Czytaj książkę: «Давай навсегда»
1
Ясе не хотелось просыпаться. Вот совсем. Особенно, когда за окном дождь, грязь и лужи, но будильник, зараза такая, не унимался.
Девушка приоткрыла глаза и вздохнула. Чувствовала она себя по утрам как обычно, а, если одним словом, то никак. Достаточно ёмко, неправда ли? Ярослава любила отвечать так на неуместные вопросы не в меру любопытных знакомых и приятелей.
Как успехи на работе? Никак.
Как дела в личной жизни? Никак.
Как отношения с бывшим мужем? Никак и слава Богу.
Сейчас этих вопросов ей никто не задавал, но внутреннее состояние это слово описывало как нельзя лучше. В голове всё ещё крутились абзацы из перевода, который она с трудом, но закончила к двум часам ночи, обещание, данное воспитательнице неделю назад, сдать деньги на цирк, и внушительный список дел на день.
Соболева приняла вертикальное состояние и потёрла лицо ладонями, надеясь, что это поможет ей проснуться, но надежды и реальность, как известно, вещи зачастую несовместимые. Поэтому, отчаянно зевая, она встала на ноги и подошла к окну, где уже который день серо, уныло, грязно и почти ничего не видно из-за дождя, отчего вернуться обратно в постель захотелось с удвоенной силой. Вот только стрелки на часах, стремительно бегущие вперёд, непрозрачно намекали, что даже пара минуток сна для неё, как съесть сладкую булочку на ночь. Вроде и приятно, но пользы никакой.
– Ну, тихо-тихо, – шикнула девушка, когда в животе заурчало. – Весь дом перебудишь.
Быстро умывшись и собравшись на работу, Яся сначала заглянула на кухню, чтобы включить чайник, а потом в детскую. Там словно полк слонов, гиппопотамов и медведей прошёлся. Куклы вперемешку с машинами, солдатики в платьях, плюшевые игрушки в куче деталек конструктора. В общем, полный, по мнению её детей, порядок. Девушка перевела взгляд на них самих и не смогла удержаться от улыбки. Сын спал в позе морской звезды, раскинув руки и ноги в разные стороны. Настя свернулась калачиком на первом этаже двухъярусной кровати, подмяв под себя любимую игрушку.
– Эй, слонята! – позвала она громко. – Подъём!
Первой заворочалась и открыла глаза дочка. Осоловело моргнув, она сфокусировала на Ярославе взгляд и сладко потянулась. Тёмно-русые волосы спутались за ночь, на пухлой щёчке отпечатался нос плюшевой Маши, а нога мультяшного Медведя выглядывала из под подушки.
– Привет, солнце моё, – поздоровалась Соболева, наклонившись к девочке и поцеловав в курносый носик.
– Привет, мамочка.
– Как спалось?
– Хорошо. Мне снилось, что я летала на ковре-самолёте!
– Ух ты! Вот это да! Как в Алладине? – поразилась Яся, округлив глаза.
– Да! Представляешь? – обрадовалась Настя, услышав название любимого мультфильма.
– Нет, милая, не представляю, но ты же мне расскажешь как это, правда? Но сначала сбегай в ванную, пока Денисыч спит, и почисти зубки, хорошо?
– А можно взять его пасту с машинками?
– Только попробуй, мелкая, – сонно пробурчал в подушку Денис.
Настюшка звонко рассмеялась, выбралась из-под одеяла и, скорчив хитрую рожицу, умчалась умываться. Девушка даже позавидовала тому, как мастерски быстро у неё получилось оббежать раскиданные игрушки.
– Сынуля, доброе утро, – она с нежностью пригладила непослушные кучерявые волосы и чмокнула своего самого любимого мужчину на свете в плечо. – Вставай.
Мальчик с неохотой приоткрыл правый глаз.
– Привет, ма.
– Тебе тоже ковёр-самолёт снился?
Денис покачал головой и обнял её за шею.
– Нет, мне приснилось как ты пришла с работы и принесла мне новый конструктор с Черепашками-Ниндзя.
Соболева хмыкнула. Такие сны её детям снились, как минимум, раз в месяц и разоряли зарплатную карточку на две-три тысячи кровно заработанных. Не то, чтобы девушке было жалко, наоборот, была бы её воля, то она скупила бы им все игрушки мира, но всё же такие покупки вписывались в их бюджет со скрипом.
– Напомни мне об этом сне в конце месяца, ладно?
– Ладно, – ничуть не расстроился сын.
