Czytaj książkę: «Свободное падение»
И я живу, не против и не за,
В просторе, где грядущего глаза –
Огромность беспощадной простоты.
А Страх и Ужас, между прочим, братья
Гармонии, чьи сладкие объятья
Имеют с ними общие черты.
(Юнна Мориц)
Глава 1
Каждый, кто хоть раз побывал на пересечении Невского проспекта и набережной канала Грибоедова, вряд ли забудет это удивительное место. Величественный ампир распахнутых объятий колоннады Казанского собора то ли соперничает, то ли мирно соседствует с изящным модерном дома Зингера. Однако оба они проигрывают перед триумфом русского стиля храма Спаса на Крови.
Хорошо бы случайно или по делу оказаться на этом перекрестке в начале июня, когда площадь у собора утопает в роскоши цветущих кустов сирени, и даже сосредоточенный и грустный Кутузов кажется улыбающимся. Головокружительное буйство всех оттенков сиреневого цвета вперемешку с девственным белым и редким ярко-розовым подобно вальсу. Не найдешь свободную скамью, чтобы присесть и насладиться сладким ароматом.
Но теперь лишь февраль. И нет той беззаботной веселости, а есть торжественность и монументальность. Особенно под таким, как сегодня, серым небом, затянутым мохнатыми недобрыми темными тучами. Под ногами лежит тонкий слой грязного утоптанного снега, кое-где попадаются жалкие сугробы, а белым снег сохранился лишь у подножья памятников, как воспоминание о январских вьюгах. Скромный Казанский мост не устает от потока машин и пешеходов, а вот вода в канале спит, застыв темным зеркалом, на котором ветер оставил извилистые снежные дорожки, будто катался на загадочных, невидимых людям водных лыжах.
Выпорхнув из метро, уверенной и стремительной походкой Вика зашагала по набережной канала Грибоедова в направлении храма Спаса на Крови. Ветер встретил ее неприветливо, стараясь проникнуть под одежду везде, где только мог найти хотя бы малейшую щель, и Вика, поежившись, подтянула до подбородка вязаный шарф. Пройдя квартал, она свернула.
На тихой улочке уже не было необходимости сопротивляться встречному ветру, и к героине повествования вернулась ее царственная осанка, а длинные вьющиеся волосы, успокоившись, упали волнами на плечи.
Несмотря на хмурое и недоброжелательное небо, столбик термометра сегодня едва доходил до трех градусов мороза, и Виктория облачилась для встречи в довольно легкое кашемировое пальто бежевого цвета до колен, перехваченное поясом и подчеркивающее ее тонкую талию и точеную фигуру. Темные укороченные брюки на три четверти и высокие ботинки на толстой подошве сохраняли тепло ее стройных ног. Берет едва ли защищал от ветра, а широкий вязаный шарф спасал, если что-то пойдет не так.
Любой заглянувший в лицо Виктории мог бы, без сомнения, назвать его безупречно прекрасным. Женщины, случайно поймавшие ее взор, завистливо и смущенно отводили глаза, а мужчины, наоборот, с трудом могли оторваться и часто провожали ее поворотом головы. Каштановые волосы выигрышно оттеняли большие сияющие светло-зеленые глаза и бархатную кожу нежного овала лица, не испорченную солнечными лучами.
Прямой нос, две озорные родинки на щеке, мягкие манящие губы. Тонкий аромат изысканных духов и минимум косметики – как дань обычаю, лишь подчеркнуть не нуждающуюся в коррекции красоту. Добавьте легкую полуулыбку и уверенное выражение лица.
Уверенность ее была не напускной, и не высокомерной, а естественной, данной ей от рождения как бонус к красоте.
И вот картина почти готова. Осталось заглянуть в ее душу, поговорить, узнать поближе. А этого вам обязательно захочется, лишь только ваш взгляд встретится с ее загадочным, немного шальным взором.
Проходя мимо Михайловского сквера и бегло взглянув на часы, Вика свернула во двор. Она уважала пунктуальность. Появиться на месте ровно в четырнадцать ноль-ноль, если встреча назначена именно на это время, было ее коньком.
