Czytaj książkę: «Демоны рая»
Пролог
Родительский день закончился. Стояла глухая ночь, и всем уже давно полагалось спать. Окна были закрыты, свет погашен, лишь у кроватей чуть теплились ночники. Они никогда не выключались, но воспитанники обмотали их штанами и полотенцами, и в спальном блоке сгустилась такая тьма, что у рассевшихся на полу нарушителей порядка спирало дыхание и закладывало уши.
– А вот другой случай, – зловеще шептал в темноте Боня из седьмой комнаты, главный знаток страшных историй. – Один мальчик очень боялся заглядывать под свою кровать. Ему казалось, что там прячется кто-то. И вот как-то всех его товарищей куда-то увезли, а он остался в блоке один. И – раз! – свет вдруг погас, и стало темно, как здесь. Он испугался, залез под одеяло. Лежит. И слышит: “хрум-хруб, хрум-хруб”. Снизу! Из-под кровати! Негромко так: хрум-хруб! хрум-хруб! Будто бы там грызут чего… Он слушал, слушал, и ему всё страшней и страшней делалось. А у него свой комми был. Он и думает: а ну-ка попробую я сфотографировать, что там такое хрумкает. Высунулся из-под одеяла, комми вниз сунул, кнопку нажал – вспышка сработала. Мальчик опять прыг под одеяло. Смотрит на экран, что же там такое сфотографировалось. И видит… Видит…
Боня замолчал, шумно дыша.
– Что видит? – не выдержал Ярик, покрепче прижимаясь к стене и стараясь не глядеть в ту сторону, где стояли невидимые сейчас кровати.
– Рожу видит, – выдохнул Боня так, словно сам эту рожу только что углядел. – Черную, страшную, без глаз совсем, один только рот здоровый с острыми зубами. Мальчик как закричит! А одеяло – дерг! – и улетело с него! Он смотрит, а эта рожа перед ним. Зубы! Рот! И ближе, ближе: хрум-хруб, хрум-хруб!..
– Сожрало его, что ли? – лениво спросил Варган из старшей группы.
– А никто не знает, – выдержав драматическую паузу, объявил Боня. – Утром все вернулись, а мальчика нет. Сиберы весь блок перерыли, весь дом обыскали – пропал мальчик. Правоохрана приехала – ничего не нашла. Только комми его на кровати лежит. И одеяло – под кроватью, сложено аккуратно. А в середине – дыра.
– Ерунда какая-то, – сказал Варган. – Куда их могли ночью возить?
– Ничего не ерунда, – возмутился Боня. – Пропал мальчик. И никто его не видел.
– А камеры что?
– В том-то и дело, что ничего… Выключились камеры, когда свет погас. Всё в блоке выключилось.
– Так не бывает.
– Иногда бывает… Только я еще не все рассказал… Комми-то мальчика остался. И фотография на нем осталась. – Боня опять противно и страшно зашептал. – Так вот – все, кто потом эту фотографию видели, на следующую ночью исчезали. А если кто-то рядом спал, то он рассказывал, будто слышал под кроватью пропавшего звук странный. Хрум-хруб. Хрум-хруб. Словно бы там грызли что-то… И фотография эта, вроде бы, до сих пор много где лежит. И её можно случайно увидеть. И тогда ночью под кроватью у тебя завозится кто-то. И ты услышишь: “хрум-хруб, хрум-хруб!”
Боня поскреб ногтями пол. Кто-то, не разобрав, что это за звук, взвизгнул.
Варган довольно засмеялся.
– А спастись-то как? – дрожащим голосом спросил Эдик из третьей. Кажется, это он и визжал.
– А никак, – сердито сказал Боня. – Давайте я вам еще случай расскажу.
– Может, хватит? – жалобно пропищал Карен из единички, но его никто не поддержал – никому не хотелось прослыть трусом.
– Давай, коротышка, рассказывай, – разрешил Варган.
– Вот слушайте…
Боня рассказал историю о порте, который, вместо того, чтобы переносить пассажиров в другой город, забрасывал их в бетонный ящик, из которого нельзя было выбраться. Эту историю знали все, так что особого эффекта она не произвела. Рассказывать еще что-то Боня отказался, сославшись на то, что в горле у него пересохло, а язык устал. Заскучавший Варган объявил, что ему пора возвращаться в свой блок. Но уходить почему-то не спешил. Да и остальные не торопились укладываться спать, хотя время было позднее. Родительский день был одним из немногих праздников, когда воспитанникам дозволялось больше обычного, и они, понятное дело, старались на полную катушку использовать предоставленную им свободу.
