Czytaj książkę: «Громовое колесо. Каленая стрела», strona 2

Я притаилась за большим валуном, подождала, пока тяжело вооруженные норманны с топотом и пыхтением пробегут мимо, подтянула штаны, свернула назад и выглянула из зарослей как раз неподалеку от того места, где сражался с врагами Финист. Князь Арконы был великолепен. Суматоха в разбойничьем лагере унесла Лешего далеко в сторону, я только и слышала, как свистит его сабля, но не видела из-за валунов его самого. А Финист остался добивать врагов у самой кромки воды. Он, конечно, устал, русые волосы слиплись от пота, скинутый шлем поблескивал золотым боком в набегающих волнах. Но движения князя не потеряли ни стремительности, ни четкости. Словно он был той самой волшебной птицей, в которую превращало князя золотое перо.

Прячась за валунами и редкими кустиками, я подкралась поближе. Думала, вдруг Финисту помощь понадобится. В крайнем случае выскочу из укрытия, явлю всем черную от копоти физиономию, торчащие рукава рубахи, сползающие штаны, повою – норманны от хохота обороняться не смогут, такого чучела они давно не видали. Но нет, Финист справился сам. Потом опустил меч, огляделся вокруг, смахнул пот со лба.

Краем глаза я выхватила быстрое смазанное движение – в отдалении, на высоком валуне норманнский воин натянул тугой лук, острие стрелы смотрело прямо князю между лопаток.

Я прыгнула так, что сайгаки бы обзавидовались, и изо всех сил толкнула Финиста в спину.

Вжик! Стрела резанула воздух у моего плеча, прямо над ключицей. Вспыхнул острой короткой болью порез. И сразу за тем неведомой силой меня швырнуло на землю – великий правитель пожалел для меня дорогого меча, наградил затрещиной. Конечно, он-то увидел лишь очередного разбойника, который наскочил на него исподтишка… Увидел, и все же пожалел недоумка.

– Глупый, – снисходительно заметил он, глядя на меня сверху вниз. – Почто со спины нападаешь?

– Да не нападала я! В тебя же стреляли!

Финист изумленно вздернул вверх брови и легко приподнял меня за воротник меховой безрукавки.

– И правда, в грязи перепачканная, будто Чудо-юдо заморское, а все ж девка, – усмехнулся он. – Смотри, штаны не по размеру не оброни.

Я хотела возмутиться, но глянула ему за спину и успела лишь взвизгнуть:

– Берегись!

Князь резко крутанулся на носках, так и не выпустив мою безрукавку из левой руки, молниеносно выставил меч перед собой – звон кованого острия о лезвие – и вторая стрела булькнула в набегающем прибое.

– Добро же, – недобро процедил Финист. Взвилась белесая дымка, и пестрый сокол устремился к ошеломленно опустившему лук норманнскому воину. Тот бросил оружие и собирался сбежать, но спасения от княжеского гнева не сыскал.

Я оторопело моргнула, оглянулась вокруг. В бухте стало на два корабля больше – теперь у самого берега, тесня бортами драккары да купеческий корабль, разворачивались яркие боевые лодьи Арконы, с их бортов сыпались на мелководье воины в кольчугах из золотой чешуи. Ой-ёй, а я как разбойник одета. И если уж Финист меня за одного из норманнов принял, то эти зарубят и не заметят.

Я стала медленно отступать от шелестящей кромки волн и уткнулась спиной в чей-то доспех. Замерла, сглотнула, обернулась…

– Попалась!!! – вождь норманнов зло и резко схватил меня за полы многострадальной безрукавки и подтянул повыше к своему лицу. – Прирежу, убогая! Меня из-за тебя жизни лишат! Как я ему растолкую, что девка нам все дело порушила?!

Я отчаянно и напрасно пыталась разжать его стальные пальцы, чтобы освободиться. И, великие боги, почувствовала, как злополучные штаны все же начали сползать вниз. Ну что ж так некстати?! Меня тут убивают вообще-то!

