Czytaj książkę: «Квест Академия. Том 1 и 2»

Czcionka:

Иллюстрации middfox

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации: © Piyanat nethaisong, Ivanova Julia, Make more Aerials / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

Том I

Глава 1
Закон возвращения пакостей

В восточных долинах королевства, где я выросла, в ходу нравоучительная поговорка: не плюй в колодец, пригодится воды напиться. В моем случае она звучала иначе: не подливай слабительные капли в кувшин с крепленым вином хамоватым столичным аристократам, пригодится… О чем вы подумали? Не воды напиться! А не нарваться на неприятности, если через пару декад столкнешься с одним из них в академии магии Дартмурт.

В тот вечер парни ввалились в теткину таверну и вели себя как полные кретины. Если бы я знала, что видела главного хама из трио папенькиных сынков не в последний раз, то не стала бы опрокидывать в кувшин весь флакон снадобья. Ограничилась бы десятком капель. И нет, я не мстительная. Это они от души нарывались на настоящее провинциальное гостеприимство. До сих пор передергивает, стоит вспомнить, как блондинистый придурок, сейчас сидящий в соседнем ряду, швырнул на стол пару чеканных монет и под смешки друзей-недоумков небрежно махнул рукой:

– Обслужи нас!

Кто знал, что он окажется адептом первого года на факультете хранителей магии, мы будем стоически сдерживать зевки на одной церемонии приветствия, а потом сидеть в одних аудиториях? В общем, если узнает в лицо, то выйдет неловкость.

В реальность меня вернул звучный басовитый голос магистра, стоящего за преподавательской кафедрой:

– Кто перечислит три основных постулата мироустройства?

Полукруглую аудиторию накрыла испуганная тишина. Народ перестал шевелиться, переговариваться и шуршать блокнотами для конспектов.

– Ну же, господа адепты! Разве на факультет хранителей принимают не лучших выпускников магических школ?

Что есть, то есть! Я пахала как проклятая, чтобы поступить в Дартмурт. Днем училась, вечером убирала столы в таверне, по ночам зубрила, а единственный выходной проводила в школе, оттачивая заклятья. Оплачивать высшее образование тетка Надин, моя опекунша, не собиралась, о чем недвусмысленно объявила, когда подписывала прошение в самую престижную академию в королевстве. Но я поступила на бесплатное место и собиралась начать жить с чистого листа.

– Господа, не стесняйтесь показаться умными! – увещевал магистр аудиторию.

– Параллельных миров бесчисленное множество, – заговорил кудрявый худой парень, сидевший в другом конце аудитории.

– Верно! – указал в него пальцем преподаватель. – Как вас зовут?

– Флемминг Квинстад, магистр, – бодренько представился он.

– Продолжайте, адепт Квинстад…

Он называл постулаты, известные любому школьнику, и на учебной доске сами собой появлялись строки, написанные размашистым, видимо, преподавательским почерком.

Параллельных вселенных бесконечное множество.

Наверняка миров огромное количество, но пока мы знакомы только с одним соседом – диким миром Рейнсвер, населенным демоническими существами. Из чего философы лет двести назад сделали странный вывод, будто наш мир первый в цепочке бесконечности, а остальные являются слепками, в смысле копиями. Самонадеянное утверждение всем льстило. Объяснить, почему у соседа не совпадали континенты с нашими, ни у кого за прошедшие два века не вышло, сколько ни пыжились. Интересно, что случится, если к нам постучатся с еще какой-нибудь стороны, кроме Рейнсвера. Например, снизу. Уф! Представить страшно, какой поднимется переполох.

Кстати, утверждалось, будто в мире «за гранью» из разумных жили только исследователи и ссыльные преступники (за здравый рассудок тех и других никто не ручался), а остальные – драконы, грифоны, горгульи и прочие твари, которых мне предстояло изучать в течение всего первого года, пусть одомашнивались, но признаков интеллекта не проявляли.

