Czytaj książkę: «Ребёнок от Бывшего-Босса. Новая встреча»
Глава 1
АФИНА
Обручальное кольцо выжигает кожу на ладони. Желтое золото. Без камней. Без узоров и орнамента. Привычная всем классика.
Оно мужское. Явно.
А еще я только что вытащила его из выдвижного ящика прикроватной тумбы. На обессиленных ногах оседаю на пол.
Сердце трепещет, дышу через раз. Не верится. Еще теплится надежда, что я все не так поняла, но…
Я слышу, как он проходит мимо спальни, его шаги беспечные и размашистые.
– Гош, – зову я мужчину как могу громко, но голос отказывает, и неприятный жар обжигает гортань. – Зайди в спальню, пожалуйста.
Это же не может быть его кольцо, верно? Но оно лежит в его квартире. В его комнате. В его тумбочке, возле его кровати.
– Что? – решительно входит он в комнату, заполняя собой дверной проем. Гоша очень высокий и крупный. Нет, не гора вздувшихся мышц, но у него довольно широкие плечи и могучая крепкая фигура. Он указывает себе за спину большим пальцем: – Там курьер приехал, я иду открывать. Сейчас будем ужинать. А… ты почему на полу сидишь?
Я встаю и подхожу к нему, протягивая раскрытую ладонь.
– Гош, это твое? – спрашиваю с надеждой, что он меня сейчас обнимет и все объяснит. Скажет, что это глупая ошибка, досадное недоразумение, и мы вместе посмеемся.
Мне не удается сдержать всхлип, когда по лицу мужчины становится ясно: никакая это не ошибка. Это его кольцо.
Уголки его губ мрачно опускаются. Он обреченно вздыхает и угрюмо проводит пятерней по русым отросшим волосам. Но ничего не отвечает, а на всю квартиру раздается громкая трель настойчивого дверного звонка.
– Афина, я заказ приму и вернусь. Обсудим.
Он разворачивается и уходит, а у меня в груди теснится такое странное чувство… Не хочется верить, но и обманутой быть не хочется. Как же так можно? У нас же столько было… столько…
Я стягиваю с себя бежевый шелковый халат, который привезла к мужчине неделю тому назад и который теперь преданно ждет моего возвращения в холостую, как я считала раньше, обитель. Поскорее надеваю приталенное голубое платье длиной чуть ниже колена, гордо расправляю плечи и вздергиваю нос.
Женатый! Обалдеть можно!
– Ты меня обманывал, – с напускным спокойствием проговариваю четко каждую букву, как только Гоша возвращается в спальню. Серые стены много чего видели и слышали. Теперь даже вспоминать об этом стыдно.
– Да, я рассчитывал, что ты не узнаешь, – ошарашивает меня окончательно и порывается поймать мое запястье.
Решительное выражение лица – это, конечно, сейчас не про меня, но я честно пытаюсь сдержаться, чтобы не разреветься прямо у него на глазах.
Женат. Он женат, – безостановочно проносится в голове. Он, чтоб его, женат!
Мужчина моих грез, укравший сердце, душу и позволивший распуститься яркой надежде, оказался всего-навсего женатым козлом, который ищет острых ощущений.
Отдаю ему золотой обруч.
– А я рассчитывала на другие отношения.
– Тебя вроде все устраивало. Хорошо было.
– Тебе, как я погляжу, на двух стульях тоже сидеть удобно.
Он пожимает плечами:
– Извини.
– Извини?! И все?! Ты обманывал всех! Зачем? Почему ты сразу не признался?
– Ты никогда не спрашивала, – отмахивается он, тяжко вздыхая, а я ушам своим не верю! Вот так просто?! Это я, значит, не спрашивала?
– А ты предлагаешь мне проверять паспорт для достоверности?! Ты это чертово кольцо хоть иногда надеваешь? – на этот раз обвинения выходят несдержанными и громкими. От волнения я безотчетно заламываю пальцы.
– Нет, не ношу. Неудобно мне, – непринужденно заявляет Гоша, кидая в меня недовольный взор.
– И сколько же у тебя таких дурочек, как я?
– Нисколько, Афина. Иди ко мне.