Мелькнул занесенный нож, что-то коротко свистнуло, и разбойник, выпустив из пятерни меня, судорожно схватился за руку, продырявленную узким метательным лезвием. Такие в голенищах сапог прятал Леший. Сам дружинный с разбега налетел на норманна и безо всяких предисловий врезал тому кулаком в лицо. Разбойник мешком повалился на гальку – и шлем не спас – а знахарь перевел горящий взгляд на меня. Ой, мамочки, сейчас мне влетит…

– Да мне холодно было, – краснея, зачем-то решила объяснить я очевидное, подтянула штаны повыше и покаянно развела руками, признавая свою неправоту. – Что, обратно в мокрое платье вернуться? Так мне как-то не хочется…

– Ты почто с кручи слезла? – Леший, кажется, с трудом сдерживался, чтобы не рычать. – Тебя бы убили! Не терпится по Лебединой дороге пройти?!

– Это вас двоих чуть не прирезали! И потом, ведь не убили же меня! Чего ты злишься?

– Выдеру, – с чувством пообещал дружинный, так и не отыскав приличных моей дурости слов, – и не посмотрю, что княжна!

– Рарог…

– Князь любимой сестрице еще и от себя на орехи отсыплет, – сквозь зубы процедил Леший. Похоже, быстро он не остынет. Но переодеваться в ледяную горку мокрого тряпья мне совершенно не хотелось. Что же делать-то?

– Вы, двое, оружие – на землю! – неприязненно раздалось у нас за спинами.

Я обернулась нервно и резко, а Леший – будто вальяжно сидящий до того кот – лишь саблю перехватил крепче, да в желто-карих глазах мелькнула сталь.

К нам спешил воин в кольчуге из золотой чешуи с обнаженным мечом. Широкоплечий, темноволосый, с коротко стриженной бородкой и недобрым внимательным прищуром.

– Сами сдавайтесь, не то хуже будет! – вновь потребовал он.

– Он нас что, за разбойников принял? – шепотом поинтересовалась я у Лешего. Тот не ответил, лишь загородил меня собой да саблю перенес в боевое положение, давая понять незнакомцу, что так просто с нами не сладить.

– Сдохнуть захотели? – не спешил успокаиваться воин, верно распознавший движение.

– Глаза раскрой, – негромко, но с хорошо различимой угрозой, произнес Леший. – Девка перед тобой. Да и я рази ж на норманна похож?

– А мне то без разницы! Мало ли какого отребья у разбойников не сыщешь. Афиген молвил, вы заодно с ними. Вот с ними же и получите по Правде.

– Ну попробуй нас взять, коли умный такой, – мрачно усмехнулся Леший.

Воин с готовностью кивнул.

– Яромир!!

Мы трое вздрогнули от громкого повелительного окрика – к нам, все еще с обагренным кровью мечом наголо, шел Финист. Русые волосы разметались на ветру, серые прищуренные глаза горели негодованием. Я почувствовала, как сердце ухнуло в яму и забилось быстро-быстро. Как же безумно я скучала по нему все эти долгие месяцы!

Я даже качнулась вперед. Леший остановил, тихо проговорив мне на ухо:

– Он тебя не помнит, княжна.

И я будто врезалась в ледяную стену. Действительно, не помнит. Только как же унять быстро-быстро колотящееся сердце?

– Княже, – угрожавший нам воин отступил на пару шагов, почтительно склонил голову, прижав руку к сердцу.

– Эти люди под моей защитой, – проговорил Финист, вставая между Яромиром и нами.

– Они – разбойники, – недовольно буркнул воин. – Афиген успел известить. Девка сама ему призналась.

– Неужели? – правитель Арконы перевел не обещающий ничего хорошего взгляд на меня, заметил мое возмущение и сжатые в гневе кулачки, глянул на окаменевшего Лешего. Уголки губ дрогнули в усмешке. Мгновенье, и великий князь вновь развернулся к Яромиру, лишь богатый плащ блеснул самоцветами.

– Я сам порешаю, кто они да откуда. Не твоего ума то забота, – Финист дождался, пока Яромир неохотно кивнет и уберет меч в ножны, и повернулся к Лешему. – И ты саблю спрячь, воин, пока никого не поранил.

– Ежели ты, княже, сомневаешься в нас, – негромко произнес хазарин, – то могу жизнью своей поручиться: нет ничего меж норманнами да нами. Мы им не друже. Рядом волею богов очутились. Буря наши корабли разметала.