Впрочем, некоторые из находящихся в аудитории – лень показывать пальцем в белобрысого придурка из таверны – тоже не проявляли особенных признаков интеллекта, но почему-то учились в лучшей магической академии королевства. Наверное, родители таким образом пытались их приручить и одомашнить.

Магия и ее сила не зависят от происхождения.

Капризный магический дар всегда стремился затухнуть, как любой талант, который не раскрыли или по какой-то причине – и, поверьте, таких людей имелось немало – не хотели развивать. Но если способности, например, к рисованию с возрастом не исчезали, то заснувший колдовской дар больше не пробуждался. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни по чьему желанию или велению.

Магия обязана служить во благо мира.

Конечно, маги обязаны помогать людям! Кто бы утверждал обратное? Но понимание добра и зла у всех разное. Некоторые причиняли такое «благо», что лучше бы мирно отдохнули в сторонке. Начудивших магов – в смысле совершивших какое-нибудь разрушительно-злодейское «чудо» – объявляли преступниками и приговаривали к ссылке в Рейнсвер.

Но если адепт Кремлинг (так ведь его зовут?) и разделял мое мнение касательно мироустройства, то вслух об этом, конечно, не объявлял. Просто перечислил постулаты, за что немедленно получил похвалу.

– Прекрасно… – развел руками магистр, мол, учитесь, господа первогодки, смелости, и немедленно переспросил: – Как, еще раз, ваше имя?

– Ботаник, – прозвучал сверху издевательский голос придурка из таверны.

По рядам прошелестели сдавленные смешки, мгновенно утихшие под осуждающим преподавательским взглядом. Однако адепт с непроницаемым видом напомнил:

– Флемминг Квинстад.

Ой! В уголке листа я накорябала правильное имя сокурсника с аристократической фамилией. Странный поступок, если честно. Ведь фамилию преподавателя прослушала и не записала.

– Точно-точно. – Магистр тоже что-то черкнул в блокноте. Наверняка внес Квинстада в список умников и любимчиков. Уверена, половина аудитории была готова до самого выпуска ходить с гордым прозвищем Ботаник, я в том числе, лишь бы повезло оказаться в «белом» списке.

– А ваше? – поднял профессор глаза на наш ряд. Чуть не указала пальцем на себя, но обращались к разговорчивому кретину.

– Илай Форстад, господин магистр, – прозвучала знакомая фамилия.

Постойте! Он из тех самых Форстадов, которые уже четверть века верховодят в королевском совете магов? Не зря говорят, что на потомках великих людей боги отдыхают!

Судя по тому, с какой поспешностью магистр сделал в блокноте очередную пометку, в предположении я не ошиблась.

– Итак, господа адепты, – начал он, уставившись на меня (вернее, на потомка древнего магического рода, сидевшего сверху, но выглядело, будто на меня – неловко-то как), – уверен, вы все знакомы с постулатами, однако на вводной лекции мы обязаны разобрать их подробно. Это экзаменационная тема.

В мироустройстве имелась еще одна неприятная деталь. Помимо той, что именно Форстады выделяли стипендии на обучение в Дартмурте, а магистр облизывал нежным взглядом их отпрыска, словно тот уже замолвил за него словечко перед известными родственниками. И вряд ли этим вредоносным знанием кто-нибудь щегольнет перед экзаменационной комиссией. Однако поделюсь, чтобы не держать в себе. Если граница с Рейнсвером или любым другим миром, будь он сверху, снизу, сбоку или по диагонали, когда-нибудь сотрется, то у нас вообще-то случится конец света. Не дайте боги накаркать!

С непривычки я не могла угнаться за лектором, рука ныла. В академии, в отличие от школы, никто не ждал и не переспрашивал, все ли записали материал. Страницы испещряли диагональные строки с сокращенными словами – враг не расшифрует, заклятье не поможет. Ни одной схемы из тех, что покрывали доску, перерисовать не успела. А в песочных часах, стоящих на преподавательской кафедре и отмеряющих время занятия, постепенно иссякал мерцающий песок. Кошмар!

Магистр громко объявил:

– На этом тема постулатов мироустройства закрыта.

