Czytaj książkę: «Я охранял Брежнева и Горбачева. Откровения генерала КГБ»

© Докучаев М. С, правообладатели, 2016

© ООО «ТД «Алгоритм», 2016

Чего не понимал Киссинджер

Моя чекистская деятельность началась после окончания известного Военного института иностранных языков, и первые ее годы проходили в одном из информационных центров под названием «Специальная служба при ЦК ВКП/б/». Работа была новой, интересной, связанной с весьма секретными документами, которые готовились для И. В. Сталина, В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, Л. П. Берии и Генерального штаба Советской Армии.

Через мои руки ежедневно проходили десятки важных документов по Японии, Филиппинам, касающиеся боевых действий в Северной Корее и Вьетнаме и других вопросов. Мне в то время казались просто поразительными оперативно-технические и агентурные достижения советских спецслужб, которые оперативно получали, обрабатывали и докладывали советскому руководству и высшему командованию Советской Армии чрезвычайно ценную информацию.

Работали мы самоотверженно, не считаясь со временем, личными и семейными делами. Начинали в 9.00 утра и кончали порой далеко за полночь. Как правило, разъезжались по домам на последних поездах метрополитена. Придя домой, валились спать, чтобы хоть как-то восстановить свою работоспособность для завтрашнего дня. К таким условиям работы добавлялись неурядицы с жильем. Большинство из нас, не имея собственной жилплощади в Москве, снимали углы, где и ютились вместе с семьями.

Самой большой радостью для меня и моей семьи в то время было получение комнаты в общей квартире. Это был настоящий праздник! Такого счастья мы не испытывали впоследствии, даже когда въезжали в отдельную квартиру. Жена с любовью обставляла комнату, приобретая мебель и вещи на сэкономленные средства. Там и родился наш второй сын.

Служба, где я успешно применял знания двух иностранных языков, меня вполне устраивала, но хотелось быть на переднем крае борьбы, хотелось поработать в славной советской разведке, а для этого необходимы были соответствующие знания.

Я попросился на учебу в специальное учебное заведение, и моя просьба была удовлетворена¹. После его окончания моя мечта сбылась – меня зачислили в политическую разведку, службе в которой я посвятил двадцать лет своей жизни, причем десять из них пришлось проработать за рубежом в условиях режима военно-фашистской диктатуры. За это время я познал военные перевороты, выполнял многие ответственные задания, был на острие противоборства двух различных идеологических миров.

Во главе советской разведки стоял тогда энергичный и талантливый руководитель, генерал Павел Михайлович Фитин. Вскоре его заменил не менее способный и искусный организатор многих агентурных мероприятий Александр Михайлович Сахаровский. Успехам разведки способствовала деятельность других ее руководителей, таких, как И. И. Агаянц, М. Г. Котов, М. С. Цымбал, В. Г. Павлов, Я. П. Медяник, Б. Соломатин, Б. С. Иванов, С. А. Кондрашев, а также начальников подразделений: Г. Ф. Григоренко, В. И. Старцева, С. Н. Антонова, А. И. Куликова, А. И. Лазарева и многих других, которые внесли достойный вклад в ее плодотворную работу.

* * *

Советская разведка в то время была в апогее славы. Ведя войну со спецслужбами главного противника, она сумела проникнуть в самое их логово – ЦРУ и получить достоверную информацию о планах и замыслах американской администрации и их партнеров по Атлантическому содружеству. Другим ее выдающимся достижением было своевременное оказание помощи советской науке в создании атомного оружия.

В частных беседах бывший государственный секретарь США Г. Киссинджер говорил, что ему непонятны три момента в истории Советского Союза: первое – как он смог победить фашизм; второе – как он смог так быстро создать атомную бомбу и третье – как он смог вывести Гагарина в космос².

Он прав, трудно поверить, что в тех условиях экономической разрухи СССР, благодаря концентрации своих усилий на отдельных ее участках, смог добиться выдающихся достижений в ядерной дуэли с Соединенными Штатами Америки.

