Czytaj książkę: «Страх и стыд. Дура. Быть, или Казаться?»

Czcionka:

Пролог

Хорошо или плохо быть дурой? Это как посмотреть. Если ты сознательно ее изображаешь и получаешь от этого удовольствие и бонусы – тебе все сходит с рук – «она же дура» – то это одно. Но если ты сама себя начинаешь так чувствовать, да еще и боишься себе в этом признаться, загоняя в угол все больше и больше – совсем другое. А вы когда-нибудь задавались таким вопросом? Для меня впервые так остро он встал десять лет назад…

Сегодня 13 февраля, отчего это число стучит в висках и, пробиваясь сквозь стену памяти, пытается что-то донести? Да… Ровно 10 лет назад в этот день моя жизнь круто изменилась. Мир перевернулся с ног на голову. Тогда было раскрыто преступление. То самое, что произошло пятью месяцами ранее – 21 сентября. Не простые штуки порой творит с нами подсознание. Именно сегодня я решилась об этом написать, хотя считала, что все забыто, отпустило. Теперь понимаю, что «никто не забыт и ничто не забыто», а я лишь заставляла себя так думать и считать.

То, во что вылилось раскрытие нападения не принято выставлять на всеобщее обозрение, мы привыкли, «что нельзя выносить сор из избы». А если событие случилось внутри семьи, и зацепило многих из родственников, то тем более. Следует это тщательно скрывать и сделать тайной. Казалось бы, мне, тогда еще только начинающей работать с зависимыми – алкоголиками и наркоманами, можно было бы узреть эту модель поведения. Но лишь через годы я поняла, что зависима от ситуации в семье, и ко всему прочему, созависима от последствий, которые распространились далеко за ее пределы. Мне было стыдно. Стыдно говорить, стыдно думать, а уж написать – еще хуже. Я и сейчас пишу об этом под псевдонимом, считая, что победила стыд и страх. Парадокс.

Глава 1. Нападение. Страх.

21 сентября. Говорят, что понедельник – день тяжелый, но я считаю иначе. Мне нравится по-особенному проводить первый день новой недели. И этот понедельник обещал быть ярким, захватывающим, полным новых ощущений, знакомств и впечатлений. Еще бы, на новом месте работы в крупном Медицинском Центре я собиралась впервые самостоятельно провести кодировку.

Выходные были такими насыщенными, веселыми и продуктивными, что я почти забыла поволноваться перед своим дебютом. Все остальное мы с детьми успели. Нашли и купили младшей дочери Карине именно ту розовую пижаму с единорожками, о которой она мечтала, и даже запечатлела в качестве наряда принцессы на рисунке в детском саду. Записались со старшей Лерой на художественную гимнастику, хотя набор в группы был давно закончен и в ее плотном графике дополнительных кружков было только два свободных дня. Нам повезло – лучший тренер, и именно в наши свободные часы! Сходили дружно в кинотеатр на «Рапунцель», нахохотавшись и облопавшись там попкорна и сладкого льда, все равно не смогли пройти мимо любимой нашей семьей Пиццерии «Mamma Mia». Колоритный интерьер и пиццайола – настоящий итальянец никого в нашем небольшом городке, с населением в пятьсот тысяч, не оставляли равнодушными. Обычно походы туда проходили всей семьей во главе с нашим папой, иногда брали с собой и мою родственницу – студентку местного педагогического университета. Но сейчас муж уехал в командировку на две недели, а родственница пошла на свидание. Погода была солнечной, теплой, и еще какой-то особенной, в воздухе будто витала тайна, окутанная летающей паутиной. Бабье лето не хотело уходить, и мы с дочками тоже не торопились домой. Октябрьский бульвар, на котором мы жили, всегда пестрил разношерстной публикой, продавцами сладкой ваты, мороженщиками, художниками с их картинами, на которых почему-то были только пейзажи. Сегодня к ним присоединились две девочки – подростка лет пятнадцати – шестнадцати, рисующие портреты с натуры. Желающих собралась огромная очередь, несмотря на то, что портретное сходство на рисунках приходилось еще поискать. Они замахали нам руками, пропуская вне очереди.

– Валерия, здравствуй! Это твоя мама с сестренкой? – шустро подскочила к нам рыжая, улыбчивая Полина, обнимая Леру, и расцеловывая в обе щеки.

