экспедиционной практики я с удивлением обнаружил, что очень многие приёмы и описания действий в тех или иных природных условиях, известные из приключенческой и авантюрной беллетристики, – на самом деле работают! (Дело в том, что среди таёжной и туристской братии принято несколько высокомерное отношение к жанрам так называемой лёгкой литературы.) Размышлял над этим я недолго – очевидно, что находчивость героев вестерна или «африканского» романа находится в прямой зависимости от интеллекта автора и накопленного им жизненного опыта. Банально, но – дураки интересных книг не пишут!
В конце концов путешественник «растворяется» в пространстве. Так выглядит могила оленевода в тундре.
Я взял на себя смелость включить в эту книгу много таких рекомендаций в виде прямых цитат. Опыт классиков-путешественников зачастую отличается от того, что приходилось наблюдать и делать мне, но ведь мир чертовски разнообразен, не правда ли? Прямая речь этих авторов, надеюсь, поможет вам ещё шире представить действительность.
Я намеренно не включаю сюда рекомендации на тему «спецназ ест всё», потому что, во-первых, всё ест не только спецназ, во-вторых, – я ещё раз повторяю – мои рекомендации не рассчитаны на любителей экстремальных ситуаций. Основная их цель заключается в том, как по возможности избежать этих ситуаций. Кроме того, подавляющее большинство рекомендаций, предназначенных для «экстремалов-выживальщиков», рассчитано на очень узкий спектр ситуаций. И таких приключений любой здравомыслящий человек избежит на 99,9 процента, применив минимальную смекалку. Эта книга как раз и рассказывает о «точках приложения» здравого смысла в дикой природе.
Я также не могу назвать свои заметки «школой выживания» – здесь скорее речь идёт о «вживании» в лесную, тундровую, горную реальность, с тем чтобы с наибольшим комфортом провести в этой реальности длительное время.
Некоторым сторонникам современных экологических учений покажется, что эта книга не содержит обязательных в наше время природоохранных акафистов. Да, это на самом деле так. Во-первых, значительная часть рекомендаций выработана на основе экспедиционного опыта шестидесятых-восьмидесятых годов, когда новомодные западные веяния ещё не протоптали себе тропинку в умы наших соотечественников. А во-вторых – эти рекомендации адресованы людям, для которых природа ни в коем случае не является «окружающей средой» и для которых щадящее отношение к ней – обязательный элемент жизни, например как питание или сон. С другой стороны, люди, ведущие такой образ жизни, существуют в условиях «избытка» природных ресурсов, поэтому иногда позволяют себе вырубить некоторое количество кедрового лапника для своей постели или молодых деревьев – на стойки палатки.
Когда мы говорим о воплощении в жизнь принципов дзэн, то прежде всего имеем в виду некое «состояние духа». Но состояние духа не очень хорошо помогает без определённой материальной поддержки. Каков бы ни был ваш кураж, но если вы при сорокаградусном морозе упали в воду и не имеете чем развести огонь, то вы, прошу прощения, – покойник. Поэтому я считаю, что надо говорить ещё и о тех многочисленных вещах, которые помогают нам «никогда не сдаваться». Иначе говоря – о снаряжении.
По ходу замечу – сегодня в мире выпускается огромное количество материалов, основанных на высоких технологиях, и некоторые из них обладают поистине замечательными свойствами. О таких материалах я скажу не очень много – гораздо меньше того объёма, в котором они представлены сегодня в рекламных проспектах или журналах. И дело не только в том, что самое современное снаряжение не будет таскать за вас рюкзаки или выбирать дорогу – то есть ни в коем случае не явится заменителем физической силы и здравого смысла. Речь будет идти в основном о снаряжении, с которым Пётр Иванович Кузнецов, инженер с зарплатой в 300 у. е., собирается во время отпуска на рыбалку, пушной промысел или в турпоход. Естественно, это не значит, что разговор ограничится толковищем о сравнительном достоинстве кожаных и кирзовых сапог и преимуществе брезентухи перед хлопчатобумажной тканью. Мы будем говорить и о гортексе, и о кордуре, и о полартеке, но прежде всего мы обсудим основные принципы подбора снаряжения для севера и востока России.
