Czytaj książkę: «Превратности судьбы (сборник)»

Czcionka:

Лондонская премия представляет писателя

Михаил Александрович Чикин родился 22 ноября 1947 года в деревне Сухая Орлица Орловского района Орловской области. В 1965 году окончил среднюю школу № 25 города Орла и поступил в Дальневосточное танковое училище (ДВТУ), которое в конце этого же года было переименовано в Благовещенское высшее танковое командное училище (БВТКУ).

В 1968 году окончил военное училище в звании лейтенанта.

В 1998 году оставил военную службу в звании полковника и отправлен в запас. Пенсионер Министерства обороны РФ с 1 мая 1998 года. С 16 ноября 1998 года является инвалидом 2‑й группы по заболеванию, полученному в период прохождения военной службы. Награждён орденом Красной Звезды и многими медалями СССР и Российской Федерации.

В 1982 году окончил Орловский государственный педагогический институт по специальности «учитель истории и обществоведения средней школы». В 1997 году с отличием завершил учебу в Орловской региональной Академии госслужбы с квалификацией менеджера по специальности «государственное и муниципальное управление». Преподаватель социально-политических дисциплин. Кандидат социологических наук.

В период с августа 1999 года по декабрь 2012 года работал на различных гражданских должностях. Последняя занимаемая должность – руководитель дополнительного филиала Негосударственного пенсионного фонда «Промагрофонд» в г. Орле.

Женат, имеет двоих детей.

Пишет стихи. Большая их часть напечатана на сайте «Стихи. ру».

Как знать

Как знать бы: где найдёшь, где потеряешь,
Как жизнь пройдёт, когда и как умрёшь,
Когда судьбу свою кому вверяешь,
Что лучше – правда или ложь.

Ну кто тебе про это правду скажет,
И кто позволит это всё узнать,
На бутерброд то знанье не намажет,
Чтоб вместе с ним вкус жизни вам познать.

Одно лишь только знаю: правда лучше,
Пусть горькая, чем сладенькая ложь,
А с ложью мы душою станем глуше,
Глухим навряд ли истину поймёшь.

Всё знать не надо – так неинтересно,
Стремленья в жизни будут пропадать.
Ну что за жизнь, когда всем всё известно,
Так стоит к ведунам идти гадать?

Тем более, что ведуны обманут
И в душу вам смятение введут,
От Бога ваши души дальше станут,
Коль в сети сатаны они впадут.

Ведь не гадать о жизни – строить надо
И веру в Бога Вышнего крепить,
Тогда нам будет каждый день – награда,
А вера в Бога будет нам светить.

Осенняя грусть

Всё, улетели к югу журавли,
Поля, что колосились, опустели,
Последние цветы все отцвели,
И листья на деревьях облетели.

На грустных ветвях плачущих берёз
Седою паутиною повисли,
Тяжелой ношей отзвеневших грёз,
Любви – несбывшейся, прощальной – мысли.

Шуршат сухие листья под ногой,
Как будто шепчут нам с печалью грустной,
Что нет надежды больше никакой,
Что стало холодно, темно и пусто.

Что скоро занесёт холодный снег,
Тяжёлым грузом намертво задавит
Морозный, леденящий, смертный мех,
Другого выбора им не оставит.

Лишь только ждать весенней той поры,
Чтоб стать для новой жизни удобреньем,
Чтоб порослей вновь молодых дары
Им стали памятью, благодареньем.

«Поникли астры в вазе на столе…»

Поникли астры в вазе на столе,
Последний радостный букет осенний,
Ещё на год стал старше, постарел,
Ещё на шаг приближен миг последний.

Когда, как астры эти, унесут
Короткою, печальною дорогой
На мой последний в этой жизни суд,
Последний суд – и праведный, и строгий.

И пусть недолго в жизни я светил,
Дарил тепло и был в беде подмогой
Всем тем, кому свою жизнь посвятил
И за кого всегда молился Богу.

Увы, но осень жизни всё ж пришла,
Осыпала волос листы седые,
Задумчиво морщинками прошла,
Отметив вехи-годы молодые.

А вслед и зимняя пора нашла,
Надежды, света и тепла лишая,
Подкралась, незаметно подошла,
Цикл жизненный собою завершая.

И только душу продолжает греть,
Что я любим, что есть любовь на свете,
И не страшны становятся ни смерть,
Ни тьма, когда любовь как солнце светит.