– Вот и умница, а теперь поднимайся и дуй в ванную, пока от твоей пасты с машинками хоть что-то осталось.
Через полчаса сборов на кухне по обыкновению происходило то, что Ярослава называла семейным завтраком. На экране телевизора утренние мультфильмы, за столом дети, перекрикивающие голоса персонажей и пытающиеся безуспешно разделить последнее печенье, между ними Яся, старающаяся поймать дзен над кружкой чая без сахара и старательно игнорирующая противное сосание под ложечкой. Бутерброд с последним ломтиком сыра не утолил голод, а только разыграл аппетит. Наверное, лучше бы было вовсе не есть и дождаться обеда в офисной столовой, вот только там особо не разгуляешься, да и нужно сдать деньги на цирк… Эх, ладно. Будет у неё сегодня разгрузочный день.
– Ма-а-ам, а Настька меня за волосы дёргает и печеньку не даёт! Козявка мелкая!
– Ма-а-ам, слышала? Он обзывается! – обиженно выпятила нижнюю губу девочка и, недолго думая, поступила также. – А ты тогда Дениска – тухлая сосиска!
Соболева вздохнула, отставила кружку подальше от разбушевавшихся детей и нахмурила брови. Они у неё под стать фамилии – соболиные и очень говорящие, поэтому Настя с Денисом смену её настроения уловили сразу и виновато притихли.
– Во-первых, не Настька, а Настя и не Дениска, а Денис, – начала она. – Во-вторых, драться, обзываться, обижаться за столом нельзя. Точнее, вообще, нигде нельзя драться и обижаться, – девушка взяла печенье, разломила его на две равных части и протянула получившиеся половинки детям. – В-третьих, вы знаете, что нужно делиться друг с другом. Вы же брат с сестрой, в конце концов. Вы должны беречь и любить друг друга!
Мальчик с девочкой призадумались, повертели в ладошках свою половинку печенья и переглянулись, а Яся с чувством выполненного материнского долга вновь взялась за чай, но не успела она насладиться моментом, как едва не поперхнулась, услышав вопрос сына.
– А мы всегда должны беречь и любить друг друга?
И почему при выписке из роддома не выдаётся бесплатная инструкция о том, как реагировать на такие вот ситуации? Ей и, наверное, ещё миллионам родителей на всей планете она очень бы пригодилась.
– Да, Денис, всегда.
Сын горько вздохнул и, кинув на печенье прощальный взгляд, протянул свою половинку сестре.
– На, ешь и помни, что я тебя берегу и люблю.
Настя расцвела, продемонстрировав наполовину беззубый рот, послала старшему брату воздушный поцелуй, а потом сделала то, что растрогало Ярославу до глубины души.
– Мамочка, держи, – дочка положила перед ней обе половинки многострадального печенья. – Мы тебя береГём и любим.
– Бережём, – машинально поправила её Соболева, чувствуя, как трепетно сжимается в груди сердце и начинает щипать глаза.
– Да! Точно! Это мы и делаем!
Яся шмыгнула носом и откусила от одной половинки. Все невзгоды и трудности мигом отступили, стала неважна погода за окном и почти нулевой баланс на карте. Пока у неё есть эти двое замечательных ребятишек она счастлива, несмотря ни на что.
***
Забежав в кабинет, Ярослава первым делом сдёрнула с себя промокшую курточку и потёрла озябшие ладони. Пока довела детей до детского сада, пока добежала до остановки, пока дождалась автобуса, который имел свойство опаздывать минимум на двадцать минут в самое неподходящее время, вымокла до нитки. Теперь её немного потряхивало, зубы выстукивали азбуку Морзе, а красный нос вызывал ассоциации со всеми любимым персонажем из советской комедии про самогонщиков.
– Привет, – кивнула она девчонкам, сидящим за своими рабочими столами и с интересом наблюдающими за её передвижениями. – Автобус опоздал.
– Это мы и так поняли, – хмыкнула Майя – их офис-менеджер. – Тебя, кстати, уже на ковёр вызывали минут пять назад. Я сказала, что ты к менеджерам убежала и, как только освободишься, сразу явишься на поклон.
– Майечка, спасибо! Ты – чудо!
Соболева кинула сумку на стул, переобулась в сухие туфли и, схватив телефон с документами, поспешила к шефу, кабинет которого располагался на три этажа выше. По дороге к лифту успела встретить и перекинуться парой слов с коллегами, в том числе и с менеджерами.
