Czytaj książkę: «Город Утренней Зари. Плач Пророка», strona 2

Мэри задумалась. Она так давно мечтала сделать всех людей ближе к Богу, чтобы они никогда не чувствовали того, что пережила она. Но почему Бог не призвал ее раньше? Каждый день детской боли – это тысяча лет взрослого человека. Кому, как не Богу, знать это? Мэри нахмурилась.

– Если бы я раньше озарил тебя своим светом, ты бы умерла, – ответила тень на ее внутреннее недоумение.

Шелковистый голос гладил волосы девочки, и от каждого звука она все глубже погружалась в эйфорию, которая волна за волной омывала ее душу.

– Даже сейчас еще слишком рано, – продолжила тень. – Но я и мой Сын больше не в силах терпеть страдания человечества. Тебе и ему придется много потрудиться.

– Твой Сын? Иисус Христос? – изумилась она.

Тень слегка вздрогнула.

– … Мой Сын снова пришел, чтобы спасти человечество. Я тебя познакомлю с ним, когда придет время, – голос сохранял мягкость и невозмутимость.

Эйфория от общения с богом до сих пор наполняла сердце Мэри, и она даже не думала спросить: как такое возможно? Единственное, что ей хотелось сейчас, – поскорее увидеть сына Божия.

– Где я встречу его?

– В моем священном городе – в городе Утренней Зари, – ответил голос.

Мэри удерживала каждое слово в своем трепещущем сердце. Боль от света теперь наполняла ее блаженством. Она сделает все, чтобы этот свет стал доступен для всех! Она чувствовала в себе необычайную силу, словно специально предназначенную для этого подвига. Эта сила подхватила ее и несла вверх, поднимая над всем земным и преходящим. Внезапно воспоминания о родителях вернули ее на землю, и тень заметила это.

– Тебе пора, Мариам, – раздался голос таинственного собеседника, называющего себя богом. – Я твой Отец и буду с тобой всегда.

– А папа? – произнесла Мэри, невольно сжавшись на своем коврике.

– Он твой папа, а я – твой Отец, который уже никогда не оставит тебя – ни здесь, на земле, ни в вечности!

Мэри ничего не поняла, но успокоилась от того, что Бог позволяет ее папе по-прежнему остаться таким же родным для нее, как и раньше. Она следила за тенью, которая медленно растворилась в лунном свете. После всего, что здесь произошло, она словно научилась слышать музыку тишины, которая оказалась на удивление мелодичной. Мэри вытерла кровь с лица ковриком, который решила оставить на вершине. Теперь ей предстояло спуститься вниз, в безмятежную, серебристую от лунного света саванну.

Спускаясь, она даже не включала фонарик: ее глаза прекрасно все видели этой холодной южной ночью. Ей не терпелось поделиться пережитым с родителями, тем более, что теперь они по-настоящему будут вместе. А вдруг это всего лишь сон? Девочка остановилась и провела пальцами по носу, на котором еще остались засохшие капельки крови. Нет, это не сон! Ее переполняла сила. Свет на вершине, казалось, открыл в ней потаенные глубины, о которых она и не догадывалась. Она – Пророк Всевышнего! Теперь она понесет божественный свет людям, чтобы они приняли благодать Отца. С этими мыслями она не заметила, как оказалась у подножия горы и направилась к дороге, чтобы вызвать такси.

– Эй, девочка! – ее остановил скрипучий, как проржавевшие за десятилетия ставни, голос.

Мэри развернулась и увидела троих мужчин. Их одежда даже в тусклом лунном свете выглядела грязной и потрепанной. Девочке показалось, что троица приятно удивлена такой ночной встрече.

– Ты спустилась с холма? – Мэри кивнула в ответ. – Что там произошло? Мы увидели яркий свет и испугались. Что-то взорвалось?

Несмотря на односложность фраз, она заметила, что говорящий с ней мужчина явно с напряжением подбирает слова. Остальные же двое оценивающе смотрели на нее.

– Кто вы? – спросила она, переводя взгляд с одного оборванца на другого.

– Пастухи, гэ-гэ-гэ, – ответил первый. – Где взрослые?