Никто не предполагал, что успехи в создании атомной бомбы в СССР придут так неожиданно быстро. Несомненно, они дорого обошлись для наших людей. Их труд, как и в годы войны, был напряженным и самоотверженным. Не оставалась в стороне и советская разведка. Результатом ее проникновения в правительственные и научные центры ведущих капиталистических государств стали добытые ценнейшие политические и военные данные, новейшие образцы вооружений и промышленной техники, что позволило советской военно-технической мысли и научно-исследовательским институтам совершенствовать и создавать новую технику и вооружение и выдвинуть СССР на уровень великой ядерной державы.

Огромный вклад в развитие советской ядерной промышленности внесли разведчики-интернационалисты, бывшие граждане США Моррис и Леонтина Коэн, которые стали затем известны под именами «новозеландцев» Питера и Элен Крогер. Долгие годы они работали в атомных центрах США и Великобритании, обильно снабжая советскую разведку сведениями, которые спецслужбы США держали за семью замками. От них поступили первые сведения о накале работ в США по созданию атомной бомбы по «Манхэттенскому проекту», который возглавлял генерал Грэвс, а научным руководителем был Роберт Оппенгеймер.

Материалы, передаваемые супругами Коэн-Крогер, имели исключительно ценный характер, и по ним выносились решения на самом высоком уровне – как принято говорить в разведке, в самых высоких инстанциях. Их материалы неоднократно докладывались Сталину, поэтому сообщения президента США Г. Трумэна на Потсдамской конференции глав государств антигитлеровской коалиции о произведенных испытаниях атомной бомбы не произвели на него шокирующего впечатления, хотя послужили серьезным толчком к ускорению работы над созданием такого оружия в СССР.

Материалы супругов Крогер тщательно изучал И. В. Курчатов и по ним выдвигал новые идеи в строительстве ядерных объектов, сокращая разрыв в научных разработках. По его объективной оценке, «вклад чекистов в создание собственной атомной бомбы составлял около 60 процентов, а остальные сорок процентов приходились на наших ученых». Главная часть из этой доли принадлежит супругам Крогер, награжденным за свой героический подвиг орденами Красного Знамени.

* * *

Несомненная заслуга в быстром создании в СССР ядерного оружия принадлежит и американским ученым, другой супружеской паре – Джулиусу и Этель Розенберг, которые оказали в этом своевременную и бескорыстную помощь советским ученым и тем самым спасли цивилизацию от ядерной катастрофы.

Как и многие граждане США, в годы войны они с большой симпатией относились к Советскому Союзу, испытывали благодарность к нему за неоценимый вклад в дело мира и победы над фашизмом. Они отдавали себе отчет в том, что несла народам мира монополия США на атомную бомбу. Трагедия Хиросимы и Нагасаки тревожила их. Они считали, что необходимо реальное противодействие, чтобы предотвратить дальнейшее неограниченное применение этого смертоносного оружия. Это и послужило главной причиной, по которой они передали материалы по важнейшим аспектам в области ядерных исследований. Они совершили величайший гражданский подвиг, выполнили патриотический долг перед человечеством и наукой.

Конечно, нельзя при этом принижать роль и усилия советских ученых в разработке и создании отечественных образцов ядерного оружия, но не следует умалять и отрицать значение той помощи, которую оказали супруги Розенберг.

Когда мир узнал, что секрета атомного оружия больше нет, американская администрация, специальные службы и научный мир были буквально шокированы и потрясены этой вестью. Они не могли поверить, что Советский Союз с его слабой экономикой и техническими возможностями смог в столь короткий срок осуществить неосуществимое. Естественно, встал вопрос, кто мог выдать секрет создания атомной бомбы.

Подозрения пали на супругов Розенберг. Было произведено расследование и объявлено о судебном процессе над ними как над людьми, предавшими интересы США и выдавшими секреты стратегического значения противнику. Суд над ними проходил при закрытых дверях и вынес им смертный приговор.

В то время весь мир, все люди прогрессивных взглядов, выдающиеся ученые выражали свои симпатии и сочувствие этой милой супружеской паре. Многие из них просили президента США помиловать супругов или смягчить им приговор. С подобной просьбой к Трумэну обратился тогда Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. М. Шверник, но американская сторона осталась непреклонной. Супруги Розенберг были казнены на электрическом стуле.