Слово за слово – разговор зашел о шуршаниях под кроватями и в шкафах, о призраках и прочей ерунде, в которую никто не верил, но которую все боялись.
– А давайте сфотографируем, что там под нашими кроватями! – предложил вдруг кто-то.
– Я вчера слышал, как у Махана под кроватью скреблось что-то, – тут же вспомнил Эдик.
– Уборщик, наверное, пол протирал, – хохотнул Варган. – Где Махан? Эй!
– Нет его, – сказал Ярик.
– Нет?!
– Его родители забрали на два дня.
– А-а… Повезло…
– Это Тилаю повезло, – завистливо вздохнул худосочный Зазик. – Ему мамка новенький комми подарила. Настоящий “сэй”.
– Тилай, ты тут? – моментально среагировал Варган.
– Тут, – нехотя отозвался счастливый обладатель “сэя”.
– Где комми?
– Здесь.
– Дай поглядеть.
– Зачем?
– Слышал же, сфотографировать хотим. Под кроватью. У Махана. Скреблось у него там что-то. Хрум-хруб!.. Кто сосед Махана?
– Ярик сосед! – выкрикнул Эдик, кровать которого так же стояла возле кровати уехавшего Махана, только с другой стороны.
– Вон дай комми Ярику. Пусть он и сфотографирует.
– Я не буду фотать!
– Боишься что ли?
– Нет… Просто не буду…
– Трус!
– Трусит, – поддакнул Эдик, страшно боясь, что комми и жуткое поручение могут достаться ему. – Трус, трус!
– Не надо фотографировать, – заступился за Ярика Боня. – Вдруг там и правда чего прячется.
– Еще один! – презрительно фыркнул Варган. – Лужи под собой вытрите! И штаны поменяйте!
Кто-то из малышей хихикнул.
– Я не боюсь, – возмутился Ярик. – Еще чего!
– Вот и докажи!..
После недолгих споров и подначек комми Тилая все же перешел Ярику в руки. И хотя он еще отпирался, продолжал упорствовать в своем нежелании лезть под кровать Махана и даже просто к ней приближаться, всем – и ему самому – было ясно, что иного выхода у него нет.
– Свет хотя бы включите, – попросил Ярик, тиская непривычно большой и приятно бархатистый корпус настоящего взрослого комми.
– Со светом любой дурак сможет, – хохотнул Варган. – Трусишь, да?
– Нет, – угрюмо сказал Ярик и поднялся на ноги.
Ребята вокруг зашевелились, выпуская его из круга. Все притихли, затаили дыхание, глядя на подсвеченное экраном комми лицо Ярика.
– Не надо, – сдавленно шепнул Боня, но на него зашипели со всех сторон: молчи, мол, а то сейчас сам туда отправишься!
Ярик помедлил чуть, еще надеясь на что-то, а потом зажмурился, мысленно попросил у Создателя защиты, и шагнул вперед. Удивительное дело, как темнота изменяет пространство: только что он был рядом с товарищами – и вдруг оказался в абсолютном одиночестве. Шаг, второй, третий – и словно за десятки миль от приятелей удалился; кабина порта точно так же работает: только шагнул в нее, и ты уже в другой город перенесся, на другой конец мира – слава предкам, строителям городов!
Ярик крепко сжал комми, посветил им себе под ноги, попробовал посветить назад – но ничего не увидел. Тесная спальная комната вдруг представилась ему огромным бетонным ящиком: бункером или подвалом, из которого нет выхода. Вокруг – мертвые тела и сухие кости предшественников.
– Эй, – тихонько сказал он, пугаясь своего голоса.
Никто не отозвался.
Он остановился, ругая себя за задержку, но не смея двинуться дальше. Закусил губу. Эх, сделать бы всё быстрей – и сразу назад, в компанию, смеяться, хихикать со всеми, разглядывать подкроватную фотографию и тыкать пальцем: гляди, гляди, это же не тень, это же та самая морда! Что, страшно?! А я не трус, нет! Я же вам всем доказал! Не трус!