«Бедная моя больная Русь…»

Бедная моя больная Русь,
Вставшая из глубины веков,
Знаю, что воспрянешь, но боюсь,
Что не сбросишь ты своих оков.

Посреди несметнейших богатств
Ты стоишь с протянутой рукой,
То ль не видишь чаши, полной яств,
То ль привыкла к жизни уж такой.

То ль повисли грузом на руках
Крохоборы, бездарь, слизняки,
Стали кандалами на ногах
Бюрократы, воры-червяки.

Неужели дашь себя раскрасть,
Дашь повергнуть в злое иго вновь,
Чтобы эта воровская масть
Высосала всю России кровь.

Полной грудью, Русь моя, вздохни,
Ты ж сильна историей своей,
Встрепенись, Великая, стряхни
Присосавшихся к тебе червей.

Поднимись в могучий полный рост,
Силушкой былинной покажись,
Дай народу в Будущее мост,
Встань с колен, Россия, распрямись.

Знаю я, что время то придёт,
Сбросишь ты с себя тоску и грусть,
И пойдёшь счастливая вперёд,
Славная моя Святая Русь.

Рябина

Стройная рябина покраснела,
Свой наряд зелёный с ветвей сбросив,
Разрядившись в гроздья-бусы, смело
Зашагала в огненную осень.
Не стыдясь, что вовсе не одета,
Не со стыда, а гроздьями горела,
Распаляясь от солнечного света,
Красотой своей пленить хотела
Тонкий клён, без листьев загрустивший,
Дуб могучий, хмуро шелестящий,
Ветви на рябину опустивший,
Или тополь, рядом с ней стоящий.
Ведь никто вокруг так не наряден,
Ни серёг, ни бус тех не имеет,
Кто её, рябины, строем ладен,
Кто убранством с ней сравниться смеет?
Промолчала девица-берёза,
Ива низко ветви опустила
И, с ветвей отряхивая слёзы,
О весёлом времени грустила.
Думали они, что минет время,
Гроздья-бусы все отпламенеют,
Станут распускаться почки, семя,
Вновь весна придёт – зазеленеют.
И рябине с ними не сравниться,
Так что пусть красуется, срамится…

Забытая песня

По осеннему парку я пройду,
Хожено когда-то там немало,
И скамейку ту старую найду,
Где когда-то я сидел, бывало.

Сяду вспоминать, сяду вспоминать
Песни светлой той слова с начала,
Сяду вспоминать, сяду вспоминать,
Как мелодия тогда звучала.

Та мелодия за сердце брала
И любовью душу наполняла,
Но я песни той, жаль, забыл слова,
Лишь мелодия во мне звучала.

Сел я вспоминать, сел я вспоминать
Песню, что во мне тогда звучала,
Сел я вспоминать, сел я вспоминать
Песни светлой той слова с начала.

Клёна жёлтый лист над скамьёй кружил,
Как в то время давнее бывало,
Но не долго лист ей ковром служил,
Ветром листья со скамьи сдувало.

Буду вспоминать, буду вспоминать,
Как мелодия тогда звучала,
Буду вспоминать, буду вспоминать
Песни светлой той слова с начала.

Тут услышал я новые слова
Новой песни, песен тех немало,
Но она других за собой звала
И другим их души наполняла.

Жаль, не вспомнил я, жаль, не вспомнил я
Песни светлой той слова с начала,
Лишь останется та мелодия,
Что во мне тогда всегда звучала.

Не хочу

Вы меня хотели пригласить
На пикник в компанию шальную,
Мол, они сумеют погасить
Жар, что жжёт мою душу больную.

Нет, не буду с вами я дружить,
Пить, играть, гулять и веселиться,
Не хочу шальною жизнью жить,
Как бездомная кукушка-птица.

Не хочу вино и пиво пить,
Ни шашлык, ни водка не помогут,
Можно душу коньяком залить,
Только с чем потом приду я к Богу.

Нет, не буду с вами я дружить,
Пить, играть, гулять и веселиться,
Не хочу шальною жизнью жить,
Как бездомная кукушка-птица.

Лишь любовь одна душу спасёт,
Вы любовью жить мне не мешайте,
Ваша жалость счастья не несёт,
Так что вы меня не приглашайте.

Нет, не буду с вами я дружить,
Пить, играть, гулять и веселиться,
Не хочу шальною жизнью жить,
Как бездомная кукушка-птица.