Мэри еще плохо контролировала эмоции, и в этой ночной полутьме «пастухи» по ее реакции поняли, что она одна. На этот раз опасность исходила не от банды Роланда Чекринса, а от «заблудших душ» – так называл Генри Стоун опустившихся до разбоя беженцев.

– Пойдем с нами, детка, – улыбаясь, предложил главарь. – Здесь холодно, а у нас ты можешь согреться. Утром спокойно вернешься домой.

Он скалился настолько мило, насколько ему позволяли ужасные кривые зубы, которые обнажались с каждой попыткой расположить девочку. Его приятели даже не старались и просто предвкушали ясную как день развязку этого разговора.

– Я с вами никуда не пойду! Мне нужно домой! – уверенно и без страха заявила Мэри.

– Ты что? Сейчас опасно! Пойдем с нами, – она снова отрицательно покачала головой. – Прошу по-хорошему!

Мэри всем видом давала понять, что не собирается исполнять их просьбу.

– Хватит кобениться, мелкая сучка! Идешь с нами, или мы тебя силком потащим! – не выдержал один из приятелей.

Они, переглянувшись, посмотрели на девочку, неожиданно подвернувшуюся им для развлечения в этом дурацком месте, где они скрывались от внимания полиции. «Пастухи» явно готовы были броситься на столь милую маленькую овечку, – и Мэри обратилась к Отцу и внутренней силе, которая должна была пробудить в этих мерзавцах покаяние, обратив их к божественному свету. Она закрыла глаза и услышала торопливые шаги сорвавшихся с места бандитов. Яркий свет с высоты ослепил их. Раздалась очередь минигана, которыми оснащались местные дроны VG–06A Military Arms UniCorp из арсенала сил правопорядка. Не успевшие убежать рухнули на землю с хлюпающим звуком. Два шарообразных дрона, подсвечивая местность прожекторами, облетели их по дуге, после чего один из них приземлился, чтобы взять биоматериал для полицейской базы данных. Загрузив еще три порции килобайтов в электронную память, эти композитные защитники законопослушных граждан Йоханнесбурга поднялись в воздух, вновь готовые к зачистке периметра от любых угроз.

Мэри открыла глаза. Мерный звук сдвоенных винтов раздался над ее головой, и рядом приземлился вертолет. Из кабины выпрыгнул Генри Стоун и, подбежав к дочери, обнял ее.

– Милая, слава Богу, с тобой все в порядке! – задыхаясь, воскликнул он, попутно осматривая Мэри. – Это твоя кровь? Они причинили тебе вред? У тебя ничего не болит?

Он стал снимать с девочки толстовку, чтобы осмотреть своего маленького ангела.

– Папа, со мной все в порядке! – успокаивала его Мэри, но он не останавливался.

В этот момент к ним подбежала заплаканная Эсмеральда, рухнув к ногам дочери.

– Солнце мое! Ты жива… – она зарыдала так, что уже невозможно было разобрать бессвязных слов радости и облегчения.

– Мамочка, со мной все в порядке! – повторила Мэри.

Родители обняли ее, а потом посмотрели друг другу в глаза. И Мэри увидела, как в сердцах Генри и Эсмеральды возродился огонь прежней любви, в котором сгорело все, мешавшее им по-настоящему быть вместе. В этот момент она почувствовала: Отец действительно исполнил ее детскую мольбу, и теперь для нее настало время следовать своему предназначению.

Это воссоединение семьи Стоунов прервал пилот вертолета.

– Сэр, мне сообщили, что вам придется отчитаться о неправомочном запросе на ликвидацию объектов. Их вина не была доказана… – произнес он.

– Они собирались напасть на мою дочь! – резко ответил Генри Стоун.

– Сэр, при всем моем уважении, из центра вернулся обработанный запрос записи ликвидации. Налицо нарушение протоколов… – оправдывался пилот.

– Мне плевать! – крикнул в ответ Стоун.

Мэри взяла его за руку и посмотрела на него своими янтарными глазами, которые этой ночью стали светиться еще ярче.