Он пытается меня приобнять и успокоить, но я отшвыриваю его руку и сжимаю ладони в кулаки.
– Ты смеешься? Бегаешь от одной к другой и считаешь, что все нормально?
– Давай как-то без этого.
Гоша хмурится и все же заключает меня в объятия, но я, оторопев на пару секунд, пытаюсь вырваться. Борьба разворачивается нешуточная.
– Убери руки! Отойди от меня!
– Да погоди ты, Афин!
Гоша старается изловчиться и прекратить мое сопротивление.
– Не смей ко мне вообще прикасаться! Отпусти!
Такой приятный и уже почти родной запах проникает в легкие. Гоше удается толкнуть меня на кровать, он наваливается сверху, придавливая весом тела, под нами слегка проседает матрас.
– Ты сначала успокойся. Не нужно так реагировать.
Он даже не сожалеет. Смотрит на меня спокойно, без эмоций.
– Сколько лет ты женат? – требовательно уточняю я дрожащим от эмоций голосом, но мой «возлюбленный» шокирует меня окончательно:
– Три месяца.
Моя рука взмывает в воздух, и в спальне раздается громкий звук смачной пощечины.
Гоша поджимает губы и подскакивает с кровати.
Я поднимаюсь следом. Грохот, с которым моя челюсть треснулась о темный паркет, остался незамеченным, зато боль в висках и где-то за ребрами оказывается волне реальной.
– Три месяца, – повторяю я беззвучным шепотом, пробуя на вкус яд этих пренебрежительных слов.
– Извини, что так вышло.
Мужчина небрежно рассыпается в извинениях, а я пытаюсь отыскать в бездонной лазури его глаз хоть крупицу раскаяния. Но нет. Пусто.
– Ты женился три месяца назад… и уже гуляешь от жены?
Он снова приближается, и его широкие ладони оказываются на моих плечах.
Я влюбилась в него по уши! Так, что теперь и не вырвать сразу! А он просто развлекался…
Мне кажется, это самое сильное разочарование в моей жизни. К чему этот урок, я же никогда в омут с головой не ныряла! Лишь только с ним… с ним одним.
– Многие так делают. Афин. Там одно, тут другое. Вы никак не пересекаетесь.
– Если бы ты сразу мне об этом рассказал, я бы отказалась. Я бы не соглашалась на встречи и не поднимала трубки. Мне не нужны такие отношения, – растерянно проговариваю, стряхивая с себя его крепкие ладони. Чтобы куда-то деть руки, убираю волосы за уши, нервно потираю правую мочку. – Ты же сам приезжал, ухаживал, цветы дарил. Зачем?
– Ты мне понравилась. Мне хотелось с тобой увидеться.
Финиш.
– А если она узнает?
– Я об этом не думал.
– Ты не дорожишь ею?
– Не очень бы хотелось обсуждать с тобой жену.
Голубые глаза внимательно меня изучают, смотрят пронзительно, с ожиданием. Но никакого раскаяния в них и близко нет.
– Если ты недавно женился… значит, любишь ее? Или как это в твоей голове происходит?
– Я повторюсь, не стоит это обсуждать.
– Зачем тогда изменяешь? У нас же не разовая встреча была, не случайность.
Кипит все, эмоции сейчас выплеснутся на поверхность. Но он молчит! И ничего не объясняет!
– Гоша! Ты сказал, мы поговорим, когда ты заберешь заказ! А сам только отмахиваешься! Вы вместе живете? Где она была, когда я ночевала с тобой? У тебя даже зубной щетки тут второй не было, не говоря про женскую одежду!
– Мы живем с ней в другой квартире, тоже моей. Это вторая. Для меня.
– То есть ты сюда постоянно кого-то приводишь?!
– До свадьбы – да. После свадьбы, кроме тебя, здесь никого не было.
– Какая честь! Спасибо!
– Не за что, – хмуро отвечает мужчина и вновь обнимает меня, а я в таком ступоре, что просто теряюсь. Даже сил сопротивляться нет.
Он целует мою шею, пока я пытаюсь утрамбовать услышанное.
– Я у тебя ночевала по три-четыре раза в неделю. А что ты ей говорил?
– Что в командировку уезжаю. В Уренгой.
