Czytaj książkę: «Королевские чётки. Зерно Рабочего», strona 2
Глава 3
– Чёрт побери, Дарган! – я протянула руки.
Боран кинулся и подхватил его под локоть:
– Милорд, в карету, быстрее!
– И ведь всё шло нормально, он уже падал, когда задел меня… – бормотал Дарган, заваливаясь внутрь.
– Зачем, ну зачем вы полезли в этот бой? – приговаривал баронет, раскрывая одежды короля.
Я ахнула – во фроксийской кольчуге зияла дыра, как и в подкольчужнике, рубаха пропиталась кровью.
– Мадам, – обратился ко мне Боран, – позади вас сундук с чистым бельём, подайте любую тряпку, скорее!
Неподъёмная крышка сундука еле поддалась, одеревеневшие пальцы подцепили белую ткань, наверное, сорочку. Я повернулась, и Боран выхватив её из моей руки, приложил к ране ниже рёбер Даргана. Истошный вопль заполнил тесное помещение кареты, ударился о стены, заставил меня вскрикнуть. В груди резануло.
– Плохо, – констатировал Боран, по его шеи и лицу разлилась пунцовая краска. – Плохо! В таких условиях… – он вскинул голову. – Астар! У тебя есть спиртное? Астар?! А чёрт, где этот кучер? Мадам, держите так, я сейчас вернусь.
Я приблизилась, он положил мою руку на потеплевшую тряпицу и выпрыгнул из кареты. Я осталась одна с раненным королём.
Человек, который совсем недавно говорил, закатывал глаза, раздражал, спорил, теперь лежал бледный и истекал кровью. А я ничего не могла поделать.
– Зачем, Дарган, ну, зачем?
Губы Даргана приоткрылись, он пробормотал что-то неразборчивое, не поднимая век.
Я на перебой шептала формулы заклинаний, но ни одна вспышка не слетала с моих пальцев. Целительство по-прежнему не давалось мне.
«Глупость, какая глупость! Если бы я только осталась возле кареты! Ведь лишь одно мгновение, одно моё правильное действие, и мы бы спокойно ехали дальше, Боран рассказывал бы очередную историю, а Дарган вставлял свои занудные реплики…»
Лицо короля менялось, начало отдавать синевой, щёки будто впали, на лбу проступили крупные капли пота. Он слабел на глазах.
От бессилия хотелось выть. Я изнуряла себя заклинаниями так, что звенело в ушах, но не останавливалась – я заслужила это. Заслужила даже умереть, истратив последние силы, если так будет надо!
– Так! – в карету влез Боран. – Будем обрабатывать, – он поднял руку, сжимая глиняную флягу.
– Что это?
– Неважно, это на спирту!
Я кивнула и убрала потемневшую сорочку с раны.
Дарган дёрнулся, взревел, подавшись всем телом вверх. Спирт лился на его рану, а боль отдавалась мне. Помню складки шторы в своей руке, как сжимала грубую ткань, как докрасна растёрла пальцы.
Король резко выдохнул, глаза его на секунду открылись, взгляд метался, как будто он силился понять, где находится.
Я подала Борану новую тряпицу для перевязки, мы уложили Даргана на здоровый бок.
– Там… – проговорил Боран, дыша как после пробежки. – Здесь, не далеко… лагерь горнодобытчиков, там есть целитель.
Карета тряслась и подпрыгивала слишком сильно и опасно, кучер нещадно гнал лошадей во всю прыть. Одной рукой я держалась сама, другой – сжимала ладонь Даргана, горячую и пульсирующую. Ни одна формула больше не лезла в голову, только в глазах темнело, стучали колёса, а за окном мелькали бесчисленные стволы сосен.
Внезапный громкий стук заставил вздрогнуть, что-то тяжёлое ударилось о стенку кареты.
– Куда ты кидаешь, собака?! – заорал кучер.
Сердце заколотилось сильнее, отдалось болью в рёбрах. Какие ещё проблемы ожидают нас?
– Ну что там, Астар? – Подскочил Боран.
Карета замедлилась, стук колёс стих, а снаружи уже слышался шум. Как на площади во время собрания, как на базаре во время давки кричала сотня голосов. Но мы в горах на лесной дороге, откуда?
– Селяне, сэр, – послышался голос кучера.
– Какие селяне? Не замедляй ход! Не теряй время! – закричал Боран.