– Хорошо… я отвечу на запрос… простите… сами видите, какая ситуация…

– Да, сэр. Хорошо, что пеленгация ее местонахождения по личному датчику слежения дала такой точный результат. Сами знаете, в этих местах… – пилот проглотил последние слова, осознав, что нагнетать ситуацию лучше не стоит.

Генри посмотрел на дочь и на жену. Неужели, чтобы сбросить с себя проклятье, нужно пройти через такие испытания? Но он сбросил, и его жена сбросила, – и теперь они заживут как раньше. Нет! Лучше, чем раньше, ведь теперь он будет ценить то, что у него есть.

– Папа!

– Да, милая.

– Я теперь Пророк Всевышнего!

– Что? Конечно, милая… Он явно тебя слышит! – не придав значения словам дочери, ответил Генри Стоун.

Они сели в вертолет и вернулись в город. Генри не спрашивал, почему его дочь этой ночью оказалась так далеко от дома в столь диких местах. Он знал: что бы она ни придумала, в этом есть и его вина. Эмма тоже осознавала это. Понимание собственной ответственности усиливало испытанный ими страх за дочь. Оба чувствовали, что никогда не простили бы себе, если бы с ней что-нибудь произошло. Она могла умереть, ее могли искалечить, – для них это было бы вечным наказанием. Но мерное стрекотание винтов вертолета отогнало пугающие мысли, а тепло объятий вернуло утраченный покой.

Глава 2

Через две недели частный сверхзвуковой авиалайнер нес семью Стоунов через весь континент на север. Когда Генри обещал дочери, что они всей семьей отправятся в поездку, он даже не предполагал, как быстро подвернется случай. В городском совете Йоханнесбурга решили признать опыт борьбы с преступностью в городе Утреней Зари самым успешным на планете – по крайней мере, об этом однозначно свидетельствовала статистика. Чины совета, не иначе, забыли, что любые официальные данные весьма относительны, и криминальных сводок это касается не в последнюю очередь. Так или иначе, Генри Стоуна было решено отправить на встречу с коллегами –перенимать опыт борьбы с преступными элементами.

Авиалайнер уже набрал высоту, так что удручающие пейзажи центральной Африки, к радости пассажиров, представали перед ними без излишних подробностей. Впрочем, виды выжженной от ядерных ударов земли и радиоактивных болот навевали тоску даже с высоты десяти тысяч метров.

– Пап, а мы долго будем в городе Утренней Зари? – Мэри не скрывала, насколько ей приятно произносить это название, уже ставшее легендарным.

Город Утренней Зари – «новая точка отчета в жизни человечества», «каждый может начать новую жизнь», «построим новое общество». Этими и подобными слоганами завлекали людей со всех уголков земли в мегаполис, раскинувшийся на берегу живописного залива на стыке континентов.

– Неделю, может, больше, – ответил Генри. – Хватит времени побродить по городу. Ты же это так любишь!

Девочка радостно кивнула и откинулась на мягкую спинку темно-бордового кресла.

– Мы могли бы посетить комплекс «Сады Семирамиды», – предложила Эсмеральда.

Услышав это, Мэри вскочила на сиденье, чтобы еще раз посмотреть на маму. Синяк на левой стороне лица был еще заметен, несмотря на чудеса макияжа, но взгляд Эммы стал цветущим и нежным, как никогда прежде. Она всегда была очень красива и чрезвычайно элегантна, ей очень шел светло-голубой брючный костюм и нежно-розовая рубашка. Девочка не могла налюбоваться, поэтому при каждом удобном случае смотрела на родителей. Вопрос о том, как же она будет сочетать радость семейной идиллии с самоотверженным служением пророку, пока не волновал Мэри. Она задумалась, не пора ли показать родителям свет Отца. Раз уж они летят над землей, то это свет увидят и те немногие бедняги, которые остались внизу, на разоренных войной землях! Девочка задумалась, но внутренний голос остановил ее: еще не время. Довольная, она плюхнулась обратно, поправив белые гольфы, которые все время сползали, не выдерживая ее активности.

