Czytaj książkę: «Бойся мяу», strona 19
Смертельная битва
– Пожар!! Пожар!! – донеслось с улицы.
Кричали дети. Совсем не испуганно, звонкими голосами они звали поглазеть. Вслед за удаляющимися голосами послышался топот ног.
– Господи, что же это такое? – заохала бабушка в зале. И, шоркая тапочками, кажется, подошла к окошку на улицу.
Женя приподнялся на кровати, куда его уложили мама и дядя Юра. Тетя Лиза побежала в магазин, взять что-то от ожогов. Хотя Женьку казалось, что огонь его почти не задел. С Катей они прошли больше половины пути домой, прежде чем наткнулись на Юру и маму, спешащих к ним. Дальше дядя Юра-Великан понес его на своих огромных руках, пускай Женек и не испытал к тому времени сильных болей.
– Ох, видать, в самом деле, – причитала бабуля. – Кто же это горит?
Катька отошла от постели и тоже выглянула на улицу.
– Эй! Нужна помощь! Скорее! Мужики? – в этот раз кричали взрослые.
Новый пожар? Удивительное совпадение. Не прошло и получаса, как бабушка своими силами потушила огонь, вспыхнувший на кухне, и вот – снова где-то полыхает. Пламя совершенно неожиданно вырвалось из жерла печи на пол, охватило коврик и покусало половицы. Мария сумела залить его водой, подготовленной для жаркого, а подоспевший Юра закрыл печкин зев заслонкой.
– Что же это творится? – распереживалась она. – Юр, куда ты?
Женя не расслышал, что ответил дядя Юра, видимо, уже в дверях.
– Только осторожно! – крикнула ему вслед Мария.
Спустя пару минут Катька усмехнулась:
– Дядя Юра с ведрами побежал. Соседи напротив тоже.
Женек присел в кровати, пока мама не видит. Сильнее всего болела ладонь, в самом ее центре продолжала наливаться красным пылающая звезда. Мама дала ему сжимать в руке пакет с замороженными ягодами из морозилки. А небольшие алые и розовые участки на груди и животе смазала холодной сметаной, которая, правда, уже нагрелась. Эти огненные поцелуйчики ощутимо болели только при резких движениях и трении. Он приподнялся, пытаясь глянуть над плечом сестры.
– Аня, позови Лешу и Гришу, пускай тоже бегут! Давай-давай, людей не хватает! – послышалось еще через несколько минут.
– Мамуль, я тоже, наверно… Надо же помочь, – сказала встревожено мама бабушке.
– Лен, Лена! Не надо, останься! Найдутся люди, – попробовала уговорить та.
– Не надо если, посмотрю просто и вернусь, мам. Я быстро. – Затем мама заскочила в комнату. – Сметану давайте по новой. Кать, намажь, в холодильнике возьми. Я скоро.
И она ушла.
– И где, интересно, Оля с Ларисой? – обронила Катька, направляясь на кухню. – Тоже глазеют, по-любому.
Женя потянулся за полотенцем, которое висело на спинке кровати. Кожа под лопаткой натянулась, и боль резанула. Полотенцем он стал легонько вытирать подсыхающую сметану. Пока спешили домой, пока укладывали на кровать и смазывали «поцелуйчики» сметаной, во всей этой суматохе ни мама, ни бабушка так и не спросили, как так вышло, что он горел. Но он догадывался, что допроса ему не избежать, и даже обдумывал, не рассказать ли все, все, все.
Больше минуты криков с улицы не долетало, зато донесся слабый запах гари. Женек бросил взгляд в окно – дыма не заметил, поймал лишь макушки промчавшихся мимо пацанов.
Спустя несколько секунд в зале снова раздался бабушкин голос:
– Чего вам, ребята? – После паузы она произнесла: – Ну, заходите тогда во двор.
Затем послышались ее приближающиеся шаги.
– Женя, тебя там зовут, – сообщила она с порога комнаты. – Коля и Митька прискакали.
– А? – не поверил ушам Женек.
– Иди, выгляни в окно. Скажи только, что гулять не выйдешь, – погрозила пальцем бабуля.
Коля и Митя? Зачем они прибежали? Почему?.. Что такого приключилось?
На секунду Жене захотелось прикинуться, что дойти до окошка ему не под силу. Но он отбросил эту недостойную мысль, да и бабушка уже слиняла.