Но карета замерла.
– Не могу, сэр.
– Сэр Боран, – взмолилась я, будто он мог что-то изменить, – у нас нет времени!
Шум нарастал, я уже отчётливо слышала выкрики о каком-то наместнике, бароне, субсидиях, голоде. Голоса дополняла какафоня музыкальных звуков! Она вонзалась под кожу ржавой проволокой, била по оголённым нервам. Баронет выглянул из кареты – крики сразу стали громче. Я кинулась за ним и высунулась по пояс наружу.
Зрелище, преставшее перед глазами, заставило впасть в секундное оцепенение. Разбитую колёсами, кривую дорогу, перегораживало несколько повозок вряд. На них и перед ними кишели люди с палками, виллами, тяпками, иные с теми самыми музыкальными инструментами. И все кричали, свистели, размахивали руками, мелькали их раскрасневшиеся лица. И они приближались.
– Продал… продал… проиграл хозяин… Мы не для этого здесь работаем!… Свободы! Денег! Дров не хватает! Жена больна! Скотина старая! Всех красивых девок увезли! Зерна, снизить налог на зерно…
От безумной смеси криков, стуков, фальшивой музыки содрогалась земля.
Невидимые руки сжали моё горло, перекрыли воздух, поглощая время: мгновения, секунды, минуты, за которые Дарган терял силы! Я закричала так, что в горле появился привкус крови:
– А ну с дороги! У нас раненный!
Напрасно, замолкла лишь пара человек в первом ряду, до остальных крик не долетел. Я продолжала кричать, но не слышала собственный голос, будто меня окружил непроницаемый барьер.
А они приближались, стали дотягиваться палками и стучать по карете, выкрикивая в такт:
– Барон! Там барон! Давайте барона! Выходи или ты трусишь!
– Нет у нас никакого барона! – кричала я.
– Я, я, – проговорил Боран, – они думают я барон, я похож на брата!
– Пустите нас, – снова заорала я. – Сейчас не до восстаний. Человек умирает! Нам нужен целитель!
Я заглянула в карету, после красных разъярённых рож, лицо Даргана показалось бледнее смерти. Моё тело будто превратилось в сплошной поток энергии. Не помню, как оказалась на дороге по колено в грязном снегу. Пространство вокруг стучало, вопило, плевалось, в один миг я прорвалась сквозь него, оказалась на козлах, рядом с опешившим кучером, и, рванув поводья, погнала лошадей вперёд.
Собравшийся народ с криками бросился в рассыпную. Но два скачка, и путь перегородили три незапряжённые повозки. Зубы мои стиснулись, свело челюсть, и каждая мышца отдалась болью, когда я слетела с козел, на скользкой заснеженной грязи меж камней. Опасно или нет – в минуты отчаяния таприканцы способны только на огонь. Это называется расовой магической предрасположенностью.
Когда все формулы в голове превращаются в бессмысленные закорючки, а потоки энергии в раскалённые брызги – срабатывает единственная расовая магическая предрасположенность. Обычных людей она гнетёт внутренне, магов – вывёртывает наружу.
Я бахнула огнём по препятствию, и оно вспыхнуло ярким пламенем, дополняя адскую атмосферу криков и безумия жаром и едким дымом. Горела сырая древесина!
– Пожар!.. Горим!.. Моя повозка!.. Что это?.. – вопили селяне.
Что мне оставалось? Огонь! Ещё огонь! Ничего иного дрожащие руки и пылающий разум породить всё равно не могли. Глаза слезились от дыма, от внутренней боли, огненные шары, огненные потоки слетали с рук. За минуту я оставила от повозок серые угли. И тут только заметила, какая тишина повисла вокруг, бунтари попрятались за деревьями, затихли.
– Гони, Астар! Гони или велю казнить! – разрезал тишину крик Борана.
Я еле успела запрыгнуть на подножку, слёзы текли по щекам, искусанные губы ныли.
Прошла вечность, когда спереди послышался хриплый голос:
– Сэр Боран! Приехали.
Лагерем горнодобытчиков оказалась деревушка из десятков одинаковых деревянных квадратов.
– Эй, люди добрые! Скорее, скорее! У нас раненый! Раненый! – кричал Боран.