До сих пор этот исторического значения факт остается в забвении, а пора бы его осветить и отдать должное героическому подвигу Джулиуса и Этель Розенберг. Хотелось бы, чтобы наше руководство увековечило их память и назвало их именами одну из улиц или площадей Москвы. Американцы, например, назвали площадь около советского посольства в Вашингтоне именем Сахарова. Почему бы и нам в таком случае не назвать площадь на Садовом кольце перед зданием посольства США в Москве или Большой Девятинский переулок площадью или улицей супругов Розенберг. Это напоминало бы советским людям об их бессмертном подвиге во имя мира и человечества.

В подобном положении оказался и советский разведчик Клаус Фукс, немецкий патриот, ученый-атомщик, передававший нашей разведке секретные научные разработки по термоядерной реакции и способствовавший ускорению создания термоядерного оружия в СССР. Он был также осужден английским судом, отбыл наказание, а затем жил и работал в ГДР. Он остался в безвестности, хотя заслуживает самой высокой награды за свой мужественный подвиг.

* * *

В конце 40-х годов в деятельности советской разведки имел место еще один выдающийся, можно сказать, феноменальный случай. Используя лишь свои возможности в самих Соединенных Штатах, советские разведчики добыли боевое ядерное устройство, которое через другие страны было вывезено в СССР. Всей операцией руководил и лично вывозил это устройство опытный советский разведчик В., который в результате получил значительную дозу радиации и впоследствии скончался. Родина высоко оценила его подвиг, наградив орденом Ленина, хотя он достоин и большего.

В послевоенные гады вплоть до начала 70-х в советской разведке действовали такие выдающиеся разведчики, как Ким Филби, Джордж Блейк, Р. Абель (В. Г. Фишер), Лонсдейл (К. Т. Молодый) и многие другие.

Особенно выделялся среди них Ким Филби, английский аристократ по происхождению, сознательно ставший на путь сотрудничества с советской разведкой. Будучи представителем «Интеллидженс сервис» в Центральном разведывательном управлении США, Филби передавал советской разведке информацию, документальные материалы, которые порой были еще в проекте или только что выходили из-под пера самых высоких руководителей США и Англии. Получаемая от него информация служила советскому руководству большим подспорьем в ведении предметных переговоров и проведении упреждающих акций в отношении инициатив и предложений американского и английского правительств, а также их союзников.

Следует сказать, что ЦРУ и «Интеллидженс сервис» до сих пор не могут прийти в себя от нанесенного им советской разведкой поражения. Чтобы как-то реабилитировать себя в глазах общественного мнения, они заявили, что Филби был специально подставлен ими советской разведке. Автор этих строк с абсолютной уверенностью заявляет, что это сплошной вымысел. Дело в том, что ему посчастливилось быть руководителем того подразделения, в котором в последние годы служили Ким Филби и другие выдающиеся советские разведчики. Анализ оперативных дел и переданной Кимом информации и документов, а их более тысячи томов, свидетельствует о том, что такого рода материалы ни одна спецслужба не предоставила бы своему сотруднику для передачи противнику.

В 50-е годы ЦРУ тщетно искало источник утечки информации из руководящих кругов США. На эту мысль его навели разглагольствования Хрущева и других советских внешнеполитических деятелей, которые часто выдавали в своих выступлениях содержание документов, полученных от Филби. Хрущев тогда имел привычку заявлять: «Американский президент еще только думает, а у меня на столе уже лежит информация об этом».

В отношении Филби и ряда других сотрудников английских и американских спецслужб возникли подозрения, и одно время Ким был отстранен от работы. Однако вскоре он был назначен на новую должность в одну из стран Ближнего Востока, но по решению Центра вынужден был выехать в Советский Союз. Выдающийся советский разведчик Ким Филби долгие годы плодотворно трудился в центральном аппарате КГБ СССР, но болезнь дала о себе знать, и 11 мая 1988 года он скончался.

Безграничная преданность Кима Филби советской разведке, делу, которому он посвятил свою жизнь, навсегда останется примером для сотрудников внешней разведки.

* * *

Когда я пришел в разведку, меня назначили в отдел, которым руководил молодой, красивый, высокий и умный генерал Иван Анисимович Фадейкин. В годы войны этот отдел занимался ведением партизанской борьбы в глубоком тылу врага и проведением диверсионных акций с помощью тактических средств в стратегических целях. Гордостью этого отдела был известный советский разведчик Николай Иванович Кузнецов.