Финист поморщился, но ответил:

– Бурей дядька меня остановить попытался. Не поверил он письму Афигена. Не помыслил только, сколь много купцов сей ночью к морскому хозяину в гости отправятся. Но кто поручится, что вы правду речете? Ведь ты – воин ладожского князя Рарога. Так, дружинный?

– Верно, княже, – не стал отпираться Леший. Матерые воины по доспеху умели отличать принадлежность друг друга, Финист не стал исключением, зачем же было отказываться.

– Нет у меня боле веры вашему князю. Почто ж мне довериться людям его?

– И я о том же реку тебе, княже! – обрадованно вскинулся было Яромир, но Финист взметнул руку, и он смолк.

– Да какие ж мы разбойники морские, великий князь, – пожал плечами Леший и окинул меня неодобрительным взглядом. – Сам погляди, девка со мной. Какой из нее подлый убийца? Ежели кого и доведет до смерти, то рази только от хохота. Штаны одни чего стоят.

Финист глянул, усмехнулся едва заметно.

– Не верь им, княже, – обеспокоенно прогудел Яромир. – Соврут – не поморщатся!

– Они жизнь мне спасли, воевода. Как здесь очутились да почто, о том мы с ними еще перемолвимся. Проводи их на мой корабль да не забижай боле. Буря уходит. Вели лодьи готовить.

И больше на нас не взглянув, Финист пошел восвояси. Яромир скрипнул зубами, бросил злой взгляд на внешне безмятежного Лешего:

– Глаз с вас обоих не спущу. Идите за мной, разбойничьи люди!

Княжеская лодья подошла к самому берегу, зашуршала носом по мокрой сероватой гальке. С борта нам споро перекинули сходни, помогли мне взобраться на палубу. Леший легко взбежал наверх сам, ни разу не потеряв равновесия. И где только силы да ловкость брал после всего случившегося.

Пока воины из Арконы освобождали с драккаров пленников, собирали остатки непогоревших товаров Афигена, заталкивали в трюм сдавшихся норманнов, я тихонько присела у мачты. Великие боги! Оказывается, двигалась до того я просто чудом каким-то. Стоило опуститься на палубу, как навалилась усталость, окутала вязкой тяжестью, мысли заволокло туманом.

– Поспи, я постерегу, – донесся откуда-то издалека голос Лешего.

– Тебе тоже поспать нужно.

– После, – коротко откликнулся хазарин, и спорить я не посмела. Умела уже различать, что к чему, когда он говорил. Я лишь благодарно улыбнулась и провалилась в сон.

Корабль заворочался, зашуршала под днищем галька, захлопал тяжелый парус – ладьи великого князя выходили в открытое море.

– Вставайте, княжьи люди, перемолвиться нам надобно, – негромко позвал голос Финиста. Великий князь присел на корточки рядом с нами, протянул руку тронуть меня за плечо. В темно-серых глазах плескались волны студеного Варяжского моря.

Леший сидел у мачты рядом со мной, сторожил. Он кивнул князю, увидел, что я проснулась, поднялся и подал руку, помогая встать. Меня качнуло. Все время хотелось поднести руку к глазам и потереть переносицу, потому что мир так и норовил стать нечетким, будто покрытым тонкой пленкой воды. Что ж мне плохо-то так?

Леший перевел задумчивый взгляд на меня, я выпрямила спину и широко улыбнулась – не хватало еще больную изображать. Со знахаря станется снова мне мухоморов наварить. А они же горькие-е-е… Отосплюсь, и все пройдет.

– Что встали? Шевелитесь, лиходеи! – бросили нам из-за спины. Это Яромир с мечом наголо нетерпеливо похлопывал себя крестовиной по бедру и хмурился почище великого князя.

– У тебя дел иных нет, Яромир? – поморщился Финист.

– Я тебя, княже, одного с ними не оставлю, – еще больше посуровел воевода. – Вдруг пером железным порешат тебя продырявить. Вона, у девки нож-то имеется.

– Неужто обучена ножом махать? – совершенно не встревожился Финист. – Почто нож тебе, Чудо-юдо, коли ты не разбойник? Штанов нелепых мало тебе?

– Это подарок, – огрызнулась я. – Нож мне дорог. Как память.

– Велишь отобрать, княже? – прогудел Яромир.

– Только попробуй, – дружелюбно предложил Леший.

– Довольно! – Финист вскинул руку. – Идите за мной, ободриты. И ты, Яромир, коли охота есть, с нами ступай.