Мы остановились возле одного из квадратов, я спрыгнула на землю, пересекла крыльцо и рванула дверь на себя, ноздри защекотал горький запах трав и свежей древесины. Путь перегородила стойка, за ней, у дальней стены горел камин, над ним склонилась синяя мантия с копной светлых волос.
– На помощь! Скорее! – закричала я.
Сзади меня кричал Боран, но я не разбирала его слова.
Синяя мантия приблизилась:
– Я целитель Рель. Что случилось?
– Мой друг ранен! Мечом в бок!
– В какой? – стойка откинулась, дверь позади распахнулась настежь.
Вокруг кареты кишели какие-то люди в грязно-серых тонах. Синяя мантия помогла Борану вытащить Даргана из кареты и внести внутрь, при этом приговаривая:
– Осторожно, голубчик, осторожно!
Даргана уложили на деревянную скамью, в воздухе повис золотой шар, осветивший хижину ярче полуденного солнца.
Блондинистая голова склонилась над Дарганом.
– О! Ай-ай-ай… – комментировала она.
– Что? Что там? – услышала я собственный голос.
Боран сбоку никак не мог замолчать и позволить мне хоть что-то выяснить.
– Господа! – рявкнула синяя мантия, выставив одну ладонь, другую он держал над раненным боком Даргана – от пальцев к ране тянулись светящиеся нити.
– Любезнейший, нам не до шуток! – крикнул Боран.
– Он ведь дышит, я вижу… – вырвалось у меня.
Блондинистая голова вскинулась:
– Вышли и подышали свежим воздухом! Оба!
Мы сами не поняли, как оказались на крыльце, под прицелом десятков глаз. Тут же спохватившись, я попятилась обратно, напоролась на дверь спиной.
– Рель знает своё дело. Не волнуйтесь, не стоит ему мешать, – зазвучал голос спереди. Из толпы серых роб, вышла чёрная безрукавка, вытянутая рука потянулась в мою сторону. – О нём позаботятся. А вас я, давайте… Ну, может… немного настойки явно вам не повредит.
«Да что пристал?!»
– Что это ты такой озабоченный? – снова прозвучал мой голос. – Отвлечь нас поскорее хочешь? Что вы тут удумали? – я вдруг услышала лязг меча, доставаемого мною из ножен.
Ничего не могла поделать, что называется, сама не своя.
Серая толпа ахнула и кинулась в рассыпную. Безрукавка попятилась:
– Прошу вас, госпожа, – голос дрогнул. – Я… я не обучен искусству боя, я всего лишь мастер горного дела и минералогии. Я не имел в виду ничего плохого! Простите меня!
– Вот и отойди! – заорала я, с трудом нащупав ручку окаянной двери.
Стойка была открыта, блондинистая голова мелькала над Дарганом:
– Господа… – голос осёкся, увидев оружие.
– Значит так! – объявила я. – Я никуда не пойду!
– Понял.
Это целитель? Нечто непривычное бросилось в глаза, нечто неуместное, но соображала я очень плохо. «Я никуда не пойду!»
Я наблюдала, как с его пальцев слетали цветные огоньки, как встряхивались бутыльки, но перед моими глазами мелькали красные точки, в висках стучало. Запах трав теперь перекрыл запах железа, я знала этот запах и раньше, однако прежде не испытывала такого страха.
Не стесняясь своей набожности, я шептала все молитвы, которые только могла вспомнить, и сердце стучало в такт словам.
«Это не может, не может вот так закончится. Нет! Единственный Бог, держи его душу, удержи её на этой тонкой грани! Ты один можешь! Не забирай её сейчас. И сейчас тоже. И сейчас! Не надо. Пусть он дышит, пусть вдохнет еще раз, и снова…»
Не знаю, сколько прошло времени, целитель подошёл ко мне.
– Сестрёнка, мне нужны материалы для перевязки.
Я перевела взгляд на него. Сквозь пелену безумия пробился луч здравого смысла. «Что с ним не так? Это же элементарно! Он мужчина, а целители обычно – женщины. Только и всего».
– Вы сидите на сундуке с перевязками, – откашлялся он.
Я поднялась, в этот момент скрипнула входная дверь, с улицы засквозило морозным воздухом, на пороге показался Боран.
– Ну что? – кинулся он к целителю.