В дополнение скажу, что каждый из нас – людей, не один десяток лет проходивших в походы или экспедиции, – знает всё лучше всех. И то, что показалось удачным решением для меня, может у того же Петра Ивановича вызвать недоумение. Поэтому я изначально расставляю точки над i: большая часть моих рекомендаций ориентирована на человека, который собирается провести на природе дней пять или более и пройти пешком по стране леса и камня километров сто, не менее.
А если Пётр Иванович сочтёт, что я что-то позабыл, о чём-то не написал или неправильно расставил акценты, – пусть самостоятельно изложит свои мысли.
Порой вас будет удивлять, что я часто пишу о совершенно очевидных вещах. Но именно из этих очевидных вещей и состоит премудрость жизни в простых суровых условиях. Точнее, из правильной последовательности применения простых вещей на практике.
Эта книга – не для искателей приключений. Она для тех, кто стремится их в своей жизни избежать.
Благодарю всех, кто был моими наставниками и спутниками в страннической жизни на севере и востоке Сибири: моего отца, Арсения Васильевича Кречмара; Владимира Викторовича Аксёнова, моего первого начальника отряда и одного из последних пеших геодезистов Советского Союза; Василия Феофановича Белого, показавшего специфику геологических полевых работ на Центральной Чукотке; Ивана Михайловича Субботина, главного редактора газеты «Колымский тракт», где впервые увидели свет некоторые главы этой книги; Алексея Вайсмана, предоставившего мне справочную информацию из своей библиотеки; Евгения и Татьяну Крокуновых, Василия Солкина, Антона Левмана, Ольгу Мочалову, предоставивших для этой книги множество фотографий; Славу Загоскина, человека, благодаря которому мне удалось вернуться на Чукотку.
Михаил Кречмар
Часть I
Стихии Земли
Глава 1
Предзимье
Медвежий след бороздой поднимался на перевал. Когда я толком это рассмотрел, горизонт начало заливать фиолетовыми закатными красками. Я поглядел вверх, туда, где пологие гребни сопок переливались всеми оттенками синего цвета под свежими снежными наносами, вниз – там чернела решётка лиственничного леса, и прямо перед собой, где начиналась припорошенная снегом каменная осыпь.
Предстояло где-то ночевать.
Первый снег.
Через два часа, сидя возле большого костра, я пытался спланировать для себя завтрашний день. Где-то недалеко (по моим представлениям) в тесной и тёплой берлоге, под самыми гребнями скал, ворочался большой медведь, поудобнее устраиваясь на зиму. Эту берлогу он вырыл давно, где-нибудь в сентябре, затем спустился обратно к реке, после чего ещё почти месяц вылавливал с нерестилищ кижучей, закусывая их кедровым стлаником. Это был большой, настоящий медведь, не чета тем «щенкам», которые почти ежедневно встречаются на маршрутах. Лапа у него была около семнадцати сантиметров шириной1, и оставлял он по снегу широкую, будто прокопанную бульдозером, колею. Весить он мог, по моим опять же прикидкам, около двухсот пятидесяти килограммов. Был он хитёр и умён, и именно эти качества позволили ему дожить до своих лет (я подозревал, что ему лет этих не меньше восьми – по человеческим меркам около тридцати). Для полной опасностей медвежьей жизни возраст этот уже весьма и весьма зрелый. Я видел только следы этого зверя, но в мечтах своих предполагал, что шкура у него тёмного, почти чёрного цвета с проседью.