Не снижая уверенного темпа ходьбы, Вика направилась к нужной парадной, у которой ее уже ждал мужчина. Сделать несколько стремительных шагов навстречу, чуть шире искренне улыбнуться, протянуть руку, сняв тонкую кожаную перчатку, и сказать приветственные слова – этого достаточно, чтобы успеть срисовать его портрет.
Завидев Викторию, мужчина сделал глубокую затяжку и выкинул недокуренную сигарету в сугроб. Распахнутая тонкая светло-коричневая дубленка шла его высокому росту, а ботинки-челси были идеально подобраны под ее цвет. На вид ему было около сорока лет. Одну руку он держал в кармане джинсов, открывая взору тонкий хлопковый джемпер голубого цвета, надетый на белую сорочку и подчеркивающий голубизну глаз.
Вика отметила, как модно подстрижены его русые волосы, но он либо забыл, либо не заморачивается их укладкой. Лицо мужчины лишь с натяжкой можно было считать симпатичным: его портили густые бесформенные брови, нависшие веки, искривленный вправо нос с горбинкой, явно повидавший на своем веку, и тонкие губы. Немного исправляли картину мужественный широкий подбородок и высокий лоб с неярко выраженными поперечными морщинами. При желании, если он в хорошем настроении и улыбается, его лицо еще могло располагать к себе и даже нравиться, но такие эмоции, как гнев, злость или грусть явно сделают из него уродца.
Как раз сейчас мужчина был в хорошем расположении духа, и в его глазах Вика заметила легкую веселость, которую он тщательно прятал за напускной деловитостью. Она подумала, что у него наверняка есть наивные детские мечты, которые он обязательно осуществит, заработав достаточно денег.
– Добрый день. Вы, должно быть, Сергей? А я – Виктория. – Она протянула ему руку для делового рукопожатия.
– Добрый день, Виктория. – Слегка смущенно он сжал ее ладонь, видимо, не привыкший к таким жестам со стороны женщины.
– Дом в отличном состоянии, видно, что недавно реставрировали фасады. И не скажешь, что ему сто семьдесят лет. – Она с неподдельным почитанием обводила взглядом прямоугольник двора. – Брусчатку недавно обновляли. То, что есть хотя бы парочка деревьев, – это хорошо. – Вика посмотрела на Сергея. – Ну а расположение вызывает тихий восторг. В таких домах никогда не знаешь, на какую квартиру нарвешься. Через стенку могут быть и царские хоромы, и трущобы.
– Моя халупа больше к последним относится, – смущенно улыбнулся он.
– О нет, – возразила она. – Я видела фото с замера. Квартира застыла в восьмидесятых и облупилась от времени, но чистая.
– Тогда пройдем? – Сергей открыл дверь, пропуская ее вперед.
– Да, конечно. – Она решительно переступила порог.
Для того, чтобы подняться на второй этаж, лифт вызывать они не стали. Вика с профессиональной сосредоточенностью осматривалась. В свое время это был черный вход, и ожидать от него красоты не стоило. Лестница и перила неоригинальные, заменены в семидесятых годах. Дверь квартиры, обитая дерматином, популярным в те же годы и потрескавшимся от времени, была украшена ромбами из декоративных гвоздей.
Попав в коридор, Виктория вдохнула спертый воздух и слегка оттянула шарф, обнажив длинную тонкую шею. Порывшись в большой кожаной сумке, что висела у нее на плече, она достала папку и отыскала в ней чертеж помещения.
– Итак, – обратилась она к Сергею, – давайте сначала пройдемся по функционалу. Отметим на чертеже желаемую планировку.
– Да, видите ли, сразу вырисовывается проблема, – начал он.
– Какая? – Вика обратила на него внимательный взгляд.
– Дело в том, – продолжил Сергей, – что я хочу единое пространство кухни и гостиной, а расположение никак не позволяет этого сделать. Кухня отделена от остальных комнат санузлом, и стены несущие.
– Санузел, безусловно, переносить никак нельзя, а кухню можно. Жаль, конечно, что большая комната самая дальняя, до нее тянуть коммуникации не стоит, а вот эти две, – она поводила рукой по плану, – вполне подойдут. К тому же кладовки вам не нужны, и концепцию санузла можно легко изменить. Вот от этой несущей стены до этой все сносим и делаем более удобную перепланировку. Останется три самостоятельных комнаты.