Закончив рыться в сундуке, целитель на мгновение вскинул голову, затем вернулся к Даргану:
– Я, конечно, маг, но не бог! Я сделал, что мог, он потерял много крови, – говорил он, но руки его продолжали делать свою работу. Уверенными заученными движениями, он накладывал повязку. – Если переживёт это утро – значит, выкарабкается.
От этих слов холод пробежал по мне от самых пят до затылка, колени дрогнули.
– Но вы уже сталкивались с такими случаями, люди оправляются после такого? – проговорила я, и сама удивилась, как тихо теперь звучал мой голос.
– Всё зависит от того, насколько он у вас крепкий, – ответил целитель.
– Не говорите так! – подался вперёд Боран. – Если мы только можем что-то сделать, скажите. Если вопрос в деньгах, я всё оплачу!
Целитель хмыкнул, накрывая Даргана одеялом:
– Голубчик, я сделал всё необходимое. И… хм, ваша благодарность тут ни при чём.
Баронет сжал кулаки:
– Чёртовы уроды, дай мне только до них добраться! – слова приглушил порыв ветра, в открытом дверном проходе на фоне белого снега показалась чёрная безрукавка.
– Как я вас понимаю! От них столько неприятностей, – сказала безрукавка. Торчащие из неё руки сжимали пузатую бутыль. – Рель, давай нам стаканы, есть у тебя?
Вскоре в руках у меня оказалась деревянная кружка, оставляющая занозы в пальцах, я поднесла её к губам и резкий дух заставил поморщиться, зато перекрыл забивший ноздри запах крови. Я коснулась губами горькой обжигающей жидкости, и мурашки пробежали по телу.
– …а кольчугу ваш парень не носит? – донёсся до меня обрывок фразы.
Наверное, до этого мой рассудок, и правда, помутился, потому что я вообще не думала, как и почему всё произошло. В памяти возникла рассечённая кольчуга и окровавленный подкольчужник под ней, в груди резануло.
– Эти норсы вообще не умеют броню делать! – выдохнула я.
Боран глянул на меня и помотал головой:
– Да что вы, мадам, кольчуга мощнейшая, колом стоит! Такую и секирой не пробить!
– Да у них и не было секир. Ржавые мечи, шипастые дубины и какие-то самодельные копья.
– Простите, – человек в безрукавке поднял ладонь: – Вы хотите сказать, что самодельные копья прорубили фроксийскую кольчугу? Я правильно понял?
Баронет закусил губу, прикрыл глаза, пальцами помассировал виски:
– Выходит, что да, – проговорил он. – Хотя похоже на бред.
– Надо взглянуть на эту кольчугу! – предложила я.
Но мужчина в безрукавке вздохнул:
– Я подозреваю, что дело не в кольчуге… а в копье!
– В копье?
– Да, скорее всего оно было из аккоморода.
– Что? – не поняла я.
– Как что? Копьё.
– Что копьё?
– Копьё из аккоморода, – вдруг перешел на его сторону Боран.
– Да причём тут вообще копьё? – я всё больше раздражалась, не в силах понять, о чём речь. – Вы вообще кто?
Я наконец оглядела человека, на котором была надета та самая безрукавка: чёрные, собранные сзади, волосы, серые глаза, бледная серенидская кожа, голые плечи, на которые в здешнем климате холодно смотреть.
– Это Бераг, мастер, – представил его Боран.
– Мирного дела и горелогии, – подкинула память.
– Горного дела и минералогии, – вежливо поправил меня мастер и слегка поклонился: – Честь имею, мадам. Я смею утверждать, что копья разбойников вас атаковавших сделаны из аккоморода. И повезло вам, что не из аккомолита, вещества, получаемого путём кристаллизации окислённого аккоморода.
Моих нервов хватило на глубокий вдох и выдох.
– Ну аккомород, – замахал руками мастер, – самый дорогой минерал в мире!
– Что-то я о таком не слышала.
Мастер опустил голову, ударив ладонью воздух:
– Ну, разумеется! Разумеется, слышали! – он закусил губу: – Как же ваш меч… Если позволите, из чего он сделан ваш меч?
Из Солнечного камня! И такой меч один в целом свете, а я ненавидела выдавать себя. В стране, где с портретами явная катастрофа оставаться неузнанной в лицо легко, но вот мой меч… который, оказывается, до сих пор сжимала моя рука.
– Не знаю. Быть может, и правда из… ак-ко-мо-рода? – я вернула меч в ножны.