Об этом отделе в разведке тогда шла широкая молва. Всерьез утверждали, например, что у каждого его сотрудника под столом всегда лежат наготове диверсионные бомбы и различные фугасы. Когда же я прибыл в отдел, то был несколько разочарован, ибо ни у кого не увидел никаких взрывных устройств, а только полные сейфы оперативных дел на разработки и агентуру, причем больше таких, которые давно пора было сдать в архив.

И вот мои первые шаги в познании агентурной работы и проникновении на объекты оперативной заинтересованности. Мы занимались конкретными делами и в то же время пополняли свои знания. Вскоре я был переведен в оперативный отдел, на участок разведывательной деятельности, связанный с Грецией, которой потом пришлось посвятить весьма длительный период моей жизни и практической работы. Все для меня было ново, интересно, работа была живой и плодотворной. Я совершенствовал знания иностранных языков и стремился как можно глубже познать страну своего будущего назначения.

Нужно сказать, что разведчики в Центре, как правило, не задерживаются, да и кабинетная работа для них всегда в тягость. Поэтому уже через полгода, пройдя соответствующую подготовку, я был направлен на работу в советское посольство в Афинах.

Ехал я туда с большой охотой, но и с определенной тревогой. Это была первая загранкомандировка, и от ее результатов зависела моя дальнейшая служебная карьера. Нужно было быстрее знакомиться с обстановкой в стране, с советской колонией и познавать тот мир, в котором придется жить и работать долгие годы. Недаром по этому поводу у разведчиков, да и у дипломатов тоже, бытует поговорка: «Главное заключается не в том, чтобы хорошо поехать в загранкомандировку, а в том, чтобы хорошо после нее вернуться».

Знакомство с Грецией началось с того, что, переехав на поезде через югославо-греческую границу, я, моя жена и сын сразу же оказались в каком-то совершенно ином мире. На приграничной станции гремела в тавернах музыка, люди танцевали, пели, веселились. Все горело огнями. Мы подумали, что это какой-то праздник, но, удостоверившись в ином, пришли к выводу, что это обычная пропаганда капиталистического образа жизни.

С хорошим настроением подъезжали к железнодорожной станции Салоники. Но это настроение было испорчено провокационным актом агентов местных спецслужб. К нам в купе ворвались несколько мужчин и женщин и стали по-русски обзывать нас, ругать и кричать. Жена забилась в угол и закрыла собой сына. Мои протесты не помогли – они кричали все громче, пытаясь спровоцировать нас. Особенно запомнился один детина, который закрыл своей тушей дверь и хамски кривил рожу. Минут через пять вся эта комедия закончилась, провокаторы исчезли так же быстро, как и появились, но настроение было испорчено вплоть до Афин.

Впоследствии мне и моей семье пришлось в течение десяти лет жить и работать в Греции, несколько раз объехать всю страну, часто бывать в Салониках, этом прекрасном и красивом городе, но с таким выпадами со стороны местных граждан мне сталкиваться никогда больше не приходилось. Должно быть, это были отпрыски белогвардейской эмиграции.

В дальнейшем, где бы мы не жили, с кем бы не встречались, мы всегда встречали радушный прием и полное взаимопонимание. У нас появилось множество друзей, о которых мы до сих пор вспоминаем с большой теплотой, уважением и любовью.

* * *

Греция произвела на нас неизгладимое впечатление. Особенно ее народ, памятники древней культуры и искусства. Мы знакомились с жизнью, бытом, нравами, обычаями греческого народа. В итоге мы полюбили эту страну и простых греков и до сих пор часто вспоминаем те дни, когда жили среди них и впитывали в себя все то хорошее, ценное, что было создано этим народом-тружеником, народом-героем.

История греческой нации полна героики и трагизма. Вечные войны в древние времена между городами-государствами: Афинами, Спартой, Фивами, Македонией породили великих полководцев, одним из которых был Александр Македонский. Греция – это страна известных архитекторов, физиков, математиков, астрономов, философов и мореплавателей. Это страна, давшая миру демократию, но и вынесшая многовековое турецкое порабощение. Борьбу против иноземных захватчиков мужественно вел греческий народ на протяжении всей его истории. И нужно отдать должное его героическим усилиям в борьбе за свою свободу и независимость. В этом греки заслуживают самых добрых слов и большого уважения.