Ну что за пустяк, действительно: подойти к кровати, наклониться и нажать кнопку комми. Не обязательно даже искать кровать Махана – всё равно никто её не опознает.
Главное, не думать про хрум-хруб. Про слепую черную рожу с зубами. Про одеяло, аккуратно свернутое, но с дыркой в середине.
Ярик встряхнулся, скрипнул зубами, заставил себя вспомнить сегодняшнюю обиду: почему никто из родителей к нему не приехал, ни мама, ни её мужья? Ко всей группе приехали, к каждому, – а к нему одному – нет. Что это за родительский день такой? Тилаю мама даже взрослый комми подарила, настоящий “сэй”. А ему никто ничего не подарил. Вот он тест на гражданство сдаст, выпустится из дома, работать начнет – обязательно себе такой же “сэй” купит! Сразу же! Первым делом! Чтоб и с камерой, и с навигацией, и с чатами, и с кошельком…
Ярик ткнулся ногой в кровать, и сердце будто оборвалось. Ясно представилось, как тянется к нему сейчас когтистая лапа, царапает пол: хрум-хруб! хрум-хруб!
Быстрей! Быстрей!
Пустяковая глупая обида моментально забылась, желание заполучить взрослый комми исчезло – страх навалился на Ярика, взял его за горло. Мальчик упал на колени, опустил комми на уровень пола, сильно надавил нужную кнопку.
Щелк!
Неожиданно громкий звук сработавшего фотоаппарата почти оглушил его. Белый свет вспышки плеснул под кровать. И Ярик увидел там нечто затаившееся: жуткое и бесформенное, черное и слепое – точно, как рассказывал Боня. Ярик закричал, отшатнулся, опрокинулся и, ударившись затылком об пол, потерял сознание.
Часть первая: Город
Глава 1
– Вам осталось жить три недели, – голос доктора был холоден и бесстрастен; казалось, это медицинский сибер зачитывает диагноз-приговор. Но нет – Яр заплатил втрое больше для того, чтоб его принял человек. Когда дело касалось его персоны, Яр предпочитал иметь дело с людьми, хотя многие считали, что с сиберами общаться куда проще.
Может, конечно, и проще, но разве от сибера дождешься настоящего понимания? Нет, разумеется. Никогда и ни за какие деньги.
– Пока вы неплохо себя чувствуете, – продолжал доктор. – Но дней через десять болезнь перейдет в острую фазу. Вы сляжете и уже не подниметесь.
– И что же мне делать? – Яр дрожащими пальцами застегивал перламутровые пуговицы на стопоинтовой сорочке “Гайо”.
– Прежде всего, не надо так волноваться, – голос доктора чуть потеплел. – Болезнь ваша на данном этапе замечательно лечится, прогноз максимально благоприятный. Несколько несложных процедур – и вы можете забыть о недуге. Оформить вам счет на лечение?
– Да, конечно, – Яр разглядывал свои потемневшие ногти. – Вы уверены, доктор, что ничего страшного нет?
– Абсолютно! Лечиться желаете у нас?
– Наверное.
– Тысяча двести поинтов, из них триста – стоимость самой процедуры. Это очень недорого, поверьте мне.
– Хорошо, я согласен.
– Деньги переведете сразу? Тогда будет приличная скидка.
Яр смутился:
– Я сейчас не могу… Я оплачу из дома. Как только вернусь. Незамедлительно… Понимаете, мой комми опять…
– Как вам будет угодно! – Доктор не собирался выслушивать неловкие оправдания пациента. – Прошу в процедурную. Там вами займутся.
* * *
Операция прошла совершенно незаметно. Яру запомнился только клонящийся к нему поблескивающий прибор, весь состоящий из переплетенных трубок. Потом был сон, полный зовущих шепотков и разноцветного колыхания. В беспамятстве Яр провел двадцать пять минут – это он выяснил позже. Еще час он пролежал в палате под присмотром похожего на стального кальмара сибера. Сверкающие щупальца шевелились над койкой, в выпуклых глазах отражалась скупая стеклянная обстановка – Яр старался не замечать вооруженного медицинскими приспособлениями стража и игрался с комми.