«Как больно сердце взорвано любовью…»

Как больно сердце взорвано любовью,
Кто испытал, тот может лишь понять,
Как наполняется оно всё болью,
Которую нисколько не унять.
Когда оно исходит всё слезами,
Когда внутри звучит набатный звон,
Когда оно, не выдержав экзамен,
Кричит, срываясь на надрывный стон.
Какое можно дать ему лекарство,
Как сердце раненое исцелить —
Когда бы знал, отдал за то все царства
Какие есть, чтобы с любовью жить.

Глаза
(песня)

Кто тебе сказал, что серые глаза
туманные?
Кто тебе сказал, зелёные глаза —
обманные?
Кто тебе сказал, что карие глаза
красивые?
Кто тебе сказал, что синие глаза
счастливые?
Кто тебе сказал, ну кто тебе сказал
неверное?
Видно, обмануть он тебя хотел,
наверное.
Коль туман в душе, будут и глаза
туманные.
Коль обман в душе, будут и глаза
обманные.
Красива душа, так же и глаза
красивые.
Счастлива душа, и твои глаза
счастливые.
Каждые глаза – зеркало души,
то верное.
Значит, не в глазах, главное – в душе,
наверное.

Журналистам

Нам СМИ вещают: средняя зарплата
В стране большая, каждый год растёт,
Что ж, хорошо устроились, ребята,
Что им ещё сказать на этот счёт.

Миллионера если с сотней нищих
По этой вот системе посчитать,
То в среднем – да! Тогда зарплата выше,
Тогда у нас, конечно, благодать.

Но люди есть хотят, увы, не в среднем,
У всех из сотни собственный есть рот?
Богач – распух, давясь «куском последним»,
У сотни нищих подвело живот.

Один – шикует голым на попойке
Под крики «браво!», «бис!» и топот ног.
Другой же – детям ищет на помойке
Еду с одеждой, что купить не смог.

Не среднюю он получил зарплату,
А ту, с которой вовсе не прожить,
Клока с неё не купишь на заплату,
Не то чтоб детям вкусное купить.

Так, может, хватит врать и изгаляться,
От вас ведь правду-матку люди ждут,
Правители, быть может, и позлятся,
Но о народе думать всё ж начнут.

Вдруг о народе проявят заботу,
И экономику решат поднять,
Народу, дав хорошую работу,
А не подачки будут раздавать.

Не уведут Стабфонд в другие страны,
Должна же быть промышленность своя,
А то выходит как-то очень странно —
Ведь нефть, она же тоже и моя.

У нас отняли недра, все богатства,
Что, для того, чтоб «Челси» заиметь?
Себе построить сказочные царства,
Ну а народу уготовить смерть?

Но, коли вспомнить, это проходили,
Уже один семнадцатый год был,
Когда весь гнев народный разбудили,
Владелец «Челси», видно, подзабыл.

Правительство и Президент не помнят,
Какой постиг Россию тогда крах,
И, видно, ждут, когда им вновь напомнят,
Как гнев народный вызывает страх.

Так стоит ли, скажите вы, играться,
Не лучше ль правду говорить сейчас,
Подумайте же, журналисты-братцы,
Народ погибнет и не будет вас.

Быть может, посмотреть вам жизнь какая
Подальше от Садового кольца?
Россия-матушка – она большая,
Зачем же ждать терпению конца…

Признание

Я тебе пропою эту песню мою
И стихи о любви прочитаю,
В них тебе говорю, что тебя я люблю
И хранителем в жизни считаю.

Я тебя повстречал на тернистом пути,
С тех пор рядом с тобою шагаю,
Без тебя не суметь мне по жизни идти,
Потому тебе песни слагаю.

В этих песнях тебе о любви говорю,
Как бы жил без тебя, я не знаю,
В этих песнях тебе своё сердце дарю,
Оно всё для тебя, дорогая.

Я тебе пропою снова песню мою,
Вновь стихи о любви прочитаю,
Вновь тебе говорю, что тебя я люблю
И тебя своей музой считаю.

«Я знаю, очень больно без любви…»

Я знаю, очень больно без любви,
Особенно коль нет любви ответной,
Но, коли любишь, всё равно люби,
Как нас Мать Божья любит беззаветно.
Наступит время, и любовь придёт,
Как утро после ночи наступает,
Сердца, открытые любви, найдёт,
Любви гранитный камень уступает.
Любовь свою как Божий дар неси,
Дари, но подаяний не проси.

