Czytaj książkę: «Ставка на тело»

Глава 1

Я стояла перед ним и дрожала от страха. Буквально. Так, что зуб на зуб не попадал. И едва сдерживалась, чтобы не заплакать. А может, просто была перепугана настолько, что и плакать не могла.

– Ты понимаешь, что из-за тебя я потерял огромные деньги?

Я понимала. Мне повторили это столько раз, что я поняла бы, даже если бы была умственно отсталой. Любой бы понял.

– И что же мне с тобой делать? – глаза его недобро блеснули, и мое сердце ухнуло вниз.

Я не знала, что он обычно делает со своими должниками. И не хотела узнавать, поэтому заговорила торопливо:

– Я… Я отработаю. Я буду отдавать жалование… И потом…

Теперь он рассмеялся, будто бы я здорово его повеселила.

– Ты раньше состаришься… И кто тебе сказал, что у тебя будет жалование? Ты всерьез считаешь, что после этого будешь тут работать?

Нет… Глупость какая. Конечно, я так не считала. С чего вдруг вообще я заговорила о жаловании?

– Я не знаю…

Мысли были отрывочные, бестолковые. Именно сейчас нужно было быстро сообразить и придумать какое-то решение. Но ничего не выходило. Меня парализовало от страха, и я смотрела на него как кролик на удава – обездвиженная, ошарашенная, разбитая.

– Подойди ко мне, – велел он, и я сделала шаг, хотя мне хотелось развернуться и убежать. Но ослушаться его было совершенно невозможно.

Подошла – и остановилась в ужасе, слишком близко. Теперь опасность, которую он излучал, ощущалась еще отчетливее.

– Но я могу кое-что для тебя сделать, – он смотрел мне прямо в глаза, а его рука скользнула под юбку, двинулась вверх по тонкому чулку и остановилась у его кружевного края. Я застыла. Заледенела.

Глава 2

За два дня до этого

Еще пятнадцать минут назад это был день как день. Трудный, длинный, невыносимый – обычный. Болели ноги в туфлях на каблуках, болела спина, затянутая в униформу, от напряжения ныли пальцы.

«Это с непривычки, – говорили бывалые крупье, – потом пройдет». И со смехом добавляли: «Но легче не станет».

Уверенным движением я запустила шарик.

– Делайте ваши ставки, господа! – я ослепительно улыбаюсь.

Мне улыбаются в ответ… Нет, не улыбаются, а хищно скалятся.

Те, кто сейчас распихивает фишки по клеткам, – не богатеи, желающие спустить излишки денег, и не азартные бедолаги, которые надеются, что этот последний шанс – их шанс. Это мои будущие коллеги, а сейчас – воспитанники «питомника». Их задача – усложнить мою задачу. Они будут хамить, устраивать склоки с соседями, сдвигать фишки и пытаться жульничать. И не потому что плохо ко мне относятся. Просто мне сейчас должно быть трудно. Максимально трудно. Чтобы потом было проще.

Хотя я верю бывалым: вряд ли станет проще.

Краем глаза я слежу за шариком – хорошо запустила, крутится долго. Чем дольше он вращается – тем лучше. Клиенты успеют сделать больше ставок, а мне хватит времени поправить фишки, чтобы потом не было споров – она стояла не тут, а вот там! Миллиметры, которые могут значить очень много.

– Ставки сделаны, ставок больше нет!

Все замерли и уставились на шарик. Странное дело – никто ничего не выиграет, все понарошку, но он все равно приковывает взгляды.

– Зеро! – объявила я и стала аккуратно сгребать фишки.

Не торопясь, но быстро. Скорость важна. Скорее начнешь – больше кругов отыграешь. Больше кругов – больше денег.

На «зеро» никто не ставил. «Игроки» разочарованно выдохнули, но скандалить никто не стал. Я сгребла фишки и снова запустила шарик:

– Делайте ваши ставки, господа!

Но сделать ставки никто не успел.

В «питомник» вошел гость, которого тут не ждали. Собственно, тут не ждали вообще никаких гостей: «питомник» не для посторонних. Здесь только свои. Ну или будущие свои. Это специально оборудованное помещение, где натаскивают будущих крупье.