– Федь, я, если что, у вас была, ладно? – обратилась к проходящему мимо мужчине.
– Без проблем, – понимающе кивнул он. – У тебя, кстати, на кофточке пятна. Видела?
– Это вода, скоро высохнет.
В который раз одёрнув влажную водолазку и постаравшись прикрыть самое заметное пятно папкой с документами, Яся в последний момент заскочила в лифт. В любой другой момент она бы сначала заглянула в туалет и попыталась высушить одежду с помощью сушки для рук, но сейчас на это уже не было времени. Да и не любила девушка опаздывать.
В приёмной секретарь директора Аллочка с мечтательным видом поливала цветы и на её появление отреагировала лишь кивком. Будучи самой молоденькой и эффектной представительницей женского пола в их коллективе, она порой позволяла себе некоторые вольности в виде ароматических свеч на рабочем столе, модных журналов в стопке с исходящей корреспонденцией и попсовых песенок про несчастную любовь, что звучали из колонок, кажется, круглыми сутками.
– Доброе-утро-Алла-замечательно-выглядишь-я-к-шефу, – протараторила Соболева одновременно с женским голосом, поющим про ночные дороги, босые ноги и пепел любви, и, предварительно постучавшись, зашла в кабинет.
Начальство встретило её весьма в хорошем расположении духа, с вежливой улыбкой на лице и чашечкой ароматного кофе. По левую руку от Николая Петровича сидел Карасёв Геннадий Борисович – его зам и, как посмеивались в офисе, серый кардинал, с которым у Соболевой сложились, мягко говоря, не самые лучшие взаимоотношения. Он смерил её тяжёлым взглядом, недовольно поджал губы и, откинувшись на спинку стула, принял позу хозяина жизни.
– Здравствуйте. Прошу прощения. Задержалась.
– Доброе утро, Ярослава, – директор отставил кофе в сторону. – Ничего страшного, присаживайтесь.
Соболева присела и развернулась так, чтобы было удобно общаться с обоими мужчинами одновременно. Попов Николай Петрович – глава их фирмы, выглядел так, как множество других в стране людей, занимающих высокие должности. Пятьдесят шесть лет, лысеющая макушка, растущий животик, в приёмной Аллочка с ногами от ушей, дома постоянно молодящаяся жена, за границей – дети и внуки. Карасёв был примерно на лет десять-тринадцать моложе, на килограмм пятнадцать легче и на голову выше. Впечатление от представительного внешнего вида портили цепкий взгляд, вредный характер и царские замашки. Он знал всё и про всех и активно этими знаниями пользовался в своих интересах, из-за чего его скорее опасались, чем уважали. Яся же, наученная горьким опытом, и вовсе старалась с ним лишний раз не контактировать.
– Вы знаете, что наша Карина Ринатовна ушла в декретный отпуск, – начал Николай Петрович. – Её проекты были разделены между сотрудниками и вами в том числе, – девушка кивнула, едва сдержав трагический вздох, потому что эти самые проекты повисли на ней дополнительной малооплачиваемой нагрузкой. – Но в эту субботу к нам приезжают наши партнёры из Испании, с которыми работала Карина Ринатовна. Их приезд стал для нас неожиданностью, но на кону важное соглашение и нам нужно в сжатые сроки подготовиться к встрече с ними. Подобными навыками обладаете только вы и…
– Короче, – прервал шефа Карасёв. – В субботу, в ресторане "Wind" состоится ужин в честь подписания важного для нас контракта. Ты, – он ткнул в неё пальцем. – Должна сделать всё, что бы он состоялся.
Проглотив небрежное тыканье, девушка снова кивнула. Выполнять такие поручения для неё было не впервой, но приятного в этом всё равно было мало. Ведь любая ошибка или оплошность даже других сотрудников, работающих в этом проекте, будет восприниматься как её собственная, а, как известно, в любом деле бывают форс-мажоры и отвечать за них Ясе не хотелось от слова "совсем". Но с другой стороны, если всё пройдёт хорошо, то премия в конце месяца лишней точно не будет. Как и конструктор с Черепашками-Ниндзя сыну, новое платье Настюшке, какой-нибудь приятный презент маме и на остатки что-нибудь для себя любимой. Например, тот парфюм, который она видела при последнем походе по магазинам с подругой, или на худой конец книгу из книжного, находящегося на первом этаже соседнего дома.
– От тебя будет зависеть всё, Ярослава, – тем временем продолжал вещать с важным видом Геннадий Борисович. – Всё должно пройти на высшем уровне, чтобы они в тот же вечер захотели сотрудничать с нами ещё больше и плотнее, ясно?