До конца лекции оставалось всего несколько минут, и я принялась наспех корябать на листе схему множественности вселенной по Крауту. Рисунки выходили кривыми и бледными – в самописном пере заканчивались чернила… Неожиданно схемы на моих глазах начали растворяться! Меловые линии, нанесенные с помощью колдовства, исчезли, и доска засияла первозданной чистотой.

Не поняла, простите. Как так-то?!

– Все материалы по лекции вы можете найти в методическом пособии к моему курсу, – между тем с жизнерадостным видом заметил магистр. – Там же подробно разобраны ответы на экзаменационные вопросы, поэтому если радеете за высокие баллы, то от души рекомендую изучить его.

Я призадумалась. Вчера в книжном хранилище мне выдали даже не стопку, а гору книг, обязательных к изучению на первом году обучения. Старых, прошедших огонь, воду и академическую столовую: с истрепанными углами, подчеркнутыми строками, жирными пятнами и прочими прелестями фолиантов, передаваемых из поколения в поколение тех адептов, кому было не по карману выложить кругленькую сумму на покупку собственных учебников. Но не помню, чтобы к двум толстенным томам по мироустройству прилагались какие-то дополнительные книжные «изыски».

– У нас осталась пара минут. Задавайте вопросы, – предложил он, опершись ладонью о кафедру.

Мы находились в единодушном недоумении. Не по поводу мироустройства, конечно, а из-за методички. Подозреваю, абсолютно все ломали голову, где бы добыть волшебную книжечку, даже без заклинаний способную повысить балл на экзамене.

Наконец руку подняла девушка с первого ряда. Лица я видеть не могла, только узкие плечи, спрятанные под черной учебной мантией, да две косички, перекинутые на спину.

– Магистр Хилдис, могу я узнать о методическом пособии? Его не было в списке обязательной литературы. – Голос у девчонки оказался пронзительный и высокий.

– Какой хороший вопрос! – щелкнул преподаватель пальцами, а на доске на долю секунды снова мелькнули и мгновенно исчезли схемы. – Как ваше имя?

– Матильда Юри, – с готовностью отрапортовала она и уточнила: – В фамилии ударение на последнюю литеру.

– Итак, госпожа Юри и все остальные, методическое пособие, автором которого является ваш покорный слуга, можно купить только у меня. Стоит недорого, всего семь соримов.

Я чуть не поперхнулась на вздохе. Семь? И это недорого? Обалдеть! Ровно столько стоили приличные осенние ботинки.

Вот так всегда! Только решишь начать жизнь с чистого листа, как натыкаешься на извечный вопрос: важнее добротная обувь на промозглую погоду или хорошая успеваемость? Может, удастся перекопировать методичку, у меня даже заклятие имелось, или купить у ребят второго года?

– Чтобы адептам, честно приобретшим материалы, не было обидно, пособие заговаривается от незаконного копирования и прочтения. Другими словами, никто, кроме владельца, не сможет воспользоваться книгой, – рассказал о подленьком «сюрпризе» преподаватель. – Думаю, что это честно.

Божечки, это не магистр, призванный сеять вечное с прекрасным и взращивать в неофитах желание приобщиться к знаниям, а затрапезный торгаш! Разве что одет в темно-синюю учительскую мантию, а не в грязный фартук. Даже имя его не запишу – не заслужил! Может быть, на следующей лекции, если заработает.

Время занятия закончилось вместе с последней песчинкой, перекатившейся по узкому горлышку часов, и аудитория наполнилась переливчатым перезвоном невидимых колокольчиков. Народ моментально встал со своих мест. Пространство взорвалось голосами.

– Встретимся утром четвертого дня! – стараясь перекричать шум, снова объявил магистр Хилдис.

Прижимая к груди папку с листами писчей бумаги и стопку учебников, я выбралась в бурлящий коридор. Лекция по высшей магии проходила на другом этаже, но лестницу-то еще надо было найти, а перерыв длился жалких десять минут. Попробуй доскачи вслепую!