С неприятным волнением, перекрывшим даже боль от «поцелуйчиков», Женек проковылял до окна, выходящего во двор. От него же самого не укрылось, что, конечно, дойти он мог быстрее и легче, без этой липовой походки. На кухне Катька спрашивала у бабушки, какую сметану ей взять.
На бетонной дорожке стояли рыжий-рыжий Колька и розовоухий Митька, оба казались встревоженными.
– Привет, вы чего? – спросил Женек, вытягиваясь на носочках. И голос звучал участливо и скромно.
– Жек, говорят, за тобой Тоха гнался? – спросил в ответ Коля, и на праздное любопытство это похоже не было.
– Ну, да, – произнес Женя, невольно дернув плечами.
– Он не говорил, куда хотел тебя забрать? – выдал вдруг Митька и покосился по сторонам.
– Нет, – вырвалось у Женька, потом он задумался, – не помню… А что? Это из-за пожара?
Пацаны переглянулись. Лица их стали бледнее. Уши Мити покраснели.
– Кажется, Тоха забрал Русю, – выдавил Коля, сглотнув.
Женя шлепнулся на пятки. А затем куда-то глубоко упало и сердце.
– Что?! Как? Когда?! – Все «поцелуйчики» разом вспыхнули.
– Юрики. Они нашли нас. Минут двадцать назад, – зачастил Митька, взгляд его бегал от окна в сторону улицы.
– Сказали, что видели, как Руся села в его «девятку», – подхватил Коля. – Внизу, как раз у поворота на Садовую.
– Когда? – Женек снова вскочил на носочки и, забыв про жжение, упирался ребрами в подоконник.
– Как увидели, сразу побежали за нами. Минут десять. Хорошо – пожар, искать нас не пришлось, все там, – ответил Коля. Он коротко постригся и выглядел еще старше.
– И они прям уверены? Погоди… Разве Юрики знают Русю? – голова шла кругом.
– Конечно, знают, мы вместе в футбол играли, – тут Рыж замялся, – помнишь, тогда… на стадионе…
Женя вспомнил. Кивнул, отводя взгляд. И, кажется, покраснел.
– И потом еще… тоже играли, – договорил меж тем Коля.
– А с машиной они уве…
– Да все знают его тачку, Женек, – оборвал Митя. – Ты знаешь или нет, куда он мог ее увезти?
И тут Жене действительно стало страшно. Этот урод, этот зверь забрал Марусю! Сволочь! И что самое ужасное – он мог увезти ее куда угодно, не найти ни в жизнь! Конечно, кто-то наверняка видел, куда умчалась «девятка» и где мелькала еще, но разве кто-то сдаст, разве настучит?
А затем стало трудно дышать, пот выступил на спине – ее могли похитить из-за него! Да, из-за него ее схватили! Сегодня он не дал Мяуку то, чего тот желал. И он пожелал Русю, чтобы отомстить. Он подослал Тоху на рыжей «девятке», Тоху в лисьей маске. Все встало на свои места: Горелый Лис и Кошачий Бог, Тоха-на-девятке и Черный Мяук. Но легче от этого не было. Хотя…
– Кошачий Дом! – вырвалось у Женька. Он сообразил, что знает, где искать Русю.
Ребята, уже шагнувшие к двери, обернулись.
– Из легенды? Сгоревший дом? – удивился Коля. И тут же его лицо нахмурилось в сомнении.
– Последний сгоревший дом, – поправил его Митя. – Но тетяриммин дом еще даже не потушили. Не может Руся быть там!
– Нет, есть другой… – возразил было Женя, но кое-что отвлекло его: – Это что, дом тети Риммы горит? У которой сын Костик?
Пацаны кивнули, и Митя уже раскрыл рот. Но Женек, силом проглотив ужасную новость, закончил то, что хотел сказать:
– Есть другой дом, черный-черный, на холме. Одинокий, заброшенный. Там Кошачий Бог…
Ребята ошарашено уставились на него. Они не верили.
– Я сам видел, – признался Женя. А затем быстро рассказал им о преследовании Черного Мяука, о черном-черном доме и о том, как сегодня Тоха загнал его именно в кошачьи лапы.
Они застыли с изумлением на лицах. Не мотали головами, не переглядывались, посмеиваясь, – уже хорошо. Женек осознал, время не ждет:
– Решайте сами, но я прямо сейчас – именно туда, – и соскользнул с подоконника.