– Нет, аккомолита. Аккомолит получают после очистки аккоморода и дальнейшего его окисления и кристаллизации, – глаза его блеснули. – Кстати, вы Кеита Брайа? Я о вас читал!
«Ну вот! Чертовщина!»
– Ясно, – вздохнула я.
– Понимаете, – мастер перепутал безразличие с заинтересованностью. – Аккомолита у нас ещё нет, аккомород украли до того, как я получил образцы! И теперь я думаю, что сделали это разбойники.
– Откуда разбойникам знать эту вашу… алхимию? – простонала я.
– Зачем им, во имя Бернардской матери, знать алхимию? – отчаянно затряс обеими руками Бераг. – Когда и необработанный аккомород бесценен!
– Аккмород украли? – Боран подскочил на месте, похоже, он знал больше. – Как? Когда?
– Не знаю, сэр, мы проснулись, а аккоморода нет.
– Что? Да кто мог сделать такое? Почему?
– Так вот же! – Бераг хлопнул ладонями и прижал их к носу. – Не могу понять! Но вот теперь услышал от вас о самодельном копье, пробившем фроксийские доспехи!
У меня не было сил вникать в их странный разговор из междометий и догадок. Какое мне дело до этих подробностей, я смотрела на Даргана. Повисший в воздухе золотой шар неожиданно погас, тени мелькнули на его лице, заставив меня вздрогнуть.
Чуть позади целиетль Рель гремел бутыльками на полке:
– У меня заканчивается гречелистник, – проговорил он. – Без него парню придётся туго, а я не могу никуда отойти.
– Где его достать? Как он выглядит? – вскинулась я.
– Кустарник с мелкими синими цветами…
– Да их полно возле рудника, – сказал мастер Бераг.
– Тогда не будем терять времени! Идёмте, мастер, – сказал Боран, он кивнул мне и вышел из хижины. За ним последовал и Бераг.
Я только сморгнула – не слишком ли поспешно Боран удалился?
Глава 4
Звон склянок заставил опомниться и обернуться. Целитель переставлял пузырьки на полках.
– Отдохнула бы сама, сестрёнка, – произнёс он, не отвлекаясь от своего дела.
Я оглянулась, присела на скамью, хотя усталости не чувствовала, только в ушах стучало и к лицу приливал жар. О каком отдыхе могла идти речь? Я боялась и моргнуть, всё смотрела на Даргана, постоянно поднималась, чтобы проверить его пульс на запястье, он ощущался так сильно, будто сердце билось под ладонью.
Куда мы, чёрт возьми, поехали, как рискуем уже не в первый раз! Нельзя, чтобы король слонялся по стране как простой бродяга, и меня ему в охранники недостаточно. В который раз я не справилась, он снова пострадал.
Прости, Дарган!
С улицы послышался шум повозок и крики, после чего всё стихло, даже целитель перестал греметь и скрылся за маленькой дверью в дальнем конце хижины. Остался только стук в моих висках, он отдавался пульсирующей болью. Я прилегла на скамью, но тут мне стал мерещиться странный скрежет и шорохи на крыльце.
Я закрыла лицо ладонями, потёрла глаза, виски, затем и уши, выдохнула. Однако уже через пару секунд шум повторился – на крыльце кто-то стоял, мой беспокойный слух не давал мне расслабиться. Я не выдержала – встала и открыла дверь. Оказалась лицом к лицу с незнакомцем. Он выделялся из всех, кого я успела здесь увидеть.
Бордовый балахон, скрывал его туловище вместе с руками, горловина доходила до самого подбородка. С его низким ростом создавалось впечатление, что шея торчит прямо из талии. Из-под подола то и дело высовывались кривые коленки в складках кожаных ботфортов, когда он прохаживался. Возраст я так и не смогла определить то ли тридцать, то ли пятьдесят.
Я перешагнула порог, не сводя с него глаз. Незеакомец тоже внимательно изучал меня. Наше странное молчание прервал скрип, из двери показался Рель:
– Эй, сестрёнка, я хотел.... – он замолк, тоже уставившись на балахон.
А круглое лицо над балахоном с острым носом и острым взглядом уставилось на него снизу вверх, тонкие губы изогнулись в нескрываемо-искусственной улыбке.
– Господа! – незнакомец до неприличия внимательно всматривался в наши лица. Не верилось, что из круглой головы с обветренным сухим лицом, исходил такой глубокий приятный голос.