В Дартмурт я приехала только вчера утром, проведя почти сутки в почтовой карете. Попыталась заикнуться о воздушном корабле, долетающем из восточных долин до центра королевства всего-то за шесть часов, но тетка Надин посчитала меня полоумной, о чем немедленно и объявила. В общем, осмотреться я толком не успела. Пришлось действовать как обычно – следовать за толпой в надежде, что народ выведет в нужном направлении. Метод заплутавшего в столице провинциала не подвел и в этот раз, впереди замаячил широкий лестничный пролет.

Вдруг гудящее пространство взорвалось гоготом. Мимо, как взбесившиеся буйволы, проскакали парни. Я не успела отскочить с дороги и заработала ощутимый толчок крепким плечом. Папка с конспектами и книги немедленно свалились на пол. Удивительно, как меня саму не сверзили туда же. С уст почти сорвалось ядреное ругательство, но правила Дартмурта запрещали сквернословить, по крайней мере в голос, но тихонечко отвесить бранное словцо никто не возбранял…

Бурча под нос проклятия, я опустилась на корточки, чтобы собрать выроненные вещи. Только потянулась за папкой, как пальцы едва не оказались прищемленными мужским ботинком. Еле успела отдернуть руку!

– Привычная поза на коленях? – раздался сверху мужской голос, и его обладатель как ни в чем не бывало пошагал дальше в компании друзей.

Я резко выпрямилась и рявкнула ему в спину:

– Эй!

Он помедлил и с деланым недоумением оглянулся. Высокий, широкоплечий, чего даже мешковатая мантия не скрывала. Светлые волосы завязаны в хвост, глаза синие, наглые. В уголке капризного рта складочка затаенной усмешки… Я нос к носу столкнулась с белобрысым придурком. Ладно, буду надеяться, что он не имеет привычки запоминать подавальщиц.

– Эй? – изогнул он брови.

– Не хочешь извиниться?

– Перед тобой?

– А ты кому-то еще чуть пальцы не отдавил? – вопросом на вопрос ответила я.

Народ вокруг нас шушукался, хихикал и ждал скандала. Может быть, даже надеялся, что меня доведут до слез. Что сказать? Явно на жизнь с чистого листа, в которой я, Аниса Эден, не ввязывалась в потасовки с аристократическими кретинами, не тянуло.

– Не заметил, – нахально отбрил меня он.

– В таком случае носи с собой подзорную трубу!

– Не страдаю плохим зрением.

– Похоже, ты о себе чего-то не знаешь, Илай Форстад.

Боги, зачем я называла его по имени? Вряд ли он когда-нибудь заслужит такую привилегию.

– То есть ты в курсе, что меня зовут не «эй»? – немедленно уцепился он за оговорку.

– Ну да, – ловко выкрутилась я. – Во время лекции ты так громко представился, что даже в коридоре услышали. У меня, как назло, отличная память на дурацкие имена, а не на лица. Сразу не признала.

Мы встретились глазами. Последовала странная пауза. Время перемены неуклонно подходило к концу. Больше всего хотелось поскорее поднять учебники, папку и броситься в кабинет на соседний этаж, но нагибаться или снова присаживаться под насмешливым взглядом белобрысого придурка и его верных прихлебателей не возникало никакого желания.

– Ладно, провинция, ты победила. Извини меня. – Особым сожалением он, естественно, не лучился, да и не упустил момента покрасоваться: – Народ, драки не будет, расходитесь. Провинция уложила меня на лопатки.

Бросив последний, внимательный, а потому нервирующий взгляд, вместе с приятелями он направился к лестнице. Толпа вдруг вспомнила, что до начала занятия осталась жалкая пара минут, и принялась спешно разбредаться по коридорам.

Кабинет высшей магии представлял собой просторный зал с деревянными партами, в шахматном порядке выставленными перед преподавательской кафедрой. Стены подпирали шкафы с учебниками и расходными материалами. Судя по расписанию, здесь проводили и практические, и теоретические занятия.