«Натаскивают» – вполне подходящее слово. Шесть дней в неделю по десять часов с небольшими перерывами на кофе и обед. До слёз, до усталости – такой, что валишься с ног. Многие не выдержали и ушли. Некоторые еще уйдут. Я бы тоже хотела не выдержать, но мне нельзя. Главный приз хорош: ещё две недели этого ада – и я буду работать в лучшем казино города. Отличные заработки, да ещё и чаевые, которые выигравшие посетители суеверно дают крупье…

– Стоп-игра! – объявил баритон, который я не назвала бы приятным. От этого голоса по спине побежали мурашки. Я подняла голову и столкнулась с холодным взглядом светло-голубых глаз. Мне показалось, что этот взгляд задержался на мне дольше, чем следовало.

– Считайте детки, что вы уже научились! Правда, пока не все.

Этого человека я знала в лицо. Да здесь каждый его знал! Фил, владелец казино. Человек, о котором ходят жуткие слухи. И скорее всего это не слухи, а чистая правда. У него нет должников: с ним предпочитают рассчитываться быстро и сразу. Лучше быть должным кому-нибудь другому, а не Филу.

Тут я была на его стороне. Проиграл – плати. Я считаю, это справедливо. Мне, например, в голову не придет явиться в казино и играть. Когда у тебя на руках больная мать и мелкая сестренка, ты не думаешь о блеске огней, как бы ярко они ни сияли, как бы соблазнительно ни манили.

Фил жесток с должниками, но сам не терпит долгов. Те, кто на него работает, получают свое в срок и сполна.

– Я уволил смену! Кто-то из них подыгрывал посетителям, – объявил Фил.

Никто не удивился. Обычная практика. Если казино терпит убытки и виноват кто-то из крупье, не станут искать виноватого – уволят всех, чтобы наверняка. Печальная сторона нашей работы.

– Брать из чужих никого не буду, так что, – он обратился к нашему наставнику Сэму, – Назови мне семерых, кто готов работать прямо сейчас.

– Никто не готов работать, Фил, – глядя прямо в голубые глаза бесстрашно сказал наставник и сразу поднялся в моих глазах на несколько пунктов.

Возразить Филу – это было круто! Даже если сейчас Фил достанет из-за пояса пушку и пристрелит нахала, всё равно это было круто! Но ничего такого Фил делать не стал. Он лишь на мгновение сжал губы, выдавая недовольство, и сказал:

– Назови мне семерых, которые готовы больше других.

Наставник нехотя стал перечислять имена, вглядываясь в наши лица. Я смотрела на тех, кого он называл. У кого-то на лице был страх, у кого-то – радость: были среди наших торопыги, которые не хотели «корячиться тут за бесплатно» и мечтали как можно быстрее выйти в большой зал.

Я их не понимала. Я всегда боялась лишнего риска. И мне было что терять.

В том, что моё имя не будет названо, я не сомневалась: звезд с неба я не хватала, уверенно шла в серединке. Ну, может быть, где-нибудь в конце серединки. Сэм говорил, что это не страшно. Просто я не слишком быстро усваиваю. Зато крепко. К концу обучения все будет в порядке, он был в этом уверен.

Я не ошиблась. Он действительно не назвал меня.

– … и, пожалуй, Алекс! – прозвучало седьмое имя, и я выдохнула с облегчением.

Нет, конечно, мне безумно нужны были деньги. Но еще больше мне были не нужны неприятности, а у нерасторопного и неопытного крупье они запросто могли возникнуть.

– Хорошо, – кивнул Фил, – завтра к восьми вечера будьте в большом зале. Смена начнётся в девять.

Я ждала, пока он уйдет, чтобы приступить к обычной практике, но он не уходил и почему-то сверлил меня взглядом. Под этим взглядом становилось неуютно, хоть я и не успела ни в чем провиниться.

– Тебя как зовут? – спросил он.

Я, хоть и понимала, что шансов практически нет, всё-таки обернулась: вдруг это он не мне, а кому-то за моей спиной. Но за моей спиной было пусто.

– Магда, – срывающимся от волнения голосом ответила я.

– Ты тоже будь завтра!

Что?! Нет! Это невозможно!