– Как себя чувствуете? – спросил заглянувший в палату доктор. – Вижу, что хорошо. Головокружения нет? Боли не беспокоят? Ну, тогда собирайтесь.
Яр отложил комми, осторожно приподнялся на локтях, медленно повернулся, опустил ноги на теплый пол. Всё, вроде бы, было в порядке.
– Мы запустили в ваше тело крохотного мед-сибера. Он будет следить за состоянием вашего организма, синтезировать лекарственные вещества и доставлять их точно в те места, где они необходимы. Обязан вас предупредить, что при прохождении курса могут возникнуть некоторые… э-э… побочные эффекты. Неприятные головокружения, кратковременные приступы тошноты. Могут иметь место небольшие проблемы с восприятием. То есть, вы станете ощущать, например, запахи, которых на самом деле нет. Или слышать несуществующие звуки. У отдельных больных случаются и зрительные галлюцинации. Поэтому будьте осторожны…
Яр слушал и неторопливо одевался.
– Первый этап лечения продлится год. Потом мы должны будем сменить мед-сибера, и он приступит ко второму, заключительному этапу, который продлится ровно восемь месяцев. Так что я с вами не прощаюсь. Через год мы вас ждем. Координаты ваши у нас есть, мы обязательно пришлем напоминание и вызов.
Яр кивнул, взял в руку комми, коснулся экрана позолоченным кончиком потемневшего от болезни ногтя, открыв закладку органайзера. Пролистнул год и надиктовал, наблюдая, как зеленая строчка наполняется белыми буквами:
– Зайти в клинику, сменить сибера для продолжения лечения. Обязательно! – Строчка сменила цвет на красный.
– Визит ни в коем случае не откладывайте! – строго сказал доктор. – Иначе болезнь вернется в еще более острой форме. И тогда я уже ничего не смогу гарантировать!
– Очень важно, – сообщил Яр органайзеру, и тот поставил на записи отметку двойной важности.
– Приходите в любое удобное для вас время, – добавил доктор. И, кивнув на комми, назвал его:
– “Сэй двенадцать”. Стильная штучка.
– Да, – одними губами улыбнувшись, согласился с ним Яр. – С детства о таком мечтал.
– У меня был весь модельный ряд ”сэйев”. Но теперь я предпочитаю “лесды”. Видели пятую модель?
– О, конечно. Симпатичный внешний вид, и наполнение впечатляет. Но я предпочитаю более строгий, классический дизайн. – Яр подумал, что его слова могли неприятно задеть доктора, и потому поспешно добавил: – Но, говорят, “лесды” очень надежны. Не то что “сэйи”. Вот мой иногда теряет сеть. То совсем ее не видит, то часть сервисов становится недоступна. Не знаю, в чем дело. Менять совсем не хочется, а ремонт встанет очень дорого.
– Ремонт не выгоден. Вы же понимаете.
– Конечно понимаю…
Они расстались почти друзьями.
“Ну разве можно так поговорить с сибером?” – думал Яр, выходя на улицу.
Настроение его стремительно улучшалось. Да и физически он себя чувствовал много лучше, чем пару часов тому назад.
* * *
Мир – это необозримая бесконечная Вселенная, по которой неровными песчинками рассыпаны гигантские звездные системы. Одна из них называется Галактикой, что переводится с древнего языка как “млечный”. На краю Галактики расположено Солнце – желтая звезда, вокруг которой вращаются восемь планет. Жизнь возможна только на третьей – на Земле. Долгий путь запущенной Творцом эволюции, пройдя множество этапов, завершился созданием человека – разумного существа, умеющего менять окружающий мир для удовлетворения своих потребностей. Стремление к лучшей жизни сплотило разобщенных, разбросанных по планете людей, собрало их вместе – так возникли Города – места, идеально приспособленные для существования человечества.
Этому учили в домах воспитания.
И это было правдой.
В тридцати шести мегаполисах жило всё население планеты.
В городе Оске жил Яр.
Ему исполнилось тридцать восемь лет, он был молод, а потому не слишком опытен в житейских делах. Он много чем увлекался, но никогда не думал о том, чтобы посвятить себя какому-то одному занятию. Примерно раз в полгода он менял работу – не потому, что находил более выгодные условия, а потому, что на старом месте ему становилось скучно.