– Да, это было бы неплохо, – довольно закивал клиент. – Тогда здесь, в самой большой, сделайте спальную, – он ткнул пальцем в план, – рядом гостевую, а в той комнате, где сейчас кухня, я хотел бы что-то среднее между кабинетом и гостиной. Понимаете?
– Да, отлично! Там два окна, что-нибудь интересное придумаю. Я пройдусь по квартире?
Сергей пожал плечами и сделал знак рукой, приглашая Вику осмотреться.
Длинный коридор, оклеенный пленкой с рисунком под дерево… облупившиеся от времени крашеные двери… стертый линолеум и грязные потолки… отстающие от стен обои со скромными цветочками и полосками, единственные доступные для покупателя в восьмидесятые годы прошлого века… Квартира напоминала ей старуху, жаждущую соскрести с себя многолетний слой грязи.
Вика почувствовала, как зудит морщинистая кожа, как она хочет хорошей мочалки, отмыться и надеть на себя новые чистые одежды. Большинство людей боятся ремонта, но только не Вика, она любила перемены. Сделать из такой вот престарелой грязной квартиры-старухи молодую прелестную девицу было для нее удовольствием.
Клиент молча наблюдал, как Виктория в глубокой задумчивости проходила одну комнату за другой, заглядывая в каждый уголок и трогая кончиками пальцев стены, двери, подоконники… Подолгу останавливаясь рассмотреть рисунок на выцветших обоях. В одной комнате она, задорно улыбаясь, обернулась к нему, указав на плакаты рок-музыкантов.
Сергей украдкой любовался ею.
Много лет она ходила по квартирам в центре Петербурга и повидала всякое, ничем не удивишь. Вековые стены бережно хранили воспоминания и секреты нескольких поколений владельцев, но обычно предпочитали молчать о них, лишь запах утаить не получалось. Может пройти год или даже два на оформление наследственности и продажу, а они, верные своим прежним хозяевам, сохранят запах сигаретного дыма, перегара, нечистот, кошачьей мочи… А иной раз и кислый смрад разлагающегося одинокого трупа. Бывали квартиры с дурной репутацией, где якобы водятся приведения или умирают цепочки владельцев. В такие, купив с большой скидкой, новые хозяева приглашали сначала священников да экстрасенсов.
Закончив осмотр, Вика обратила все внимание на новоиспеченного хозяина.
– Расскажите, Сергей, какие пожелания у вас по поводу стиля интерьера, цвета… Все-все, о чем мечтали.
– Да. – Он улыбнулся, и его глаза загорелись. – Однозначно лофт. И еще такая тема: я люблю небольшие вечеринки. Мне нужен бар и немного – я понимаю, что много не получится, – места для танцев. Это основное.
Он замолчал. Да, довольно скудная информация.
Не страшно. Вика принялась терпеливо задавать вопросы, о том, сколько человек будет жить в квартире, на что он ответил, что холостяк, но иногда живет с какой-нибудь девушкой. Какие цвета можно использовать в интерьере? На что он любит смотреть? Ну, может, девушки и море, а цвета – на ее выбор. Будет ли у него библиотека? Это точно нет, компьютера достаточно. Как он относится к кино и курит ли кальян? Предпочитает ли долго лежать в ванной или быстро принять душ? Нужен ли ему спортивный уголок?
Вопросы лились рекой, иногда немного смущая собеседника, на что внимательная к клиенту Вика извинилась и сделала примечание, что информация нужна ей для идеального вхождения, хотя сам этот термин смутил его еще больше.
Наконец вопросы закончились, и Сергей, который немного вспотел от такого натиска, выдохнул с видимым облегчением.
– Вам не жарко, Виктория? Мы даже не сняли пальто. Я думал, это будет быстро.
– Я задержала вас?
– Нет, вовсе нет.
– Осталось накидать бриф, подписать и все. Здесь неудобно, не на чем сидеть. Пойдемте в кофейню, тут недалеко, там и закончим. Не против? – Вика добродушно улыбнулась клиенту.