По кивку великого князя мы с Лешим присели на ковры под богатым пологом, воевода остался стоять за нашими спинами и меч не убрал. Меня его хмурый воинственный настрой начал уже раздражать. Вот чем, скажите, мы ему не угодили? Штаны мои ему так сильно не приглянулись, что ли?

Финист снисходительно оглядел меня с головы до ног и неожиданно протянул расшитое полотенце:

– Утрись, Чудо-юдо. Вымазана будто хрюшка.

Похоже, мои мечты предстать перед ним в богатом наряде с надменным лицом только что окончательно рассыпались в труху. Это, знаете ли, уже талант – при первой встрече с дорогими мне людьми получать от них одно и то же прозвище.

– Спасибо, – я попыталась оттереть сажу с лица и рук. Не скажу, что получилось, но князь, кажется, остался доволен.

– Сказывайте с начала, – велел он.

Леший перевел вопросительный взгляд на меня, я кивнула – а и правда, раз уж так все обернулось, зачем начинать с вранья?

– Перед тобой, великий князь, княжна Ольга, младшая сестра ободритского князя Рарога. А я, верно ты вымолвил, дружинный брата ее. Побратимы меня Лешим кличут, – послушно начал знахарь.

– Мы с тобой не раз бились вместе, воин, – заметил Финист. Мне показалось, что с одобрением.

– Бились, княже.

Финист помолчал, испытывающе поглядел на Лешего:

– А отчего же дале не вымолвишь, дружинный? Мы побратимами были? Одним щитом прикрывались? Может, мне одарить тебя чем за те годы, что мы плечом к плечу службу несли? – в его насмешливом голосе мелькнуло предупреждение. Но Лешему оно не понадобилось.

– Братом мне был лучник Сокол, – не опустил взгляда хазарин. – Тебе, княже, я прошлое навязывать не стану. Куда мне в друже тебе набиваться?

– Добро, – Финист улыбнулся уголками губ так, как я всегда любила. – Но ты жизнь мне спас, дружинный, я уж того не позабуду.

– Спас, как же! – негромко процедил надо мной Яромир. – В доверие втереться порешил.

Финист даже не посмотрел на преданного воина, хотя замечание несомненно услышал.

– Выходит, княжна ты словенская, так, девица? – хмыкнул он почти весело. Только глаза у князя вновь были холодные будто бездна морская. – Не похожа ты на княжну. Воин твой лепше одет, нежели ты.

– А ты, правитель, всегда по внешнему виду о людях судишь? – вяло огрызнулась я. Замечание задело меня за живое, но Финист был прав – из всех словенских князей пугалом огородным полюбила выглядеть я одна. – А если я в беде оказалась? Так что же, я уже не княжна?

– Верно молвишь, – медленно кивнул великий князь. – И что же ты, княжна, мне вымолвить желаешь? В какую беду ты попала? Наговорил на тебя Афиген али правду Яромиру поведал?

За моей спиной недовольно запыхтели. Перечить правителю воевода не спешил, но вопросу его не обрадовался. Финист глядел все так же спокойно, чуть склонив голову. Только темно-серые глаза холодно поблескивали, предупреждая, что прежнего Сокола передо мной больше нет. Леший вот сразу понял. Я проглотила комок в горле, заговорила, сипло и скомкано:

– Соврал Афиген. Мы в Аркону на двух кораблях плыли. Брат решил помочь мне, княже… Я рассказать тебе хотела о том, что у Рарога с тобой случилось, с нами…

– О том мне уж дядька поведал. А также молвил, что ты венец мой другой за драгоценность отдала. Правда ли?

– Отдала. Но, княже…

– Так то все ж наемники брата твоего на Афигена напали, чтобы отомстить?

– Мой брат – не разбойник! – не на шутку рассердилась я. – И никогда слабого не тронет! Он и тебя когда-то давно от смерти спас просто так, как друга! Вчера в море шторм был, меня за борт смыло. Леший за мной нырнул. Мы здесь на сушу выбрались, я и переоделась в разбойничьи шмотки. Холодно, знаешь ли, в мокром платье на ледяном ветру спасения ждать!! А тут Афиген. Признался, что по норманнской указке на остров тебя одного заманил. Спросил зачем-то, не я ли разбойников наняла. Ну, съязвила я. А нечего мне вопросы идиотские задавать!