Опускаю веки. Горько, так горько… Мне казалось, это настоящие отношения. А это обман. С самого начала.
– Сволочь ты.
Он разворачивает меня к себе и его губы накрывают мой рот, но Гоша не слишком упорствует, когда я начинаю вырваться.
– Долго хотел продолжать?
– Не планировал прекращать.
Неосознанно провожу ладонью по крепкой руке, вспоминая, как этот мужчина неутомимо брал меня по ночам, как дико и необузданно с ним было, как сладко и романтично. Какой он потрясающий, настоящий и решительный.
А он… раздолбай до кончиков ногтей!
– Не знаю, что ответить. Ты мне больше не звони, ладно? Считай, что игрушка потерялась, найди новое развлечение. А еще мне очень жаль твою жену. Сочувствую ей искренне.
– Афин, не надо рубить сгоряча. Я понимаю, что тебе неприятно, но давай ты остынешь, и мы поговорим.
– Ты для меня трус и обманщик. И разговаривать с тобой я больше не собираюсь.
Наконец, понимаю, что ему действительно все равно. Он не клянется, что уйдет от жены, что там ему плохо, а со мной хорошо. Гоша сразу очертил запретной линией ту сторону его жизни. И он не станет мне ничего объяснять или пытаться удержать меня. Да и зачем? Человек только-только семью создал! Жена, может, беременная уже, а тут я прибилась с влюбленными глазами!
О боже… а вдруг она и правда беременна и у нее жуткий токсикоз? Может, она на сохранении? А он просто удовлетворяет свои физиологические потребности, потому как не может прикоснуться к ней?
Ну какая же я дура! Беспросветная!
Все! Отныне я на это не куплюсь! Паспорт вперед! А уж потом переписки, разговоры, цветы и встречи!
И, главное, он стоит с извиняющейся ухмылкой, спрятав ладони в карманы, а самому по боку! А так красиво пел! Как же эффектно изворачивался! Лжец!
Ненавижу!
Ненавижу, ненавижу!
А еще, сколько бы я ни обвиняла его, ни обзывала и ни прогоняла, он преспокойненько свалит в закат и будет счастлив! У человека есть законная жена, с которой они только начали свой совместный путь!
Ууу, ненавижу! И больно ему не сделать! И никак не пробить эту долбанную безразличную физиономию!
Я могу лишь уйти без слез, с гордо поднятой головой, четко дав ему понять, что он та еще скотина и я очень жалею, что с ним связалась!
Решительно направляюсь в коридор.
– Афина. Ну пошли хоть поужинаем.
– Пошел ты. Скотина.
Натягиваю туфли.
– Давай как-то держать себя в руках.
– Урод.
– Афин. Прекращай. Я позвоню тебе. Завтра заберу с работы.
– Видеть тебя не хочу. А ты куда собрался? Побежал к жене?
– Тебя отвезу, конечно, – непоколебимо отвечает он и тоже обувается. – Не одна же ты поедешь, темно уже. Да и ты устала.
Меня вдруг осеняет.
– Интересно. А когда ты сказал, что на следующей неделе мы не сможем увидеться, это ты так из «командировки» домой всегда возвращаешься?
– Я вижу, что ты расстроена, давай в другой раз обговорим плодотворнее.
– А я и смотрю, какой ты плодотворный. Она беременна, раз ты по женщинам скитаешься?
– Конечно нет. Ты мне просто понравилась. И все.
Да уж, ему некогда тонуть в сожалениях. Конечно, он распинаться передо мной не будет. Я для него никто. Безликая наивная дура.
– Какой же ты обманщик, Гоша. Ну, надеюсь, ты на свою удочку еще много рыбок поймаешь, пока жена тебя дома ждет. А я пас. Уж извини. И не нужно меня провожать. Мне с тобой даже стоять противно.
Глава 2
– Да что ж ты творишь?! – шиплю я на мужчину, спотыкаясь на выходе из подъезда.
Мне приходится очень стараться, чтобы вывернуться из обруча его стальных пальцев.
Схватил и вперед за собой тащит!
– Ну руку мне сейчас сломаешь, Гош! – я все упираюсь, а хватка становится еще жестче.