– Да.
– Остальную информацию возьмёшь у Аллы. Ужин назначен на семнадцать часов и… – мужчина скептически осмотрел её одежду и скривился. – В этом не появляйся. Платье, туфли, причёска. Поняла?
Чем ему не понравились её водолазка с классическими брюками она уточнять не стала, передала папку с документами шефу и поднялась на ноги. Хотя первой мыслью было ударить этой самой папкой по одной обнаглевшей в край роже и, наконец, отвести душу за все годы работы вместе с Карасёвым.
– Я могу идти?
– Идите, Ярослава, – миролюбиво улыбнулся директор, очевидно почувствовавший напряжённость между подчинёнными и по обыкновению решивший не вмешиваться.
Одарив на прощание зама начальства взглядом в стиле героини из любимого когда-то боевика "Убить Билла", Соболева прошла к выходу и, не успев вплотную прикрыть за собой дверь, услышала:
– Что же ты так с ней грубовато, Геннадий Борисович? Ярослава же всё-таки женщина, а с женщинами так нельзя.
– С этой можно, – вновь прервал шефа низкий голос Карасёва. – Строит из себя серую мышь, а на деле…
***
– Так и сказал? – ахнула Круглова.
– Так и сказал, – кивнула Яся и отправила в рот дольку шоколада, который подруга принесла с собой.
Наташка возмущённо цокнула и с громким стуком поставила кружку с чаем, которую до этого держала в руках, на стол.
– А как увивался за тобой, когда ты на работу устроилась, не сказал? А как ухаживал? А как цветочки с конфетами таскал да по углам, козлина, зажимал? Почему об этом промолчал?
Соболева поморщилась. Карасёв действительно поначалу оказывал знаки внимания и она даже была вроде как не против. Свидетельство о расторжении брака и разбитое сердце в тот момент толкали её и не на такие глупости. Правда, дальше нескольких встреч, поцелуев и парочки откровенных ласк у них дело не зашло. Ярослава вовремя одумалась, вежливо с мужчиной объяснилась и решила впредь не пороть горячку на эмоциях. Всё-таки серьёзные отношения отныне и навсегда были не для неё, а вот кратковременные интрижки для хорошего настроения с коллегами, тем более с замом начальства, крутить не стоило. Геннадий отказ не оценил, потому что привык к совершенно иному исходу своих ухаживаний, высказал своё мнение о её нравственности и с тех пор всячески его демонстрировал. Холодными взглядами, пренебрежительным выражением лица, разговорами сквозь зубы. Но, главное, что в работе не мешал и палки в колёса не вставлял, а остальное девушка могла стерпеть.
– Ты не могла сказать, чтобы он пошёл на…
Яся вскинула руку, останавливая разбушевавшуюся подругу, и взглядом показала на открытую дверь кухни. Из зала доносились голоса мультяшных персонажей и обрывки разговора играющих там детей. Круглова прижала ладонь ко рту и, наклонившись к ней, шёпотом продолжила:
– Туда, где у него на тебя по стойке "смирно!" стоит.
Девушка, откинув голову назад, рассмеялась в голос. С Натой Кругловой она дружила с первого курса университета, а, если ещё точнее, то с первого часа пребывания в большой и душной аудитории, в которой собрали всех первокурсников на их направлении и устроили вводную лекцию обо всём на свете. Тогда, с непривычки не рассчитав время на дорогу в незнакомом городе от арендуемой комнатки до корпуса университета, Ярослава опоздала на лекцию на целых семь минут, мышкой пробралась в аудиторию и заняла последнее свободное место на самом краю последнего ряда, а через ещё пару минут её вдруг кто-то легонько похлопал по плечу и прошипел на ухо:
– Эй, красотка, чего расселась? Двигайся, давай!
Обернувшись на голос, Соболева встретилась взглядом с невысокой кудрявой блондинкой, одетой в клетчатую объёмную рубашку и кожаные обтягивающие брюки. В ушах объёмные серёжки, голубые глаза подведены чёрной подводкой, над верхней губой пирсинг. Сейчас таким образом уже никого не удивишь, а вот в те годы Натка выглядела очень ярко и необычно, особенно для приехавшей из провинциального городка Яси. Потеряв дар речи, она, насколько могла, пододвинулась и девушка села рядом. Вопреки неформальному внешнему виду от неё пахло чем-то карамельным и приятным. Какое-то время они сидели молча и слушали лектора, но потом соседка вновь подала голос.