В годы второй мировой войны Греция была оккупирована немецко-фашистскими войсками. С первых и до последних дней оккупации греческий народ вел упорную борьбу против гитлеровских захватчиков. В стране действовало мощное движение Сопротивления, установившее почти на половине ее территории народно-демократическую власть.

Страна в послевоенные годы, вплоть до конца 1948-го, оказалась охвачена гражданской войной. Партизаны вели ожесточенные бои с монархо-фашистскими войсками, находившимися под командованием английских и американских офицеров и генералов. Это привело к тому, что в стране к моменту нашего приезда установился полуфашистский монархический режим. В результате острой внутриполитической борьбы этот режим трансформировался в 1967 году после военного путча и прихода к власти военной хунты в режим военно-фашистской диктатуры.

Вот в этой обстановке и пришлось вести свою работу нашим разведчикам – добывать необходимую для советского руководства информацию о замыслах и планах империалистических государств против нашей страны, вступать в противоборство с опытными греческими спецслужбами, напичканными американскими советниками. По существу, тогда шла борьба с нашим главным противником – американскими и натовскими спецслужбами.

К тому же в Греции, как и в других западных странах, свирепствовала пропаганда антисоветизма и антикоммунизма. Местные власти относились к нам с осторожностью и недоверием. Отсутствовали какие-либо официальные межгосударственные и межправительственные контакты. Была широко развита критика советской действительности и экономического положения советского народа. Впервые мое возмущение вызвала карикатура на Хрущева в правой прессе, которого изобразили в рваных, заштопанных штанах и рубахе, с вытянутой вперед рукой и провозглашавшим: «Кому еще помочь?» Это была горькая насмешка над нашей действительностью. Ко всему этому добавлялся резкий контраст в отношении к нам правительственных органов и греческого народа. Если первые в лице своих спецслужб демонстрировали нам явную антисоветскую направленность, то вторые относились к нам дружественно и с уважением, в чем сказывалось влияние традиционных связей, установившихся между русским и греческим народами еще со времен Киевской Руси.

* * *

Несмотря на трудности в работе, греческая резидентура той поры добилась неплохих успехов и с поставленными задачами справлялась. Она стремилась проникать в правительственные и военные учреждения Греции с целью получить необходимую достоверную и подтвержденную документами информацию и в то же время оградить советскую колонию и советских граждан, посещающих Грецию, от враждебных действий против них греческих и американских спецслужб. Это была настоящая борьба, в которой побеждал опыт, смекалка, умелые действия и наличие ценной агентуры и связей. В то же время были предотвращены многие провокации и вербовочные подходы к нашим гражданам и сотрудникам советских учреждений. Хотелось бы вспомнить в этой связи своих боевых друзей, с которыми приходилось проводить разведывательные операции, делить радость успехов и горечь неудач. Жаль, что нельзя по определенным соображениям назвать имена этих людей. Полагаю, что каждый из них, прочтя эти строки, вспомнит нашу лихую, тревожную и прекрасную молодость.

Работы у нас было много, но нам хорошо помогали местные друзья. Многих из них, наверное, уже нет в живых, но те, кто остался еще жив, полагаю, не забыл наше боевое сотрудничество.

Жизнь разведчика в чужой стране всегда в опасности. Малейший неверный шаг – и он раскрыт, разоблачен перед местной контрразведкой. Его работа схожа с работой сапера, который ошибается лишь один раз. Советские граждане в условиях заграницы постоянно находятся под наблюдением: оперативным, наружным и техническим. Каждый шаг их изучается, анализируется с помощью агентуры и аппаратуры подслушивания, установленной в квартирах и служебных помещениях.

Когда я приехал в Афины, не только за мной и моей женой, но и за семилетним сыном велось наружное наблюдение. Полтора года день и ночь шла за мной слежка с использованием одной или двух групп на автомашинах и пешком. Впоследствии это наблюдение прерывалось, а затем внезапно возобновлялось в более тонкой, изощренной форме. Сотрудники службы наружного наблюдения даже украли у нас подросшего охотничьего щенка, которого хозяйка дома подарила моему сыну.

Такова была судьба не только моя, но и всех моих коллег. В этих условиях мы противопоставляли противнику свой опыт, ловкость, хитрость, чтобы вести работу и выполнять поставленные перед нами задачи.