Скука была главной проблемой его жизни. Именно на борьбу с ней Яр тратил почти все свои деньги. У него было три жены – Мая, Алета и Ольша; он владел большой шестикомнатной квартирой; он мог пользоваться неограниченными кредитами в двух банках. Иногда Яру казалось, что в его жизни должен быть какой-то особенный смысл. И тогда скука вдруг сменялась тоской – и это было так страшно и так неприятно, что Яр спешил напиться.
– Смысл жизни в самой жизни, – убеждали его друзья, постоянно присутствующие в комми. – В твоей работе, в твоих женах, в благодарении Создателя. В каждом твоем движении, в каждом слове и даже в каждом сомнении.
Яру хотелось поспорить, но он не знал, как – и потому соглашался.
– А в жизни нет никакого смысла, – вклинивался в разговор кто-то смутно знакомый. Но его тотчас оттирали, лишая слова.
Пьяного Яра почему-то тянуло в семью. И он долго собирался, путаясь в брюках, отутюженных домашним сибером “Бьорн”, потом спускался к такси и отправлялся к Мае, Алете или Ольше. У них он плакал, потихоньку трезвея, затем они несколько раз делали любовь, стараясь не слишком торопиться, а в перерывах делились несвежими новостями – новости очень быстро старились, и потому не имели особого смысла.
В семье пьяному Яру было хорошо. Но стоило ему протрезветь окончательно, и он начинал собираться домой. Долго гостить у жены было неприлично. Супруги могли наскучить друг другу, или помешать каким-то планам – а так и до развода недалеко.
– Когда тебя ждать? – спрашивала Мая, Алета или Ольша, провожая его до двери.
– Через два дня постараюсь зайти, – отвечал он, сверяясь с органайзером.
– Я тебя люблю. – Она целовала его в губы.
– Я тебя тоже. – Он обнимал ее, не отрывая взгляда от экрана комми.
Улица встречала его шумом. По матово-черному дорожному покрытию шуршали колеса такси. Цокая голыми пятками по бетону тротуаров, вышагивали антропоморфные сиберы. Со стен зданий бросались вниз голографические призраки, выкрикивали рекламные слоганы. Озабоченные люди, прижимая пальцы к горлу, беспрерывно вели беседы со своими комми, перебегали от домов к парковкам такси, от такси к подъездам. Иногда они сталкивались, поднимали глаза друг на друга, улыбались смущенно:
– Извините, пожалуйста.
– Это я виноват, ничего не замечаю.
– Ну что вы…
У каждого в ушах гремела музыка, и звучали чужие голоса, каждый был занят – но они всё же находили время на то, чтобы остановиться и принести извинения за свою неловкость.
Яр улыбался им. Кивал:
– Здравствуйте! Ничего страшного…
Среди встречных незнакомцев могли быть люди, с которыми он где-то когда-то знакомился. Возможно, они общались в каком-нибудь тематическом чате, или были членами одного игрового клана, или работали в соседних офисах, по сто раз на дню исправляя один и тот же документ.
Они все были соседями. Жителями одного города, одного мира.
– Яр, ты здесь? – вопрошал комми.
– Да-да. Привет, давно не виделись.
– Как у тебя дела?
– Нормально. Только что был с Алетой.
– О! Передавай ей привет.
– Обязательно.
– Рад был увидеть.
– Взаимно.
Вздымающиеся стены сдавливали пространство, членили его на квартиры. Прямые магистрали резали город на кварталы. Стеклянные эстакады пронзали здания, лучами устремляясь в отдаленные районы. Вились сложные спирали развязок. Карабкались друг на друга стальные мосты. Многоуровневый город был похож на стол средневекового алхимика, заставленный, заваленный колбами, пробирками, ретортами, змеевиками, перегонными кубами – в них постоянно что-то кипело, булькало, ворочалось; не что-то – а жизнь.
Здесь всё было рядом, всё было под рукой. Только выйди из дома – и подхваченный транспортом за считанные минуты перенесешься туда, куда пожелаешь.
А если не хочешь выходить, если лень, если трудно – пожалуйста, всё что угодно доставят на дом: принесут, распакуют, соберут, установят, покажут, научат – слава предкам, строителям городов!
Идеальное место для жизни человека.
Уютное гнездо человечества. Искусственно созданный кокон.
Один из тридцати шести.
Город.