Когда мы приближаемся к отполированному Порше, до меня доходит, что он задумал. Я уже согласна заорать на всю улицу и привлечь к нам всеобщее внимание, но крепкая ладонь твердо ложится мне на рот, заглушая крики.
– Вот этого не стоит делать, Афина. Я просто отвезу тебя домой. Чтобы знать, что ты точно доехала и без приключений.
Он запихивает меня на заднее сидение, как мешок с картошкой. Естественно, я пытаюсь выбраться и даже распахнуть дверь, беспрестанно тяну на себя хромированную ручку, но… это бесполезно. Система «детский замок» срабатывает безукоризненно.
Заветная кнопочка теперь для меня отрезана: Гоша уселся вперед и завел двигатель.
Я заперта и выбраться смогу, только когда этот подлец сам решит меня выпустить.
– Останови машину! Тебе еще не ясно, что мне противно находиться с тобой рядом?!
Гоша лишь бросает в зеркало недовольный взгляд. Мужчина и правда как медведь. Большой, сильный. И ему также параллельно на окружающих. Даже возражает он сухо и безучастно:
– Давай это опустим.
– А ты ненароком к жене не опаздываешь? – я продолжаю брызгать ядом, гордо расправляя плечи. Я б эту сволочь еще и укусила!
– Не опаздываю. У меня все схвачено, куколка.
Как же похабно и омерзительно звучит это вульгарное «куколка». Грубо. Пошло. Дешево. Насквозь пропитано пренебрежением. А бросил-то как! Ухмыляясь, вполоборота. Фу!
– Можно тебя попросить впредь это ужасное слово ко мне не применять!
– Как скажешь, – твердит Гоша. – Домой?
– Нет, поеду всем подругам растрезвоню, какой же ты мерзавец.
– И какой? – игриво уточняет он. Ухмыляется же еще! Сволочь! Самая эгоистичная из всех эгоистичных сволочей!
– Беспросветная!
Глаза его весело сужаются. Я что-то смешное сказала?!
– Что ты там лыбишься?!
– А ты что, подглядываешь? – довольно тянет мужчина, а меня распирает. У меня мечты сломаны, а ему смешно.
Едем в молчании, Гоша сконцентрирован на дороге, а мне рыдать охота в голос. Чувствую себя использованной. И еще дешевкой.
– Гош, – произношу уже тише. Спокойнее. Пронзительнее. – Почему ты изменяешь жене?
– Многие мужья изменяют своим женам, – туманно объясняет он.
Мои родители, к примеру, очень любили друг друга. Даже спустя много лет крепкого на зависть всем брака из их отношений не уходили объятия и поцелуи, слова поддержки и одобрения, нежность и мимолетные прикосновения.
– Но многие и не изменяют, – стою я на своем.
– Я тебя сейчас провожу, завтра позвоню вечером, – переводит он тему. – Увидимся, когда ты с работы освободишься.
– Ты рассчитываешь, что я возьму трубку?
– Да, рассчитываю.
– Гош, ты что… считаешь, что мы и дальше будем видеться? Втайне от твоей жены? Прятаться?
– А чего ты от меня ждала? Тебе было хорошо, мне тоже. Все так и останется.
– То есть я должна спать с тобой, пока тебе не надоест? А ты делить постель, с кем захочется?
– Афина, ты слишком драматизируешь и забегаешь вперед. Моя жена отдельно, ты отдельно. Если хочешь, мы с тобой можем слетать отдохнуть куда-нибудь. Выходные вместе провести. Я умею распределять время. Моя недавняя женитьба никак не коснется тебя. Как и было у нас.
– Ты по любви женился? – смущаюсь я окончательно. Нельзя ведь быть таким расчетливым бабником и закоренелым эгоистом, верно? Или все-таки…
– Да.
– Странная любовь у тебя. То есть когда ты спишь с другими, это в порядке вещей?
– Это нормально, когда к кому-то вспыхивает интерес.
– Но ты одним интересом не ограничиваешься, – удивляюсь я. Полный шок. – А если она узнает?
– Я постараюсь, чтобы этого не произошло. Ну… или ей придется выбирать.
– Выбирать между чем и чем?
– Остаться или уйти. Я никого не держу.
– Потому что никого не любишь. Только себя.
– Я к тебе хорошо отношусь, Афина. Давай не станем усложнять еще больше. Я могу тебе многое предложить. Со мной тебе будет комфортно.
Я и не замечаю, как мы подъезжаем к моему дому. Стекло возле Гоши плавно опускается. Мужчина выглядывает в окно. Меня выпускать он не спешит.
– Трубку только возьми, пожалуйста, ладно? Чтобы я не беспокоился.
Без чувств я рассматриваю подголовник, ощущая, как начинаю задыхаться.
На сердце тяжесть: я сейчас уйду и больше к этому человеку не вернусь.
– Идем, я провожу.
Как бы я ни пыталась отмахнуться, Гоша суровой горой стойко идет рядом. Точнее, плывет, как грозовая туча.
Действительно доводит меня до квартиры, смирно ждет, пока я отпираю дверь. В последний момент ловит меня за талию и привлекает к себе.
– У тебя жена есть, ее и целуй, – отворачиваюсь.
Отталкиваю его и захожу домой. Ноги ватные, но я доползаю до кровати. И падаю на нее.
Через полчаса мне привозят потрясающий букет из разноцветных гипсофил.
В нем карточка с распечатанной фразой:
«Не обижайся».
Прелесть.
Мечты разбиваются больно. И самое главное, я ведь действительно влюбилась…
Глава 3
Вопреки моим опасениям никто не обрывает мне телефон. Не заваливает сообщениями. Не ожидает у подъезда, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Не пытается поймать меня на пороге вуза. Не старается вновь поговорить.
Мне бы радоваться, но такое месиво на душе из грязи и окурков…
Подсознательно мне хочется, чтобы все было иначе. Чтобы вышла нелепая ошибка. Чтобы брак Гоши был ненастоящий или его не было вообще. Чтобы я для этого мужчины стала особенной. А я осталась лишь одной из многих…
Я пропустила только пару звонков за несколько дней. И всего одно смс осталось без ответа: «Все еще дуешься?»
Больше от Гоши я не дождалась ничего.
Да, как дура, беспрестанно проверяю телефон лишь для того, чтобы не ответить на вызов. Но телефон молчит. А моя душа плачет.
Мама заметила, что со мной что-то не так. Она не имеет привычки лезть в душу, но мне так плохо, аж выть хочется.
– Афин. Ты меня пугаешь, – осторожно зовет мама и дотрагивается до моего плеча.
– А?
Я дергаюсь от неожиданности и задеваю чашку с клубничным морсом.
Тихо чертыхаюсь, подскакивая с места, тянусь за тряпкой. Пока вытираю розовое пятно, перед глазами плывет.
– Милая, ты уже минуты три сидишь неподвижно, уставившись в одну точку. И никак на меня не реагируешь, ты… – она осекается, когда заглядывает мне в лицо, – ты что же, плачешь?
Мамина ладонь падает на грудь, рот ее слегка приоткрывается. Она несдержанно ахает.
– Доченька. Что случилось?
– Он женат, мам, – я хлюпаю носом, стирая новые потоки слез. – Совсем недавно женился. А я так… просто…
– Девочка моя…
Мама мягко забирает тряпку, откладывая ее подальше, и крепко меня обнимает. А я, не сумев сдержаться, рыдаю ей в плечо, не произнеся больше ничего.
– Да и пусть идет, – выдает мама, как только поток моих слез иссякает, а мы усаживаемся за стол. – Ты у меня красавица. Встретишь еще достойного мужчину. А из-за этих поганцев так расстраиваться не стоит. Сердце, оно ж не железное, – наставляет мама.
Я тянусь за салфеткой, шмыгая носом. Почему так трудно принять? Почему так сложно просто переключиться? Ни о чем другом не могу думать. Учеба по боку. Работа только началась. Вот как меня угораздило?!
– Да я понимаю все, – произношу гнусавым голосом. – И все равно не понимаю! Вот как так можно?! Я же искренне! С чувствами!
– Афина. Не все в жизни выходит, как мы хотим. Ты еще легко отделалась. Хорошо хоть недолго он тебя за нос водил и тебе все быстро стало известно. Теперь можешь сама принимать решение. Выбор есть.
– Да какой уж тут выбор, – бурчу я, обиженная не пойми на кого: то ли на свою доверчивость, то ли на кобелиную натуру Георгия.
Не успеваю я договорить, как в дверь раздается звонок.
– Сиди, я посмотрю, кто пришел, – уверяет мама, вставая.
Но возвращается через минуту сконфуженная.
– Афин… там…
Я мигом вскидываюсь.
Это он! Он приехал! ЗАЧЕМ?!
Я лечу в прихожую.
– Дочка, может, не надо открывать? Или я могу сказать, что тебя нет.
– Не стоит, я выйду. На минутку.
– Уверена?
– Абсолютно.
– Ты заплаканная. Не забыла?
Эх, я и не вспоминала! Ну и ладно!
Бегло оглядываю себя в зеркале. Пойдет. Только волосы распущу, так эффектнее!
А он пусть со стороны посмотрит! Правильно мама сказала! Поганец!
Щелкаю замком, молча выхожу на лестничную площадку. Скрещиваю руки на груди. И так же молча смотрю на мужчину, опираясь о дверь спиной.
– Привет, – начинает он беспечно.
– Давай опустим лишнее. Что от меня нужно?
– Поехали прокатимся.
– О, правда? – наигранно я округляю глаза. – Тебя жена не заругает?
– Не беспокойся. Нормально у меня все. Только по тебе соскучился, Афин.
– А что ж ты на этот раз с пустыми руками? – проговариваю с каменным лицом. – Где же плешивые букеты? Слезоточивые записки? На худой конец бы пирожным каким вооружился. Да хотя бы тем, что жена вчера не доела. Я же большего не достойна. Да?
– Вау. С пирожным меня еще никогда не сравнивали.
Уголки его губ дрогнули. Он веселится? Его забавляет эта ситуация? Сволочь он, а не поганец! Натуральная лживая сволочь!
И ничем его не пробить! Не ранить! Носорог бесчувственный!
Мало ему всего этого, так он еще и злорадствует! Решил совсем меня добить:
– Надеюсь, шоколадное?
– Коричневый очень подходящий для тебя цвет, – отбиваю я.
– Афин, не нужно так драматизировать, – посмеивается, стараясь сдерживать веселье.
Какой же он, а! Отвратительный!
– Зачем явился?
– Я понимаю, что ты обижена, но мы могли бы…
– Да мне плевать, – перебиваю я. – И на тебя, и на твою новоиспеченную супругу.
– А зареванная именно поэтому? – роняет он деловитым тоном, словно вступает в рабочие переговоры, а не участвует в делах сердечных.
– Тебе-то что? Родственницу свою пожалей.
Но Георгий лишь насмешливо скалится:
– Какую?
– Ближайшую, – отрезаю я. – У тебя все?
– Так почему плакала, если тебе плевать на все?
– Порезалась! – выдаю то, что на языке вертится, и тут же морщусь. Очень неумно!
– Из-за таких пустяков слезы лить? Давай я посмотрю.
И тянется же ко мне! Сволочь! И успевает за запястье поймать. На себя дергает! Привлекает вплотную.
Вторая его ладонь ложится мне на талию и не позволяет вырваться.
Я теряюсь в собственных чувствах. И душа воспаряет, потому что он здесь, потому что касается, уговаривает.
Но тут же разбивается об отвесные скалы. Потому как мужчина этот чужой, а прикосновения его не для одной меня. Эгоист и бабник. Глаза б мои его не видели, а сердечко вскоре забудет. Точно забудет!
Ладонь моя оказывается в плену, Гоша внимательно разглядывает сначала мою правую руку, затем – левую. Я пытаюсь сопротивляться, вырываюсь, но куда мне с этой махиной справиться?! Да он весит под центнер!
– Отстань ты от меня! – цежу сквозь зубы, не сдаваясь.
– Ну вот. Порезов нет. Все хорошо. Я спокоен.
– Какое счастье, – продолжаю плеваться.
– Ты меня обманула. Мы квиты. Переодевайся, поехали.
– Жену прокати.