Самолет начал снижаться. Они готовились к посадке в аэропорту города Утренней Зари, который был похож на космопорт из фантастического фильма – грандиозный и технологичный. С высоты подлетающего авиалайнера мегаполис предстал перед ними во всей красе. Он был пестрый, как восточный ковер, и одновременно строгий, как армейская форма. Казалось, здесь каждый и вправду сможет найти себе новую жизнь. Генри смотрел на город более сдержанно, чем его жена и дочь. Город есть город – сначала завлекает, а потом расправляется с самыми слабыми. Если здесь дела обстоят по–другому, то он на весь мир заявит, что был неправ.

Генри вывел на экран план посещения департаментов города и с удивлением заметил в списках встреч Матиаса Фишера – председателя Европейской комиссии по экономическому развитию. Неужели опыт этого молодого города настолько превосходит выкованные в преодолении многочисленных кризисов познания его коллег из Европы? А может, они тоже согласились посидеть на заурядных совещаниях, чтобы, пользуясь случаем, провести время с семьями в этом необычном месте? Генри Стоун был реалистом и понимал, что вероятность приступа юношеского романтизма у представителей касты управленцев международного уровня стремится к нулю. Игра под названием «Решение глобальных проблем» – вот что тешит самолюбие любого, вставшего у руля власти.

Из аэропорта семью Стоунов отвезли в соответствующие их высокому положению апартаменты в центре города. По настоянию дочери они отправились на наземной машине, а не на аэротакси. Пока что Мэри было достаточно впитывать атмосферу города через затемненное стекло автомобиля, но уже сегодня вечером она рассчитывала на пешую прогулку по его улицам. Во время полета она прочитала все о достопримечательностях и особенных местах города. В инфоколонке она даже наткнулась на страницы, где красочно описывались его опасные районы, которых благопристойным гражданам рекомендовалось избегать. Раньше она прочитывала подобную информацию без эмоций, но теперь ей неудержимо хотелось попробовать обратить заблудших жителей этих трущоб к Отцу. Но как об этом сказать родителям? После того случая на холме они следят за ней еще пристальнее, чем раньше, да и подружек, у которых можно остаться на ночь, у нее в этом городе нет.

Гостевые апартаменты были просторными и светлыми, что вполне соответствовало ожиданиям. Эмма с дочерью вышли на балкон, чтобы с высоты сорокового этажа посмотреть на город. На фоне пронзительно синего неба он казался вполне обычным, несмотря на то, что позиционировался венцом творческих амбиций человечества. С высоты казалось, что мегаполис растет кольцами, и только береговая линия залива не дает этой концепции воплотиться в полной мере. Мэри стало интересно, можно ли по этим кольцам определить возраст города.

– Здесь тоже есть бандиты? – зачем-то спросила Мэри.

– Да, но меньше, чем в нашем городе, – подставляя лицо легкому ветру, ответила Эмма.

– Но я же смогу погулять? Я бы очень хотела…

– Солнце мое, мы с тобой обязательно сходим погуляем, куда и когда захочешь, но здесь я не могу отпустить тебя одну, – она наклонилась к дочери, посмотрев ей в глаза без взрослого снисхождения.

– Бог меня защитит! Я же теперь его Пророк! – девочка нахмурилась.

– Мэри, опять ты за свое? Откуда у тебя эти фантазии? – вздохнула Эмма.

– Мам, это не фантазии! Хоть бы сказала, что это мечты! – Мэри отвернулась от матери, чтобы та не видела, как она сдерживает негодование.