– Вр-решь! – рыкнул Яромир так неожиданно, что я едва не подпрыгнула на месте. – Отец невесты княжеской нипочем бы…

– Помолчи, – велел Финист и перевел на меня взгляд, строгий и задумчивый. Нехорошо.

– Ты мне не веришь, – скорее сама себе, нежели князю, сообщила я.

– Княже, – поправил Финист.

– Ну, княже.

– А почто мне верить тебе, княжна Ольга? Сама посуди, басни одна другой небывалее плетешь. Что брат твой друже мне был, что жизнь мне спас, что тебя в шторм в воду зашвырнуло да мне на порог вдруг вынесло. Будто путь держала в Аркону правду неведомую мне открыть? Что Афиген, богатый да честный купец, отец невесты моей, на предательство решился, жизнь свою спасая? Не многовато ли удивительного баешь? Еще молви, что люба ты мне, и довольно будет.

Меня будто обратно в морскую воду бросили – что ж наплели князю доброхоты, раз он о моей любви так зло отзывается?

– Княже…

– Ежели уж зашла о том речь, дядька мой молвил, что служил я брату твоему, Ольга, без права на вольную. И Рарог повелел мне венец самоцветный тебе, девка, отдать, чтоб ты княгиней на Буяне стать могла после моей смерти. Что ж ты другой отдала столь великий дар? Настолько не люб я тебе был? Али уразумела, что не ровня ты мне ни родом, ни ликом? Стал бы я на таком Чудо-юде жениться!

– Да как ты… – вскипела я, от ярости позабыв, что собиралась сказать Финисту правду.

– Не оскорбляй Ольгу, княже, – с тихой угрозой предупредил молчавший до того Леший. – Как бы ни был ты ей люб, а не посмотрю, что побратим мне да великий князь, ежели обижать ее станешь.

– Ты мне угрожаешь, дружинный? – сощурился Финист. – И не боишься?

– Княжну в обиду не дам, – коротко бросил хазарин, не опуская взгляда.

– Да вы что?! – вскинулась я. – Вы же одним щитом прикрывались!

– Сруби им головы, княже! – не сдержался молчавший до того Яромир. – За вранье да непочтение! Я сам за топор возьмусь, коли велишь.

– Остынь, воевода, – поморщился Финист. – Нынче ободриты ничем меня не обидели. А мнить их разбойниками лишь со слов Афигена я не стану. Коли ошибся купец, ты им головы заново на место приставишь?

Яромир отвел взгляд. Я просто затылком чувствовала, что слова князя его не убедили, и воин злится.

– Не дело девице в дела мужей нос свой совать, – приговорил правитель Арконы. – Вы с сестрицей моею – два сапога пара. Радимира тоже промолчать не умеет, когда требуется. Не трону я дружинного твоего, княжна, не ярись. Ныне на лодье вы – мои гости. В Аркону придем, помогу вам корабль до дому найти, ежели не докажет никто, что с разбойниками морскими вы заодно будете.

– Но…

– Остаться не позволю, – стужей в голосе великого князя можно было заморозить все вокруг, и ведь даже тон не повысил, будто о чем неважном говорил. – Не о чем мне разговоры долгие с тобой вести, княжна. То, что было – прошло, я дорогу назад искать не стану. Отдала венец – на себя пеняй.

– Да, отдала! – вскинулась я, покраснев от незаслуженной обиды. – За драгоценность! За жизнь твою, не за золото!!!

– Кто ж на мою жизнь остров Буян променяет? Почто так нагло врешь мне, девка? – с непередаваемой издевкой проговорил Финист. Князь разозлился, даже желваки на скулах ходили, глаза потемнели от гнева. – Ты ври да не завирайся, княжна ободритов.

Сердце волной затопила горечь – он не помнит меня, да и не желает вспоминать. Ненавидит скорее. Презирает за то, чего я не совершала. И правду выслушать не готов. Великодушный и рассудительный Сокол стал гордым и не терпящим возражений повелителем. Мне показалось, что воздуха не хватает, голова закружилась.

– Да это тебе с три короба наплели! – едва ли не заорала я. – Что с тобой стало, великий правитель?! Княжья спесь умение думать отбила?! Неужели не видишь, где ложь?! Тебе правду сказать пытаются! Где тот воин Сокол, которого я полюбила?!! Власть да богатство по темечку стукнули?!!!