Я бросила взгляд на Сэма, который в последние несколько минут казался мне чуть ли не супергероем и непременно должен был прийти на помощь. Сказать этому страшному человеку, что я пока не готова, что я не самая сильная ученица или ещё что-нибудь такое, что его убедит!

Только наставник молчал. Теперь он снова потерял только что наработанные пункты и ухнул на свое прежнее место – приятный парень, но ничего особенного.

Впрочем, это было неважно.

Фил быстрым шагом вышел из «питомника», он не нуждался в моем согласии.

А я оказалась на шаг ближе к своему краху. К тому, что навсегда изменит мою жизнь. Но тогда я этого еще не знала.

Глава 3

В казино все было совсем не так, как в «питомнике». Конечно, для учебы нам пытались создать соответствующую атмосферу: нервозность, музыка, от которой уже через несколько часов хочется спрятаться, развязные посетители…

Но были ингредиенты, которые невозможно подделать или сымитировать.

Деньги. В большом зале витал запах денег, он чувствовался так явственно. Кто сказал, что деньги не пахнут? Он ошибся. У денег запах дорогих духов, дорогих сигар и дорогого алкоголя.

А еще в большом зале был азарт, самый настоящий. Он пропитывал помещение насквозь, и ни один кондиционер не помог бы от него избавиться. Фальшиво равнодушные лица или горящие глаза – неважно. В каждом из присутствующих была эта вибрация, желание выигрыша, готовность проиграть. От всего этого кружилась голова…

Только оказавшись в большом зале, я поняла, что такое игра по-настоящему. Вернее, не так. Я поняла, что здесь вовсе не было никакой игры. Все всерьез.

Впрочем, эти открытия я делала в фоновом режиме. На самом же деле я сдержанно улыбалась и ловко тасовала пальцами фишки, стараясь не думать о том, что вот одной такой синенькой хватило бы на то, чтобы мы переехали в район получше. А еще на то, чтобы показать маму толковому специалисту. Или отправить мелкую Энн в нормальную школу, откуда она не будет приходить с разбитой губой и со словами: «Мерзкие мудаки, но я им тоже накостыляла».

А я не буду теряться в догадках, что делать. Уж точно не читать ей нотации о том, как должна вести себя маленькая леди. Потому что маленькие леди не бывают в местах обитания «мерзких мудаков», и раз уж она там оказалась, а я ничего не могу с этим сделать, то, похоже, ей самой лучше знать, как там выживать.

– Делайте ваши ставки, господа!

– Ставки сделаны, ставок больше нет!

– Двадцать два, черное.

Парень за столиком громко вскрикивает: «Воу!», поднимает бокал с шампанским так резко и высоко, что напиток чуть не выплескивается на игровой стол. Но выиграл не он, а его сосед. Хмурый тщедушный парнишка. Он не выражает своего восторга так бурно, а таращится на шарик почти испуганно.

Ничего себе! Я смотрю на фишку, которая лежит в самом центре поля, и вижу, что это та самая, синяя. Удачливый паренек не просто выиграл – он сорвал неслабый куш.

Я сдержанно улыбаюсь:

– Поздравляю! – и выдаю выигрыш, разбивая последнюю сумму мелкими фишками.

Это намек. Нужно оставить крупье чаевые. Дашь слишком крупными фишками, пожадничает и ничего не оставит, слишком мелкими – отдаст самую маленькую. Умение правильно оценить, какими фишками выдать выигрыш – тоже важно. Надеюсь, я угадала.

Кажется, нет. Паренек молча сгребает свой выигрыш и исчезает из-за стола.

Жмот! Хотя… Что я могу сказать… Правильно делает. Если останется, проиграет все. Впрочем, когда-нибудь он вернется, и все равно проиграет больше, чем выиграл. Так уж устроено, что в выигрыше всегда будет казино, даже если кто-то выходит с деньгами.

Я думала, этот второй с шампанским тоже последует за ним, но нет, он продолжал сидеть и лениво ставил фишку за фишкой. Они не знакомы? Я усмехнулась про себя: такую искреннюю радость за чужие успехи можно встретить, наверное, только в казино. Видя чужой выигрыш, игроки словно получают какое-то нелепое подтверждение своему азарту: выиграл он – смогу и я.