Я обожала высшую магию! Наука была точной и скрупулезной. Она подчинялась строгим законам, изучала заклятия, требующие мастерства, аккуратности и внимательности, а не свободного пространства. Да и сногсшибательных (зачастую в прямом смысле слова) эффектов, как в боевой или стихийной магии, не имела.

И в этом «святилище» тишины, спокойствия и собранности однокурсники устроили громкие дебаты.

– Натуральный шантаж! – громко высказывался Флемминг Квинстад. – Они не имеют права заставлять нас покупать учебники сверх списка! Между прочим, я получил золотую медаль на турнире по мироустройству. Знаю предмет не хуже этого магистра! Зачем мне, спрашивается, его паршивая методичка?

Видимо, он совершенно не дорожил местом в списке преподавательских любимчиков. Ничего, пускай вылетает. Умные люди говорят, что на теплую кочку всегда найдется резвая лягушка. Не то чтобы я собиралась квакать ради попадания в белый список.

– Ботаник, так не бери, если не хочется! – высказался кто-то недовольно.

Не обращая внимания на всеобщий гвалт, я спокойно зашагала к свободному столу, но меня остановили:

– А ты?

Народ даже притих.

– Еще не решила, – дернула я плечом и положила вещи на расцарапанную парту с черными выжженными кляксами от заклятий. Белобрысый придурок, сидевший от меня через стол, как-то гаденько хмыкнул.

Зуб даю, что вспомнил! Вспомнил, где, когда и при каких обстоятельствах мы встретились.

С непроницаемым видом я опустилась на добротный, но жесткий стул с деревянной спинкой. Однокурсники продолжали спорить, хотя было очевидно, что все, кто имеет возможность выложить семь соримов ради положительной оценки на экзамене, непременно купят злосчастную методичку.

– Ребята, давайте соберем деньги, – предложила ярко-рыжая девица с противоположного конца кабинета.

Она повертела головой, словно присматривая жертву, а потом обратилась к Матильде Юри, которая, как оказалось, носила не только две длинные худые косицы, но и круглые очки в черепаховой оправе на тонком носу:

– Тильда, отдадим деньги тебе!

– Мне? – воскликнула та и даже ткнула пальцем себе в грудь. – Почему я должна собирать деньги?

– Ну… – Рыжая замялась.

– Это потому что я в очках? – пронзительно взвизгнула Матильда, и от возмущения у нее затопорщились косы. – Да? Скажи, да?!

– Магистр тебя уже запомнил!

Подозреваю, что активистка осознала, как чувствует себя доброхот, попытавшийся остановить трактирную драку и немедленно заработавший обидный фингал под глазом.

– Хочешь сказать, что очкастых всегда первыми запоминают?!

– А хочешь сказать, что только рыжие должны быть крайними? – огрызнулась она.

Возможно, разругавшиеся в хлам девчонки в конечном итоге вцепились бы друг другу в волосы на радость парням (я-то помню воодушевление завсегдатаев таверны, когда в непримиримой схватке сходились чьи-нибудь жены), но появился магистр Армас, преподаватель по высшей магии. Еще он был куратором нашего курса и, главное, умопомрачительно привлекательным мужчиной. Честное слово, без преувеличений! Он напрочь ломал расхожее мнение, что красавчик, не достигший печального возраста, когда зубы становятся фарфоровыми, животы – объемными, а принципы – гибкими, не имел права носить преподавательскую мантию.

– Тишина! – рявкнул магистр, и народ мгновенно притих. – Всем сесть!

Подчиняясь приказу, адепты моментально притаились за партами, словно надеясь, что преграда задержит волну преподавательского гнева и никто не окажется снесенным на другой конец аудитории. В кабинете воцарилась дивная тишина, даже в ушах зазвенело. Мы с опаской следили, как уверенной походкой Армас прошел к кафедре, перевернул песочные часы. Артефакт вспыхнул золотистым свечением, мерцающий песок медленно посыпался по узкому горлышку, начав отсчет времени.

– Господа будущие хранители, почему вы устроили кудахтанье, достойное адепток факультета бытовой магии? – Магистр обвел нас грозным взглядом.