– Замолчи! – Яромир попытался сграбастать меня за шиворот.

Леший взвился на ноги – я моргнуть не успела. Наверное, чего-то подобного от меня да от воеводы ждал – и рукой перехватил протянутую ко мне пятерню.

– Как ты смеешь, смерд?! – Яромир попытался выдернуть руку из захвата Лешего и не преуспел. – Убью!

– Что вы делаете?! – я подхватилась на ноги, схватила воеводу за другую руку. – Прекратите!

Финист тоже уже был на ногах и собирался вмешаться.

– Удружу князю, – мрачно заметил Яромир, отбросил наконец Лешего, схватил меня в охапку и швырнул в сторону.

Воин оказался силен – меня легко перебросило через борт, саданув по нему плечом, мелькнули крашеные доски – и я неуклюже плюхнулась в ледяную воду, сразу провалившись в глубину.

От удара вышибло дух из легких, перед глазами замелькал цветной вихрь, я инстинктивно попыталась вдохнуть, но лишь наглоталась воды и почувствовала, что вот-вот потеряю сознание. Сил на борьбу не осталось, и я стала медленно проваливаться в мутное ничто. Перед глазами проплыло тяжелое днище лодьи, будто огромная черная клякса среди мерцающего вокруг водного мира.

Две резкие тени прочертили толщу воды, меня подхватили под локти и выдернули на поверхность. Я закашлялась, с трудом протолкнула воздух в горящие огнем легкие и зашлась в кашле снова.

– Успокойся, Чудо-юдо. Ты жива, не плачь, – проговорил на ухо голос Финиста, и только тут до меня достучалось, что я изо всех сил цепляюсь за его плечи, всхлипываю и прижимаюсь холодным мокрым носом к золотым звеньям кольчуги. Леший поддерживал меня с другой стороны, но у князя отобрать не пробовал.

– Задушишь, девица. Я держу тебя, не бойся, – вновь терпеливо произнес Финист, потому что от холода я перестала чувствовать пальцы и попыталась вцепиться в него еще крепче. – Нам споро помогут, погляди.

Лодья разворачивалась, грациозно и стремительно, только хлопья пены летели во все стороны, будто волшебные крылья. Меня начинала бить нервная дрожь. Яромир хотел меня убить, несмотря на повеление князя. И ведь почти преуспел. И плечо от удара разболелось так некстати…

Финист почуял неладное, немного отстранился, окинул меня придирчивым взглядом и вдруг окаменел лицом. Я тоже повернула голову – в воде у моего плеча расплывалось багряное пятно.

– Дружинный!

Леший перехватил встревоженный взгляд великого князя и без каких-либо лишних слов отогнул в сторону мою набрякшую меховую безрукавку да прилипшую к телу рубаху, ругнулся на хазарском.

Порез от стрелы изначально был неглубоким, недаром я про него практически позабыла. Но удар при падении через борт добавил к узкой кровавой полоске лоскут содранной кожи да приличную ссадину. Края пореза не выдержали соседства, разошлись и теперь прилично кровили. Я поморщилась от резкой боли.

– Несносная девчонка, – не сдержался Леший. – Ранена, а молчишь!

– Гляжу, у ободритов не в чести князей почитать, – насмешливо отметил Финист.

– Не надо меня почитать, – буркнула я ему в плечо. – Леший мне названый брат. Пусть зовет как хочет.

– Как же я жил-то без вас, ободриты? – снисходительно улыбнулся великий князь. – То не жизнь была, а уныние беспросветное. Отныне не соскучусь. Не грусти, княжна, на ладью вернемся, мигом тебя подлатаем.

– Под-д-латаем?! – я представила длинную иглу и шершавую толстую нить, и меня замутило.

– Давненько я крестиком не вышивал, – невинно заметил Леший.

– Что ты, дружинный?! – старательно округлил глаза Финист. – Не овцу зашиваешь. Княжне стежок затейливый требуется!

– И то верно. Не помыслил я, княже. Спасибо тебе за совет.