– Конечно! – подлетела к дочери с другой стороны вторая девочка – жгучая брюнетка с изумрудными глазами. – Теперь понятно в кого Лера! А вы знаете, что она у нас в Художке самая красивая? – переключилась на меня Дина.

Как я поняла, мой ответ ей был не нужен – обступив дочку, они уже щебетали без умолку, не обращая внимания на тихий ропот очереди. Лера всегда привлекала к себе внимание хрупкой, даже какой-то хрустально – прозрачной красотой. Белокурые, вьющиеся от природы волосы и огромные бездонно – голубые глаза с искорками солнца и озорства. А ресницы, в ее одиннадцать лет мы расчесывали щеточкой, такие они были длинные и пушистые. Но, кроме внешней красоты, есть у нее еще какая-то внутренняя харизма, что притягивает к себе как магнит.

Мы с Кариной отошли в сторону, чтобы не мешать девочкам общаться, и направились к продавцу сладкой ваты. Карина обожает эти воздушные, разноцветные, сладкие облака, но всегда выбирает только белую вату. Вот и сейчас она сделала тот же выбор для себя, а девочкам купила красную, желтую и голубую.

– Мама, а можно я еще шарики девочкам возьму? – не дожидаясь ответа, она уже всучила мне в руки палочки с ватой, и общалась с продавцом воздушных шаров, – Мне, пожалуйста, розовый с пони, два желтых с ромашками, вот этот с розочкой, и сердечко для самой лучшей мамы.

Сейчас мне кажется, что сама судьба распорядилась отбросить все ненужные хлопоты и исполнить все маленькие желания.

Возвращаясь домой уже поздним вечером, мы купили возле подъезда у нашей бабушки соседки ведро ароматных яблок. Она сама выращивала их на своей даче, и частенько угощала нас своим урожаем. Суббота удалась на славу. Выспавшись в воскресенье, мы с дочками решили испечь для себя шарлотку и приготовить нашему папе пастилу, которая, как раз, подсохнет к его приезду. Нужно же было куда-то пристроить это ведро антоновки, медовый аромат которой гулял по нашей небольшой, но уютной двушке. Родственница- студентка тоже, выспавшись, хоть и вернулась почти под утро, присоединилась к нам. Она прекрасно готовила, не смотря на свой юный возраст. И, когда я не успевала с обедом или ужином, всегда выручала, и даже баловала своими печеными шедеврами. В тот день у нас было два повода отпраздновать наступающий понедельник – мой дебют и ее первую трудовую смену на заводе, куда она устроилась на подработку.

Кстати, почти все дети моих родственников, а их было не мало, будучи студентами жили у нас. Кто-то на время – пока не устроится на квартиру или в общежитие, а кто-то оставался до конца всего срока обучения. Хоть квартира была на тот момент небольшая – всего лишь двухкомнатная, но «в тесноте, да не в обиде». Нам и в голову не приходило, что можно отказать в таком простом для нас и необходимом для них. Такая модель поведения была как в моей кровной семье, так и у мужа. У моих родителей всегда жили родственники – братья, сестры, племянники. У родителей мужа – друзья и подруги, нуждающиеся в помощи. Так что это было нормой для нас обоих, и Кирилл не протестовал даже тогда, когда сестренки умудрялись привести переночевать с собой еще и подругу.

21 сентября – день перевернувший мою жизнь, и ставший точкой отсчета к изменениям, точкой невозврата к себе прошлой.

Раннее утро, на часах что-то около шести, мы с дочками еще спим, а родственница, позавтракав, отправляется в свой первый рабочий день. Она открывает дверь, но не слышно, что бы дверь захлопнулась, хотя, обычно закрывается громко.

Не понимая, что происходит, я лечу на пол с дивана, но успеваю накрыть пледом младшую дочь Карину, которая в этот раз спала со мной. Огромные мужские руки, вцепившись в меня мертвой хваткой, не дают пошевелиться. Второй начинает заматывать лицо скотчем. Обматывает вокруг головы, шеи, вырывая клочья волос, заклеивая рот. Я не понимаю, кричу или шепчу в это время, но умоляю не трогать детей. Третья пара рук в перчатках, перерезав телефонный провод, связывает им мои руки и ноги, туго, очень туго. Теперь мне тяжело дышать и невозможно пошевелиться. По ходу режут мне руку, но боли я не чувствую, она заглушена страхом. Таким мерзким и липким, от которого не убежать и не отмыться. И в первую очередь, страхом за детей.

– Деньги, где деньги? – шипит один.

– Где муж? Когда будет? – это уже голос с другой стороны.

Я что-то мычу в ответ. Господи, в соседней комнате, где спит старшая дочь, орудует еще один ублюдок. Я слышу шум, грохот падающих вещей. Лера! Что с ней?! Почему они, спрашивая о деньгах, не дают показать, где они лежат? Они сами орудуют. За стеной слышно голос дочери и еще кого-то, я ничего не могу разобрать. Что с ней?! Лишь бы ее не тронули…

Карина, проснувшись, забивается в угол дивана и лежит, не шевелясь под одеялом. Ребенок, будто чувствовал, и инстинктивно сохранил себе жизнь. Сейчас я боюсь даже подумать о том, что могло случиться, закричи она в тот момент. Четырехлетний ребенок, растущий в любящей семье, который даже по телевизору не видел сцен насилия…

Лежа на полу, не просто теряю счет времени, но и реальности. Я, будто еще не проснулась, но уже не сплю. Вырубаюсь на какое-то время оттого, что зажимающий мне рот, и без того замотанный скотчем, сидящий на мне подонок, перекрыл дыхание, закрыв и нос. Не знаю, в какой момент он позволил мне дышать носом, возможно тогда, когда почувствовал, что мое тело обмякло. Я и сама уже ничего не чувствовала. Будто физически меня не существовало… В голове пульсировала только одна мысль: «Дети, дети». Говорят, и показывают в фильмах, что человек в это время вспоминает молитвы или кадры своей жизни. Видимо, я не человек. Вернее, не такой человек. Меня перевернули вниз лицом, и сильно прижали голову к ковру, сдирая кожу. Я не знаю, стояли, сидели или упирались мне в спину ногами, но дышать становилось все сложнее. Я пыталась хоть немножко повернуть ее вбок, чтобы вдохнуть носом, но теперь воздух не проходил даже в грудную клетку. Я задыхалась.

Пижама с единорогами, которую с вечера приготовили с дочкой в садик, валялась рядом со мной, растоптанная грязными ботинками этих подонков. Естественно, я ее выкинула, как и те вещи, к которым они прикасались своими грязными руками, выворачивая шкафы, как я позже поняла, в поисках пистолета.

Голова гудела, тело было вдавлено в пол и не хотело слушаться. Голос Лерочки эхом вытащил меня из реальной нереальности. Она стояла рядом. Моя девочка была жива. Ее руки тоже были связаны скотчем. Карина, соскользнув с дивана, помогла старшей сестре освободить руки. Все молчали. И, если бы Карина не заплакала в этот момент, я бы подумала, что она онемела. Наша щебетунья, маленькая и нежная принцесса смотрела на меня глазами взрослого человека и плакала. Наконец то все закончилось. В прихожей, связанная родственница, смогла сама снять с себя скотч. Вместе с Лерой и Кариной они помогли мне срезать провода с рук и ног, которые уже начали синеть. Слава Богу, все живы!

Схватив нож, я бросилась к двери, на ходу сдирая скотч со рта. Распутывать его не было времени, главное – освободить рот, чтобы дышать и позвать на помощь. Лера бросилась за мной, не давая выйти:

– Мама, пожалуйста, не сейчас, подожди пол часа. Они сказали, что, если мы позовем на помощь раньше, они вернутся и убьют моих родителей. – Умоляла она меня.

Поцеловав дочку, в разодранной ночной сорочке, босиком, на ватных ногах и с ножом в руках я слетела на третий этаж и забарабанила в дверь. Руки не слушались, и я не понимала стучу ли на самом деле или у меня не получается. Соседи открыли сразу же, будто ждали у порога.

– Что случилось? – испугано спросила Марта Васильевна. Обычно, разговаривая с кем угодно, она не смотрела в глаза, ее взгляд всегда скользил поверх собеседника. В этот раз она смотрела на меня в упор. Представляю, насколько дико я выглядела – полуголая, обмотанная скотчем, с окровавленной рукой и ножом в ней.

Ничего не объясняя, я попросила ее срочно вызвать полицию. Наш стационарный телефон был обесточен, мой мобильный они унесли с собой. По-другому ни с кем связаться я не могла.

Анализируя сейчас, я не могу ответить себе на вопрос: «Почему я не постучала к соседям по площадке, а спустилась вниз?». Вероятно, хоть я и не питала к Марте Васильевне и ее семье особой симпатии, все же доверяла им больше, чем остальным. Значит, симпатия – не показатель уровня доверия.

Я поднялась обратно в квартиру и закрыла дверь на все замки. Дома больше не было аромата яблок и выпечки, тут стоял жуткий и липкий запах страха. Хотелось просто сгрести детей в охапку и бежать куда глаза глядят. И только тогда я вспомнила молитву. Причем, лишь ее первый строчки: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да прийдет Царствие Твое…», все, дальше стена, я не смогла вытащить больше ни слова из своей памяти.

– Лера, девочка моя, как ты? С тобой все в порядке? У тебя ничего не болит? – одевая не перестававшую плакать Карину, расспрашивала старшую дочку.

– Мама, они угрожали мне ножом, потом наставили на меня пистолет. – ребенок говорил отстраненно, как робот.

Меня вырвало, прям там же, в комнате. Больше контролировать себя я не могла. Ревела, обнимая и прижимая своих девочек. Карина плакала навзрыд, Лера же не проронила ни слезинки…

– Мама, они забрали дедушкин пистолет.

– Какой пистолет? Откуда?

Боже, отец, уезжая с мамой в гости к родной сестренке, оставил у нас свой наградной пистолет. Он спрятал его в антресоли. На самом верху, под потолком. Маленького сейфа – серого металлического ящика похожего на кейс, в котором лежал пистолет, тоже не было, валялась на полу лишь кобура. Шкафы были распахнуты, а вещи разбросаны. Комната была чужой, заваленной каким –то хламом: сорванные с кроватей покрывала, валяющиеся на полу подушки. Нетронутым остался лишь небольшой шкаф у окна. Вчера я обналичила наши с мужем карты, и сегодня планировала обменять деньги. Мы копили на отпуск. Деньги лежали на месте в этом шкафу, под стопкой свежевыстиранных полотенец.

«Лучше бы они нашли их, чем папин пистолет» – пульсировало в голове. Теперь к перенесенному ужасу присоединился еще и страх за отца. Схватив потертую кожаную кобуру, я побежала в ванную и спрятала ее в стиральной машинке с грязным бельем, уложив на самое дно. Сейчас я не могу найти этому объяснение. Тогда, вероятно, мне казалось, что кобура – это часть оружия, и мои действия были последовательны.

Мои родители жили в соседнем городке, в ста километрах от нас, и неделю назад отправились в гости к младшей дочери, моей любимой сестренке. Она родила долгожданную малышку. Нашему счастью не было предела. Если бы сестренка жила в России, мы бы дружно отправились к ним, но она с мужем переехала к его отцу в ближнее зарубежье. Родители поехали помочь с внучкой на первых порах. Естественно, они уезжали от нас, закупившись гостинцами и подарками. А так как приходилось пересекать границу, папе пришлось оставить тут свой наградной пистолет. Он инспектор охот охраны, егерь большого региона. Естественно, у него было оружие. Были ружья, карабины и сейфы, в которых хранилось все оружие. Но все это у них дома, в другом городе. Он же, вернувшись со службы, не успевал заехать домой перед отъездом, и оставить свой ТТ у себя. О том, что он спрятал пистолет у нас в антресоли, знала только я…Так я думала на тот момент. И очень в этом заблуждалась…

Darmowy fragment się skończył.

Ograniczenie wiekowe:
16+
Data wydania na Litres:
25 lutego 2023
Data napisania:
2023
Objętość:
60 str. 1 ilustracja
Właściciel praw:
Автор
Format pobierania:
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,9 na podstawie 36 ocen
Tekst
Średnia ocena 3,8 na podstawie 12 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 4,8 na podstawie 81 ocen
Tekst
Średnia ocena 4,5 na podstawie 13 ocen
Tekst, format audio dostępny
Średnia ocena 5 na podstawie 12 ocen