Первый снег

Падал лёгкий снег, кружась, украдкой,
И до земли не долетая, таял —
Так, проделав первый путь свой краткий,
Нам предупреждение оставил,
Что теперь придет зима, и скоро,
Разрешения у нас не спросит,
Землю снегом всю засыплет споро,
Всё вокруг заледенит и заморозит.
Выбелит, узорами раскрасит,
В шубы снежные свои оденет,
Инеем серебряным украсит,
Но тепло на холод лютый сменит,
Чтоб забыли мы весну и лето,
И как осень в золоте купала
Под лучами солнечного света…
Так зима украдкой наступала…

Смех на снегу

Хлопьями с неба падает
Нежный пушистый снег,
Каждой снежинкой радует,
Дарит веселье, смех.

Сыплет в лицо снежинками,
Вьюгой метёт сугроб,
С криками мчим, смешинками,
Снегу подставив лоб.

Лишь наступает снежная
Радостная пора,
Пусть хоть метель кромешная,
Весела детвора.

Взятием снежной крепости
И изваяньем баб,
Детских забав нелепостью
Вымочен и ослаб.

Взрывом снежка взлохмаченный,
Ты ощущаешь вкус,
Памятью не утраченный
Снежного кома хруст.

Ловим летящий хлопьями
Нежный пушистый снег,
Радостным криком с воплями
Сыплем по снегу смех.

«Вы написали, что ночь-проститутка…»

Вы написали, что ночь-проститутка
Познала этой ночью, мол, оргазм,
Мол, нам так было радостно, что жутко,
Всё описать решилась без прикрас…

Подумал: может, впрямь ночь – проститутка,
Кому-то, спаси Боже, продалась,
Как куртизанствующая институтка,
Не по любви, за деньги отдалась.

Но, поразмыслив, понял, ночь не может,
Не продается без любви она,
Она луной другим любовь ворожит
И в проститутки вовсе негодна.

А то, что ночью, от любви в экстазе
Зайдясь, бывает, разве что кричим,
То с проституцией какие связи —
Втихую с ними: раз, два и молчим…

Зачем же ей приписывать пороки
Свои и проституткой обзывать?
К чему в стихах про ночь такие строки,
К своим порокам надобно взывать.

Прекрасна ночь любовью вдохновенной,
В ночи возникла нашей жизни суть,
Она – источник бытия Вселенной,
Ночь – мать, к которой мы хотим прильнуть.

Ночь нас сближает, обостряет чувства,
Нас окрыляет, в небеса зовёт,
В ночи полёт рождается искусства,
В ночи любовь-волшебница живёт.

А тот, кто ночь равняет с проституткой,
Душой попал в помойку, в нищету,
Я б посчитать хотел стихи те шуткой,
Не ту себе вы взяли ночь, не ту.

Ответ

Вы в чём-то здесь правы, но лишь отчасти,
А в основном позиция странна,
Я говорил о правящих, о власти,
Что править продолжает сатана.

О том, что жаль, но мы ушли от Бога,
Что сатана ещё не отпустил,
Что наша жизнь – разбитая дорога,
Молите Бога, чтоб он нас простил.

Не Бог плоть нашу дергает за нитки,
Не Он источник мыслей-катастроф,
Мы с сатаной по жизни были прытки,
А нас спасти лишь может только Бог.

Но нас, увы, замучила гордыня,
Мол, что мне Бог, я сам всему творец,
И, получили что имеем ныне,
А что мог получить ещё глупец?

Да, человек способен ведать мыслью,
Но вот куда та мысль его ведёт,
И дело в том – я так об этом мыслю:
Куда, какой дорогой он пойдёт.

Поэтому-то и прошу я Бога,
А также Божью Мать нас всех простить,
Нас вразумить, судя не очень строго,
От козней сатанинских защитить.

Наставить нас на правую дорогу,
Чтобы познали наконец мы суть
Всей жизни, нам дарованной от Бога,
Не покидая больше этот путь.

«Как долга жизнь и как она мала…»

Как долга жизнь и как она мала,
Когда её любовь связала,
Та, что Судьба обоим нам дала
И Божья Мать нам показала,
А как хотелось вечно вместе жить
Под солнцем, звёздами, луною,
Стихи и песни о любви сложить,
Их вместе петь с тобой одною.
Никто чтоб эту вечность не прервал,
Никто любовь чтоб не порушил,
Моей с тобой вселенной не взорвал
И не топтался б в наших душах.