Забежал в комнату. Натянул первую попавшуюся футболку и последние неношеные шорты. По дырке на груди понял, что надел ее задом наперед и что футболка та самая, которую он так и не сжег. Менять ничего не стал. Не было времени. Да и подкрасться незаметно все равно не выйдет – его там ждут. Мозг судорожно соображал, что может пригодиться против Лиса и Мяука. Книга? Тряпки? Ручка? В доме – ничего.
Быстрым шагом направился к чулану. На кухне столкнулся с Катькой.
– Ты куда собрался? – спросила она, держа миску со сметаной.
– В туалет, куда еще. По большому, – придумал Женя, косясь на бабушку, которая была тут же.
– Не провались только, – подколола сестра, облизывая запачканный палец, – как тогда… сквозь землю.
Женек прошел мимо. Уже взялся за ручку двери, когда Мария обронила:
– Дождя бы… Вода все исправит.
– Точно, Катюх, – оглянулся он, – действуй, наколдуй дождя, ты чего? Давай, залей же пожар.
Сестренка задумалась. И сбегая от ее, казалось, неминуемого «Не неси чушь», Женя вылез в сени. Прикрыв дверь, сразу шагнул к чулану. Обувь, а тем более неродные кроссовки, ему была без надобности. На улицу он не собирался. Дверца чулана, как он однажды все-таки оставил ее незапертой на крючок, так и оставалась. Никто, похоже, и не замечал.
Только приоткрыл ее на сантиметр, как раздался скрип. Донесся из-за спины. А следом – шаги. Лишь бы не мама, лишь бы не мама, взмолился Женек. Медленно обернулся, натягивая невинную улыбку.
– Мы с тобой, – прозвучало дружно. Коля и Митя стояли на пороге.
Не сказать, что Женя обрадовался. В первый миг, скорее, нахмурился – возиться с ними теперь. Но затем стало вдруг тепло, с приятным удовольствием он ощутил облегчение. Махнул им рукой – скорее, мол. Он не один, и это – внезапно – вовсе не плохо.
Они забрались в чулан. Втроем оказалось тесно.
– Погодите, – прошептал Женек и замер. Прислушиваясь, ждал, когда ощущение стен и потолка исчезнет. Дыхание ребят мешало.
У правого ухо прозвучало:
– Что даль…
– Тсс! – оборвал он.
Тьма врала, что стен нет. Но желанного чувства не возникало. Тем не менее Женя протянул руку. Пусто. Сделал шаг. Пальцы врезались в дерево. Черт…
– Дед, – позвал он. – Пропусти нас.
Левое ухо уловило шепот:
– Дед?
В сенях за стенкой хлопнула дверь. Послышались шаги и голоса. Женские. Когда они приблизились, Женя узнал маму и тетю Лизу. Черт! Они вошли в кухню. Минуло уже больше пяти минут, как он отпросился в туалет.
Дед не отвечал. Пацаны теряли веру. Стоя с ними в обычном до нельзя, темном и тесном чулане, Женек и сам засомневался. А не приснилось ли ему все? Не нафантазировал ли?
– Дедушка, ты слышишь? Ты здесь? – неуверенно проговорил он.
Слова растворились в тишине. Однако в ней что-то поменялось. Она обернулась оглушающей. Ни шороха, ни скрипа. На кухне наверняка говорили, а уж о пожаре вряд ли тихо и спокойно. Но из-за стенки не доносилось ни звука. Даже дыхание ребят не долетало до ушей.
Затем тьма едва заметно шелохнулась. Вспыхнул и повис в ней огонек.
– Где ты вечно пропадаешь, дед? – выдохнув, спросил Женя.
– А куда ты постоянно лезешь? – отозвался огонек.
Ребята по бокам дернулись. Свет между тем растекся, выхватив из темноты пальто.
– Деда, пусти нас. Ты ведь знаешь куда.
– Знаю, – печально ответил он, и пламя задрожало. – Ты должен быть…
– Я помню, дедушка. Ты видишь: со мной ребята, Коля и Митя.
Огонь вспыхнул сильнее. И друзья разглядели друг друга.
– Осторожным, Жень. Будь осторожен и думай наперед, – напутствовал дед.
– Хорошо, – согласился Женек.
– Хорошо, – смирился старик.
И со знакомым ощущением тьма снесла стены, сделалась исполинской, заставляя чувствовать себя песчинкой на дне океана.
– Ну, все, вперед, пацаны, – Женя нащупал друзей и подтолкнул.
– Куда? – выдавил Митя.
– Прямо, а там видно будет.