– Отлично. Самое то. Пойдемте.
Накинув сумку на плечо и бросив задумчивый взгляд вглубь коридора, Вика вышла на лестничную клетку вслед за хозяином квартиры. Оказавшись во дворе, они оба с наслаждением сделали глубокий вдох и понимающе переглянулись.
– Можно я покурю по дороге? Не возражаете?
– Да, пожалуйста. – Вика не выносила запаха сигаретного дыма, но сочувствовала курильщикам, как зависимым. Если бы у них было свидание, она была бы против, но он клиент, а клиент всегда прав, к тому же они шли по улице.
Сергей закурил, внимательно следя за тем, чтобы дым от сигареты не касался ее волос.
– Виктория, а вы в каком районе живете, если не секрет?
– На Ваське, – озорно ответила она, слегка повернув голову и встретившись с ним лукавым взглядом.
Он, улыбаясь, хмыкнул в ответ.
Не успел клиент докурить сигарету, как они дошли до кофейни на Невском проспекте и уселись за уединенный столик возле окна. Виктория, чтобы не тратить время зря, достала из сумки планшет.
– Я заполню бриф, а вы пока меню почитайте, закажите что-нибудь, в окно посмотрите… В общем, поскучайте минут пятнадцать, – улыбаясь, прокомментировала она свои действия и углубилась в работу.
Лишь минуту Сергей окидывал взглядом интерьер в китайском стиле да вид из окна, как у столика неведомо откуда возник официант с вопросом о выборе напитков и блюд.
– Мне аффогато, пожалуйста, – кинула ему Вика, не отрываясь от работы.
Сергей же задумался, листая меню.
– Капучино.
– Могу я предложить вам десерт? – услужливо поинтересовался официант.
– Виктория, вы будете десерт?
– Нет, спасибо, – с сожалением улыбнулась она одновременно и клиенту, и пареньку.
Сергей немного помялся (видимо, ему хотелось заказать что-нибудь вкусненькое), но отказался.
Продолжая бегать пальцами по виртуальной клавиатуре и не отрывая глаз от экрана, Вика отметила про себя, что с клиентом контакт не удался. Если он смущен, хочет, но не заказывает десерт, – она что-то упустила, сделала свою работу плохо. Клиент должен ей полностью доверять и расслабиться, а этого не произошло.
Слегка расстроившись, Вика успокоила себя тем, что так бывает. Даже команда из высшей лиги иногда проигрывает матч.
Она улыбнулась ему, на секунду оторвав взгляд от экрана, и пообещала самой себе, что выложится на этом проекте по полной, добавит специально для него эксклюзивных деталей.
Официант принес напитки.
Слегка пригубив кофе, Сергей остановил пристальный взгляд на кулоне Виктории, думая, что она этого не видит. Теперь они уже, конечно, сидели без верхней одежды.
Снятая дубленка ничего нового о костюме клиента Вике не сказала, а ей было чем его удивить. Это правило профессии. Даже в таком скромном наряде, как у нее сегодня (шелковая рубашка белого цвета, расстегнутая почти до лифа и заправленная в темные брюки), должна быть деталь, которая кричала бы сама за себя, что ее владелец – дизайнер.
И вот Сергей не мог оторвать взгляда от массивного кулона из бронзы в виде виртувианского человека Леонардо да Винчи. Сделанного по индивидуальному заказу со всеми анатомическими подробностями и висевшего на коротком кожаном ремешке.
– Что ж, готово! – Вика подняла глаза от планшета. – Читайте, Сергей. Может, что-то захотите добавить или изменить? – Она протянула ему планшет и с удовольствием отпила свой напиток, прочувствовав любимое сочетание хорошего кофе и настоящего амаретто.
Несколько минут Сергей внимательно изучал бриф, а Вика смотрела в окно, снова размышляя о том, в каком же месте она прокололась. Она бы могла сослаться на несовпадение энергетик, удариться в эзотерику, вспомнить чего-нибудь про карму… Но так настоящие профессионалы не думают, они всегда признают свои ошибки.