– Эй, милок? Не заблудился ли ты? – хмыкнул Рель.
– Я нет! – ответил он. – Да и вы, как ни странно, – он глянул на меня: – А вы заблудились!
– Прошу прощения? – быстрым движением Рель пригладил волосы, вышел из двери и чуть наклонился, видимо, чтобы получше разглядеть говорящего. Но тот вмиг прошмыгнул у него под носом в хижину.
Я бросилась следом, он уже был за прилавком, стоял прямо рядом с… острие моего меча оказалось у его груди раньше, чем он успел ахнуть.
– Браво, мадам! – проговорил он, выдыхая, затем покосился на меч. – Весьма интересно.
– Молчать! – рявкнула я, чувствуя, как учащается дыхание. Непонятный страх усиливался, он же сморчок с виду, откуда чувство опасности? – Руки!
Он сморщился, но ладони из-под балахона выставил.
– Кто такой? Отвечай! – продолжила я.
– Мягко говоря, это перебор, мадам Кеита. На каком основании вы угрожаете мне на моей земле?
– Вы… – не знаю, которая часть предложения смутила меня больше, я осеклась.
– Вы не можете быть бароном Дварлоци, – послышался голос Реля.
«Барон Дварлоци? Так значит, мы уже в Шенатте?»
– А я и не барон, – тем временем ответил незнакомец. – Можете называть меня сэром Брюстеком. И да, с этого дня я владелец этих земель.
– Интересные дела тут у вас творятся, – хмыкнул целитель.
– Представляете?
У меня внутри всё сжималось, сердце колотилось, не верила я этому типу:
– Ваши документы? – я опустила меч, но не убрала.
Сэр Брюстек, зашуршал под своим балахоном, но вытащил отнюдь не документы. В бордовых складках блеснула табакерка, коснулась острого носа и также быстро пропала.
Чего мне не хватало – так это еще одного события.
– Ваши документы? – повторила я.
Брюстек пожал плечами:
– Я не вижу, покажите. А откуда у вас мои документы?
«Ах, сэр изволит шутить!»
Рель какое-то время стоял неподвижно, потом взял с полки мешочек, достал ступку и пошёл к стойке. Он щёлкнул пальцами, и золотой шар опять осветил хижину, колбы и фляжки блеснули. Я быстро глянула на Даргана – без изменений, а когда обернулась сэр Брюстек пропал. Если бы ни порыв ветра в спину, я бы решила, что он растворился в воздухе: ни шагов, ни скрипа.
– Шустрый малый, – оценил Рель, не отвлекаясь от дел.
– А кто вообще такой этот сэр Брюстек? – осторожно спросила я.
– Знать бы, – хмыкнул целитель.
– И почему он называет себя хозяином, что случилось с бароном?
Он вздохнул:
– Сестрёнка, я знаю столько же, сколько и ты.
Я села, опёрлась о стену, попыталась собраться с мыслями. Мастер Бераг говорит о ценных камнях, а мы в Шенатте. Так значит, речь идёт о том самом минерале, ради которого мы так поспешно выехали в Левигану. И, кажется, опоздали – минерал украли. А я ещё сомневалась, что это возможно! Вдобавок, теперь произошла смена власти, уж не связано ли это с минералом? Надо научиться чаще прислушиваться к Даргану. А может, не зря он избегал этого Борана? Вот куда он запропастился?
"Ох Дарган, без тебя, я, конечно, не как без рук, но точно, как без головы", – я снова глянула на короля.
Усталость, видимо, взяла верх над переживаниями, потому что перед глазами предстала грязная заснеженная дорога. Меня качнуло, будто лошадь в очередной раз оступилась, я стала падать вперёд и проснулась.
– Опасно, сестрёнка, сидя спать. Ещё немного и запахала бы носом пол, – сказал Рель в своей привычной манере, не отрываясь от дел.
В глаза ударил свет, входная дверь открылась и на пороге появился уже знакомый силуэт мастера Берага в безрукавке. Он кинул на прилавок небольшой мешочек:
– Приветствую, мадам! Эй, Рель! Вот гречелитсник, который… – не успел он договорить, как на улице послышались стук копыт и лошадиное ржание.
Мастер вздрогнул:
– Да лежать под колесницей! Он проследовал за мной аж сюда?! – он руками поймал воображаемую цель и пнул ногой.