Мужчины переглянулись и рассмеялись, будто не среди ледяных волн на плаву держались, а в тереме вместе пировали. Спелись – запоздало догадалась я. У меня от холода уже зуб на зуб не попадал, пальцы соскальзывали с плеч Финиста, я дрожала все сильнее, и воины решили втянуть меня в разговор, отвлечь от гибельных мыслей. Понятно, как они смогли подружиться когда-то.

– Я вам не мешаю? – простучала зубами я. В ночном море в бурю вода оказалась куда как теплее. Она тоже была ледяной, но ноги от нее судорогой не сводило. А сейчас то ли мы в течение холодное попали, то ли ночью волшебство Черноморова меча воду нагрело, то ли все же не прошло мне даром ночное купание, но мне казалось, будто сердце в груди едва бьется тяжелыми, глухими ударами. Жаловаться я не стану, Финисту с Лешим и так несладко – они-то в воду за мной сиганули как были – в кольчугах да при оружии. А Финист еще и меня на плаву держит, я ему не помощница.

– Что, девка, опять хороборишься? Али штаны потерять боишься? – миролюбиво поинтересовался великий князь и прижал меня к себе чуть крепче, снисходительная улыбка спряталась в глубине темно-серых глаз. – Вот же бедовое Чудо-юдо.

Я устало закрыла глаза, а меж тем лодья подлетела, осторожно развернулась всем корпусом, задрожала от усилия. Нам скинули веревки и помогли подняться на борт.

– Одеяла несите, – без предисловий повелел Финист, стаскивая с меня тяжелую набрякшую безрукавку. Хотел было разорвать и рубаху, но понял свою ошибку, выпустил ворот из рук и понес меня под полог, подальше от любопытных глаз. Я стучала зубами от холода, руки дрожали.

– Глупая девка, – вздохнул князь. – Меня лаять не боишься, а в море искупалась – дрожишь, будто заяц, лисой в ловушку загнанный. Погоди, одёжу тебе принесу. Замерзнешь же вконец.

– Мне т-т-т-т-теп-п-п-ло, к-к-к-к-н-няже, – проклацала зубами я.

– Вижу, – Финист двумя руками вновь рванул на мне ворот рубахи. – Дале сама снимай. Я взборе вернусь.

– Переоденься сперва. Заболеешь, – тихо сказала я, глядя в пол.

Финист будто споткнулся на мгновенье, сверкнул глазами сверху вниз, но суровой отповеди «без девок разберусь» я от него не услышала.

Под полог заглянул Леший. Хазарина мокрая одежда да доспех совершенно не беспокоили. Он помог мне стянуть липнущую к телу ледяную рубаху, нарочито показательно глядя вверх на трепещущий на ветру холщовый полог. Ореховые глаза дружинного невинно поблескивали. Конечно, чего у меня там знахарь не видал.

Финист вернулся быстро, но свою рубаху сменить успел. Сунул внутрь стопку одежды с вязаными синими носками сверху и лекарскую сумку в придачу. Я натянула одеяло до подбородка.

– Коли помощь нужна, позови, дружинный, – Финист присел на пороге, кинул на меня лишь мимолетный взгляд. – Княжна у тебя с норовом, вдруг держать потребуется.

– Стреножу, – Леший ничуть не обиделся замечанию и перевел взгляд на меня. – Слышишь, княжна? Подставляй плечо, али вдвоем с тобою управимся.

– Больно же будет, – покусывая губы с досады, заметила я.

– А ты как хотела? Ежели в беду попасть, тут ты ни у кого совета не спрашиваешь, а как потерпеть после, так охоты особой нет?

– Кто ж такое терпеть захочет.

Леший нехорошо прищурился:

– Выходит, держать тебя?

Я отрицательно помотала головой. Прав Леший, во всем прав. Великие боги, сколько ссадин и шишек я уже получила за прошедший год, и сколько их еще у меня впереди…

Леший наложил мазь, осторожно прикрыл рану льняным полотном, а после провел над повязкой рукой, помрачнел, призадумался и внимательно вгляделся мне в лицо:

– Голова не кружится? Зрение не плывет?

– Думаешь, я все же простыла? Это я могла. Я умею!

Еще бы! Уже дважды купалась за сутки. Странно, что меня до сих пор горячка не свалила.

– Разумеешь, о том мне неведомо? – мрачно поинтересовался знахарь.

Великие боги, еще немного, и Леший вспомнит про мухоморы. Меня передернуло.