– Магистр Армас! – немедленно поднял руку Квинстад. – Нас заставляют покупать дополнительные материалы по мироустройству, но по закону об образовании номер…

От запальчивой тирады меня отвлекли. В центре чистого листа, приготовленного для занятия, вдруг вспыхнул магический знак. По краям замерцал контур. Сероватая бумага превратилась в белую и гладкую, проявились тонкие, едва заметные строки, словно передо мной лежали чужие конспекты. Собственно, так оно и было. Хозяин этого самого конспекта начал выводить быструю, летящую строчку с мелкими хвостиками:

«Сиротка из таверны, я знаю, что ты делала прошлым летом».

Я оглянулась на белобрысого придурка, и он глумливо подмигнул, мол, твой позорный секрет раскрыт! Надо же, какой наивный, хуже девочки-провинциалки, но он же не догадывался, что я никогда не стеснялась работы подавальщицей в таверне. По сравнению с монастырским приютом жизнь в доме тетки Надин – райские кущи.

Недолго думая, я вывела:

«Подливала разным недоумкам в крепленое вино слабительные капли?»

Усилием воли я не позволяла себе проверить реакцию Форстада на провокационное признание. Продержалась целых три секунды и все-таки повернула голову. Согласна, терпение в скудный список моих добродетелей не входило. Белобрысый придурок с каменным лицом изучал раскрытый перед ним блокнот в кожаной обложке. Переваривал новости, что ли?

Пока мы обменивались колкостями, в кабинете опять поднялся базарный гвалт. Сведенные у переносицы брови магистра никого не смущали и не пугали, но мне было очевидно, что Армас особенным терпением не отличался. И сейчас бабахнет!

– Почему меня заставляют собирать деньги? Я что, староста? – пронзительным голосом возмущалась Матильда, обращаясь к учителю и тыча пальцем в рыжую: – Пусть она будет старостой.

– Зачем вообще покупать методичку? – немедленно огрызнулся Ботаник.

А на листе появилась новая запись от Форстада:

«Осторожно! Жизнь сироток в Дартмурте может быть полна задорных сюрпризов».

«Задорнее тех, что ждали тебя после винишка?» – не без ехидства вывела я почти иссякшим самописным пером.

Послание ушло к противнику…

Секунду спустя лист бумаги, аккуратно уложенный на папку, взорвался и удушливым фонтаном пепла брызнул мне в лицо. Машинально я прикрыла глаза, но во рту все равно появился мерзостный привкус. На кабинет, словно каменная глыба, обрушилась тяжелая тишина. Кое-кто особенно смелый, не исключаю, что приятели Форстада, попытался похихикать.

– Адептка Эден, встаньте! – рявкнул магистр, выказывая неожиданно прекрасную память на лица и имена, ведь мы встретились только вчера на церемонии приветствия, когда первогодкам наносили на запястье магический знак Дартмурта.

Встать было проблематичным. Я восседала в персональном облаке пепла, больше похожего на прах. Он ложился на мантию, оседал на волосах и вызывал позорное желание расчихаться. Заклятье разрушения, которым придурок взорвал записи, казалось столь великолепным в своей мерзости, что даже злиться не хотелось. Правда, подняться все равно пришлось.

– Вы с таким усердием конспектировали непотребный диспут, что бумага не выдержала? – с сарказмом спросил магистр.

Я открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь умную вещь, хотя не придумала, какую именно, как меня настиг позорный чих, звонкий, жизнерадостный и исключительно неуместный.

– Извините. – Шмыгнула носом. – Можно выйти?

– Непременно, – охотно согласился Армас. – Выйдите. С вещами.

Чего? Я оцепенела. Он что, выставляет меня с урока высшей магии?! Зашибись успешное начало учебы! Особенно если учитывать, что, по слухам, именно куратор курса занимался распределением адептов на команды, в которых нам предстояло каждый месяц проходить проверочные испытания.

– Форстад, вы тоже, – кивнул магистр.

– Да я даже пальцем не пошевелил! – фальшиво возмутился папенькин сынок.