Мне стыдно. Мне очень стыдно вспоминать, чем мы занимались в его машине. Как я остро реагировала на все, что он вытворял со мной, как сбивчиво дышала ему в ухо. И как мои волосы падали ему на лицо, а он целовал меня, заглушая стоны.
Опускаю веки на секунду, чтобы не тонуть в его проницательном взгляде – не то синем, не то зеленом. Пробирающем до глубины…
И руки его всегда нежные, заботливые…
Горячие губы касаются моей шеи, мгновение за мгновением оставляя за собой неизлечимые ожоги. Испепеляя меня.
И я… сдаюсь, опускаясь до беспомощной мольбы:
– Гош, отпусти, а. Я не хочу.
Упираюсь ладонями в его грудь: широкую, мощную. Он дышит тяжело. У меня не хватает сил с ним справится. С этим непробиваемым носорогом.
– Ну извини меня, пожалуйста, я не могу сам себе объяснить! Просто думаю о тебе. Постоянно, – он вдавливает меня в дверь. Раньше я бы задохнулась от чувств. От желания в ярких мужских глазах. От признаний. «Искренних».
Но теперь нет.
– Ты ее любишь?
Я повторяюсь так глупо, а он молчит. Отворачивается и вздыхает не то тяжко, не то насмешливо.
Затем смотрит мне в глаза, и в его взгляде я читаю ответ.
Какой же он ублюдок!
– Пошел вон отсюда.
Георгий вдруг улыбается и на секунду даже опускает веки. Ему весело, да?
– Как же тяжело с тобой, – роняет так, будто устал со мной возиться.
– А нужно было сразу озвучить свои цели. Было бы проще. С самого начала бы послала тебя подальше, и все!
Поджимает губы. Впервые он, кажется, злится. И я цепляюсь за эту соломинку.
– О каждой минуте с тобой сожалею. О каждой секунде. Воротит от тебя знаешь как?
Его подбородок выезжает вперед. Гоша слушает, впитывая каждое слово. Налет озорства и харизмы слетает, оставляя обнаженную суровость и недовольство.
Вот такой он. Грозный, сердитый, хмурый. А еще мрачный и безжалостный. Как ощетинившийся зверь, готовый напасть в любую секунду. Он следит и контролирует каждое мое действие.
– Чего добиваешься? Чтобы я тебя вот так схватил и в машину закинул?
– Я тебе не кошка, чтобы меня за шкирку тащить, куда тебе вздумается!
– Кошка, – заявляет он бесчувственно. – Моя ласковая кошка. Поэтому давай ты соберешься, и мы поедем. Заодно и успокоишься по дороге.
– Заодно и постель твою согрею. Здорово придумано! Ты опять жене сказал, что в командировку уехал?
– Это тебя никак не должно волновать. Я за тобой приехал. Собирайся.
– И не подумаю. Знаешь, Гош. Я сначала обижалась. Злилась. А теперь поняла, что не из-за чего. Ты пустышка. У тебя внутри ничего нет, кроме бахвальства и себялюбия. Хорошо, что ты не мне достался, а я вовремя остановилась. Думала же, что реально влюбилась. А оказалось, что не в кого.
Он молчит. Цепануло. Нехило так, аж желваки играют.
– Неприятно? Понимаю. Но ты сам виноват. Поэтому… Ну извини, – отвечаю ему его же фразой. – Мне уже неинтересно, – пытаюсь не кривить губы от мощной прокатившейся по всему телу волны тупой боли, бьющей куда-то за ребра. И даже глаза повлажнели вновь. – Так что просто не звони мне больше. Твой номер я уже удалила. На этом все. Взаимопонимания тебе, Гош. В «семье».
Он ничего не отвечает, так и стоит, поджав губы, пока я разворачиваюсь и захожу в квартиру. Не дергается он, и когда я хлопаю дверью. Какое-то время еще он стоит в подъезде без движения со странным выражением лица. Отмирает, только когда вибрация телефона напоминает ему о настоящем.
Мужчина отвечает что-то грубое и направляется к лестнице.
А я отлипаю от глазка и медленно сажусь на мягкое сиденье в прихожей, уже не сдерживая слез. Меня бьет мелкая дрожь и горечь разъедает кислотой.
Черт бы его побрал! Да чтоб ему провалиться! Сволочь бездушная!