Мэри понимала, что мама не виновата, раз не видела, что произошло с дочерью на той горе. Девочка очень хотела показать свой дар, но ее останавливал страх: ведь последний, кого она хотела обратить на путь истины, сошел с ума. Бедный Роланд Чекринс! Он вновь пристал к ней после уроков в школе, но решился сделать это один, чтобы никто не видел, как он, в случае чего, ударит бесившую его девчонку. Мэри решила просветить его и призвать к покаянию, но он, упав на колени, начал сопротивляться. Он даже произнес: «Что это за херня!» – и закрыл свое сердце от потока благодати, исходящего через нее. Она решила воздействовать на упрямца посильнее – и тут случилось то, чего она никак не ожидала. Черкинс потерял сознание. В итоге он повредился умом, и теперь вряд ли сможет вести существование осмысленнее жизни орехового дерева. По крайне мере, так однажды проговорился их учитель по физкультуре. Даже после всего, что этот мальчик сделал ей и многим другим в школе, Мэри было жаль его. Но зачем он сопротивлялся? Отец больше не являлся ей, чтобы научить контролировать силу. Она решила учиться этому сама, но как это делать, если родители ее никуда не отпускают одну? Заводить всех в школьную подсобку? Ей так не терпелось помочь окружающим, что порой от бессилия ее начинало трясти. Раньше с ней подобного не случалось. Теперь же сила Отца, пульсацию которой она постоянно ощущала, влекла ее за собой, вытягивая детские сердце и душу, заставляя их взрослеть неестественно быстро. Может, для этого Отец ее и оставил – чтобы она свыклась с даром и более спокойно научилась воспринимать его?

– Милая, пойми нас, мы очень боимся потерять тебя, – ласково произнесла Эмма и поправила растрепанные порывом ветра волосы дочери. – Твой папа сделает безопасным наш город, и ты сможешь снова ходить, куда тебе хочется, но пока мы действительно не готовы… не готовы отпустить тебя.

– Ладно. Но только пойдем туда, куда я захочу! – упрямо ответила она.

Эмма Стоун улыбнулась несгибаемому характеру своей дочери, который та унаследовала от отца. Когда-то она полюбила его именно за способность идти за мечтой – даже до края вселенной, если потребуется. И когда он позвал ее с собой, желая показать эту мечту ей, своей лучезарной Эсмеральде, она, не раздумывая, согласилась. Позже он решил оградить ее от негативной стороны своего пути, но теперь вспомнил, что хочет пройти его вместе с женой. И если у него не все получится, их дочь точно сможет завершить дело своего отца и построить идеальное общество – насколько это возможно для человечества. Эмма думала, что слова дочери о пророческом служении связаны с тем, что девочка очень хочет помочь Генри изменить социум к лучшему. Наверное, для этого она и придумала себе столь эксцентричный образ. Эмма надеялась, что теперь, когда Генри проводит намного больше времени с семьей, Мэри успокоится, и ее взросление станет менее трудным и более… обыкновенным.

– Да, солнышко! – откликнулась Эмма, еще раз поправив упрямые, слегка вьющиеся волосы дочери. – Но завтра после встречи твой папа повезет нас в «Сады Семирамиды». Ты же помнишь?

Мэри вздохнула. Она была не против посетить этот комплекс, но только после того, как насытится атмосферой города. Однако от Генри она унаследовала практичность ума, и поэтому прекрасно понимала: сейчас проще согласиться с родителями, чем тратить силы на ненужное сопротивление. К тому же она все еще боялась, что их нынешняя семейная идиллия окажется чересчур хрупкой, и не хотела подвергать ее опасности.

На следующий день они поехали в «Сады Семирамиды», с большим отрывом лидировавшие во всех туристических рейтингах планеты. Генри Стоун был готов еще раз удостовериться, что любой рейтинг – дело вкуса. Но на подлете к аэропарковке перед ними предстал комплекс, действительно поражавший воображение. Умелые дизайнеры, архитекторы и инженеры вписали легендарный каскад многоуровневых садов в естественный рельеф местных гор. Искусная облицовка бетонных строений под песчаник и мрамор и пышное буйство разнообразной растительности вызывали неподдельное эстетическое наслаждение.

Поднимаясь с уровня на уровень, они наслаждались приятной дневной прохладой, которая была весьма кстати в сухих и жарких предместьях города Утренней Зари. Людей в садах было много. Дети то и дело погружали ладошки в потоки холодной, кристально чистой воды. В одном из резервуаров плавала рыба, которую тоже можно было трогать руками, – настоящий детский рай! Естественно, персонал комплекса внимательно следил за малышами, удерживая под контролем чрезмерную детскую любознательность. Родители тоже были готовы в любой момент одернуть своих слишком активных отпрысков, представляя сумму штрафа, который спишут с их банковских счетов за любое повреждение, нанесенное имуществу комплекса. Гостям явно нравилась эта райская атмосфера, тщательно созданная одной из крупнейших корпораций города.