На самом деле нет. В казино все чертовски точно математически высчитано. И тот, кто выигрывает, не добавляет тебе шансов. Он использует шанс, который мог быть твоим.

О чем-то таком я и размышляла, пока раз за разом запускала шарик, сгребала фишки, выдавала выигрыши. А потом к мне подошел наш охранник. Он сделал знак другому крупье, чтобы тот заменил меня, и бросил мне через плечо:

– В комнату охраны, быстро.

Я еще не знала, что случилось, но сразу же поняла: произошло что-то очень неприятное.

Глава 4

Он прокручивал это видео уже в который раз, замедлял, приближал, но мне хватило и первого, чтобы понять, что случилось. До того момента как я объявила «двадцать два, черное», синей фишки на поле не было – она появилась позже, когда радостный сосед по столу закричал и вскинул вверх бокал шампанского. Словно фокусник, он отвлек мое внимание. Движение было слишком резким, и я на мгновение замерла, инстинктивно прикидывая: разольется шипучий напиток на зеленое сукно или нет. Второй же – теперь уже ясно, напарник, – воспользовавшись моментом, ловко подвинул фишку…

– Это ни в какие ворота! На подобное даже новичок бы не повелся! – говорил начальник охраны. – Как давно вы здесь работаете?

– Первый день, – мигом пересохшими губами сказала я.

Я и есть новичок. Возможно, это как-то примут во внимание? Теперь я смотрела на начальника охраны с надеждой.

– Первый день, и уже такие убытки? Да вы самый дорогой крупье за всю историю казино!

Ясно. Надеяться мне не на что. Он вышел, а я осталась сидеть в комнате охраны.

Туда приходили и другие люди: администратор смены, старший администратор, начальник охраны, директор казино, еще кто-то и еще кто-то. И все они смотрели на меня с такой смесью ужаса и жалости, что сразу становилось понятно: мои дела чертовски плохи. На их лицах явственно читалось, что они бы предпочли умереть, чем оказаться на моем месте, и от этого становилось совсем тошно.

Лица сменяли друг друга, а слова оставались прежними, пока, наконец, не прозвучало самое страшное:

– Фил приехал. Он хочет тебя видеть.

Я думала, умру от страха еще до того, как он решит мою судьбу. Да что там – еще до того, как я его увижу. Но, увы, я не умерла. Не умерла, пока ждала его у двери, не умерла, когда вошла в его роскошный кабинет, больше похожий на комнату в музее, куда зачем-то поставили стол, кресло и диван. Не умерла, когда Фил со мной заговорил.

И уж еще больше я хотела умереть сейчас, когда стояла перед ним с искусанными до крови губами, а его рука по-хозяйски расположилась под моей юбкой.

Я запаниковала. Это что же, он такой платы потребует за мою оплошность? Он хочет, чтобы я… Чтобы мы…

И тут же отбросила эту мысль как несостоятельную. За те деньги, которые потеряло казино, можно скупить всех продажных девиц нашего города! Да и не продажных тоже, если честно.

Кроме того, я вспомнила один разговор. Девушки, которые учились вместе со мной, в короткие перерывы чесали языками, и в основном о том, кого из наставников или однокурсников они хотели бы видеть в своей постели. Это звучало примерно так:

– Сэм? Нет, он, конечно, брутальный парень, но для меня староват.

– Староват? Да ему и тридцати нет!

– О, нет! Оставьте себе этот антиквариат! И вообще, моя страсть – блондины, а он вовсе не блондин. Вот Майк – другое дело.

– Майк? Смеешься? Да у него за ночь девиц бывает больше, чем ты книжек за всю жизнь прочитала. Он утром о тебе и не вспомнит.

– Вот и отлично, на следующий день можно будет снять его заново!

Эти слова тонули в легкомысленном хохоте.

Мне нравилось слушать разговоры более опытных девушек, забившись в уголок с сэндвичем и чаем. Хоть они и мои ровесницы, у них у всех уже были парни, с которыми они заходили очень далеко – так далеко, что дальше некуда. И их разговоры вызывали у меня ужас, смешанный с восхищенным любопытством.

