Czytaj książkę: «Пробы пера»

Czcionka:

ISBN 978-5-0060-9150-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КОШАЧЬЯ ХИТРОСТЬ

рассказ – полный формат

***1

Семён катастрофически опаздывал, ведь до вылета оставалось не больше получаса. Вбежав в вестибюль аэропорта, он чуть не сбил с ног девушку, что закрывала барьер за последним пассажиром на рейс в Киркенес. Вздохнув с облегчением, он протянул ей билет, и она выдала ему посадочный талон, правда, впереди его ждал таможенник, но уже через пару минут Семён мчался к самолету прямо по летному полю.

Тим, руководитель их группы, чуть с трапа не свалился, когда его увидел:

– Господи, ну где тебя носит?!

Команда была в сборе и уже расселась, так что пришлось разыскивать свободное кресло. Ребята дружно приветствовали Семёна, ибо давно его не видели, даже Катька радостно пискнула с задних рядов:

– Семечка, ты нарисовался?

Место было только рядом с ней.

– Нарисовался, нарисовался, – буркнул Семён недовольно, он слишком хорошо знал Кошку с ее маникюрами-педикюрами. И эта фифа собралась на каяке с ним соперничать?!

– Тимоха, избавил бы ты меня от нее, – поклянчил он, но Тим не слушал, поглощенный разговором с переводчиком.

– Не бойся, козлище, никто тебя не съест! – нахально заявила Катька.

Полет должен был длиться часа два, так что Семён раскрыл журнал и надел наушники, чтобы слушать музыку. Пока он читал, Катька уснула. Слава богу, подумал Семён, правда, приходилось терпеть то, что она почти положила ему на плечо свою голову. Потихоньку голова ее сползала все ниже, ему на грудь, и он силой вернул Катьку в исходное положение. Она проснулась и возмутилась:

– Убери свои клешни!

– Больно надо! – буркнул он, -Я помочь тебе хотел, кошка неблагодарная.

– А ты – редкостный урод! – ответила она ему любезностью на любезность и тут же, как ни в чем не бывало, миролюбиво спросила:

– Пить давали?

Семён достал из своего рюкзака банку колы, и Катерина взяла ее, но даже не подумала поблагодарить, к тому же решила перекинуться парой слов со своей подружкой через три кресла от них. Вот не сидится же ей спокойно, точно малолетка неугомонная! Как было хорошо, когда она спала, так нет, очухалась, думал Семён, разглядывая Катьку исподлобья. А она между тем, точно его не было рядом, начала разбирать свой рюкзак и что-то доставать оттуда, а поскольку сидела у окна, постоянно задевала Сёму – и хорошо бы только локтями, так умудрилась даже коленом из рук у него стакан выбить.

– Оборзела совсем! – возмутился он, на что получил ее наглый ответ:

– Я виновата, что ты такой громила? Мне тесно, убери свои ножищи – ишь, расставил.

– Интересно, куда это я их уберу? – разозлился он, -Кому-то лучше сидеть спокойно, иначе…

– Что иначе? – вытаращила она на него свои глазищи и беспардонно пнула его в плечо. Пришлось схватить ее за руки и сдавить их посильнее, чтобы косточки хрустнули. Кошка на это лишь жалобно мяукнула, и Семён отпустил ее хлипкие ручонки, однако процедил сквозь зубы:

– Прекрати вертеться как заведенная. Надоела хуже горькой редьки.

Достав книгу, она сделала вид, что читает, но он-то видел все ее притворство. И, конечно, через несколько минут такого «чтения» ей потребовалось в туалет – все для того, чтобы жизнь Семёну медом не казалась, – а то расселся, решил передохнуть после трудного дня и беготни по эскалаторам!

Предстояло еще пропускать ее обратно, и Семён уже приготовился все ей высказать, но Кошка вернулась шелковая и даже смутилась, когда нечаянно споткнулась и почти свалилась в объятия к Семену. Он недовольно ее отстранил и чуть не силой усадил в кресло:

– Господи, как ты мне надоела!

Минут десять она молчала и смотрела в окно – слишком долго для своего неугомонного характера. Сёма даже забеспокоился и глянул в ее сторону, но Кошка сидела грустная – на фоне облаков, что проплывали под крылом самолета.