Пора понять

Мы говорим, что нам дана свобода,
Что можно делать всё что захочу,
Влиять, мол, можем даже на погоду,
Нам всё на свете нынче по плечу.

Но мы забыли про мораль и совесть,
Они для нас сегодня не указ,
Забыли также, к сожаленью, что есть
Любовь и верность, мол, всё это сказ.

Сегодня всё на свете продаётся,
Одна проблема: деньги как найти
Или украсть, коль это удаётся
На сатанинском выбранном пути.

Но это всё не сможет длиться долго,
Коли мы жить так будем продолжать,
Не осознаем в жизни своей долга:
Детей любить и старость уважать.

Пора понять, не в нациях проблема,
Нам Богом всем одни права даны,
Один Закон и жизненная схема
Одна для каждой нации, страны.

Иначе жизни на Земле не будет,
Потоп Всемирный снова к нам придёт,
Нас очень скоро Бог за всё осудит,
На Суд свой Божий скоро приведёт.

За всё мы будем перед ним в ответе,
Что на Земле успели натворить,
И не спасутся даже наши дети,
Что не умеют даже говорить.

Одумайтесь, остановитесь, люди!
Неужто жизнь лишь для того, чтоб жрать,
И так всё вечно продолжаться будет,
Что можно всё крушить кругом и срать.

Что после нас останется потомкам,
Которые жизнь будут продолжать?
Хотите, чтоб сказали, что подонки
Здесь жили? Кто нас будет уважать?

Превратности судьбы

Я вспоминаю летние рассветы,
Которые встречали мы с тобой,
И первый лучик солнечного света,
Что стал твоею и моей судьбой.

Я помню, как шептали твои губы,
Прижавшись к уху, томно о любви,
И как ты, сжав от боли нежной зубы,
Стонала: «Я твоя, люби меня, люби…»

Как соловьёв в ночи звучали трели
Наперебой с журчаньем твоих слов,
Как пели в тишине цикад свирели,
Гоня из нас остатки наших снов.

Как вместо звёзд глаза твои сверкали,
Их свет манил и освещал мне путь,
Теперь другие дни давно настали,
И прошлого уж больше не вернуть.

И головы давно уж побелели,
И блеск в глазах, что раньше был, потух,
Мы вспоминаем чаще, как болели,
Кто слеп стал больше, а кто больше глух.

Теперь рассвет давно уж не встречаем,
Не шепчем нежно в ухо о любви,
А засыпаем за вечерним чаем…
Такие вот превратности судьбы.

«Опустился тихо белым облаком…»

Опустился тихо белым облаком
На своё творение, на Землю, Бог,
Чтобы посмотреть, что стало с обликом
Созданной Им в Первый день, той, что берёг.

Что любовью награждал с терпением,
Чтобы счастлив на Земле был человек,
Но увидел, что повсюду тернии
Покрывают землю и в наш новый век.

Что забыли, для чего все созданы,
Что Создателя уж стали забывать,
Будто индульгенции всем розданы:
Можно бить, ломать, крушить кругом, взрывать.

Возомнили себя Высшим Разумом,
Вспять, мол, реки даже можем повернуть,
Что там Божии Законы разные,
Мол, и солнце можем с неба сковырнуть.

А светило, мол, ещё придумаем,
Будет ярче день и ночь оно светить,
Так мы, Хомо сапиенсы, думаем,
И никто, мол, нам не может запретить.

Пригласил Илью Господь, Создатель наш,
– Хватит ждать, Илья, пора тебе идти!
Разгулялись люди, вошли, видно, в раж,
Так и Землю столкнут с Божьего пути.

Всю загадили её, стать некуда,
Да и в душах человечьих мрак, разврат,
Знать, пришло, настало время для Суда,
Пора выстроить людей у Судных Врат.

И пора крестить водой и пламенем,
Чтобы души все у сатаны отнять,
Тех, кто шёл под сатанинским знаменем
И не может этого никак понять.

Может, кто-нибудь ещё останется,
Чтоб жизнь новую здесь, на Земле, начать,
Может быть, что человек исправится,
Не придётся нам проект этот кончать…

«Запуржило, замело, завьюжило…»

Запуржило, замело, завьюжило,
Стало всё вокруг белым-бело,
На окне узором, дивным кружевом
Разукрасила зима стекло.