Так вот. Однажды разговор свернул не туда. Кристи – кажется, это была она – мечтательно протянула:

– А я бы не отказалась узнать, что там происходит в постели Фила.

Все смолкли, словно даже называть это имя было опасно. От былого веселья не осталось и следа. Девушки сосредоточенно мешали кофе в чашках, кто-то достал пудреницу и начал приводить себя в порядок. Будто бы сказанное их не касалось. Да и вообще они этого не слышали.

Но кто-то присвистнул:

– Раскатала губу!

– А что? Он красавчик… – не унималась Кристи.

Ни одно слово в мире не подходило Филу меньше, чем это – «красавчик». Он не был красавчиком. Да, с точки зрения общепринятых представлений о мужской красоте он был, пожалуй, красив, но не было в нем того журнального лоска, магнетической притягательности, обаяния, свойственного тем, кого называют «красавчиками».

Он внушал страх.

– По-моему, мысль переспать с Филом может прийти только в очень больную голову, – пробормотала тогда я.

И все дружно обернулись в мою сторону. Кажется, девчонки привыкли к моему молчаливому присутствию и считали меня чем-то вроде мебели. От их внимания я стушевалась и забилась еще дальше в свой угол.

– Хоть в больную, хоть в здоровую! Фил не спит с теми, кто на него работает. Так что, если хочешь попытаться, тебе надо как минимум провалить экзамены.

Все отвлеклись от меня и снова захихикали.

Я вцепилась в это воспоминание так, будто бы от него зависела сама моя жизнь. Фил не спит с сотрудниками казино, значит… Черт возьми, это ничего не значит. Меня уже отсюда уволили. Он же сам только что сказал: «С чего ты взяла, что ты все еще здесь работаешь?»

Рука Фила скользнула выше, за кромку кружева и обожгла тонкую, такую чувствительную кожу. Я вздрогнула от этого прикосновения и судорожно вдохнула, так, словно воздуха вокруг стало мало.

Фил убрал руку из-под юбки и облокотился о стол.

Я выдохнула с облегчением.

Дура! Ну и что тут хорошего?

Его жест вовсе не значил, что теперь со мной всё будет в порядке.

Да если бы ценой вопроса было отдаться Филу, кто угодно мог бы считать, что еще легко отделался! В конце концов, кто знает – может, прямо сейчас он раздумывает о том, что стоимость моих органов на черном рынке вполне способна компенсировать его сегодняшнюю потерю.

От этой мысли мне стало и вовсе дурно. И, судя по выражению его лица, он вполне мог обдумывать что-то подобное.

– Раздевайся, – сказал Фил.

Глава 5

– Нет! – вырвалось у меня раньше, чем я успела сообразить, с кем говорю.

– Любопытно, – он обжег меня взглядом своих холодных глаз. – А знаешь, что я думаю по этому поводу?

Я не знала. Никто не мог знать, что думает Фил.

– Когда из моего казино вдруг настолько нагло уносят деньги, это не может быть просто так. Какие везучие ребятки! Подбросили фишку, и никто не заметил?

Они не столько везучие, сколько очень ловкие. Но вряд ли стоило сейчас говорить это Филу. Вряд ли ему вообще сейчас что-то стоило говорить.

– Я начинаю думать, что им кто-то помог. Например, Майк, который должен был следить за твоим столом, но почему-то не уследил… Или ты…

Майк, да! Все это выбило меня из колеи настолько, что я забыла об очевидном. Он должен был присматривать за моим столом. Но почему-то пропустил махинацию. Что-то тут не так?

– Мои ребята уже были у Майка, и, знаешь, ему сейчас нездоровится. Боюсь, в ближайшее время он не сможет учить вас, как складывать фишки в стопочку.

Если меня до этого била дрожь, то теперь я с трудом устояла на ногах. Фил не терял времени.

– А насчет тебя… Мне казалось, что такая невинная овечка, как ты, не способна учудить нечто подобное. Но ведь я могу изменить свое мнение. Проверить никогда не мешает. Как считаешь, стоит отправить своих ребят к тебе домой?

На его губах играла улыбка, но это была вовсе не та улыбка, которая означает: «Все отлично, у меня хорошее настроение». От этой улыбки стало еще страшнее.