– Насколько мне известно, вы второй адепт в этой аудитории, способный создать заклятие разрушения, не пошевелив даже пальцем, но вряд ли Эден его использовала, чтобы покрыть себя пеплом.

Я снова громко чихнула, словно соглашаясь с магистром, видимо, неплохо изучившим свитки с достижениями подопечных. Ответственность впечатляет! Одного не понимаю, как можно наказывать пострадавшую сторону? Справедливость из нашего мира утекла в Рейнсвер через разломы в грани? И даже то, что белобрысого придурка выставили следом, являлось малым утешением. Лучше бы не стала сдерживаться и тоже взорвала ему блокнот. Все равно оказалась бы в коридоре, но, по крайней мере, с фанфарами. Пусть эти фанфары и трубили бы только у меня в душе.

– Квинстад, Юри! – указал магистр на притихших скандалистов. – За дверь!

Судя по вытянутым лицам спорщиков, их тоже впервые выгоняли с лекции.

– После занятия принесете в мой кабинет свиток от кастеляна замка об отработке прогула. А теперь все вон! – прозвучал в испуганном молчании спокойный приказ. – Адепт Бади, ради всех святых, вы-то куда собрались?!

Невольно я обернулась. В проходе возвышался (именно возвышался, иначе не скажешь) крупный парень с коротким светлым ежиком на голове. Вот уж кому имя подходило! В переводе с эртонского, который мне пришлось зубрить в школе, слово «бади» означало презрительное «качок».

– Всем приказали выйти, – не понимая претензии, прогудел он.

– Вас это… – Магистр запнулся и махнул рукой: – А знаете, адепт Бади? Убирайтесь.

– Где?

– Куда! К кастеляну! – рявкнул Армас и обвел аудиторию гневным взглядом. – Кто-то еще желает приобщиться к физическому труду?

Адепты съежились, как гвоздики поздней осенью, и наверняка коллективно пожелали забраться под парты. Кто бы знал, что под маской приятного лощеного мужика скрывался натуральный зверь!

Провожали нас пятерых гробовым молчанием. Честное слово, как в последний путь. В смысле в кабинет ректора, откуда, если верить слухам, всех первогодок отправляли прямой вытоптанной дорогой домой.

И в самый разгар эпичной драмы, смущенно скрипнув, приоткрылась дверь. В аудиторию бочком втиснулась невысокая девушка с короткими волосами, собранными под скромный ободок. Она столкнулась с Илаем, первым покидавшим аудиторию, подняла большие, несчастные, как у потерявшегося олененка, глаза и пролепетала тихим голосом, обращаясь к нему, а не к тирану у преподавательской кафедры:

– Можно?

– Нет! – взбеленился разозленный Армас. – В эту аудиторию заходят до преподавателя. Ни секундой позже!

В коридор я выбралась следом за белобрысым придурком. Честно говоря, даже проталкиваться не пришлось: ребята шустренько разошлись, боясь оказаться обсыпанными сероватым пеплом. Кожа начинала страшно зудеть, и до скрежета зубовного хотелось умыться. Еще, конечно, убить Форстада, но пока умыться больше. Повезло, что на этаже имелась уборная.

Когда мы, то есть я, мантия и мое чувство собственного достоинства, попранное первым в жизни изгнанием с занятий, приобрели сносный вид (последнее для чужих глаз, конечно, было незаметно), однокурсники уже испарились. Подсказать, где находился кастелян, в пустом коридоре было решительно некому. Нет, конечно, всем первогодкам выдавали схему замка, но кто в своем уме станет бродить по учебному крылу, сверяя повороты по карте? Оставалось спуститься в холл и посмотреть на поэтажном плане, висевшем возле доски объявлений.

Кастелян, неприятный взлохмаченный старик в заношенной мантии, встретил меня ехидной улыбочкой и со словами, мол, труд облагораживает даже рейнсверских игуанодонов, а уж адептов-неучей – подавно, отправил в архив, который, если верить все тому же поэтажному плану, находился на чердаке хозяйственной башни. Очень высокой хозяйственной башни… Другими словами, процесс облагораживания начался с того, что мне пришлось, считая про себя ступени, подниматься по нескончаемой винтовой лестнице.