– Знаешь, мне почти совсем хорошо. Правда, правда!

Финист молча вскинул брови – такая живая непосредственность, как я, в Арконе, видимо, ему еще не попадалась. Ну да, у них тут девицы не чета мне: плывут лебедушками, косы лентами цветными убраны, глаза долу опускают, никому не перечат…

– Довольно мне зубы заговаривать, – поморщился Леший. – Хорошо ей. Простыла! Да лепше б и верно простыла! Норманны стрелу свою ядом смазали, не скупясь. И где ж ты, княжна, такую гадость найти-то успела?

– Погоди-ка, дружинный, – нахмурился Финист. – Молвишь ты, будто в меня отравленной стрелою целились?

– В тебя, княже?! Великие боги… Дурень я, не понял… За ради кого еще Ольга под стрелы полезет. Завсегда у нее ум отшибает, ежели одного непутевого лучника уберечь надобно.

Финист нехорошо сощурился, но смолчал.

– Врачевать княжну должно, княже, иначе до заката она в Ирий отправится, – продолжил Леший и склонил голову, как и подобало просящему. – Помощи прошу у тебя, великий князь, и защиты для княжны моей Ольги. Выполню любое твое повеление, кровью слово скреплю.

– Леший! – охнула я, едва не выпустив из рук спасительное одеяло.

– Не нужно мне твоего слова, дружинный, – отказался Финист. – Просишь помощи – получишь ее. Вы жизнь мне сегодня спасли, да не единожды, как погляжу. Я в долгу у вас обоих, не вы. Одевайся, девица, покуда совсем не замерзла. Нос уже синий, будто ягода виноградная.

Финист ушел на нос корабля. Я быстро просунула голову в ворот поданной мне расшитой рубахи, натянула плотные мужские штаны, затянула широкий узорчатый пояс. Все не княжеское, но добротное, хоть и немного висящее на мне по размеру. Зато носки пришлись впору. Я усмехнулась – мой имидж на корабле и так уже испорчен бесповоротно, погуляю в веселеньких синих носках с кисточками, хоть не замерзну больше, чем есть. Хотя, погуляю – это я сильно сказала. Полежу скорее. Подобной разбитости я не чувствовала давненько. Словно я стала расколовшимся о земляной пол кувшином. Меня то и дело пробирал легкий озноб, зрение пыталось расплыться, приходилось несколько раз моргать, чтобы картинка становилась четкой. Голова кружилась, словно я перекаталась на карусели. Нехорошо да и страшно, если уж начистоту. В девятом веке ни антибиотиков, ни уколов я бы нигде не нашла…

Леший прислонился спиной к одному из сундуков и незаметно уснул. Я знала, что он мигом скинет с себя сонное марево, если услышит хоть один резкий звук, и старалась не двигаться – Леший устал, ему нужен был отдых.

– Держи, Чудо-юдо, – Финист откинул край полога, протянул мне кубок с горячим медовым напитком и, совершенно для меня неожиданно, изящный женский гребень. Князь вовремя заметил спящего знахаря и говорил негромко и мягко, тоже будить не желал. – Причешись, коли желаешь.

– Почему ты это делаешь?

– Княже.

– Ладно, ладно. Княже.

– Ты спасла мне жизнь, Чудо заморское, – уголками губ улыбнулся Финист, случайно – или намерено – упустив присказку «юдо».

Я взяла и мед, и гребень, и удивленно следила, как великий князь присаживается рядом. Неправильный он какой-то правитель – позаботился о чужой ему девке, которую и видеть-то особо не желает. Не верит, сердится, а в воду нырнул и напиток согреться принес. Да и гребень неспроста. Уж он-то на мою жизнь никак бы не повлиял, а вот порадовать мог…

Я поняла, что сейчас начну всхлипывать, а там и до рыданий недалеко. Только их мне и не хватало.

– Выходит, ты, и верно, оттолкнула меня от той первой стрелы, княжна, – проговорил Финист. – Почто, не ведаю, но, как бы то ни было, я в долгу у тебя.

Я только вновь шмыгнула носом – нужна мне была его благодарность, как же! Какая разница, верит он мне или нет, если в остальном считает подлой и жадной девицей.

– С чего такая милость? А вдруг я и правда наняла тех разбойников? Чтобы тебя, княже, вынудить венец мне обратно вернуть?