Семья Стоунов поднялась на предпоследнюю террасу, где людей было уже не так много, как на обширных нижних ярусах. Водопады и фонтаны, экзотические деревья, многие из которых были искусственно выведены в селекционных центрах Сингапура и Японии, еще больше усилили эффект приобщения к древней цивилизации.

– Остался еще один этаж! – воодушевленно произнесла Мэри, потянув отца к лестнице.

– Я больше не могу! Пожалей меня, мой ангел! – смеясь, ответил Генри Стоун, но дочь не отпускала его, упорно таща за собой.

Мэри целеустремленно шла к широкой лестнице, ведущей на последний ярус величественного сооружения. Она не понимала, почему, проделав весь этот путь с самого низу, ее отец не хочет полюбоваться окрестностями с вершины садов. Тут она заметила, что многие, подходя к лестнице, почему-то разворачивались.

– Мэри, я и вправду устал, пойдем посмотрим на равнины с той красивой смотровой площадки! – указывая в сторону, произнес Генри.

– Я иду туда одна – или с тобой! – упрямо заявила девочка.

– Милая, давай посидим под фонтаном, а потом поднимемся, – вмешалась Эмма

– Я быстро сбегаю наверх и вернусь! Можно? – с надеждой в голосе спросила Мэри.

Генри выдохнул и посмотрел на лестницу, два пролета которой вели на самый верх. На самом деле, он не устал, а просто боялся подняться. Необъяснимое чувство страха сковывало его. Похоже, то же самое ощущали и другие визитеры, один за другим поворачивавшие назад у основания лестницы. Этот животный страх стерег вход наверх лучше любого мифологического чудовища. Его дочь явно не боялась. Чего она вообще могла испугаться после того, как решилась поехать ночью в полудикий парк на вершину горы? Но здесь был не дикий лес, а туристический комплекс с камерами и персоналом, поэтому, посмотрев на жену, Генри с трудом произнес:

– Туда и обратно? Хорошо! – девочка кивнула в ответ. – А мы подождем тебя…

Эти слова Мэри уже не слышала, торопясь на верхний ярус. Она поднималась так быстро и легко, будто кто-то нес ее на руках. Остановившись на последней ступеньке, она обернулась. Родители все еще смотрели ей вслед. Она помахала им рукой и ступила на вожделенный последний уровень.

– Она стала такой взрослой. Ты же тоже это замечаешь? –обеспокоенно спросила Эмма.

– Раннее созревание, – спокойно ответил Генри.

Эмма слегка нахмурилась. Материнское чутье не давало ей покоя. Сейчас, когда в семье все было хорошо, тревога, нарастающая в душе, стала еще более очевидной. Генри увидел тень страха на лице жены и, обняв ее, произнес:

– Мы просто боимся потерять то, что с такой болью нам досталось. Может быть, мы до конца не верим, что после стольких лет такое чудо произошло с нами. А Мэри… она в любом случае повзрослеет и покинет нас. Может быть, несколько раньше, чем мы рассчитываем.

– Я все понимаю, но… не будем об этом. Надеюсь, это пройдет, – они развернулись и отошли к одному из фонтанов, струи которого красиво переливались в лучах солнца.

В это время Мэри наслаждалась прогулкой наверху, под самым небом. Естественно, верхняя площадка была меньше остальных, но оказалась не менее живописной. В отличии от других этажей с аутентичными, выложенными плиткой полами, здесь под ногами росла трава. Ей сразу захотелось снять обувь, что она незамедлительно и сделала. Ее босым ногам зелень показалось мягким ковром. Шагая по ней, она забыла, что хотела посмотреть на окрестности. Мэри просто шла по этому шелковистому зеленому покрывалу.