Сити.
Рай.
* * *
Два дня Яр не выходил из дома, лечился. Мягкий урчащий диван “Гальо” нежил его обнаженное тело. Огромный экран развлекал и не давал сосредоточиться на ненужных и неудобных мыслях. Акустические системы “Фоннэк”, скрытые в стенах, наполняли комнату плотным саундом – Яр бездумно смотрел новости, куски фильмов, рекламные ролики, хронику, музыкальные клипы. Он переключал каналы, пытаясь найти что-нибудь интересное и легкое, и никак не мог остановиться: ему казалось, что дальше будет более интересная, более увлекательная программа. В конце-концов бесконечное щелканье надоедало ему. Тогда он снимал со стены профессиональный джойстик серии “Зи Тайгр”, надевал его на руки и подключался к первой попавшейся игре. Свет в комнате мерк, свечение экрана, наоборот, делалось ярче и насыщенней, тут же включались дополнительные панорамные мониторы, акустические системы исторгали воодушевляющий рев – и Яр оказывался в центре событий, требующих немедленной реакции.
Это могли быть гонки со стрельбой.
Или рукопашная схватка на ринге.
Или средневековое сражение.
Или бой с космическими демонами.
Всё, что угодно…
Два дня провалялся Яр на диване, вставая лишь для того, чтобы сходить в туалет и принять заказанную еду. Он говорил себе, что это безделье – награда за визит в клинику, за начатое лечение. Он верил, что отдыхает – но к вечеру второго дня он настолько устал от такого отдыха, что выключил всё, что мог выключить, и целый час лежал в мертвой комнате, слыша только уличный шум, тихую возню автономных домашних сиберов и глухое буханье соседской музыки.
Потом проснулся комми, завибрировал, заверещал истошно.
Яр вскочил, схватил орущий гэджет, даже не посмотрев на экран:
– Да?
– Привет, милый! Ты где пропадаешь? Второй день не могу до тебя достучаться.
Это была Ольша.
– Я?.. Дома… – Сердце колотилось так, что Яру захотелось прижать его локтем. – Два дня дома.
– С тобой всё хорошо?
– Да… Теперь, да. Теперь нормально.
– Что значит “теперь”? – Она надула губки.
– Я был в клинике. Помнишь, я говорил тебе, что плохо себя чувствую?
– Нет, не помню.
– А, извини! Это я Мае говорил.
– Она тебя еще не бросила?
– Нет.
– Она не любит тебя.
– Это ты ее не любишь.
– Да, не люблю. И ты отлично знаешь, за что… Так что тебе сказали в клинике?
– Буду жить, не волнуйся. Но если б я к ним не пришел… Боюсь, через пару недель ты стала бы вдовой.
– Шутишь?
– Ничуть.
– Шутишь! – Ольша заулыбалась. – Я знаю, ты сейчас просто хочешь побыть один. На тебя такое находит. Вот и придумываешь разные отговорки. Или у тебя появился кто-то еще? Ты что, опять влюбился?
– Нет же! – Яр поморщился.
– Я волнуюсь. Ты уже неделю не отмечался в дневнике, а твой комми почему-то не отвечает.
– Он сломался и иногда теряет сеть.
– Купи новый.
– Не хочу. Я так долго искал этот.
– Тогда сдай его в ремонт.
– Но большую-то часть времени он работает!
– Ну, я тогда не знаю… – Она дернула плечиком. – Поступай, как хочешь… Мне нужно тебя увидеть, милый. Я соскучилась. Можно я приеду к тебе?
– Когда?
– Завтра.
– Не знаю… – Яр колебался.
– Ну что случилось? Ты не один сейчас?! Ты не один! Я чувствую!
– Прекрати! Что за чушь? Я совершенно один! – Яр отвернул от себя комми, обвел им вокруг, показывая жене, что в комнате кроме него никого нет.
– Я пожалуюсь Алете!
– На что?
– На тебя.
Яр вздохнул. Заставил себя успокоиться. Сказал:
– Приезжай послезавтра. Утром. А завтра я начну приводить себя в порядок. Я болел и плохо сейчас выгляжу.
– Хорошо, милый, – выдержав паузу, обиженно произнесла Ольша – У меня к тебе будет очень серьезный разговор, готовься. И я тебя люблю.
