Его пленница

Глава 1

Диана

– Костя, ты дома? – накинув на пижаму халат, спускаюсь на первый этаж.

Мне показалось, что внизу был какой-то шум. Брат должен был скоро вернуться, но задерживался, и я убрала приготовленную еду в холодильник. Не очень удобно поставила, плохо помещалось всё, может, он вытащил одно, а другое свалилось.

Вхожу на кухню и оцениваю картину.

Нет, возле холодильника нет ни разбросанной еды, ни разбитой посуды. А Костя действительно дома. Он сидит за обеденным столом, но вместо еды перед ним только бутылка с коньяком и стакан. И в бутылке нет уже доброй половины.

– Привет, Ди, – говорит, не глядя. Голос хриплый, надсадный какой-то, будто сорванный или простуженный.

– У тебя всё нормально? – отодвигаю стул и присаживаюсь напротив.

Вижу, как на лице брата, покрытом несколько дневной щетиной, натягиваются желваки.

– Что за мода с вопросами приставать, а, Ди? – вскидывает на меня глаза. Взгляд злой. – Ты шла бы к себе… Когда там тебе снова в общагу надо?

– Вообще-то, аж в сентябре, – складываю руки на груди. Не особенно-то приятно, когда с тобой в таком тоне разговаривают. – Семестр учебный уже закончился. В августе практика.

Мне остался последний курс медицинского училища, в которое я поступила после одиннадцатого класса. Два последних года я живу в основном в общежитии, не считая пары летних месяцев и коротких визитов домой.

И за эти два года Костя заметно изменился. Он выглядит каким-то озабоченным, задумчивым, часто подавленным. Таким он не был даже после смерти родителей.

Шесть лет назад наши мама и папа отправились с друзьями на теплоходе отмечать их годовщину свадьбы. Тридцать лет как они были вместе. Начинался шторм, но капитан долго игнорировал его, нарушая все правила безопасности. Оплата была почасовая, и ему хотелось заработать.

Сам капитан тоже не спасся.

Косте тогда было уже двадцать пять, а мне всего четырнадцать, и мне светил детдом, потому что ни бабушек, ни дедушек, способных забрать меня, у нас не было. Только мамина двоюродная сестра, но у неё инвалидность, опеку ей бы не дали.

Но Костя не позволил забрать меня в детский дом, и добился, чтобы опеку отдали ему. Так мы и оставались вместе последние пять лет.

Я была безмерно благодарна брату за то, что не дал забрать меня, мы – единственное, что оставалось друг у друга, но нельзя сказать, что мы были как-то особенно близки. Я взяла на себя основные обязанности по дому, старалась прилежно учиться в школе, а Костя пытался тянуть бизнес отца.

– Может, к тётке бы съездила, вдруг ей помощь нужна? – хмурится Костя.

– У неё сейчас Рита, – смотрю на брата внимательно. Рита – родная дочь тёти, и мы с ней не очень ладим. – Ты будто пытаешься избавиться от меня, Костя.

– Глупости.

– А вот мне почему-то так показалось.

– Показалось.

Похоже, разговора не получится.

Внутри становится как-то тревожно за брата. Он явно что-то скрывает, что-то его беспокоит. Но что именно?

Может, в бизнесе проблемы?

Я решаю не долбить его сейчас, но обязательно поговорю с ним позже.

Вздыхаю и включаю чайник. Достаю батон, паштет и овощи из холодильника.

– Есть хочешь? – оборачиваюсь к брату, но он отрицательно качает головой.

Отрезаю себе кусок батона, обжариваю в тостере и открываю паштет, но тут же роняю нож на пол от внезапного громкого грохота. На веранде слышится звук битых стёкол и треск.

– Ди, быстро к себе! – рявкает брат, подскочив, но я даже дёрнуться не успеваю, потому что в кухню врываются четверо здоровенных мужчин.

Всё происходит словно во сне. Меня сковывает ледяным ужасом, когда я вижу у них в руках оружие и биты. Тело каменеет от страха, во рту тут же пересыхает. Пульс ревёт в ушах.

Но, кажется, мой брат знаком с ними, потому что он хоть и выглядит испуганным, но совсем не удивлённым.

Двое из парней подходят к нему и заставляют сесть обратно на стул, толкнув в плечо.

А потом в кухню входит пятый. Сразу становится понятно, что он здесь главный.

Высокий, довольно молодой, думаю не больше тридцати ему. Темные волосы коротко острижены, чёрные брови на бледном лице лице словно карандашом кто начертил. Аккуратная борода, такая же смоляная. Красивый, но взгляд словно бритва.

И одет не так, как другие, что вломились. Брюки, рубашка, идеального кроя пиджак.

– Самир… – вдруг начинает сбивчиво частить Костя, – пожалуйста, брат, ещё неделю… Я всё отдам! Всё! Обещаю!

– Брат? – мужчина подходит ближе и опирается руками на стол. – С какого перепугу я тебе братом стал, Костя?

Голос низкий, чистый, вибрирующий. Такой проникает прямо за грудину и заставляет задрожать от того ледяного безжалостного спокойствия, что сквозит в нём.

Я молчу, даже дышать боюсь. Вжимаюсь спиной в столешницу, от страха боюсь пошевелиться. От страха тошнить начинает.