– По-моему, идеально! – Клиент оторвал взгляд от экрана, и Виктория его сразу поймала. – Добавить нечего. Вы все ухватили как надо. – Он протянул ей планшет.
– Тогда нужно поставить вашу подпись. – Она сделала знак рукой, чтобы он оставил планшет у себя, и протянула ему стилус, указав место, где расписаться. – Отлично. На разработку проекта нужно две недели. Я позвоню вам, Сергей, и мы назначим встречу уже для ознакомления с визуализацией и макетами. Будут замечания или изменения – все исправим дня за три. Затем смета. На нее уйдет пара дней. Потом согласование и исправление, если сумма не устроит. И можно стены ломать.
– Понятно. Буду ждать звонка.
Дело было сделано, но они продолжали сидеть друг напротив друга, потягивая остатки своих напитков.
– Давно работаете в этой студии? – спросил Сергей то ли из истинного интереса, то ли чтобы не молчать.
– Очень давно. – Она хитро прищурилась.
– Боитесь, что раскушу, сколько вам лет?
Вика пожала плечами вместо ответа.
Выручил телефонный звонок. Сергей, не отрываясь от разговора, сделал знак официанту, чтобы тот принес счет.
– Извините, Виктория. Надо бежать, срочное дело. Не дождусь счета. – Он положил на стол купюру.
– Нет-нет, что вы. Такие встречи оплачивает бюро корпоративной картой. Так принято.
– Ну как знаете. – Усмехнувшись, он убрал деньги в карман. – До встречи! Буду ждать!
– До встречи! – Она широко улыбнулась ему на прощание.
Расплатившись по счету, Вика медлила уходить. Уложив планшет в сумку, в задумчивости засмотрелась на идущих по проспекту людей. Внезапно грозившие с утра ненастьем темные тучи обрушились на город снегопадом. Пешеходы ускоряли шаг, спеша найти укрытие от мокрого февральского снега, густо падавшего большими слипшимися хлопьями. Те залепляли оконные стекла и стекали, оставляя широкие водянистые полосы.
– Звала меня?
Помедлив несколько секунд, Вика повернула голову и, откинувшись на спинку кресла, посмотрела прямо в глаза подсевшему к ее столику мужчине. Он был жутковато красив в своем элегантном черном пальто и намотанном на шею синем шарфе. Худоба, прямая осанка и греческий профиль придавали ему аристократичности; острые скулы, чувственные губы и темные густые волосы, падающие волнистыми прядями на высокий гладкий лоб, делали его маняще желанным. Но более всего поражали бездонные, так редко встречающиеся яркие сапфировые глаза, заглянешь в которые – и непременно участится пульс. Как сейчас у Вики он забился в бешеном ритме.
– Не звала, – с вызовом ответила она, скрестив руки на груди.
– Если бы не звала – не пришел бы. – Он подался вперед и положил на стол скрещенные ладони с длинными пальцами, сверкнув перстнем с огромным камнем цвета его глаз на правой руке. – Ну здравствуй, Виктория. Давно мы с тобой не виделись.
– Да уж… Привет, Грач. Не видеться бы никогда.
– Мне уйти? – спросил он, хитро сверкнув прожигающими сердце глазами.
– Нет, сейчас ты мне действительно нужен как никогда, ты моя последняя надежда. – Она расцепила руки и ухватилась за подлокотники, будто боялась упасть.
Пару минут они сидели молча. На лице Виктории отражалась внутренняя борьба.
– Скидка мне будет? – спросила она, насторожившись.
– Нет, девочка моя, скидок не бывает, – усмехнулся он. – Десять лет твоей земной жизни, как и прежде.
– Но это же так много! – Она застонала, и гримаса страдания исказила ее лицо. – Я уже заплатила десятью. Это будет уже двадцать. А сколько их у меня? – подумала она вслух.
– Не знаю. – Грач пожал плечами.
– Ты врешь мне! Должен знать!
– Честно, Вика, нет, не знаю. Риск велик, но что на кону? – В его глазах мелькнуло искреннее сочувствие.