– Я тебя тоже.
Они одновременно чмокнули камеры комми и завершили связь.
* * *
Утра началось с приветствия ви-тренера. Он вышел из матовой глубины стены-экрана, насвистывая какой-то древний мотив и подпевая себе: «Эй-хей, моя малышка…»
Яр открыл один глаз и протяжно зевнул.
Тренер прекратил петь, язвительно посмотрел на него и захлопал в ладоши:
– Подъем, лежебока! Хватит нежиться! И даже не думай уползти от меня под одеяло! Я всё вижу!
Ви-тренер был обычной программой – точно как несуществующие космические демоны, которых Яр крошил вчера из несуществующего плазменного орудия. Но ви-тренер был куда их страшнее.
– Я встал, – сказал Яр, неохотно выбираясь из-под одеяла. – Я готов.
– Замечательно! – бодро отреагировал тренер. – Я не видел тебя уже четыре дня, а, значит, сегодня ты получишь хорошую порцию дополнительных нагрузок.
– Я болею, – заметил Яр.
Тренер озабоченно нахмурился и посмотрел на свой комми, закрепленный на запястье – модель “легат сильма”, спортивный вариант. Спросил:
– Ты обращался в клинику?
– Да. Центр “Мэжик-Медик”. – Яр сверился с органайзером и назвал код медицинского учреждения. Тренер помолчал, водя кончиком пальца по экрану своего “легата“. Кивнул удовлетворенно, отыскав в сети подтверждение:
– Действительно… Но физические нагрузки тебе, напротив, показаны.
– Я плохо себя чувствую.
– Ну, хорошо, – согласился тренер и скорчил такую мину, будто залпом выхлебал миску кислого азиатского соуса. – Значит, сегодня у нас будет малый степ-комплекс. Тот, что я даю стосорокалетним старикам. Тебе не стыдно?
– Нет, – сказал Яр.
– Тогда приступим! Будь внимателен и повторяй за мной!..
Они начали с разминки, которая завершилась прыжками, потом перешли к силовым упражнениям.
– Ты обязан следить за телом, – отжимаясь на одной руке, с придыханием приговаривал тренер. – Только здоровое тело красиво. А кто не хочет быть красивым? Ты? Я? Нет! – Тренер отдувался, потел и выглядел усталым – но, как любая программа, настоящей усталости он не знал – и это раздражало действительно утомившегося Яра.
– Заткнись, – сказал Яр, и тренер, укоряюще глянув в комнату, замолчал.
Потом они молча бежали на беговых дорожках. Тренер тихо старательно пыхтел, а Яр, сбавив скорость до разрешенного минимума, читал ленту новостей с экрана лежащего перед ним комми.
Звезда сериала “Дом старого Марти” Леси Лесбос вышла замуж за Марта Имельта, никудышного актеришку, который известен лишь потому, что не желает выводить отвратительные рыжие волосы с плеч и спины.
Дара Матти, столетняя дива, сделала очередную операцию и вошла в историю как первый человек, чей вес более чем наполовину состоит из веса искусственных органов и частей тела.
Прелестница Жу Ди разместила в своем дневнике-блоге подробный рассказ о постельных забавах с Фрэном Артом и Эшем Лавертом; там же можно найти особенно пикантные эпизоды ее домашнего видео.
Фил Атт и Гай Тэснер в очередной раз подрались и опять расстались – теперь уже, кажется, навсегда. Как и в прошлый раз.
Смэш Ли Феникс, так же известный как “Выродок”, нокаутировал бокс-сибера “Ти-Рекс” во втором раунде…
– На сегодня достаточно, – сказал тренер, возвращая Яра к реальности. – Надеюсь, завтра увидимся. И не налегай на еду! Я дал новые указания Кулинару!
– Пока, – сказал Яр и остановил бегущую ленту.
До одиннадцати часов он успел переделать множество дел: принял ароматический душ, плотно позавтракал, проглядел финансовые сводки, пополнил холодильник, заглянул в виртуальный офис, где завершил отчет о проделанной работе и отправил его на согласование. Явившийся Интерактивный Секретарь напомнил, что в ближайшие три дня необходимо выполнить обязанности гражданина. Яр, поблагодарив Секретаря и обругав себя, тут же подключился к системе городского управления. Он наугад проголосовал против трех стоящих в очереди проектов. Один касался строительства новой трассы в восточной части города. Второй предлагал ввести налог на все товары, доставляемые из Ньюсити. В третьем проекте говорилось что-то о домах воспитания – но так невнятно и скучно, что Яр не дочитал его до конца.