Зверь, достигший в лесу среди «зверских» лесных порядков такого солидного возраста, укладываясь на зиму, должен предусматривать очень многое. Тем более что зимний сон – самое «тонкое» время его существования. Ничто и никто не должны его побеспокоить в длинной и узкой земляной дыре под скалой – там он будет совершенно беспомощен все семь месяцев нашей приполярной зимы. Инстинкт и опыт должны ему подсказать все варианты различных неприятностей.
Все, кроме меня.
С такими мыслями я продремал ночь возле костра и, как водится, приуснул, где-то после четырёх часов утра. Потому и не увидел, как погасли звёзды. А когда проснулся, то чистое ещё вчера небо было подёрнуто лёгкой дымкой и с него медленно сыпался мелкий осенний снежок.
Теперь неприятности были уже у меня.
Как ни странно, ни о чём, вопреки выработавшемуся обычаю, я долго задумываться не стал. Если сказать честно – вообще не стал задумываться. Не стал задумываться о том, что снег этот может прекратиться через полтора часа, что медвежья берлога может быть в полукилометре от моего ночлега, что, может, я больше никогда не попаду на хороший осенний след в таких удобных местах. Не стал задумываться о шкуре, жире и желчи, а также о том, что описание берлоги представляет собой интереснейший научный материал. И даже не стал задумываться о том, что коту под хвост уйдёт полтора дня кропотливого распутывания осеннего следа.
Я встал, тщательно отряхнулся, попил чаю, без спешки, но довольно шустро собрал рюкзак и зашагал обратно к Колымской трассе.
Каждый сезон на Севере неизбежно несёт свою долю неприятностей. Весной это паводки и распутица, зимой – мороз, наледи и пурги, летом – комары и плохие дороги, осенью – дожди и снегопады. Но вот есть период, который вобрал в себя очень-очень много самых разнообразных проблем, – это предзимье.
Тёмное время
Один из самых неприятных признаков предзимья – каждый день хотя и не намного, но становится короче. Это не особенно заметно, если вы находитесь на тропе дня два-три, но уже через неделю вы понимаете, что ставить лагерь вам надо почти на час раньше. Причём это время начинает увеличиваться по мере приближения к 21 декабря – дате самой длинной ночи в Северном полушарии.
Но даже если вы живёте в стационарном лагере, то постоянно укорачивающийся день просто действует на нервы. У Джона Ле Карре мне приходилось встречать такое выражение, как «синдром переживания октября», и это говорилось о столичном городе Лондоне, а не о жизни в заброшенной охотничьей избушке где-нибудь в верховьях реки Алой.
Вода и обувь
Другая неприятность заключается в том, что в понижениях рельефа повсеместно мороз начинает выдавливать воду. Идёте вы по такой заснеженной полянке, на которой летом отродясь капли воды не лежало, – и вдруг оказываетесь в воде почти по щиколотку. Это ещё не наледи, это просто первые признаки их появления, но от них тоже можно потерпеть немало. К тому же если дни становятся всё короче и короче, то ночи – всё холоднее и холоднее. Поэтому ночёвка не просто в мокрой, но даже и просто в сырой одежде возле костра становится довольно проблематичной.
В качестве обуви для предзимья лучше всего подходят милицейские кожаные сапоги на меху с застёжкой (с моей точки зрения, конечно). Резины лучше избегать, личная практика доказывает, что, сколько бы ни наматывать портянок на ногу под болотный сапог, всё равно при морозе за десять градусов нога на остановках мёрзнет до деревянного состояния.
Осенний лёд
Ещё одна особенность данного сезона – не до конца замёрзшие реки. Реки северо-востока обычно перехватываются на медленных плёсах, где самые глубокие ямы. Двигаться по этим «перехватам» надо очень и очень осторожно, простукивая лёд палкой. Если вы идёте не один, то следите, чтобы ваш напарник шёл подальше от вас, метрах в десяти-пятнадцати. Это даёт некоторую гарантию, что он не провалится вместе с вами, если лёд неожиданно треснет под тяжестью одного человека.