Она молчала, прикидывая, что ей сейчас сорок четыре года, и если к ним прибавить двадцать, получится шестьдесят четыре. Это большой срок, но, может, хотя бы десять лет у нее еще будет, чтобы умереть счастливой. Грач не торопил, лишь смотрел в ее зеленые глаза своим проникновенным взглядом.
– Хорошо, я заказываю Ларису, – разобравшись с сомнениями, твердо ответила она.
– Ларису? – Он изумленно поднял брови.
– А то ты не знал! – Вика скривила презрительную ухмылку.
Мужчина улыбнулся в ответ и лукаво сверкнул сапфирами своих глаз.
– Так оформляем? Точно решила? – уточнил он на всякий случай.
– Да, Грач. Я подтверждаю свое решение. Лариса, – обреченно покивала она.
– Заметано!
Вика бросила взгляд в окно. Снегопад прошел, оставив на асфальте грязную мокрую жижу. По ней вразвалку расхаживали праздные туристы. Она знала, что когда повернется, Грача уже не будет, а изменить ничего уже нельзя, но была спокойна.
В кафе ввалилась шумная толпа иностранцев во главе с девушкой-гидом, которая жестикулировала и громко что-то рассказывала им на китайском языке. Вика поспешила удалиться.
Глава 2
Звуки бодрящей ритмичной музыки смешивались с лязгом силовых тренажеров и шуршанием кардио. Сосредоточившись на ваянии идеальных мускулов, в зале с энтузиазмом потели люди.
Это скульптору нужно несколько дней, чтобы слепить рельефное тело, а в реальности человеку требуются непрерывные тренировки не меньше трех раз в неделю, а некоторым и больше. И не год, не пять, а всю жизнь. Стоит пропустить хотя бы небольшой срок – и все, форма потеряна.
Но удовольствие наблюдать в зеркале свое совершенство с лихвой перекрывает все усилия, что приходится прикладывать. А сокращение тренированных мышц и ровное дыхание, когда ты можешь бегом подняться по лестнице? А завистливые взгляды?
И зал шумно делал вдох и выдох в такт движениям тела. Лишь изредка раздавался занудный голос какого-нибудь инструктора, старающегося изо всех сил угодить клиенту, заказавшему индивидуальную тренировку.
Собрав роскошные кудри в тугой пучок, облачившись в облегающий точеные формы спортивный костюм и закрыв уши от внешнего шума наушниками, в которых играла любимая музыка, Вика плавно уходила в чертоги своей души. Монотонный бег на эллиптическом тренажере был для нее сродни медитации. Ближайшие сорок минут ее сердце будет чуть быстрее разгонять кровь, когда пульс увеличится до ста тридцати ударов в минуту, тело разогреется, а благодарные за такую возможность поработать мышцы будут приятно сокращаться, ускоряя тренажер почти до десяти километров в час.
Ритм и ровное дыхание в такт движениям постепенно отключали сознание и включали подсознание, в котором вспышками возникали картинки прошлого, настоящего и желаемого или возможного будущего. Все лишнее отметалось, оставляя лишь самое важное. Не о туфлях и перчатках, а о потаенной глубине души.
«Я матрешка, и суть – в самой маленькой, которая уже не раскрывается. Постоянно окруженная людьми, я чувствую одиночество, ведь никому не интересно так глубоко копать, даже тому, кто делит со мной постель. Что это было сегодня? Жест отчаяния или продуманный план? Я могу построить логическую цепочку – значит, план. Итак, мне сорок четыре года, и мой муж мне больше не нужен, уже давно. Значит, развод и одиночество, которое я позволить себе не могу. Какие у меня шансы встретить новую любовь? Нулевые. Мужчины моего возраста выбирают девушек моложе меня лет на двадцать, а более старые мне неинтересны. К тому же сердце мое уже занято, и именно тем человеком, который давным-давно вскрыл все мои ложные оболочки и добрался до сути. Он единственный, кто по-настоящему и преданно любит меня».
Сердце застучало чуть сильнее, дыхание сбилось – Виктория, как наяву, увидела тот день, что все изменил.
Еще с вечера тянуло живот, но она подумала на обычную историю и не придала значения. Без чувств, механически попрощавшись с мужем, уезжавшим сегодня днем в командировку, Вика отправилась на работу.