Исступлённо сыплет колким крошевом,
Забирается за воротник,
Злым, колючим холодом непрошенным
В мою душу мыслей лёд проник.

И поёт свирель-тоска печальная,
Заунывную выводит трель,
Злая музыка зимы, отчаянно
Распахнув, ворвалась в мою дверь.

Клубом пара ледяного вздыбилась,
Показать себя решив грозой,
А когда из сил последних выбилась,
То скатилась по душе слезой.

Не видать ни зги за белым крошевом,
Колким снегом ветер бьёт в глаза,
Не вернуть, увы, обратно прошлого,
К сожаленью, нет пути назад.

Впереди всё замело, завьюжило,
На дороге то сугроб, то перемёт,
Злое снежное седое кружево
На пути моём преградою встаёт.

«Заблудилась вдалеке зима…»

Заблудилась вдалеке зима,
Утонув, в грязи осенней потерялась,
Видно, что совсем сошла с ума,
Разорвать годичный круг старалась.

Видно, нравится месить ей грязь,
Знать, по нраву хлябь и нудный дождь промозглый,
Ну какая между ними связь —
Между хлябью и зимой морозной?

Ну какая между ними связь,
Что их крепко так между собой связало,
Отчего зима, всего боясь,
Эту грязь нам тоже навязала?

Отчего зима забыла снег,
Про мороз скрипучий, лютый позабыла,
Неужели чуждым стал ей смех?
Осень грязью всё в зиме убила.

Неужели ей не надо шуб,
Неужели лёд с коньками ей не нужен,
Неужели дед Мороз стал глуп,
С головой своей теперь не дружен?

Вспомни, зимушка-зима, мороз,
Вспомни снежные свои леса и горы,
Хватит плакать, отряхнись от слёз,
Выходи на русские просторы.

Хватит грязь месить и слёзы лить,
Русь в грязи – ну, право слово, некрасива,
Неужели ты смогла забыть,
Без зимы Россия – не Россия?

«Рождество Твоё, Христе Боже наш…»

Рождество Твоё, Христе Боже наш,
Воссия мирови свет разума,
Яко люди Твоя для Бога спас,
Омый души ея от грязного.

Вразуми и настави на правый путь,
Вифлеемской звездой его освети,
Дай познать человекам сей жизни суть,
Буди милостив, Боже, грехи прости.

Ты наполни любовью сердца людей,
Их от злобы и подлости вычисти,
Сохрани, Христе Боже, Твоих детей,
Сатанинской не дай их нечисти.

Величаем Тя, Живодавче Христе,
Ради нас к жизни плотью рождена,
За людей жизнь отдавшего на Кресте,
Чтоб людьми жизнь была продолжена.

Слава, Господи Боже наш, Слава Тебе!
Рождество Твоё людям в спасение,
Зародившему новую жизнь на Земле,
Даровавшему нам Воскресение.

Слава, Господи Боже наш, Слава Тебе!

Про крыс

Побежали крысы с корабля,
Словно очумели все от страха,
Пока не ушла еще земля,
Чувствуя нутром начало краха.

Чувствовал – идёт корабль ко дну,
И вода уж заливает трюмы,
Скоро даст сигналы «SOS», «Тону!»
Старый капитан седой, угрюмый.

Он и сам не прочь бы побежать
Вслед, тряся своим обвислым задом.
Что он может здесь ещё стяжать
С теми, кто останется с ним рядом?

Крысы – те пронырливы, хитры,
Эти знают, где им поживиться,
Капитан свой страх с усильем скрыл
И на крыс тех продолжал дивиться.

Думая, найдут корабль другой,
Тот, где не гуляли крысьи зубы,
Там, где будут жить в тепле, с едой,
Там, где распушатся крысьи шубы.

Где – как грызли, снова будут грызть,
Крысы ведь кем были, тем и будут,
Им крысиная отрадна жизнь,
Все уроки прежние забудут.

Будут грызть, пока не прогрызут,
И пока тонуть не станут тоже,
От тех крыс корабль ведь не спасут,
Ничего от крыс уж не поможет.

Надобно беречь корабль от крыс,
Чтобы крысы ваш корабль минули,
И никто чтобы корабль не сгрыз,
Чтобы вы потом не утонули.