Сквозь стрельчатые пыльные окна проникал солнечный свет, и было видно, что на каменных выступах нахохлились голуби. У меня дома считалось, что, если птицы стучатся в стекло, жди беды.

И ведь народное поверье не соврало!

Сначала в холодном воздухе повеяло резким запахом табака, а потом обнаружился белобрысый придурок, пыхтевший самокруткой под раскрытым окном. Сделав вид, будто он прозрачный, я попыталась пройти мимо, но Форстад нахально выпустил в мою сторону облако вонючего дыма.

– Если это приглашение составить тебе компанию, то не имею привычки травить себя всякой гадостью. – Я специально помахала рукой перед лицом.

– То есть ты травишь только других? – изогнул он бровь и снова затянулся. Вспыхнул кончик стремительно тлеющей самокрутки. Еще чуть-чуть, и кретин обожжет губы. По крайней мере я на это рассчитываю.

– Пока ты и сам неплохо справляешься, – намекнула на дурную привычку. – Кстати, на территории Дартмурта курение запрещено.

– Хочешь заложить? – нехорошо усмехнулся он.

– Много чести, – дернула плечом. – Но к слову, на твоем месте я бы извинилась.

– И за что же?

– Из-за твоего идиотского колдовства меня выставили с занятия. Несправедливо как-то.

Он резко отделился от стены и перегородил дорогу. От неожиданности я отступила, но тут же пожалела. Теперь приходилось задирать голову, чтобы пронзать придурка высокомерным взглядом. Немедленно шагнула обратно, едва не втяпавшись носом в его грудь. Но кретин все равно возвышался на полголовы, а мне грозило кувыркнуться спиной на каменные ступеньки. Что за напасть?

Пока я туда-сюда танцевала, пытаясь найти выгодную позицию, и утверждалась на лестнице, он швырнул под ноги тлеющий окурок и тихо, с угрозой произнес:

– На моем месте, Аниса Эден, ты бы свернула шею подавальщице затрапезной таверны, которая отравила нас с друзьями.

– Постой-постой! – категорично перебила я. – Давай-ка сразу внесем ясность! Это был не яд, а всего лишь аптекарское снадобье. Оно гуманнее.

– Да неужели? – сузил он глаза.

– Конечно. Не убивает, но взгляд на жизнь пересмотреть помогает. Хотя тебе, похоже, вообще не помогло.

Белобрысого мстителя перекосило. Наверное, он бы предпочел яд – быстрее отмучился бы, и никакого позора. Почти благородная смерть.

– Вы двое! – раздался сверху резкий голос. По инерции я отступила и выглянула из-за Форстада, пытаясь посмотреть, кого принесло в самый разгар задорного скандала. С недовольной миной, подперев бока руками, на лестнице стоял старшекурсник, судя по цвету герба, пришитого на мантию, с факультета общей магии. – На отработку?

Я кивнула.

– Тогда поднимайтесь! – Он развернулся и даже занес ногу над ступенькой, но все-таки бросил через плечо: – В академии курить запрещено.

– Неудачник, – буркнул едва слышно Форстад. Учитывая, что отработка ждала именно нас, я была готова поспорить с утверждением, кто здесь больший неудачник, но только издевательски закатила глаза.

Думала, что сейчас придурок с презрительным видом направится в противоположную сторону, мол, не для мальчиков с золотыми ложками в зубах и громкими фамилиями следовать правилам, будто простым смертным, но он с мрачным видом начал подниматься следом за архивариусом. В общем, удивил неимоверно.

Размер архива, спрятанного за деревянной дверью с металлическими заклепками, заставил меня присвистнуть. Двухъярусные стеллажи, заставленные бесчисленными папками с дипломными работами, практически упирались в толстые балки перекрытий. До верхних полок можно было дотянуться, вскарабкавшись на длинную лестницу на колесиках.