А грудь у нее ничего, присутствует, почему-то подумал он.

В их команду входило всего три девчонки. Правда, Семен в клубе шашней никогда не заводил, поскольку имел цель – получить мастера спорта. Да и на стороне девок было хоть отбавляй, особенно в универе. В большинстве своем конечно дуры конченные, что с них взять. С последней так и вовсе конфуз вышел, а все потому, что поперек его желания лезла к нему.

Тим вез ребят соревноваться с норгами, а заодно на деньги спонсоров пройти инструкторскую школу при сплаве на каяках по хорошей сильной речке. Это позволило бы участникам сразу получить кандидатов в мастера, что было очень кстати для выбивания финансирования от Спорткомитета. Когда-то давно Тим водил «пятерки» на Кавказ и в Саяны, но после дефолта многим ребятам это стало не по карману. Пришлось научиться обольщать спонсоров, что, кстати, у него неплохо получалось. По крайней мере, года два уже ездили они с Тимом по соревнованиям разного уровня бесплатно.

С ребятами Семён не виделся почти две недели – сдавал экзамены в институте и освободился только в день вылета. Поэтому все последнее время тренировки в клубе он не посещал, тем не менее, основную ставку в борьбе с норвежцами Тим делал на него, ведь альтернативу Сёме найти было трудно.

Несмотря на то, что спонсоры выложили немалые деньги им на снаряжение, каяк он взял свой, сделанный вручную из гнуто-клееного пластика. Да и где было приобрести готовое суденышко, способное выдержать такого слона? Дней десять его Ласточка валялась на стапелях в клубе и сохла, вся в заплатках после поездки в Лосево. Семён неосторожно дал покататься на ней одному новичку, так тот влетел под «жандарм» и хорошенько подрал ей днище по камням на малой воде.

Тим сам любовно обмазывал Ласточку специальным лаком. Семён доверял ремонт своей любимицы только Тимохе, ведь тот был каякер от бога, и в связке они вдвоем делали такие пируэты, что просто закачаешься. Бывало, начнут крутить эскимосский переворот: сначала – по часовой стрелке, потом – против, а в самом конце выступления приблизятся друг к другу и упадут из «свечек» на разные борта. Так вот траектория движения весел и покажет всем «крылья бабочки». Это была их коронка.

Впрочем, в команде все каякеры были сильными, Тимоха приглашал только лучших, да и спонсоры не хотели краснеть перед норгами. Девчонки тоже подобрались не промах. Сонька, к примеру, ныряла в «эскимоса» как нерпа. Или Киру взять – парням фору могла дать. Говорили, что мышцы она качает в тренажерном зале и запросто ту же Катьку одной рукой за шкирку поднимает. Хотя, что ж тут удивительного, Катька вообще достаточно дохлая, и почему это Тим ее везде за собой таскает, может, влюбился? Правда, следует отдать ей должное – работает, как бы ни было трудно, стиснув зубы, и на последних соревнованиях принесла очки команде, выйдя из такого штопора, что Сёма даже позавидовал ей. Ведь эта горихвостка тогда обошла его, пока он в «бочке» полоскался и не мог вырваться из «кармана». Вот и потерял драгоценное время, а она, повисев в перевороте, поймала струю и, вернувшись на киль, легко его сделала.

Серый всех тогда подвел, потому что заболел в самый неподходящий момент, и Тим втихаря на втором этапе поставил Катьку в мужской состав. Хитрый зараза, запретил ей краситься и волосы заставил спрятать, так что судьи не разглядели под шлемом, что это девчонка. Как же Семён тогда злился – на нее и на себя. Впрочем, нужно признать, воду она чуяла нутром. Конечно, Тим не пускал ее в эстафеты, туда всегда шла Кира. Уж она-то и мужикам не уступала. Хотя Семёна ей было не догнать.

Между тем после самолета Кошку тошнило, и Семёну пришлось нести ее вещи.

– Ну вот, какой с тебя будет прок? – ворчал он, однако Катерину ему было искренне жаль. Он даже конфетку ей подсунул. Но не показывать же это всем подряд, не дай бог, подумают чего.

Их встречали два жизнерадостных норвежца. Именно они сопровождали команду Тима к месту стоянки и в автобусе весело подмигивали русским девчонкам. Правда, без толку, ведь Тиму одного взгляда хватило, чтобы пресечь любые выпады в их сторону женской половины команды. Впрочем, Катька умудрилась и тут отличиться: наравне с переводчиком она легко общалась с зарубежными друзьями по-английски, чему Сёма страшно в душе завидовал. И как это Кошка так легко шпрехает? – думал он, глядя на нее. А сам снова вспомнил про ее грудь, правда, сейчас разглядеть что-либо под Катькиной ветровкой не представлялось никакой возможности.

*** 2

Речка, где должны были проходить соревнования, называлась Шоа, а место для лагеря предоставил кемпинг Sjoa Adventure. Для скрытых тренировок Тим выбрал еще одну речку – Трюсиль, куда собирался вывезти ребят на два дня.

Тим решил, что как только привезут каяки, следует провести короткую тренировку, чтобы размять мышцы и компенсировать длинную дорогу, а на следующий день обещал поездку на водопады реки Ула, на знаменитый каскад Пер Гюнт. Пока же распорядился ставить палатки в строго отведенном месте. Правда, выделенная площадь была слишком мала, так что приходилось тесниться. Все разместились в двух клубных шатрах, и только у Семена, Тима и Кошки имелись индивидуальные палатки.

Пока Тим размышлял, как получше расположиться, Сёма шепнул ему на ухо, что хочет поселиться с Катькой.

– Ты ж ее терпеть не можешь, – изумился Тим, но, внимательно взглянув на друга, сказал:

– Ладно, придумаем что-нибудь.

Назначив дежурных готовить обед, Тим ушел на ресепшн кемпинга, где его ожидали устроители соревнований, а Сёма терпеливо наблюдал за тем, как Кошка устанавливает свою крохотную немецкую палаточку. И чего Тим медлит, ведь Катька уже вещи достает, он же обещал мне…, злился Сёма. Но друг его не подвел и, вернувшись в лагерь, приказал Катерине палатку свернуть, объяснив это тем, что по требованиям сборов нужна свободная площадка для построения.

– Ничего, ничего, поселишься у Сёмы, – успокаивал Тим Кошку, -А если он будет тебя задевать, перейдешь к девчонкам.

В многонаселенный шатер Катька категорически не хотела, так что пришлось ей с недовольной миной перетащить свои вещи к Семену – в его роскошные апартаменты с предбанником.

Некоторое время Сёма наблюдал, как она возится в другом углу, раскладывая свой спальник и устраивая из рюкзака баррикаду против него, но не выдержал.

– Совсем спятил?! – заорала Катька и попыталась его огреть, но Сёма зажал ее со всей силы: -Ты меня еще в самолете достала…

Но тут послышался голос Тима:

– Народ, каяки приехали, все на разгрузку!

Пришлось оставить Катьку, Сёма взглянул на нее как шальной и вылез из палатки. Катька подошла следом. Семен украдкой следил за ней и никак не мог поймать ее взгляда, она пряталась от него за спины ребят, которые шумно веселились, принимая груз. И каждый точно рождественский подарок получал, поскольку считал свою лодку лучшей.

Кошка всегда раздражала Семёна своей непоседливостью и еще тем, что не уступала ему в мастерстве. Он не хотел себе в этом признаться, поэтому выискивал в ней несуществующие недостатки. Тим посмеивался над ним и защищал от него свою любимицу:

– Ну что ты прицепился к Котенку? Посмотри, какие у нее глазки, а ножки какие! Только осёл может этого не замечать!

– И чего ты расхваливаешь передо мной эту вертушку? – бурчал Сёма.

– А ты попробуй столько же очков команде приносить, я и тебя буду расхваливать, детина стоеросовая!

Между тем началась тренировка. Порожек был так себе, третьей категории, но для тренировки подходил почти идеально, ибо состоял из трех ступеней с хорошим перепадом высот и средним расходом воды, а также с достаточно сложной линией движения и возможностью выбора проходов по сливам. В самом начале его, на первой ступени, после слива стоял крутой обратный вал, так называемая «бочка», которая могла хорошенько затормозить судно при неправильной работе веслом.

Чтобы пройти такое препятствие требуется прострелить его на скорости, либо, если уж попал туда, поймать нижнюю струю, так как бочка представляет собой пенный котел, в который судно как бы проваливается. Чаще всего, затормозившись в бочке, оно имеет все шансы перевернуться, хотя, случись такое, опытный каякер легко ставит лодку обратно на киль приемом, называемым «эскимосский переворот» – с помощью весла, а порой и без него, используя только собственные руки и работу бедрами.

Оценив техничность порога, ребята стали заносить лодки к самому его началу, а потом, попрыгав сверху в струю, начали привычно отрабатывать заходы в улов и выходы из него, зависания на весле, постановку «свечек», и спустившись вниз по течению, на более спокойном участке, каждый «эскимоссился» вертушкой раз по семь-восемь – как выходило. Все это делалось скорее для понта, ведь на берегу тут же появилось несколько отдыхающих из ближайшего отеля.

День стоял великолепный, лучи северного солнца слепили глаза, многократно отражаясь в пенистых валах и дробясь на кромке горной гряды, что окружала своими скальными выходами реку, бьющуюся и мечущуюся в теснине, как непокорная тигрица.

Сёма наблюдал за Катькой. Облаченная в обтекаемый костюм, спасжилет и шлем, она выглядела бесполым существом, но глаза ее притягивали его как магнит. На воде он пару раз пытался подбить ее бортом, чтобы «кильнуть», но она удерживалась, почти лежа на весле, и уходила от него как рыбка. Они не разговаривали, кружа среди других каяков, однако его прошивало током всякий раз, стоило ей появиться в поле его зрения.

После первого заплыва следовало вновь занести лодки к началу сплава. Семён схватил сразу два каяка – свой и Катькин и легко понес их вверх по тропе. Катерина попыталась отнять у него свою «Матильду», но он глянул на нее алчно и сказал:

– Все равно опрокину, вот увидишь.

Она покраснела и умчалась вперед.

В новом заплыве он притирался бортом к ее каяку, однако скорость потока не позволяла расслабляться, а тут еще Кошка извернулась, улучила момент и сама опрокинула Сёму. Он, естественно, автоматически поднялся, но весло упустил, и оно ушло вниз по течению. Пришлось молотить руками, догонять, хотя стоящие на страховке весло уже поймали и поджидали, чтобы только передать Семену. Вот же, чертовка, положила меня, подумал он и рассмеялся.

Он решил во что бы то ни стало нагнать Кошку и отомстить ей, поэтому заработал веслом – размашисто и сильно, как только он один умел это делать, и уже почти схватил ее каяк за корму, но она опередила его, почти всем телом вывесилась за борт и снова его перевернула. Как же потешались над ним ребята, когда он на берегу отплевывался и отфыркивался от воды.

– Что, накупала тебя Кошка сегодня? Видать, ты ей хвост хорошо прищемил. Чтобы в один день и два раза – это ж суметь надо.

Весь вечер он маялся и мешал дежурным, потому что Кошка закрылась с девчонками на их половине шатра. До него доносился их смех и всякий раз, когда он различал среди звонкого женского щебета ее голос, сердце его будто проваливалось в живот.

На ужине она совершенно не обращала на него внимания, и он, уязвленный в самое сердце, поклялся себе, что больше даже не посмотрит в ее сторону. Тем не менее, стоило Тиму намекнуть на отбой, Сёма тут же отчалил и завалился в палатку в ожидании Кошки.

Правила в команде были строгие, и подъем намечался на семь утра, так что через полчаса Катьке также пришлось укладываться. Она расстелила свой спальник, уселась и сказала:

– Если сунешься ко мне снова, пеняй на себя.

Семен не отвечал, потому что изо всех сил старался на нее не смотреть. А она еще причесываться начала, а потом переодеваться. Пижаму что ли надевает? – подумал он и все же стерпел – не повернулся в ее сторону.

Ему было жарко, в ушах у него стоял гул, он почти ненавидел себя, но в один из моментов решил, что, будучи хозяином палатки, имеет полное право лежать, как хочет – не уткнувшись носом в тент, а, к примеру, на спине, или даже на правом боку. Однако стоило ему перевернуться – справиться с собою он уже не смог.

Кошка какое-то время отчаянно боролась. Сёма понял, что своей массой перекрыл ей дыхание, и в ответ на то, что он немного освободил ее, она прошипела:

– Какая же ты все-таки скотина!

– А кто меня накупал сегодня?

– Тебя утопить следовало, не то что накупать. Руки отпусти.

– Ты ж царапаться начнешь, одно слово – Кошка.

Он уже намеревался пошарить по ее груди, но она начала извиваться и сумела таки выскользнуть из-под него.

– Не надейся, я здесь больше и минуты не останусь!

– Катя, все, больше не буду! Прости! – крикнул он, испугавшись, что она сейчас выскочит из палатки.

Кошка остановилась и посмотрела на него:

– Обещаешь? Клянешься?

– Чем хочешь!

Ничего себе, – подумал он, – угораздило же меня так вляпаться. Правда, самоирония не помогала, да и сердце молотило в ускоренном режиме. Следовало успокоиться, с другими у него и не такое случалось. Между тем Катька укрылась спальником и, как ни в чем не бывало, тут же задремала. Спит она, видите ли, а ты хоть волком вой, – ворочался Сёма и злился. Пришлось вылезать из палатки.

Тело его пронизала вечерняя прохлада, он поежился, запахнул посильнее ветровку и в молочных сумерках белой ночи побрел к реке. Сзади к нему подошел Тимоха.

– Сёма, ты чего это сегодня купался? – спросил он. Семен смутился, но постарался виду не подать:

– Да так, резвились мы.

– А я слышал, Котенок тебя оба раза перевернула. Неужели ты, слон такой, не смог на киле удержаться? Что же будет на ралли? А если норги начнут на трассе хамить и применять силовые приемы? Может, всем стоит отработать такие нападения? Давай-ка, завтра и опробуем устойчивость к опрокидыванию. А что – хорошая идея! Девок, конечно, купать не будем, вода слишком холодная, а парням следует потренироваться.

Ребятам в лагере тоже не спалось. Решили разжечь костерок на металлическом листе от мангала.

– Только угли потом присыпьте землей, чтобы эти гринписы ничего не разнюхали, не принято у них костры жечь, природу-мать они оберегают, не то что мы, – сказал Тим.

Семену было грустно, и сердце вроде бы перестало колотиться как сумасшедшее, зато так сдавило, что дыхание перехватывало. И чего это оно разболелось, как завтра буду тренироваться? – думал он.

Посидев немного у костра, Сёма решил вернуться в палатку, хотя перспектива увидеть равнодушно дрыхнущую Катьку совершенно его не грела. Однако стоило ему прикоснуться к ней спящей, как он тут же одним движением стянул с нее трико вместе с бельем. Она упиралась ему в грудь руками, брыкалась и мычала, но он своими поцелуями не давал ей пищать и кусаться. Семен слышал, как стучит ее сердце и прекрасно видел, что Кошка возбуждена не меньше его, но, главное, он ощущал, что сопротивление ее не такое уж и отчаянное, она словно растратила свои силы, или… может, сама решила их умерить?…

– Ну что, получил свое? – услышал Сёма, опомнившись после всего и отвалившись от нее на сторону.

– Имей в виду, ты применил ко мне силу. Ненавижу тебя и никогда не прощу, – заявила Кошка и накрылась спальником почти с головой. Он пытался ее обнять, но его утешения она не принимала и только больше заливалась слезами.

– Тебе ведь было хорошо, – говорил он, на что она отвечала:

– Не твое дело, как мне было – хорошо или нет, о себе лучше думай!

Вот и пойми их, – вроде бы злился Сёма, а на деле чувствовал, что ему нестерпимо жаль Кошку и так хочется вновь ее обнять.

*** 3

Он забылся только под утро: все прислушивался – успокоилась ли она. Но, нет-нет, а из-под спальника да раздавался очередной всхлип. И как можно так долго плакать? – удивлялся Сёма, впрочем, после того, как Кошка пообещала расцарапать ему все лицо, больше не рисковал к ней приближаться.