В центре площадки возвышался могучий дуб. Дерево достигало пяти метров в поперечнике. Густая зеленая крона шелестела на ветру, призывая посидеть у подножия древнего хранителя рая. Мэри оглянулась в поисках кого-нибудь из персонала, чтобы спросить, откуда доставили столь чудесный экспонат, но никого не увидела.

«Тоже устали, что ли?» – подумала она и решила совершить круг почета.

Она приложила ладонь к коре дерева и, слушая, как шуршит она под пальцами, медленно двинулась против часовой стрелки. Полностью погрузившись в свои ощущения, она не сразу заметила на пути мальчишку лет тринадцати. Он сидел на траве, облокотившись спиной на ствол дерева. Мальчик был одет в серые поношенные штаны и некогда белую рубашку, рукава которой были закатаны до локтей. Ботинки он тоже снял и теперь пытался схватить пальцами правой ноги травинки, которые щекотали ему подошву. Длинные темно-каштановые, слегка вьющиеся волосы были собраны в аккуратный хвостик. В голубых глазах искрилась смесь любопытства и радости от встречи с незнакомкой. Он был красив, но не слащав. Несмотря на юный возраст мальчишки, мужественности в нем было не меньше, чем в Генри Стоуне. Мэри внимательнее взглянула на незнакомца, заметив многочисленные царапины на руках и ноготь, почерневший от удара.

– Мэри Стоун… – представилась она, заметив, что ее сердце наполняет восторг, похожий на тот, что она испытывала на вершине в парке Клипервесберга.

– Я знаю, кто ты. Отец сказал мне, что ты придешь сюда, – мальчик улыбнулся. Мэри заметила, что при улыбке левый уголок его рта поднимается немного выше правого.

Девочка прерывисто выдохнула и сделала несколько шагов назад. Неужели это Он? Она оглянулась и поняла: это Отец не пускал сюда остальных посетителей! Неужели это его Сын? Он выглядит так просто… но в то же время так похоже на образ, что порой всплывал у нее в голове…

– Почему ты замолчала? Это так непохоже на тебя, – мальчик вновь улыбнулся, от чего Мэри наконец-то пришла в себя.

Он пригласил ее сесть рядом с собой у подножия дерева.

– Ты давно тут сидишь? – спросила она.

– Несколько часов, может больше. Сегодня отпросился у Цезарио, – ответил мальчик.

– Цезарио?

– Я работаю у него. Делаю мебель, иногда просто что-то шлифую, – ответил он и провел рукой по воздуху, имитируя идеальную поверхность своих изделий.

– Прости, что я опоздала… – несколько виновато произнесла Мэри, глядя на траву перед собой.

– Ты пришла, когда это было нужно. Я как раз закончил размышлять о мире… о людях… об Отце, – последнее слово он произнес с особым благоговением.

– Я тоже много думаю, – она заправила непослушную прядь черных волос за ухо, чтобы та не мешала украдкой наблюдать за Сыном.

– Надеюсь, мы думаем об одном и том же, – сказал он.

– А разве ты не знаешь, о чем я думаю? – удивилась девочка.

– Мэри, ты же мне еще не разрешила этого. А вторгаться в твои мысли я не хочу.

– Мне нечего от тебя скрывать! – заявила она, вскинув на него взгляд своих янтарных глаз.

– Я знаю. К тому же Отец сказал мне, что моя человеческая природа развивается постепенно, чтобы я прочувствовал, насколько людям тяжело, – он взял Мэри за руку, отчего ее сердце стало биться быстрее. – Ты же понимаешь, о чем я?

От волнения она смогла лишь слегка кивнуть, стараясь не пропустить ни единого слова.

–– Тебе нравится здесь? – спросил он.

– Было бы здорово, если бы весь мир стал таким, – все же смогла выговорить она, проведя ногой по траве.

Сын покачал головой и грустно вздохнул.

– Этот клочок Эдемского сада так и останется песчинкой в океане человеческой злобы… – мальчик проникновенно посмотрел на Мэри. – Мир всегда будет только местом изгнания. Но даже здесь благодаря свету Отца мы сможем сделать людей счастливыми.

– А если кто-то откажется? – обеспокоенно спросила Мэри, вспомнив «пастухов» из парка и Роланда Чекринса.