– Тихо, тихо, герои, – осадил дед. И пальто, всколыхнувшись, перелетело в левый угол. Пламя осветило черенки разной длины и толщины. – А как же оружие?
Парни завозились, перебирая и вглядываясь, что на конце деревяшек. Коля выбрал вилы, Митька – большой деревянный молоток. Женек откопал в углу у двери кирку.
– Ну, другое дело, – похихикал, мигая пламенем, старик. – Три богатыря, запасной состав.
За дверцей вновь застучали шаги. «Где этот непослушный, безответственный ребенок?!» – просочилось в щели. Женя заторопился:
– Давайте, давайте скорее. – Ребята завертели головами. – Да прямо, прямо.
Наконец они шагнули вперед. Раз шаг, два, три – и исчезли. Только Женек направился следом, как дед окликнул вновь:
– Женька, погоди. Тебе Маша… ну, бабушка передала?
– А?
– Про воду?
– Чего? – не мог сообразить Женя.
– Понимаешь, Черный Мяук, он же вышел из выжженной земли и пепла. Так? Я думаю… почти уверен, что он не терпит воды, понимаешь? Чтоб ты знал, если что, – шептал дедушка.
– А-а, вот чего она заговорила про дождь и – да – про воду, – вспомнил Женек, а потом осознал еще кое-что: – Но, дед… Ты что же, говорил с бабушкой? Она видела тебя?
– Да, это ведь я предупредил ее о пожаре, – произнес он довольно, а затем уже виновато, – хотел еще раньше и о том, что ты в беде… но никак не решался, прости… – Он чуть помолчал. – На самом деле – мне вот вспомнилось недавно, – Маша знала, что я здесь. Но почти не приходила…
– Да? – удивился Женя.
– Да, потому что считала, что я заслужил… И она права, да. – Огонек смотрел спокойно, мирно. Совсем неподвижно.
– Но почему?
– Потому, дружок… Многое я забыл, но это оставалось со мной всегда… Это ведь я раньше был Лисом. Долгие годы. Никто не знал, но Маша, кажется, догадывалась.
– Но как? Почему? – не хотел верить Женя. Не может быть! Немыслимо!
– Я не знаю, не помню, – голос его дрогнул, пламя затрепетало. – Наверное, я плохой человек. Не человек. Тогда и сейчас. За годы, проведенные здесь, я придумал, будто боялся тогда за своих мальчиков. Ведь, пока я Лис, их бы никто не забрал. Хотя прикажи Мяук… Не знаю, не знаю… Так что да, бабушка права, я заслужил! – прогремел дед. Огонь вспыхнул, и Женек увидел, как содрогается пальто. – Она просила не пускать тебя сегодня. И я мог бы не пустить – может, она простила бы меня. Но ты бы нашел другой путь… Наверное, это судьба. Поэтому будь осторожен. И не забывай – сегодня ты его уже одолел! Избавься от страха!.. И вода – помни об этом.
Он смолк, огонек затих.
– Хорошо, дед, – выдавил Женя. – Спасибо. – Потом что-то дернуло сказать: – Я вернусь.
Когда он уже шагнул в ночь, Человек-Пальто прошептал:
– Позовешь – я буду готов.
* * *
Звездная ночь круглой лампочкой луны тускло освещала путь. Серые доски тянулись во тьму и были все так же молчаливы. Глушили шаги трех пар не самых уверенных ног.
– Где это мы? – прошептал Митя. А может, крикнул. Он шел слева, то и дело закидывая молот на плечо, но очень быстро об этом забывал и снова хватался обеими руками за рукоятку.
– Не знаю, – ответил Женек. Вел он их наугад.
– Похоже, будто нас уменьшили в размерах, как в одном фильме, и мы идем по какому-то чердаку, – поделился Митька.
– Кажется, я видел этот фильм, – отметил Женя.
– Я тоже, – отозвался справа Коля. Он переставлял вилы как посох. – Это действительно был твой дед?
Женек кивнул, забыв, что, наверное, Рыж не мог этого не разглядеть. Поэтому все-таки ответил после паузы:
– Зовите его Человек-Пальто.
Они опять замолчали.
Женя пытался припомнить, поворачивал ли, сбегая из Кошачьего дома, сворачивал ли, когда шел на голос деда. Но что-то подсказывало, что они не заблудятся. Ведь Черный Мяук пригласил его в гости. Кажется… Но что, если он сделает так, что они останутся здесь, пока не ослабеют их тела и разум? Захотелось крикнуть, призвать его: «Черный Мяук! Выходи! Подлый трус…» А может, позвать Русю? Сразу вспыхнуло перед глазами ее лицо. Кое-как он сдержался.
– Но куда мы идем?.. Все-таки, – не вытерпел Рыж.
– В ловушку Черного Мяука, – спокойно произнес Женя, давно смирившись с этим.
– Кошачьего Бога?
– Походу.
– Большого черного кота? – вновь уточнил Колька.
– Да, таким я его видел.
– То есть он может здесь быть где угодно…
Коля застыл на месте. Митя вместе с ним. Женек заметил это не сразу. Когда обернулся, они вертели головами по сторонам.
– Но нам нужен не он. Мы идем за Русей, – единственное, что он нашелся сказать. Снова дернуло позвать ее. – Не знаю, возможно, нам надо представить, что мы уже в доме.
– Смотрите! – оборвал его Рыж.
Женя различил, как взметнулась его рука, и уставился в ту сторону.
Метрах в пяти, во тьме, где исчезали половицы, горели две точки. Два рыжих огонька. Женек, ухватившись за кирку, подошел ближе. Обожженная рука заныла. Огоньки не шелохнулись, но вокруг них проступил сероватый исчерченный контур.
– Вон еще! – крикнул Митька, словно рот его был полон ваты. Женя не стал вглядываться, куда он указывает, просто пошарил глазами в поисках новых сияющих точек. Они медленно вспыхивали во тьме ожидаемо то тут, то там, по кругу. Бархатно-зеленые, янтарно-желтые, чернично-синие.
– Коты, – почти в один голос проговорили они.
– Непростые, – добавил Женек.
– Да неужели? – отозвался невесело Колька, пятясь к нему.
– Давайте пойдем, – позвал Женя. – Может, они типа сопровождение… Всего лишь.
Они зашагали, косясь по сторонам.
– Знать бы, куда надеемся прийти, – обронил Митя. Молот он тоже держал в боевом положении.
Огоньки разом пришли в движение. Нет, не поплыли следом, бликуя в темноте. Острыми, леденящими взглядами вынырнули из нее. Коты разных оттенков серого окружили ребят.
– И что теперь? – поинтересовался Рыж, выставляя вперед вилы.
– Перешагнем через них? – предложил Женя, уж очень не хотелось задерживаться. И это было бы забавно, если бы коты не были заметно крупнее обычных. Они тем временем переходили с места на место, присаживались, буравили взглядом и снова обегали, не размыкая круга.
– Тут как с Горбуном, да? Тронешь кота – и Кошачий Бог тронет тебя, – простонал Митя. Кажется, он поглядывал на молот в руках.
– А какой выбор? – пробурчал Коля.
– Они могут мерзко закричать и вспыхнуть, – вставил Женек. – Просто чтоб вы знали.
– И расцарапать, покусать и съесть, – негодующе добавил Рыж.
– Но чего они ждут? – нервно выдавил Митька.
– Реально. Может, пойдем, а, действительно? – не сдавался Женя.
Он шагнул к живому кругу. Тот вмиг обмер, застыл. И взорвался диким воплем. Коты выгибали спины, вздыбили хвосты и пронзали ночь царапающим свистящим ором. Он раздирал уши, просверливая голову насквозь.
Кирка, вилы, молоток попадали на пол. Ребята схватились за головы, затыкая уши. Хотелось сбежать прочь, но трудно было пошевелиться. Вопль вонзался в каждую точку тела, бил в нутро, заставляя вибрировать и, казалось, рваться. Голова трещала на грани расколоться. Тянуло сжаться до плотности камня и покрыться панцирем. Друзья повалились на пол. Три комочка.
Женек разжал челюсти, готовые раскрошить зубы, и заорал сам. Что было злости и боли, выплеснул, казня голосовые связки. И стало легче. Словно собственный крик врезал по насилующему воплю, отшвырнул, заглушил. Но крик иссяк, и кошачьи глотки атаковали с новой силой. Женя судорожно вдохнул побольше воздуха и ответил отчаянным «А-а-а!!!»
Продолжая орать, он растолкал парней и указал на свой рот. На их лицах читалось лишь страдание. Они не понимали. Он дотянулся до них и с силой отодрал по руке от ушей.
– Кри!! Чи!! Те!! – выдавил на одном выдохе.
Глаза их расширились. И они, разинув рты, заголосили. Сшибающая с ног боль отступала.
Уже приподнимаясь на локтях, Женек вдруг заметил тонкую полоску тусклого света между половиц. Припал к щели – без сомнений, свет. Под ними что-то есть! Спасение?
Внезапная радость сменилась мучительным выбором: если они сбегут сейчас, не потеряют ли все шансы спасти Марусю?
Однако не отступающая боль – коты сужали круг – порвала в клочья сомнения. Женя притянул кирку, приподнялся, всунул лезвие в щель между половиц. Вдавил всем телом. Отдышался. Наконец, набрав полную грудь воздуха, завопил, привстал, дернул рукоятку. Половица подалась, проглянул слабый лучик света. Крик смолк, и он опустился на колени.
Коля и Митя подползли ближе. Смекнув, они кричали по очереди. Сейчас кричал Рыж. Женек присоединился. И стало заметно легче. Потянул рукоятку кирки дальше. Доска отошла. Пацаны вцепились в нее и окончательно отодрали. Свет чуть вынырнул и рассеялся во тьме. Женя заглянул в дыру и узнал под собой нутро дома на холме. Они были на его крыше.
Еще одну! Нужно убрать вторую доску.
Внезапно свет вспыхнул. Но не там, не внизу. Рыжее пламя охватило котов, запрыгало с одного на другого. Обдало жаром. Хрипящий до свиста вопль не стихал.
Коля и Митька установили лезвие кирки в следующую щель. Теперь они кричали вместе. Рвал связки и Женек. Вбил кирку поглубже. Затем, собрав все силы, привстал и рванул рукоятку. Половица накренилась. Парни вновь вырвали ее с корнем.
Митя шустро просунул ноги в дыру и в следующий миг исчез в ней. Тут же из огненного кольца выпрыгнул пылающий зверь. Рыж пригнулся, но кот вцепился в его футболку. Секунда – и ее охватил бы огонь. Женя махнул киркой и отшвырнул кота. Колька прямо головой влез в дыру. Женек махал, еле держась на ногах, киркой, попадая или просто отпугивая сгоревших до угольных костей котов. В глотках их шипело, вопли больше не вырывались.
Коли уже не было, когда он скинул ногой в дыру деревянный молот, оставленный Митей. Вилы были потеряны в огне. Женя быстро сел, свесил ноги и соскользнул в дыру.
Но вместо того чтобы повиснуть на кирке, шипами поставленной поперек отверстия, он выполз ногами вперед на серый пыльный пол. Как тогда, все перевернулось с ног на голову. Дыра в крыше на выходе оказалась дырой в полу дома. Рядом отползали от дыры с ошарашенными лицами Коля и Митя. Женек повращал рукоятку, подергал и, наконец, втянул кирку. Вместе с ней ворвался последний огненный всполох, обдавший жаром и без того горячее лицо. Затем все стихло и угасло.
Всего на секунду. Колька вдруг закричал и стал кататься по полу. Женя и Митя испуганно уставились на него, не понимая, что с ним.
– Футболка! – указал Митька.
Ткань на спине горела, Рыж пытался сбить пламя. Митя подскочил к нему. Хотел было притушить рыжие язычки голыми руками. Но остановил себя и растерянно махал ими, не знаю, что предпринять.
– Сними ее! Сними футболку! – крикнул Женек, стараясь поймать Колин взгляд.
Тот его услышал. Быстро, одним движением, скинул футболку и отбросил. Некоторое время не разжимал век и, кажется, не дышал. Митька метнулся к футболке и затоптал пламя.
Потом минуту они переваривали пережитое. Митя стоял, Женя сидел, Колька лежал, и глазели друг на друга – мол, вы тоже это видели, и слышали тоже, и ощущали? Прислушивались, болит ли что-то где-то, на месте ли сердце, и это тишина такая, или они все-таки оглохли. Боль в обожженной руке накатила с новой силой, Женек удивился – то есть он наделся, повиснув, удержаться за рукоятку? Наконец взгляды побежали по пепельным стенам вокруг и по лестнице вверх до черноты, скрывающей крышу.
– Мы пришли, – объявил он, вставая.
Нет, барабанные перепонки уцелели – пацаны зашевелились. Митя сошел с погибшей футболки, Рыж, поежившись, поднялся на ноги. Мягкий свет лился из единственного окна за их спинами.
– Заползли, – процедил Коля. – Но куда? – Он отошел к окошку и выглянул. Оно было ему в самый раз.
– Кошачий дом? – осторожно спросил Митька, снова осматриваясь.