Проснулся он с каким-то странным чувством и сразу понял, что Катерина пригрелась у него под мышкой. Сёма боялся шевельнуться, чтобы не разбудить ее, только косился изо всех сил в попытке разглядеть: спит она или притворяется. Если просто замерзла и во сне к нему притулилась – это одно, а если сама… С этой мыслью он и задремал.

Разбудил его голос Тима, который рявкнул ему под самое ухо:

– Ну, ты здоров хоря давить, детина, вставай, а то каши не получишь.

Семен вскочил как ужаленный, но Кати в палатке не было.

– Быстро поднимайся, – торопил его Тим, – все на утренней пробежке давно, один Сёма у нас дрыхнет. Не посмотрю, что ты мой друг, знаешь ведь меня.

Пробежка не задалась, да и что можно было выдать после бессонной ночи, однако Семён быстро нагнал команду и пристроился сзади.

Кошка на него даже не взглянула. Мало того, он услышал, как она говорит Тиму:

– Посади меня к Лысому в смешанном экипаже. Не хочу я больше с Кузнецовым в лодке идти.

Тим опешил:

– Ты что, сбрендила? Через три дня квалификационные заезды, да и не готов Лысый вторым номером работать. Мне сильный экипаж требуется, а кого я Сёме первым номером дам кроме тебя? Может, Киру-тяжеловеса? Даже не мечтай!

Что ответила Катька, Сёма уже не слышал. Ноги не слушались его, он даже отстал от остальных ребят, а потом и вовсе побрел шагом. Хотелось сказать ей все… правда, что он может сказать, да и как объяснить – почему у него так хреново на сердце.

На завтраке Сёме стало еще хуже, потому что Катерина, взяв свою порцию, прошла мимо, будто знать его не знала. Он пытался поймать ее взгляд, но тщетно, – она не замечала его, и как назло от души заливалась с Сонькой. Наверняка над какой-нибудь ерундой, тем не менее, ему нестерпимо хотелось знать, над чем можно так заразительно смеяться.

После завтрака началась утренняя тренировка на воде. У Сёмы все валилось из рук, он постоянно проваливался и «зевал», не успевая цепляться веслом за небольшие буруны. Кошка же напротив была в ударе. Сегодня к нему она не приближалась, сквозила мимо на своем каяке и старательно отводила взгляд, так что у Сёмы тоскливо ныло под ложечкой. И чего дуется? Ведь так было классно! А какая она гладенькая, – подумал он и, закрыв на секунду глаза, представил вчерашнее до мельчайших подробностей.

Мысли его нарушил Тим.

– Ты что это, как обухом шарахнутый? Да и Кошка, слышал, от тебя к Лысому в лодку просилась. Вы совсем оба с ума посходили?

– Отвали, Тимоха. На душе тошно, – сказал устало Сёма и прикорнул возле камня на берегу.

– Ты же сам просил ее к тебе поселить. Может напился вчера или поцапался с ней?

– Лучше бы напился! Не поцапались мы… а это… ну, как бы тебе объяснить… только такого кайфа я в жизни не получал.

– Ничего себе! Я Катьку целый год обхаживал, так она ни в какую со мной.

– И со мной.

– Как это?

– Сам я. Понимаешь?

Тим присвистнул и присел рядом.

– Это ж… изнасилование.

– С ума сошел? Влюбился я в нее, колотит всего. Думать ни о чем не могу – мозги клинит.

– Прижало? Бывает. А она чего?

– Не знаю. Злится! Но ведь ей со мной хорошо было!

Тим помолчал, потом взглянул на друга, лежавшего на берегу с закрытыми глазами, совершенно измученного и несчастного на вид.

– Сказала, что ненавидит меня, и подонком обозвала.

– Ну и влип ты, парень. Что и делать, ума не приложу. Может, она помучить тебя решила, как полагается? Ты подлизнись к ней получше, глядишь, и проканает.

Вечернее накатывание шло успешней, но Семен все равно чувствовал невыносимую тяжесть в груди. Катя его демонстративно не замечала, а, придя в палатку, сразу же отвернулась и сделала вид, что спит. Тогда он решил действовать по совету друга и попытался с ней заговорить:

– Катюш, ну чего ты? Мурлыкни что ли. Влюбился я, сил никаких нет. В голове мутится, так тебя хочу…

– Что?! – взорвалась она и даже ощерилась по-кошачьи:

– Не приближайся ко мне, иначе я за себя не отвечаю!