– Кто? – спросил Рель.
– Наместник Прата! – вздохнул мастер. – Боюсь, он уже всё знает об аккомороде!
– Том самом, что у нас украли?
– Сам всё знаешь! – мастер прижал ладонь ко лбу. – Время… Мне бы только выиграть время. Рель, может, ты его напугаешь опять, а?
– Сомневаюсь, – хмыкнул целитель. – Если он сам пришёл, то уже не испугается.
Дверь распахнулась так резко, что склянки на полках громыхнули. В помещение вошёл молодой человек с вороными волосами, через левое плечо наискосок был перекинут край плаща. Так делали знатные люди не только для картин, но и чтобы скрыть издали свои роскошные наряды. Видимый малиновый рукав подтверждал это. Скривив губы в усмешке, человек оглядел комнату. Взгляд карих глаз, который из-под косой чёлки казался сверх меры хитрым, скользнул по каждому из нас, потом остановился на мастере.
– Бераг! Я прекрасно видел, как вы торопились.
– Вы такой зоркий, наместник! – голос мастера звучал ровно, но он мял ладони, кусал губы – скрыть волнение ему не удавалось.
Мне жаль несчастного учёного. А вот взгляд наместника стал насмешливым:
– Что вы трясётесь как бюст при скачке? Лучше говорите сразу.
– Мой господин, клянусь, я к этому непричастен! – не выдержал Бераг.
Голос его хрип. При виде его несчастного лица у меня в груди разлилась горечь. Помню, как горели его глаза, когда рассказывал об этом своём аккомороде, а сейчас в этих глазах стояли слёзы.
– Что?! – крик наместника заставил меня содрогнуться. – Что, что вы сказали?
– Господин наместник, вы же знаете, я готов на всё. Я не мог себе представить, что такое возможно. Моя вина, – он схватился за голову, – я не уследил. Но прошу вас, лишь дайте мне во всём разобраться. Примите, наконец, мою сторону…
Голос мастера звучал обрывисто, наместник шёл на него, с каждым шагом загоняя в угол. По мне, это слишком, его вину ещё надо доказать!
– …Вы меня знаете, я первый, кто пострадал, – лопатки Берага коснулись полок, он поднял голову и посмотрел наместнику в глаза.
– Пострадал? – снова заорал наместник, он превосходил ростом мастера и нависал над ним. – Ты ещё не пострадал! Но обещаю, пострадаешь!
Да разве можно так орать в доме целителя, ещё и когда рядом раненый? Я бросила быстрый взгляд на Реля. Но тот продолжал толочь лекарство в ступке, лишь время от времени кидая усталые взгляды в сторону говоривших.
– Что же вы от меня хотите, наместник? Не я же украл аккомород! – мастер сощурился, крича эти слова будто последние перед казнью.
– Ну, знаете, руда – не монетка, чтобы взять и потеряться… – наместник говорил, будто пёс рычал: того и гляди кинется на горло.
– Это минерал, а не руда… – шёпотом поправил его Бераг.
"Вот же дурень – нашёл время для лекций по минералогии!" Я невольно коснулась лба.
Наместник от гнева запрыгал на месте, его тёмный плащ колебался ему в такт. Если честно, впервые вижу столько эмоций у высокопоставленных особ. Обычно они, даже не аристократы, умеют держать себя в руках. Да и имя у него странное. Прата?
– Идите и ищите! – орал меж тем Прата. – Допрашивайте, расследуйте. А то Армаду вызову – сразу башки полетят.
Зубы мои стиснулись, я шагнула было вперёд, чтобы от имени всей Армады Дракона преподнести наглецу лекцию, когда и как у нас "летят башки", но путь мне подрезал Бераг. С понуренной головой он быстро прошёл к двери.
– Рель, мадам, прошу прощения! – быстро бросил он.
А наместник уже повернулся к Релю, бесцеремонно оставив меня у себя за спиной. Очередная бестактность, странная для человека его положения. То ли он совсем распоясался на своей руководящей должности, то ли Дарган успел избаловать меня своим хорошим тоном.
– Что у вас тут происходит, Рель? – рявкнул наместник. – Почему в лагере посторонние?