От одного воспоминания о том, что было дальше, ее передернуло. Никогда она не забудет смешение страха и стыда оттого, что ее рвало в офисном туалете. Как она стояла у раковины, глядя в зеркало на свое бледное, покрытое мелкими каплями холодного пота лицо.
Решив, что это отравление, Виктория отправилась домой лечиться, а возле парадной столкнулась с мужем, выскочившим из нее с дорожной сумкой.
– О, Вика, ты чего вернулась?
Она смутно услышала его вопрос и, что-то пробурчав в ответ, отмахнулась.
– Да у тебя температура! – Он трогал ее лоб, нервно поглядывая на машину, которая его ждала.
– Все в порядке, отравилась. Выпью лекарство и полежу. Езжай уже.
– Ты точно справишься?
– Да, – нетерпеливо отмахнулась она от мужа.
– Мне просто очень нужно ехать, – промямлил он, испытывая угрызения совести.
– Все нормально. – Она постаралась улыбнуться, чтобы он отвязался. – Тебе и не нужно оставаться. Если что, я позвоню Ларисе.
– Да, позвони обязательно. Выздоравливай.
Она его уже не слышала, закрывая за собой дверь.
Дальше воспоминания были нечеткими и представляли собой смутные картинки, похожие на обрывки киноленты. Она глотала какие-то таблетки: от отравления, от температуры, от боли в животе, которая с каждым часом все усиливалась… То холодно, то жарко… Вика металась на кровати, пытаясь найти позу, в которой ей будет не так больно. Сознание размытое, чувство времени потеряно. Иногда она забывалась на несколько минут, но скоро боль опять заставляла ее стонать и ворочаться.
Который уже был час, Виктория не знала, но вспомнила, что надо позвонить Ларисе, потому что таблетки так и не помогли. Холодными, противно липкими, дрожащими пальцами она набрала ее номер, но подруга не отвечала.
– Что случилось? – в тот момент, когда Вика уже хотела завершить звонок, раздался тревожный голос Федора.
Сквозь смутное сознание она подумала, что странно вместо приветствия задавать такой вопрос.
– А Лариса? – Она не узнала свой голос, таким жалким он ей показался.
– Она спит. Два часа ночи. Телефон был на беззвучке, я случайно увидел. Что с тобой? – тревога в голосе Федора нарастала.
– Мне плохо. – Вика облизала пересохшие губы. – Живот болит, температура. Отравилась.
– Я сейчас приеду. Жди. – Его голос стал тверже, но тревога не ушла.
– Ключи захвати, у Ларисы есть запасные. Я не смогу открыть, – из последних сил пробормотала она.
– А Матвей?
– В командировке. – Вика прервала звонок, не было сил что-то еще говорить. Но теперь она могла больше не думать и отключиться.
Федор точно знает, что надо делать, и живут они с Ларисой недалеко. И боль вроде бы стала стихать. Она то ли задремала, то ли потеряла сознание.
Чья-то теплая рука коснулась ее живота. Она открыла глаза, вернее, пыталась открыть, но увидела лишь размытое лицо друга. Ей показалось или она на самом деле прошептала его имя?
– Потерпи, сейчас доедем до больницы, и все пройдет, – смутно услышала она его голос.
Сильными руками он поднял ее с кровати и куда-то понес. В машину. Федор аккуратно усадил беспомощную Вику на переднее сиденье и откинул спинку, чтобы она могла лежать.
Кажется, это стон, совсем слабый, вылетел из ее груди. Она снова забылась на несколько секунд, а когда очнулась, всем телом ощутила быстрое движение автомобиля и услышала, как Федор с кем-то разговаривает по телефону. На словах «пятую операционную» она беспокойно зашевелилась.
– Потерпи, милая, скоро приедем. – Он погладил ее по щеке.
Потом она зажмуривала глаза от яркого освещения больничного коридора, когда ее везли куда-то на каталке. Она вспомнила про пятую операционную и прищуренными глазами стала искать Федора, но видела только одного санитара. Затем была лампа еще ярче и забвение.