– Как тебя зовут, красотка?
– Ярослава.
– Вау, – голубые глаза округлились. – Крутяк! А меня зовут Нат!
– Нат? – переспросила Соболева.
– Ну, в смысле Наташа, но ты меня так не зови, ладно? Только Нат и никак иначе!
– Эмм, ладно…
– И не вздумай ни с кем дружить, кроме меня, поняла? Лучшая подруга может быть только одна!
– А мы дружим? – ещё сильнее удивилась Яся.
– Конечно, отныне и навечно!
С тех пор прошло уже больше десяти лет, Нат перестала стесняться своего имени, при знакомстве стала представляться Наташей и кардинально поменяла стиль. От прежней бунтарки остались только светлые кудряшки, неповторимое чувство юмора и любовь к рисованию стрелок. Сама же Соболева внешне почти не поменялась, только внутренне, но дружба между ними осталась непоколебимой. Они всё также понимали друг друга с полувзгляда, смеялись до упаду и всегда были рядом. Даже квартиры купили в одном подъезде и почти каждый вечер проводили друг у дружки в гостях. Поэтому Натка была в курсе всего, что происходило в её жизни и комментировало это в своей обычной прямолинейной манере, чем поднимала Ясе настроение до небес.
– Там уже всё отстояло, Натуль, – сквозь смех проговорила девушка.
– Откуда ты можешь это знать? – не унималась подруга. – Он ведь не просто так бесится! Или… – подозрительно прищурилась. – Ты проверяла?
– Конечно, нет, ты что? Мне сейчас даже в туалет сходить некогда, не то, что подобные проверки устраивать.
– Ну, ладно, смотри мне! Если этот Карасик совсем тебя достанет, то позвони мне. Я приеду и объясню, как надо себя вести с моей красоткой!
– Татка, прекращай меня смущать.
– А чего смущаться, если я правду говорю? За тобой, вон, весь курс толпой ходил и в рот заглядывал, да и сейчас головы вслед сворачивают.
Соболева улыбнулась и взглянула на своё отражение в окне. Наташка, конечно, немного преувеличивала с оценкой её внешности, но Яся всё равно себе нравилась. Не серая мышь, как её обозвал Геннадий, и не роковая разбивательница сердец. Обычная, миловидная, обаятельная.
– Что-то я не помню тот марафон, про который ты говоришь, – хмыкнула она.
– Конечно, не помнишь, – фыркнула Круглова. – Ты кого-нибудь кроме Вадика тогда видела?
Упоминание бывшего мужа заставило её поморщиться и передёрнуть плечами. Точнее даже не его имя, а правда, прозвучавшая в словах подруги. Потому что в тот момент действительно только на него смотрела, буквально глаз отвести не могла, любила. Вот только любила слепо, а когда прозрела было уже слишком поздно.
– Ладно-ладно, – вздохнула Ната, заметив её изменившееся настроение. – Не будем начинать…
На кухню забежал Денис, держа в руках игрушечный экскаватор – очередной подарок от Таткиного мужа, которого сегодня она за какой-то косяк оставила дома.
– Тётя Наташа!
– Что, радость моя?
Круглова приобняла крестника и поцеловала в румяную щёчку.
– А где дядя Сёма? Он придёт?
Девушка посмотрела на Ярославу и хитро улыбнулась.
– Дядя Сёма не придёт, День. Он ждёт у моря погоды.
– Это как? – озадачился мальчик.
– Это когда человек надеется на то, что никогда не сбудется…
Постояв пару минут и послушав философские высказывания крёстной о погоде и ожиданиях, Денис, очевидно, мало, что осознав, ускакал обратно в зал к сестре, а Яся вопросительно вздёрнула бровь.
– Так что-что у тебя Сёма, говоришь, ждёт?
– У моря погоды, а, если точнее, сидит в ванной и ждёт меня в мини-бикини. А что? – заметив её удивление, хмыкнула Наталья. – Будет знать как в следующий раз с Танькой из соседнего подъезда хихикать.
– Нда-а-а, Натка, у тебя не забалуешь.
– А то ж!
Подруги понимающе переглянулись и рассмеялись, решив посвятить этот вечер исключительно отдыху. Соболева от дополнительной нагрузки на работе, Ната от мужа, который по её возвращению, сладко спал на кафеле в ванной, подложив под щёку ладони и во сне обещая своей благоверной больше ни с какой Танькой из соседнего подъезда не общаться.