Целитель поднял голову, лениво повернулся, взгляд его был преисполнен спокойствия и мудрости:
– Что вы всё время кричите, наместник? – он откашлялся, – так и голос сорвать недолго. Вот смолку пожуйте хоть, а то… – он стал шариться на полке.
– Какую смолку? – наместник чуть снова не подпрыгнул. – Я спрашиваю, что тут у тебя происходит?!
– Это раненые путники, помогать больным – моя прямая обязанность, так что попрошу, – снова повернулся Рель.
Если наместник позволял себе стоять спиной к даме, то Рель – к наместнику.
– Кто тут больной? – Прата резко повернулся и неожиданно оказался лицом к лицу со мной.
Наглый, хитрый, опасный. Он старался заглянуть мне за спину, увидеть Даргана. Но я подалась в бок и заслонила ему обзор. Его взгляд переметнулся на меня, уголки губ чуть дёрнулись.
– Прочь с дороги, не то за щёчки схвачу!
Всё-таки мне не показалось, распустился в конец! Такие фразочки себе последний раз только ворьё в Асилотском лесу позволяло, и им это простительно, но уж тут. Рука моя метнулась к мечу, но я вовремя остановилась и просто спросила так грозно, как могла:
– Что вам нужно?
Он не ответил, а только повторил попытку заглянуть мне через плечо, хорошо, хоть не подходил ближе дозволенного. Меня отвлёк скрип двери, ворвавшийся дневной свет заслонил силуэт в шляпе. Боран!
– Эй ты, девушка, – я не узнала голос наместника. Он прозвучал на тон ниже, сдавленно, будто ему горло пережали.
Как только он разглядел Даргана, нагловатая интонация пропала, зато послышалось крайнее удивление. Без сомнений – он узнал короля.
– Как тебя, забыл… – проговорил он.
– Вы и не знали, – сказала я. – Кеита.
– Кеита, скажи, кто он? Как его зовут?
"Ах ты ж, пёс! Ничего я тебе не скажу!"
Но он уже сам сказал:
– Дарган?
И у меня ёкнуло сердце. Этот странный подозрительный наместник, что он задумал?! Я ведь даже не могу никуда отойти, выяснить что происходит, применить стратегический ход. Дарган теперь привязан к этому месту, спрятаться невозможно, отступать некуда. Я могу только стоять на своих двух, как прочная крепостная стена и атаковать в лоб.
Наместник продолжал смотреть на Даргана и, казалось, даже подрагивал от волнения.
– А откуда вы знаете? – послышался голос Борана у двери.
"Что ж ты, дубина в шляпе, делаешь?!" – захотелось воскликнуть мне. Уж теперь этот проныра уверен…
Глаза наместника забегали, брови нахмурились, потом он опять повернулся ко мне спиной.
Боран, тем не менее уже не думал о нём, он разговаривал с Релем, вытащив из-за пазухи небольшую фляжку:
– У целительницы взял. Вроде, это лекарство, которое должно помочь, – говорил он.
В один прыжок Прата оказался возле них, так быстро, что его плащ начертил полоску в воздухе, и замер на полусогнутых. Одна его рука была занесена так, будто он собирался ударить баронета Дварлоци. Однако тот не успел и воскликнуть, как наместник выпрямился и произнёс:
– Рад встрече, господин, я наместник Прата, а вы, я вижу… э-э-э, родственник барона Дварлоци?
Они пожали друг другу руки.
– Я сэр Боран…
– Баронет де Легге? – спросил вдруг Прата.
– Вы знаете Легге? – удивился Боран.
– Что-то вы много знаете, – заметил Рель.
– Я наместник, мне положено.
– Честь имею, наместник, – сказал Боран, быстро коснувшись левой стороны груди. – Рель, мадам… – он быстро обвёл взглядом помещение, развернулся и снова ушёл.
Мог бы и со мной хоть парой слов перекинуться, неужели у него так много дел? А говорил, что хандрит и бездельничает.
Я смотрела на дверь, где только что пропала полоска дневного света, как услышала:
– Отдайте!
Наместник требовал у целителя пузырёк с лекарством!
– Вот как? – Рель не спешил возвращать его.
– Да, это… слишком дорогое лекарство!
"Уверена, Прата придумал это прямо сейчас!"
– Сэр Боран, – продолжал он, – взял его без разрешения. Целительница приняла его за самого барона, потому отдала, если обнаружится пропажа этого средства – проблемы будут у всех. Обещаю.