Полночи он мучился, зная наверняка, что она также не спит, отчего ему было еще хуже. В какой-то момент сон сморил его, но он тут же проснулся от мгновенной боли в сердце, подобной удару тока. Мышцы его напряглись, и он даже не понял, как и когда подмял под себя Кошку. И опять она яростно сопротивлялась, однако ему удалось овладеть ею даже быстрее, чем в первый раз, и все продолжалось несколько дольше. И снова он явственно ощущал, как тело ее отвечает ему.

– Ты больше не обманешь меня! – прошептал он, удерживая ее за подбородок. Глаза Кошки при этом влажно сверкнули и закрылись в истоме, да и сама она точно расплавилась под его поцелуями.

Утром их разбудил истошный крик Тимохи. Катерина испуганно натянула на голое тело спальник, а Семен поцеловал ее и вылез из палатки.

– Не ори, начальник, – сладко зевнул он на солнышке.

– Ты знаешь, который час? – взвился Тим, -Уже двенадцать! Вас что, никто не разбудил? Стоило мне отлучиться, никакой дисциплины, мать вашу… А ты куда смотришь?! – набросился он на дежурившего с утра Джуса.

Тот вяло доложил, что все на тренировке, а то, что Семен спит, он и знать не знал.

– Не кипятись, – миролюбиво сказал Сёма, – отработаем сполна.

– Я о них забочусь, езжу, гида им для экскурсии добываю, а они тут прохлаждаются…

Впрочем, улучив момент, когда Джус отвлекся, Тим спросил Семена:

– Ну что, все тип-топ?

Семен блаженно ухмыльнулся и вновь нырнул в свою палатку.

Тренироваться было тяжеловато, но Сёма как одержимый носился по струе, убегая от Киры и Соньки, которые пытались атаковать его на оверкиль – по заданию шефа. Они азартно фыркали и пристраивались поближе, чтобы, исхитрившись, перевернуть Семена, а он, смеясь, легко увиливал от них юркой кормой Ласточки, ложился в сильный крен и мчался за своей Кошкой.

На ужине ему хотелось сидеть рядом с ней, но Катя упорно отсаживалась подальше, соблюдая конспирацию, хотя ребята наверняка догадывались обо всем. Впрочем, никто никаких шпилек по этому поводу в разговоре не подпускал. Тим между тем устроил разборку полетов и всем накостылял по первое число. Досталось даже Сёме, он огрызнулся, но удовлетворенно хмыкнул, поскольку о Кошке начальник не проронил ни единого плохого слова.

Экскурсию к водопадам наметили на утро следующего дня. Тим давал распоряжения и деловито бегал по лагерю, а также договаривался с менеджером кемпинга об охране и насчет автобуса, который поразил воображение ребят. На таком они еще не катались: с креслами для сна, с туалетом и баром в нижнем этаже. И только Семену не слишком хотелось уезжать из лагеря, ведь палатка сейчас сделалась для него пятачком счастья, не сравнимым ни с какими водопадами.

Однако Катерина заявила, что желает ехать со всеми.

– Конечно, – ревниво упрекал ее Сёма, тебе лишь бы задницей вилять перед парнями. Вырядилась сегодня в шорты – одно название! И где такие шьют, в салоне эротического белья? Ты видела, как на тебя Тим смотрел, а Джус, и Ника?! Про Лысого вообще молчу. Чтобы завтра была в джинсах, и паранджу не забудь.

– Я что, твоя собственность? – смеялась Кошка.– Нашелся ревнивец. Меня так легко не захомутать, не надейся.

– А я попробую…

– Тебе что, постели мало?

– Мало.

– Какие же вы, мужики, собственники. Мне теперь и гардероб свой сменить прикажешь? Надену то, что посчитаю нужным, и не смей на людях ко мне приближаться.

– Ладно, ладно, глупо ссориться из-за одежды, тем более, что она сейчас тебе и вовсе ни к чему, а по другим вопросам завтра разберемся…

Darmowy fragment się skończył.