Женя кивнул. Хотелось взять в руку что-то холодное. Вспомнил холодильник, кухню, маму. Черт, что она подумает? И что с ней будет? Похитили, опять утащили сына… Он взмолился, пускай бабушка ее успокоит, может, объяснит. Хотя знает ли она сама, что действительно происходит. Классно было бы вернуться и щелкнуть незаметно по кнопке перемотки чудо-видика – и мама все забыла.
– Реально, тот старый дом на холме, – Рыж отвернулся от окна.
– Но здесь пусто… – заметил Митя. На лице его поселилась легкая растерянность. И оттопыренные уши в кои-то веки идеально сочетались с его выражением.
– За этими дверями, – Женек показал на две дверцы почти напротив друг друга, – полно комнат… Но мы туда, наверно, не пойдем.
– И где же искать Русю? – проворчал Коля. Плечи и спина его были усыпаны веснушками и походили на поверхность Марса. Кожа правой лопатки словно наливалась розовым закатом.
Взгляды ребят вновь обратились к черноте над головами.
– Там же даже пола нет, – понял Митя.
– Может… А если не надо искать. Возможно, надо просто позвать? – предположил Женя. И ребята переглянулись.
– Руся! – позвал он.
Получилось не особо громко. И никакого ответа не последовало.
– Руся! Ты здесь? – присоединились парни. – Русь, не бойся! Это мы! Твоя банда! Ты здесь?
Холодные серые стены равнодушно проглотили их голоса, не пустив эхом поблуждать по углам. Их зов казался бессильным.
– Руся!! Мы тебя вытащим!! – проорал Рыж.
Только последний звук нырнул в темноту, как она ответила тоненьким смешком. Ребята дернулись, напряглись. Хихиканье смокло, и этот голосок произнес весело:
– Привет, мальчики. Какие вы молодцы.
– Она? – прошептали дружно мальчики, встретившись взглядами. Женя неуверенно помотал головой, Митька пожал плечами.
– Руся, это… Это же… не ты? – проговорил Коля, задрав голову.
– Ну и ну, не узнают свою бандитку, – наигранно сердито отозвалась она. – Не зря, значит, угодили сюда.
– Мы пришли за тобой, – вырвалось у Мити.
– Конечно, воины мои, а как иначе? – посмеялась она. И это как-то откликнулось, почувствовал Женек, это Маруся. Он даже шагнул ближе к лестнице, не опуская взгляда.
– Я так и хотела, – закончила она, отсмеявшись.
Стоп! Нет… Нет, это не может быть она… Руся, она же хорошая. Она добрая, искренняя. Светлая.
– Ты врешь! – не верил Женя и буравил тьму.
– Эх, дурачок… Всегда, дурачина. С тобой это совсем не сложно, – она снова захихикала.
А Женек вспомнил вдруг кошачий зрачок на ее повязке в день знакомства, гнилое яблоко в тайнике и то, как она заманила его в этот дом… в первый раз. Как не спасла его, не позвала на помощь, а потом пропала.
И все равно он не мог поверить. Хотелось вбежать по лестнице и не найти там Марусю, ту прекрасную, милую девочку, в которую он втрескался. Хотя казалось, такое может быть только в кино. Хотелось взлететь по ступеням и вырвать из глазастой тьмы ту тварь, что назвалась ею.
– Это не она, Жек, – пробился сквозь мысли шепот. – Прислушайся.
Женя обернулся. Это подсказывал Колька.
Смех действительно переменился. Стал грубее, злее. А затем что-то спикировало на него из темноты. Что рыжее и звериное.
Первое, что он увидел, оказавшись на полу, – лисья морда. Хищный взгляд, лукавая улыбка. Почему-то послышалось хрипловатое мяуканье. Женек хотел отползти. Но Лис нагнулся и схватил его за ногу над щиколотками. От него пахнуло потом. Его мощный торс под рыжеватой «кожанкой» блестел капельками в шерсти. Лис рванул его ногу вверх. Вниз головой Женя нашел глазами друзей.
Митя отмахивался молотом от Качка. Рыж пытался выдернуть кирку, которую ногой придавил Блондин. Это двери по-кошачьи проскрипели, мелькнуло в голове. Следом она затылком заскользила по полу. Лис потащил его в сторону лестницы.
– Вот и свиделись, шкет. Добро пожаловать в гости.
Женек размахнулся свободной ногой и ударил, особо не целясь. Но никуда не попал – шестипалая лапа поймала стопу.