– Нет, – снова повторила я, тут же представляя, как все произойдет.

Громилы Фила врываются в нашу квартирку, где учит уроки мелкая Энн и лежит в кровати мама. Полиция даже не станет обращать внимания на шум. В таких районах, как наш, все что происходит – личное дело жильцов. А если кого-то убьют, они утром позовут коронера.

– В таком случае тебе нужно найти «да» для чего-то другого.

Все более чем понятно. Я сглотнула слезы, которые были готовы брызнуть из глаз, и потянулась к пуговицам на блузке.

Теперь я не смотрела на Фила, вперила взгляд в пол. Если я его не вижу, можно представить, что в этой комнате я одна.

Заледеневшие пальцы не желали слушаться. Каждая пуговица давалась с трудом, словно я раздевалась впервые в жизни. Да что же это! Я бы уже и сама хотела, чтобы все закончилось как можно скорее. Наверное… Хоть и старалась не думать, что именно я вкладываю в это «всё».

Наконец, последняя пуговица уступила, я стянула блузку с себя и замерла в нерешительности: куда ее деть?

Не удержалась и бросила короткий вопросительный взгляд на Фила. Но он, кажется, и не думал мне помогать и подсказывать, лишь наблюдал, скривив губы в улыбке, будто я проходила какой-то странный тест и мне самой нужно было решить, что делать, а ему – оценить мою сообразительность.

Я отвернулась от стола и аккуратно сложила блузку на диван, спиной чувствуя взгляд Фила. Кожа мгновенно покрылась мурашками, словно он трогал меня ледяными пальцами.

Холодно. И стыдно, невыносимо стыдно от того, что ничего кроме бюстгальтера не прикрывало меня больше. Впрочем, когда я загорала на пляже в открытом купальнике, меня это не слишком смущало. Да и никого не смущало. Эта мысль придала мне смелости, и я взялась за юбку. Долго возилась с молнией. Но и с ней наконец справилась.

Теперь на мне почти не было одежды. Чулки, тонкая полоска трусиков и бюстгальтер с чашечками. Я остановилась. Может, достаточно?

– Ну и?.. Чего мы ждем?

Недостаточно.

Я сбросила туфли, скатала чулки, неловко кинула их к блузке и снова застыла, хотя надежды на то, что он удовлетворится этим, было уже мало.

Фил ждал, скрестив руки на груди. Я вдохнула, как перед прыжком с вышки, и расстегнула застежку на бюстгальтере. И вот она как раз поддалась моментально, предательница. И снова Фил никак не дал понять, что можно остановиться.

Тогда я, нагнувшись, медленно стянула трусики и выпрямилась, теперь уже глядя в глаза Филу почти с вызовом. Какую-то долю секунды. И снова отвела взгляд. Не стоит бросать Филу вызов.

– Хорошо, – сказал он таким тоном, словно был учителем младших классов, а я нерадивой ученицей, случайно умудрившейся правильно ответить на вопрос.

Хотя правильного в том, что происходило, было мало. Вернее, вообще не было. Только сейчас я внезапно осознала, что стою совершенно голая перед полностью одетым чужим мужчиной, который беззастенчиво скользит по мне взглядом. Краска стыда бросилась в лицо, залила шею, спустилась на грудь. Никогда раньше я не раздевалась перед мужчинами. Даже в моих фантазиях о том, как все будет с тем самым, единственным, все расплывалось, смягченное полумраком. Здесь же горел свет. Не слишком яркий, но все же безжалостный, откровенный, не оставляющий простора воображению, особенно остро подчеркивающий мою наготу. Да и мужчина, что сидел напротив, был явно не тем, о ком мечталось…

Он поднялся со стула, обошел меня и встал сзади так близко, что я чувствовала его дыхание у себя на затылке. От страха заныло в животе, по щекам покатились горячие слезы. Но я старалась не всхлипывать, чтобы случайно его не разозлить: картина «Громилы Фила врываются в дом проштрафившегося крупье» все еще стояла у меня перед глазами.

Одна его рука легла мне на живот, а вторая – на спину, и стала медленно двигаться вдоль позвоночника вниз. Я зажмурилась.