«О, свет в конце тоннеля! – подумала Вика. – Умерла, что ли? Вот он какой, свет в конце тоннеля. А за ним что? А нет, круглая лампа… – Она попыталась присмотреться. – Да, лампа на потолке, только раздвоенная. А вот и Федор, только тоже двоится».
– Вика, ты меня слышишь? Вика, видишь меня?
– Двоишься.
– Это нормально. Все хорошо. Операция прошла успешно. Ты спи.
Она хотела спросить, что за операция, но уснула. А когда проснулась, первой увидела все ту же лампу, только теперь она имела четкие очертания. Оглядевшись, Вика обнаружила, что лежит в отдельной палате, и никого рядом нет. С облегчением отметила, что боль и жар прошли, осталось только чувство жажды. На ее беспокойное почмокивание откуда-то сзади появилась молодая симпатичная блондинка в медицинском халате, которую Вика раньше не заметила.
– Проснулись? – ласково спросила она, смочив пересохшие губы пациентки ватным тампоном и предложив сделать глоток воды из трубочки. Но только глоток.
– Что произошло?
– Ничего страшного. Вам просто вырезали аппендицит.
– Федор?
– Вы имеете в виду Федора Витальевича Каганова? Да, он делал вам операцию, хотя была не его смена.
– А можно его позвать?
– Нет, сейчас он в операционной. Он заходил, но вы спали. Сказал, что после зайдет.
– А долго ждать?
– Я не могу сказать, смотря какая операция. Вы сделайте еще глоток и отдохните. Думаю, он скоро придет, – ласково успокаивала девушка разволновавшуюся Вику.
Блондинка села дальше читать книгу, с которой она коротала время.
– А вы кто?
– Интерн.
– Что читаете?
– Билиарный острый холецистопанкреатит.
– Интересно?
– Ну да, – улыбнулась девушка.
Вика смотрела на дверь, с нетерпением ожидая возможности поговорить с Федором, а его все не было. Операция была долгой, или время для нее тянулось слишком медленно, но она погрузилась в дрему и не заметила, как он вошел в палату.
– Что, все спит?
Сердце Вики бешено забилось, едва до ее слуха долетел этот вопрос, адресованный девушке-интерну, и она резко открыла глаза.
– Проснулась. Двоюсь?
– Нет, не двоишься, – слабым голосом ответила она.
Виктория будто впервые увидела человека, с которым была знакома больше тридцати лет. Как он красив! Тело у него всегда было атлетическим, еще в школе он выигрывал все соревнования. А какие у него красивые руки! И он держал в них скальпель и резал ее тело. Его лицо. Что с ним не так? Оно то же, что и было, но воспринималось ею теперь иначе.
Мужественный овал. Густые темно-русые волосы коротко пострижены, но ему идет. Пропорциональные черты… Глаза – такие особенные, карие, с зелеными вкраплениями под густыми по-женски ресницами – смотрели уверенно и нежно.
Как же ей захотелось, чтобы он сел рядом с ней, скользнул по щеке ладонью, запустил ее в Викины волосы и поцеловал в пересохшие не только от жажды губы! Она чувствовала, что остро нуждается в его близости.
Но как же так? Еще тридцать лет назад – она хорошо помнит – он признавался ей в любви! Почему она не с ним?! Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. Ах да, это все Лариса! Пока Вика решала свалившиеся на нее проблемы, та, ее лучшая подруга, женила его на себе.
– Вика, ты меня вообще слушаешь? – Федор стоял рядом с больничной кроватью и что-то говорил, но она прослушала.
Ей захотелось попросить его сесть, но она не решилась. Дернула рукой, чтобы протянуть ему, но осеклась.
– Спасибо, – вдруг сказала она.
– Чего спасибо? Ты слышала, что я говорил? Больше так не делай. Если чувствуешь себя плохо, звони мне, Ларисе, в скорую помощь… Не надо корчиться от боли на кровати и глотать все что попадется. Хорошо, что хоть в два часа позвонила, в три ты уже не смогла бы. Понимаешь? – Он участливо смотрел ей в глаза, добивая словами.
– Спасибо, – прошептала она.
– Эй, красавица, далеко бежишь?
Вика резко очутилась в настоящей реальности.