– Даже не начинай, – усмехнулась огненно-рыжая морда.
Шершавые пальцы сжали железом ее до хруста. Женя вскрикнул от боли, но тут же запер крик за зубами. Лис ухватил обе ноги за лодыжки и закинул на плечо. И легко продолжил путь. Женек мешком болтался сзади. Извернулся, пытаясь вцепиться в половицы. Не выходило, и его разворачивало обратно. Краем глаза он ловил ребят.
В один момент Качок держался за рукоятку молотка, а Митя тянул ее на себя, Рыж махнул ногой, целясь по голени Блондина, и тот, уворачиваясь, поднял ногу от кирки. В другой момент Митя изловчился и пнул Качка между ног, и колени того уже подгибались. А Коля занес кирку для удара.
Когда удавалось попасть пальцами в щель между досок, Лис просто дергал сильнее и шел вперед. Пальцы соскальзывали, ловя занозы. Да и ладонь, помеченную ожогом, пронзала боль.
Женя решил, что не будет кричать, но кричал все равно. От внезапной боли, от отчаяния и тающей надежды. И голос его сливался с криками и руганью друзей и их соперников. Неизменно молчаливая комната наполнилась ором. И, кажется, была этим недовольна: ее стены и пол сгущали черноту.
Лис, единственный, кто кричать не думал, зашагал в своих домашних тапочках по лестнице. Когда ступенька первый раз врезала по затылку, в голове раздался дикий вопль. Спустя секунду Женек сообразил, что вопль не в его голове, а в комнате.
Стрельнул взглядом. Вопил Блондин, пытаясь устоять, – его бедро насквозь пронзал шип кирки. Глаз успел ухватить и испуганное лицо Коли, рукоятку, правда, не отпустившего.
Под спиной проползла новая ступенька. Женя пригнул голову и уберег затылок. А затем рывком повернулся и вцепился в эту самую ступеньку. Решил во что бы то ни стало не отпускать ее. Тело спиралью натянулось. Боль из ладони устремилась в пальцы, в предплечье.
Лис замер на мгновение, затем дернул. Щиколотки сдавило тисками. Он рванул сильнее, потянул с напором. Позвоночник застонал. Но пальцы не разогнулись. Женек сжимал челюсти. Щеки намокли от слез, но он не плакал. Не боялся, только злился.
Повернул голову, чтобы не смотреть на белые от напряжения пальцы. Обстановка у окна поменялась. Блондин, сильно хромая, пятился к двери, оставляя на полу кровавый след. Качок крикнул ему, куда это он собрался. Крикнул лежа, получая удары молотом по ногам и корпусу. Невероятная и оттого вдвойне приятная картина вселила в Женька надежду, придала сил. Но не избавила от боли.
– Какие цепкие пальцы, просто шик, – обронил Лис. – Заберу себе, если не отпустишь.
Он снова дернул за ноги. Женя напряг руки, чтобы они не выскочили с мясом, как у пластмассовой куклы. И все равно заметил, как сместился на несколько сантиметров. Пальцы вроде не соскальзывали… Проверил – оказалось, край ступеньки отошел, приподнялся. Мгновенно родилась идея.
– Что, силенок не хватает? – крикнул он мучителю.
Но тот лишь усмехнулся:
– Попрощайся с первым.
Женек не понял, о чем он. Но в следующий миг мизинец правой стопы пронзила дикая боль. Не надо было поворачивать голову, чтобы догадаться – Лис вцепился зубами в палец. Вырвать ногу из двенадцатипалой хватки было невозможно. Но Женя от боли дернул стопой. И боль взлетела до кошмарной, выстрелила по всей ноге. И взорвалась в голове. Он завопил. Рука отпустила ступеньку. Здоровая рука. Он чувствовал грызущие зубы, мерзкий язык. А затем эти ощущения пропали. Вместе с пальцем. Все заполнила боль.
– Маховат, – коряво проговорил Лис. И плюнул через плечо. Женек отвернулся.
Лис потянул за ноги с новой силой. И пальцы соскользнули. Указательный и мизинец. Два пока цеплялись за край ступеньки, которая отошла сильнее, поскрипывая от давления. А еще уши сквозь звенящую боль уловили далекие шаги.
Друзья, подумал Женя. И собрав всю волю в соскочившую руку, извернулся и махнул ею. Пальцы ударились о край доски. Он потянулся снова и все-таки ухватился за ступеньку. И тогда она, простонав, отошла вся. И оказалась в его руках.