– Я готов ждать их, – ответил Сын. – А ты?

– Да, но…

В этот момент он увидел в глазах Мэри Стоун силу, способную стряхнуть ржавчину с этого мира, обновив его волной божественного света. Мальчик не подал вида, что испугался этой решимости. Он прекрасно чувствовал людей – их желания, мысли, страсти и надежды. В этой девочке не было привычной человеческой слабости, но ее ревность может сломать то, что он хотел построить, – царство счастья, где его будут любить, как бога. Одно его успокаивало: раз ее выбрал Отец, то Он и удержит ее в случае угрозы. Сын продолжал пристально смотреть в ее глаза. Мэри Стоун – она же не может занять его место рядом с Отцом? Нет, не может! Но ее присутствие привнесло в жизнь Сына самое важное – он больше не чувствовал себя одиноким вершителем подвига, призванного преобразить человечество.

Отец спокойно и незаметно наблюдал за подростками, уподобившись легкому дуновению ветра. Он смотрел на них то с одной, то с другой стороны ствола величественного дерева. Да, между этими двумя вспыхнула искра, из которой обычно разгорается любовь. Это очень хорошо, потому что им предстоит совершить невозможное – сделать человечество счастливым. Конечно, их любовь может все испортить, сделав его свет не столь вожделенным для них, как сейчас. Это в планы Отца никак не входило. Мальчишка, конечно, со временем полностью увлечется идеей своей божественности, а вот с девчонкой будет посложнее. Если она влюбится в Сына, а он оттолкнет ее, – она может наделать много глупостей. Это опасно. Но столь могущественную представительницу рода человеческого, способную пропустить через себя мощный поток его силы и не превратиться в обугленную плоть, он будет ждать еще тысячи лет. К тому же она в любом случае сможет поддержать Сына до того, как он окончательно окрепнет.

– Я смогу контролировать ее до тех пор, пока она не перестанет играть решающую роль, – убеждал себя Отец, но все же решил еще раз присмотреться к девчонке.

Он понял, что необходимо ускорить процесс ее взросления, чтобы она стабильнее воспринимала его энергию. Отец погрузился в расчеты необходимого воздействия: ему необходимо наполнить, но не разбить этот священный сосуд. Результатом прогноза он остался доволен: Мэри Стоун выдержит его эксперименты. Он видел, как девчонка на полном ходу несется навстречу несбыточной идее обратить сердца всех людей к Богу. Отец как никто другой понимал, что это невозможно. Да, она очень расстроится, встретившись с непреодолимой стеной – нежеланием человека открыться лучшему. Она уже сломала одного неудачника, который попался ей под руку. Сколько еще таких будет, когда она обретет полную силу? Нужно, чтобы его Сын уравновешивал это беспощадную религиозность. Сможет ли он? Вполне, иначе Отец даже не взглянул бы в его сторону.

Пока дети мило беседовали о том, как они поменяют мир к лучшему, Отец еще несколько раз облетел их, улавливая нотки голосов, дыхание, температуру тела, чтобы распознать движения их сердец. О да, они воодушевлены и искренни, и не сомневаются, что его сила божественна. Но они еще не знают: ее не хватит, чтобы насытить всех. Она достанется лишь небольшой части. Им предстоит собрать этих разумных животных в одном месте и изрядно подсократить их популяцию.

Агрхх! Как же их много, и все они напоминают ему о тех двоих. В каждом мужчине или женщине, старике или ребенке он видел двоих, с которых все началось. Отец пытался отогнать от себя тягостные, не померкнувшие за тысячелетия воспоминания, но его простая сущность с этим не справлялась. Ему нужно было вновь переключиться на расчет всех возможных вариантов развития событий, наметить путь, по которому он поведет человечество. Этот умственный процесс доставлял ему удовольствие, но когда варианты будущего заканчивались, боль воспоминаний возвращалась вновь. Это приводило его в отчаяние. Возможно, эти двое развлекут его чем-то новым. Все же человек на это способен, и даже он не в силах этого отрицать. От навязчивых мыслей Отца отвлек резкий тон девочки: