Czytaj książkę: «Финишная черта»

Здравствуй, мой дорогой читатель!

Все книги цикла «Случайности не случайны» можно читать как самостоятельные истории. Однако перед прочтением «Финишной черты» я рекомендую ознакомиться с «Зажигая звезды». Также основные действия «Финишной черты» происходят в тот же год, что и события «Натальной карты». В тексте будут упоминаться песни, включайте их для полного погружения. Приятного чтения!

Цикл «Случайности не случайны»:

#1 «Зажигая звезды»

#2 «Громкий шепот»

#3 «Натальная карта»

#4 «Финишная черта»

Больше о книгах, героях и эстетике, а также других новостях можно узнать в телеграм канале автора: Mari Milas – https://t.me/mari_milas

Предупреждение

Это светлая и добрая книга, но в ней поднимается тема, которая может оказаться болезненной для некоторых читателей. Берегите свое сердце и разум, ваше ментальное здоровье важно!

*упоминание и описание сексуального насилия над ребенком.

Плейлист

Hold On – Chord Overstreet

Black And White – Niall Horan

Iris – The Goo Goo Dolls

Reflections – The Neighbourhood

Dusk till dawn – Camylio

Do or Die – Natalie Jane

Burning Down – Alex Warren

In The Stars – Benson Boone

ROOM FOR 2 – Benson Boone

Run for the hills – Tate McRae

Not to be Dramatic – Zoe Clark

Happier Than Ever – Billie Eilish

Bad Idea – Dove Cameron

I miss you, I’m sorry – Gracie Abrams

Love The Way You Lie – Eminem, Rihanna

A Little Death – The Neighbourhood

Полный плейлист – спотифай

Посвящается

Всем тем, кто стоит с нами на старте и все еще ждет нас на финише.

Пролог
Аврора

Пять лет

Интересно, умеют ли кричать муравьи? В школе нам говорили, что это насекомое очень сильное и умное. Часто его недооценивают и не замечают. Может, они кричат, когда тащат огромную крошку хлеба или когда их дом из веточек сносит ветром? А что, если они вопят во все горло, когда над ними нависает огромная человеческая нога? Но, скорее всего, они не умеют кричать, потому что их сила в другом. Может, если бы люди применяли свою силу с умом, они бы не использовали свой голос как оружие?

Я слишком часто об этом думаю, потому что, кажется, мы с сестрой – муравьи. В нас есть сила. Мне это точно известно. Однако этого мало, чтобы противостоять…

– Ты такая глупая, Аннабель! – кричит папа, хлопая по столу. Ручки и карандаши подпрыгивают, а затем скатываются на пол.

Я дергаюсь, чтобы собрать их и заодно прикоснуться к сестре. Нужно постараться успокоить ее. Она всегда дрожит и плачет, когда папа повышает голос. Я так хочу, чтобы Анна разучилась плакать, ведь тогда он не будет еще сильнее на нее кричать.

– Аврора, сидеть! – громогласной командой папа прерывает меня, хотя я даже не успеваю встать со стула.

Я ощущаю себя собакой, поэтому без задней мысли выдаю:

– Я хочу лежать.

Сестра втягивает в себя воздух, шепча:

– Рора, не надо.

Глаза папы метают в меня ножи, и, наверное, я должна съежиться от страха, но мои мысли сосредоточены только на Аннабель и на том, что она еле дышит.

Я нужна ей.

– Я хочу в туалет, – говорю в надежде, что он отстанет от Анны и позволит ей проводить меня. – Очень. Сейчас описаюсь. Вот прям сейчас.

Я мечтаю, чтобы мама забрала нас и мы спокойно поехали домой. Папа на работе со вчерашнего вечера, а это значит, что он будет орать на нас из-за любого пустяка. Я даже дышу намного тише, чем обычно, лишь бы не разозлить его еще больше.

Папа выходит из-за своего рабочего стола и направляется к двери.

– Офицер Девис, – выкрикивает он в коридор. Тут же появляется взрослый мужчина с животом, как у Обеликса. Офицер Девис дружит и работает с папой, и мы с сестрой всегда сравниваем его с этим персонажем из мультфильма. Я хихикаю в кулак от его забавного вида. – Проводи мою дочь до уборной.

Я резко перестаю улыбаться. Мой глупый план провалился. Может, еще не поздно сказать, что мне перехотелось в туалет?

– На выход, Аврора. – Папа указывает рукой в направлении коридора.

Я нехотя спрыгиваю со стула, поправляя школьную юбку. Прежде чем уйти, сжимаю руку сестры. Ее глаза красные от слез, а ладонь такая холодная, что на моей коже появляются мурашки.

– Не уходи, дождись меня. Я отведу тебя.

– У тебя много других дел, Аннабель! Открывай учебник и не отвлекайся, – рявкает папа.

С тяжелым вздохом я отпускаю руку сестры и выхожу из кабинета. Мы обе понимаем, что спорить с нашим папой все равно что биться об стену. Стена останется невредимой, но ты будешь весь в синяках. И нет, он никогда нас не бил. Мы даже ни разу не получали подзатыльник, как множество мальчишек в моем классе. Но это не значит, что папа не делает нам больно.

Делает.

И, кажется, я не люблю его, как маму.

Эта мысль мне не нравится, ведь я должна любить его, так ведь? Все дети в моем классе говорят, что любят своих родителей одинаково. Я же люблю папу лишь в особенные дни. В те дни, когда он не превращается в злодея из всех моих мультиков. В те дни, когда он не кричит на нас. В те дни, когда Аннабель не плачет из-за него.

Мы идем по коридору полицейского участка, другие офицеры с жалостью смотрят на меня, а затем на дверь, откуда продолжают доноситься крики. Я скукоживаюсь, как изюм, под их взглядами. Мне не должно быть неловко, ведь мы с сестрой ни в чем не виноваты, однако по коже ползет липкое, как мед, чувство… стыда? Чушь какая-то.

Обычно папа не позволяет себе срываться на нас в присутствии других людей. Все считают его хорошим. Может быть, эти люди действительно думают, что мы в чем-то провинились? Может, на них он тоже кричит, когда они плохо выполняют свою работу?

Я опускаю взгляд на свои белые туфельки с блестящими бабочками. Забавно, что их купил папа.

– Они подходят тебе, наша неугомонная бабочка, – сказал он и поцеловал меня в лоб. В тот день у него было хорошее настроение. Аннабель даже купили новые пуанты, хотя папа зеленеет лишь при одной мысли, что сестра занимается балетом.

Мы заворачиваем за угол, офицер Обеликс останавливается и открывает для меня дверь, на которой приклеена табличка с изображением девочки в платье.

Я захожу, он следует за мной.

– Ты не в платье, – хмурюсь я, останавливаясь около кабинки. – Тебе сюда нельзя.

– Точно, – он усмехается, чешет свой большой живот, а затем, покачав головой с редеющими светлыми волосами, выходит в коридор.

Постояв пару минут, решаю все-таки зайти в кабинку и сделать все свои дела. Неизвестно, сколько мы еще здесь пробудем, прежде чем мама заберет нас домой. Так и не выжав из себя ни капли, я поправляю юбку и гольфы. Эти штуки постоянно сползают с ног, превращаясь в отвратительную гармошку.

Я вскрикиваю, открывая дверь кабинки, потому что мистер Обеликс преграждает мне путь.

– Ты не в платье, – вновь говорю, задыхаясь от испуга.

– А ты в нем. – Его глаза зловеще сверкают.

По моей коже снова ползет какое-то мерзкое чувство. Да что такое? Меня никто не касается, тогда почему я чувствую себя так ужасно? Наверное, это страх.

Рука мистера Обеликса тянется к его штанам и расстегивает ширинку. Автоматически мои глаза закрываются, потому что мама всегда говорит, что нельзя подглядывать за другими. Но ведь… это туалет с девочкой в платье. Он не должен снимать тут штаны. Почему он это делает?

– Открой свое прекрасное лицо, детка, – полушепотом говорит мистер Обеликс.

Я чувствую, что теперь он стоит намного ближе, ведь его пальцы накручивают одну из моих косичек.

Мне не хочется открывать глаза.

Мне не хочется, чтобы он меня трогал.

Мне не следует быть здесь.

Я резко делаю шаг, чтобы сорваться на бег, но сильная рука обхватывает мою шею и впечатывает в стену кабинки туалета. Писк вырывается из глубины горла, а от испуга и страха я распахиваю глаза.

С губ срывается хриплое:

– Анна.

Я не способна на крик, ведь то, что открывается моему взгляду, выбивает из меня дух. Тошнота бурлит где-то в животе и поднимается к горлу быстрее, чем по утрам, когда мама запихивает в меня овсянку.

Никого нет рядом, чтобы помочь мне. Ни Анны, ни мамы, ни папы. Я снова чувствую себя муравьем. А может быть, хрупкой бабочкой, как и говорит папа.

Злой Обеликс трясет на уровне моего лица своим… я не знаю, что это. Знаю лишь, что это то, что нельзя показывать маленьким девочкам. А возможно, и взрослым. Он сжимает кулак и прикасается ужасным вытянутым бордовым органом к моей щеке.

– Ты будешь смотреть и стоять здесь, как хорошая девочка, поняла?

Я не могу ответить, не могу даже плюнуть в него, потому что мои зубы стучат от страха, а во рту все сводит от подступающей рвоты.

Рука мужчины дотрагивается до всего моего тела, а я не могу пошевелиться. Прямо как Анна, когда на нее кричит папа. Я даже заплакать не могу, хотя очень хочется. У меня горит вся кожа, болит горло, как и всегда, когда приближается истерика, и щиплет в носу. Но страх так силен, что мне остается лишь замереть и вспомнить что-то хорошее. Что-то, от чего мне не страшно.

Например, мне очень нравится есть с Анной макароны с сыром. Я хочу почувствовать их запах, а не зловоние мужчины передо мной.

Противная рука задирает мою юбку, которую я изо всех сил прижимаю к своим тоненьким дрожащим ногам в белых гольфах. Мне не хватает сил, чтобы помешать мужчине трогать меня там, где к девочкам нельзя прикасаться. Не хватает сил, чтобы запретить ему прикасаться к моей коже. Коже, на которую брызжет струя чего-то горячего, белого и такого мерзкого, что мне хочется умереть.

Умереть.

Я понимаю, что действительно хочу сейчас умереть. В возрасте пяти лет. Ведь иначе мне придется жить еще так долго, а я не хочу это вспоминать.

– У беззащитных существ самый лучший запах. Это возбуждает, – последние слова, которые доносятся до меня как в тумане, прежде чем мужчина испаряется словно призрак.

Я не слышу даже щелчка двери. Может, мне все это приснилось?

Навряд ли. Ведь я ощущаю себя так, словно меня искупали в грязной луже. Все еще ощущаю его руки на своей коже. Его выделения на своем лице. Я все еще слышу его пыхтения.

Я опускаю взгляд за свои туфельки с бабочками. Под моими ногами лужа. Видимо, я все-таки хотела в туалет. Как стыдно…

Стыдно, что описалась.

Стыдно, что грязная.

Стыдно, что живая. 

Я все это повторяю, пока опустошаю желудок над унитазом, дрожа до боли во всем теле. Затем повторяю, пока умываю лицо и буквально сдираю ногтями кожу. Затем еще раз повторяю, когда вытираю юбку и снимаю гольфы.

Когда я выхожу за дверь, мистер Обеликс встречает меня с улыбкой.

– Что-то ты долго. Все в порядке, милая?

Я наклоняю голову, ощущая себя… странно. Не понимаю, что вообще происходит. Почему он так себя ведет? Он только что был там со мной, но сейчас его лицо такое доброе… Может, это был призрак? Я видела, что в мультиках призраки пугают людей.

– Ты замерзла? Почему ты дрожишь? – Он дотрагивается до меня.

А я, сама того не осознавая, начинаю кричать. Я кричу так громко и долго, что срываю голос.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем появляется папа, который почему-то начинает трясти меня за плечи и ругаться на всех вокруг. Или на меня. Я ничего не сделала, почему он злится?

Он гладит меня по плечам, щекам и вроде бы пытается успокоить. Я не понимаю.

Я. Просто. Хочу. Чтобы. Меня. Перестали. Трогать.

Однажды на канале Дискавери рассказывали про бабочек. Возможно, папа был прав. Я действительно похожа на них, а не на муравьев. Ведь если дотронуться до их крыльев, то они больше никогда не смогут летать. Они просто медленно и мучительно умрут. 

Глава 1
Аврора

Три с половиной года назад

«Самый желанный холостяк Британии», – вопят заголовки газет.

«Наследник герцога сделал заявление о намерении жениться».

«Кому достанется семейное кольцо Расселов?»

Все это играет как белый шум в моей голове, пока я со злостью сжимаю руль. Наверное, я глупая, раз продолжаю цепляться за все это, как за последний кусок хлеба во время голодовки.

Давно пора усвоить, что нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео… Зачеркните! Нет повести печальнее на свете, чем наша чертова история с Уильямом Аароном Расселом III. Шекспир перевернулся бы в могиле, узнай, что в романтичных печальных историях герои носят такие длинные имена. Почему я не могла влюбиться в обычного парня без цифры в имени? Почему в моем животе зародился целый полк бабочек при взгляде на человека, чья кровь была чище горных рек и благороднее алкоголя столетней выдержки?

Почему, почему, почему? Я беспрестанно задаю себе эти вопросы. Но лишь один ответ всплывает в голове: бабочки в животе не предвещают влюбленность, они предупреждают о разбитом сердце. Как жаль, что я этого не поняла.

– Порхай, как бабочка, жаль, как пчела, – шепчу я, вдавливая педаль и набирая скорость.

Руки сжимают руль, нервное напряжение ощутимо потрескивает в воздухе и заполняет каждую клетку тела. Но это ненадолго. Стоит пройти первый поворот, и тревожность уступит место адреналину.

Соперник поджимает меня с левой стороны. Его машина, как злая тень, нависает рядом. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

– Входим в поворот через пять секунд. «Ламборгини» дышит тебе в зад, а «Ниссан» ты видишь, – комментарии моего инженера доносятся до меня сквозь какой-то туман.

Потому что вместо этого я слышу его голос.

«Ты медленно входишь в поворот. Слишком рано тормозишь. Попробуй на три секунды позже». – Рука с длинными пальцами, на одном из которых фамильное кольцо с гербом, касается моего запястья. 

Раз. Два. Три.

Вошла.

Боже, у этого человека есть проклятый фамильный герб. Было изначально понятно, что я не в его лиге. Нас разделяет триста световых лет. А если не драматизировать, то семь. Просто семь лет, которые совсем не ощущались пропастью. Проблема никогда не касалась возраста. По крайней мере, с моей стороны. Ведь в свои восемнадцать я ощущаю себя слишком старой душой.

«У тебя инстинкты, которым нельзя научить. Доверься своему чутью. Чувствуй дорогу», – глаза темно-серого цвета с вкраплениями синевы смотрят на меня так, словно я… единственная, кого они хотят видеть. 

На секунду прикрываю веки и вдавливаю газ в пол, когда проезжаю последний участок поворота. Сердце стучит в унисон с ревом мотора, а в ушах стоит гул с эхом голоса человека, которого я отчаянно пытаюсь выбросить из головы.

Я выхожу на прямой участок трассы, чуть ли не вереща от восторга, потому что ярко-желтый «Ламборгини» больше не мечтает протаранить мой бампер, а «Ниссан» вылетел за пределы трассы.

Вот и все. Я почти у цели. Нужно лишь сохранить позицию и продержаться остальные круги.

Мне необходимо получить квалификацию FIA¹. Во-первых, я знаю, что достойна этого. Во-вторых, чтобы стать проклятьем Уильяма Аарона Рассела III.

Я смеюсь, отчего в душном шлеме становится еще жарче.

Интересно, каково ему будет, когда мое имя станет звучать отовсюду, а он будет слышать его снова и снова… И понимать, что никогда меня не догонит. А я ни за что не поеду ему навстречу.

Глава 2
Аврора

– Чисто. Гас приближается, – сообщает мой новый инженер Донни, и я смещаюсь влево, не проверяя в зеркало правдивость его слов. Мне нужно привыкнуть доверять ему.

Теперь у меня все новое.

Новая команда.

Новые спонсоры.

Новая машина.

Новая гоночная серия, в которой я уже больше года не участвовала.

Если бы мне было лет сто, то можно было сказать, что из старого в моей жизни осталась только я. Но мне не сто, а всего лишь почти двадцать два, но ментально мой возраст уже вылетел за пределы атмосферы.

Ладно, будем мыслить позитивно. Говорят, что позитивное мышление – ключ к успеху. Как по мне, так это ключ к дверям психбольницы. Потому что объективно мне не удается найти хоть что-то положительное в тонущем корабле, где в дне огромная дыра размером с мою карьеру.

Так бывает, когда твой прошлый инженер решает, что было бы классно трахнуть своего пилота. Единственную женщину среди мужчин, которые ему явно не по вкусу. И нет, я не ханжа. И не воспринимаю любое прикосновение как домогательство. Однако у меня есть строгое правило, и я советую выгравировать его на лбу всем девочкам, девушкам, женщинам. Оно достаточно банально и просто: «нет – значит нет».

Это не значит «да», потому что я вся такая стеснительная и робкая. Это значит «нет», черт возьми, потому что я не хочу, чтобы твои руки лежали на моей пояснице. «Нет», потому что я не хочу, чтобы ты целовал меня в щеку в знак приветствия. «Нет», когда ты прижимаешься к моей заднице в любом тесном пространстве или при скоплении людей.

Если человек не понимает «нет», то ты бьешь ему по яйцам или в нос. Я сделала и то и другое. Гаечным ключом. И осталась без команды и спонсоров. Поговорим о справедливости? Они должны сказать мне спасибо, что я выбрала ключ на восемнадцать, а не на тридцать два. Позитивное мышление, говорю же.

В прошлом сезоне я финишировала десятой в Дейтоне. В этом я буду глотать грязный воздух в странах Европы.

Просто чудесно, мать вашу. Вернулась туда, с чего начинала. И я понимаю, что для моего возраста карьера складывается достаточно успешно, но все же… Как будто бы всегда чего-то не хватает. Подиума и шампанского, например. Ну или хотя бы здравомыслия, на крайний случай.

Гас выравнивается с моей машиной, начиная свою грязную игру, чтобы вывести меня из себя. Я резко смещаюсь в его сторону, но не касаюсь крылом.

От испуга он дергается влево и теряет управление, крутясь вокруг своей оси, как юла.

Я смеюсь и ускоряюсь. Сегодня неофициальная гонка. Это вообще сложно назвать гонкой, потому что нас всего двое: я и Гас, владелец моей новой команды Elusive Racers.

Он решил проверить, не потеряла ли я хватку. На самом деле Гас просто захотел, чтобы ему надрали задницу, судя по его выходкам на трассе. Он не профессионал, а просто ярый фанат кузовных гонок и… миллионер.

Миллионер, который видел, как я нокаутировала своего прошлого тренера гаечным ключом. Он был единственным человеком, мужчиной среди кучи недоразвитых, грязных обезьян, который встал на мою сторону.

Может сложиться впечатление, что я ненавижу мужчин. Это неправда. Правда в том, что я ненавижу всех: мужчин, женщин – неважно. Если они, достигнув осознанного возраста, так и не научились вести себя разумно, а не как пещерные люди, которые впервые добыли огонь, то мой список дерьма всегда открыт для них. Скажу больше: в нем еще множество вакантных мест. Опять же, позитивное мышление.

Я пересекаю финишную черту и делаю еще круг, чтобы просто проветрить голову.

Только это всегда спасает от вороха мыслей, от отвращения к себе и ко всему земному шару. Серьезно, иногда кажется, что я ненавижу весь чертов мир. В один прекрасный день моя сдерживаемая (или нет) агрессия затопит какой-нибудь континент.

Злость.

Она осязаемо потрескивает под кончиками пальцев. Но стоит коснуться руля, переключить передачу и проехать не один десяток кругов – все затихает. Уравновешивается. Я начинаю чувствовать, как за спиной вырастают крылья.

Скорость уже не такая высокая, поэтому мне удается рассмотреть хоть что-нибудь за окном, чтобы это не сливалось в одну картинку. Голые деревья, темно-коричневые здания и начинающийся дождь. Чертова Англия. И все люди, живущие в ней в придачу.

В Лондоне не так много людей, которых я люблю.

Первую строчку занимает моя сестра Аннабель. Боже, как я по ней соскучилась. Если бы Анна была такой же злючкой, как я, то она давно открутила бы мне голову за то, что по окончании прошлого сезона ее сестра так и не соизволила явиться домой.

Но Анна совсем не злючка, у нее сердце размером с солнце, поэтому она просто тяжело вздыхает и говорит, что всегда рада мне в любое время дня и ночи.

– Ты могла убить меня! – кричит Гас, когда я останавливаюсь.

Он открывает дверь моей машины и отстегивает ремни безопасности, помогая мне вылезти.

– Не драматизируй, Август.

– Не драматизируй? – Его брови ползут вверх и достигают облаков. – Что бы ты делала, если бы я умер? Напоминаю, эта команда держится на мне.

Я снимаю шлем и постукиваю по подбородку.

– Обратилась бы к Натали? По брачному договору или завещанию все твои активы достанутся ей.

Он театрально прикладывает руку к груди.

– Ты такая бессердечная, Рора.

Вероятно, я действительно такая.

– Так бывает. – Я пожимаю плечами, отплевывая свои темные густые волосы, которые постоянно норовят устроить вечеринку у меня во рту. Когда-нибудь мне придется побриться налысо. Это уже просто невыносимо.

– Гас, милый, не истери, тебе это не идет. – Натали подходит к своему мужу и целует его в щеку.

Он тут же расслабляется и обвивает рукой ее талию.

– Ты видела, как она чуть не убила меня? – шепчет он. Они потираются носами, а у меня на зубах начинает хрустеть сахар от их сладких взаимоотношений.

– Видела, ты так шикарно вращался. Просто дух захватывает.

– Правда?

– Правда. Я аж возбудилась.

– Так, хватит. – Я хлопаю в ладоши. – Это уже слишком, знаете ли. И он совсем не «шикарно вращался». Не тешь его эго, Натали. Иначе в один прекрасный день оно выплеснется, и мы потонем, как Атлантида.

Гас вздыхает и стонет:

– Опять она все портит.

Натали смеется, а затем подходит ко мне. Я вижу, что ее рука еле заметно дергается, чтобы обнять меня, но она сдерживается.

Спасибо.

Мы сегодня уже обнимались. Мой лимит исчерпан. Я люблю Нат, но в отношении прикосновений мы несовместимы как молоко и дыня. Или как кола с ментосом. Она слишком любит объятия, я же хочу намылить себя хлоркой.

– Я так рада, что ты все-таки решила вернуться в Лондон. Хоть и останешься тут совсем ненадолго, прежде чем начнешь новый сезон.

– Да, я тоже.

Ложь.

Ладно, я рада лишь потому, что смогу увидеться с сестрой и ее детьми, маленькими дьяволятами. На этой неделе у меня много дел и встреч, поэтому мне не удастся навестить родителей. Наверняка у папы опять случится истерика, как у трехлетнего ребенка, а мама просто расстроится.

Грущу ли я по этому поводу? Да. Однако меня совсем не расстраивает, что мой родной город, Бристоль, не входит в список мест, которые мне нужно посетить. Будь моя воля, я бы удалила эту точку на карте со всех GPS.

Несмотря на то что возвращение в Англию было неизбежно, я все еще могу сделать все возможное, чтобы проводить здесь как можно меньше дней в году.

– Завтра после съемки мы могли бы сходить поужинать. У нас давно не было девичника. – Натали смотрит на меня с надеждой в глазах и чуть ли не подпрыгивает от радости. Уверена, у нее накопилось много новостей, которые она жаждет рассказать.

Натали дизайнер нижнего белья, и так уж вышло, что я лицо ее бренда. Она каждый раз силой заталкивает меня на фотосессии, чуть ли не приставляя нож к моей яремной вене.

Гас присоединяется к нам, и мы направляемся в гараж, чтобы укрыться от дождя. Донни встречает меня, и я говорю, что мне нужно привыкнуть к его голосу, но в остальном все отлично. Затем передаю новый шлем одному из инженеров команды и киваю, давая понять, что проверка рации прошла успешно.

– Без меня? – Гас выглядит обиженным, когда вспоминает о предложении Натали об ужине.

– Без тебя, – подтверждаем мы с Натали в унисон.

Я знакома с Гасом и Натали уже достаточно давно. Они старше меня лет на десять, а может и больше. Если честно, я до сих пор путаюсь в возрасте Гаса, потому что иногда он может вести себя как ребенок. Гас и Натали поддерживают меня… да буквально с самого начала. Они были единственными, кто захотел взять в свою команду девушку, которая чуть не вылетела из академии GT. Причина, по которой меня пытались выжить всеми способами, достаточно прозрачна. Я женщина в якобы мужском виде спорта. Очень по-джентльменски.

Гас, не задумываясь, взял меня к себе в команду и сделал все возможное, чтобы я получила квалификацию FIA несколько лет назад. Мы провели пару успешных сезонов в гоночных сериях GT², но потом я решила попробовать себя в гонках на овале. Поехала в США и покоряла NASCAR³. Как можно заметить, эту вершину я так и не взяла. Или взяла, но кубарем скатилась с нее с гаечным ключом в руках.

Не все владельцы команд идут рука об руку со своими пилотами. Но только не Гас. Он как курица-наседка следует за ними по пятам.

Как раз в тот злополучный день Гас был на гонке в Дейтоне, чтобы поддержать меня и одного из своих бывших пилотов. Так он случайно стал свидетелем кровавого шоу, которое я устроила. Видимо, моему старому-новому начальнику оно пришлось по душе, поэтому не теряя времени, он взял меня под свое крыло. Снова.

Гас предложил вернуться и опять участвовать в гоночной серии в Европе. А я… что ж, у меня не было выбора, потому что в Америке все считали Аврору Андерсон психованной идиоткой, бросающейся на свою команду.

Поэтому… что имеем, то имеем.

Но если честно, жаловаться на Гаса – грех. Он хороший человек. Хороший мужчина. Я чувствую себя с ним как с другом и, что еще важнее, в безопасности.

– Послушай, я бы с радостью, но мы не виделись с сестрой больше года, – говорю я, сжимая плечо Натали.

На ее лице расцветает улыбка, а темно-серые глаза становятся светлее. Даже вокруг ее беспорядочного блондинистого пучка будто появляется свечение, как от лампочки. Так происходит каждый раз, когда я выражаю желание прикоснуться к ней. Эта девушка слишком тактильная, ради всего святого. Это подтверждает то, что она не отлипает от своего мужа вот уже на протяжении пятнадцати минут.

Я бы уже захотела содрать с себя кожу на его месте.

– Да, конечно, поужинаем в другой раз. Я веду дневник сплетен, так что вне зависимости от даты нашей встречи мы не забудем все обсудить. – Она подмигивает мне.

– Есть ли что-то в этом дневнике про меня? – озадаченно спрашивает Гас, взволнованно проводя рукой по своим темно-русым волосам.

– Это конфиденциальная информация, – ухмыляюсь я.

В гараже слишком душно, поэтому мне приходится расстегнуть вишневый комбинезон с серебристыми вставками и спустить его до талии. На мне остается черный огнеупорный костюм, который я ненавижу всеми фибрами души. Он слишком сильно облегает каждый дюйм кожи.

– Ты в курсе, что рассказываешь сплетни демонице? Так нельзя, Нат, – шепчет он. – Рора сдаст нас своему другу Люциферу, и мы попадем в ад.

Я все еще понятия не имею, как этот мужчина заработал миллионы, неся такую чушь. Но это смешная чушь, поэтому мы все хихикаем.

– Ты туда попал, когда решил стать моим боссом.

– И то верно. – Гас качает головой и потирает идеально выбритый подбородок. – Не забудь, что в пять часов за тобой приедет машина. Мероприятие начнется в шесть, лучше не опаздывать, там будут важные, а что главное – нужные, люди. Надеюсь, не стоит говорить, что никому нельзя разбивать носы?

Я морщусь. Идти на это мероприятие – последнее, что мне хочется делать. Однако другого выхода нет. Мне необходимо обзавестись спонсорами, которые будут заинтересованы в Elusive Racers и пилотах. Поэтому придется надеть самые красивые трусы (которые никто не увидит), и пойти улыбаться всем этим толстым кошелькам. С нижним бельем история вообще очень интересная… Натали сказала, что красивые трусики – залог успеха. Я давно поняла, что с женщиной, которая владеет брендом нижнего белья, – лучше не спорить. Поэтому просто согласилась и приняла от нее чемодан кружева.

– Да, в пять часов уже буду на заднем сиденье твоей машины в красивых трусах.

Натали смеется, а брови Гаса взлетают.

– Ненужные подробности, Аврора.

– Скажи спасибо своей жене.