Справедливости ради надо сказать, что осенний лёд гораздо крепче весеннего, и не зря про него сложена поговорка «Осенний лёд – свищу да пропущу, весенний лёд – молчу да опущу». Хотя «свист» льда – очень характерный звук, с которым лёд трескается, – сам по себе есть не очень хороший признак, и ваш покорный слуга, услышав его, обычно поворачивает обратно.
Вообще, замерзание рек – процесс длительный и сложный. Ледостав происходит в течение нескольких дней, причём раньше всего замерзают озёра, потом тихие, спокойные долинные реки, а уж затем – быстрые реки горных долин.
Уход от нависших над рекой обрывов.
О том, что замёрзли озёра, вы узнаёте по уткам. Огромное количество нырковых уток – турпанов, чернетей, синьги – строят свои гнёзда уже после половодья, то есть очень поздно по птичьим северным меркам.
И отлетают они на юг не в едином порыве, как благородные утки, а тянут с началом отлёта до самого предела. Этот предел как раз и наступает при замерзании озёр, на которых и держатся семьи нырковых уток. Тогда они все внезапно появляются на, казалось бы, уже вымершей реке и улетают в течение двух-трёх дней.
Реки замерзают как минимум через неделю после того, как температура воздуха упадёт до минус двадцати градусов. А крупные быстрые реки даже в сорокаградусные морозы могут не замёрзнуть даже до середины декабря. В принципе здесь работает одно правило – чем больше масса воды, тем медленнее она замерзает.
Замерзать река начинает с заливов, которые на северо-востоке называются «култуками». Река ещё течёт, когда лёд на этих култуках становится таким прочным, что выдерживает тяжесть человека. Затем, во всяких затишках, за мысами, корягами и просто на тихих плёсах, образуются забереги – примёрзшие к берегу куски льда толщиной в оконное стекло и такой же прозрачности. Далее ситуация вновь стабилизируется, всё так же давит мороз, всё так же светит бледное зимнее солнце, всё так же земля наливается зимним холодом… И наконец, по реке начинает плыть шуга.
Шуга́
Шуга – это лёд, который образуется прямо на поверхности воды, кристаллизуясь иголочками, и плывёт вниз по течению, сбиваясь в небольшие, а позже – и в крупные островки. На поворотах и перекатах они цепляются друг за друга и, смерзаясь воедино, постепенно образуют ледяные мосты поперёк реки – так называемые перехваты. Затем эти перехваты смерзаются между собой и река «встаёт». Есть шуга, которая всплывает со дна реки, – это донный лёд, который образуется на перекатах, где морозный воздух охлаждает дно реки под перекатом через тонкую плёнку воды до отрицательной температуры, в то время как сама бегущая по перекату вода имеет температуру плюс четыре градуса, и на дне начинает вырастать тот самый лёд, который стал причиной едва не состоявшейся дуэли между старожилами в знаменитом рассказе Джека Лондона.
Так начинается снег…
Появление шуги знаменует собой тот факт, что в ближайшие дни река замёрзнет на большем своём протяжении и путешественник может попробовать найти место для перехода.
Стоянки
Рассчитывать маршруты в предзимнее время надо таким образом, чтобы успеть попасть под крышу как минимум часа за полтора до наступления темноты. А если вы такой энтузиаст, что путешествуете с ночёвками под открытым небом, то имейте в виду – осенью для приготовления ночлега вам потребуется больше времени, чем летом и даже зимой. Дело в том, что зимой вы можете использовать снег в качестве строительного материала и вообще для очень многих целей. В нём можно рыть ямы, нагребать его защитными стенками, в него можно на худой конец просто закопаться. А в предзимье снега нет, но холодно, особенно ночью. Так что осенью всё приходится мастерить самому: городить временные крыши, рубить много лапника на постель и балаганы, валить деревья на нодьи2.