В восемь минут двенадцатого Яр покинул квартиру.
Его комми, сортируя список запланированных дел, уже вычерчивал оптимальный маршрут дня: сперва салон красоты, потом солярий, галерея мод-искусств, ресторан “Идальго”, сервисный центр “Сэй”, зал развлечений, аквапарк. Яр еще спускался на скоростном лифте, а ближайшее такси, приняв от комми сформированную программу, уже втягивало в днище контакт подзарядки и задним ходом выбиралось из парковочного слота, готовясь подобрать пассажира, как только он появится на улице. Когда Яр садился в машину, администратор салона красоты “Тай” получил сообщение о скором прибытии постоянного клиента. В этот же миг в ресторане “Идальго” над одним из столов зажглась надпись “Заказан на 15.50”…
Яру и в голову прийти не могло, что его спланированный день вот-вот сломается самым чудовищным, невообразимым образом. И дальше вся его жизнь пойдет совсем не так, как записано в органайзере.
* * *
– Слышали новость про Лайту Шан?
– Какую именно?
– Она ждет ребенка.
– Подумать только! Я думал, она стерилизована.
– Оказывается, нет.
– И кто отец?
– Говорят, риччи Аххель Дин. Помните такого? Пять лет назад его шоу было очень популярно…
Яр смотрелся в зеркало. Улыбающийся говорливый мастер приводил в порядок его прическу, орудуя не столько инструментами, сколько пальцами. Яр нежился. Ладони его мокли в теплых ванночках, массажный воротник ласково мял шею.
– Да, я несколько раз пытался смотреть это шоу, но почему-то оно меня не заинтересовало.
– Наверное, надо было сделать над собой небольшое усилие. Первые минуты новому зрителю оно действительно кажется неинтересным. Но стоит вникнуть в суть взаимоотношений, стоит понять, какая история стоит за каждым персонажем – и тогда уже не можешь оторваться, втягиваешься и ждешь продолжения. Да, это была феерия! Прелесть! Теперь таких шоу не делают… Вам осветлить волосы?
– Полностью полагаюсь на ваш вкус.
– Я бы советовал чуть-чуть осветлить. Отдельными прядками.
– Хорошо…
Прикосновения мастера были приятны, и Яр подумал, что с таким человеком, наверняка, может получиться очень чувственная любовь.
– Извините, как вас зовут?
– Шенворт. Друзья называют меня просто Шеном.
– Мне очень нравится, как вы работаете, Шен.
– Спасибо. Просто мне по душе моя работа. Вот и получается, что я тружусь с душой. А клиент это всегда чувствует.
– Редко можно встретить человека, который доволен своей работой. Я сам перепробовал множество мест, но нигде не задержался дольше, чем на пять месяцев.
– Возможно, когда-нибудь вы найдете то, что и вам придется по душе…
Мастер отступил от Яра, придирчиво осмотрел его затылок. Широко шагнул в сторону, склонил голову на бок, прищурился, поцокал языком. Подошел к облитому пластмассой подоконнику, взял пульверизатор – и застыл, глядя на улицу.
– Подумать только, – пробормотал он удивленно.
– Что там? – спросил Яр, вытягивая шею, и пытаясь хоть что-то увидеть в зеркале.
– Какой-то безумец на дороге. Может, пьяный?
– Лежит?
– Идет. Довольно быстро. Озирается по сторонам. Нет, вроде бы, не пьяный. Или… Всё. Пропал. За машинами не видно.
– Откуда только такие берутся?
– Совершенно непонятно.
– Очевидно, он дикий. Из домов воспитания такие не выходят.
– Знаете, – мастер смущенно улыбнулся, – а ведь я тоже дикий.
– Да? – Яр смутился не меньше. – Извините. Я не хотел вас обидеть…
После того, как прическа была закончена, в зал вернулась девушка-маникюрша. Она работала сноровисто, но молча и без души, и Яр с досадой подумал, что девушку эту с тем же успехом мог бы заменить любой стайл-сибер.
