Czytaj książkę: «Клуб кладоискателей»

Глава 1

– Катя, передай Юле кусочек пирога.

– Хорошо, – сказала Юля и передала пирог Кате.

– Спасибо, Катя, – поблагодарила Катя Юлю.

– А ты, Юля, кушай-кушай.

– Ага, – согласилась Катя и послушно принялась жевать вкусный яблочный пирог.

Вы можете подумать, что прочитанное вами является диалогом пациентов психиатрической лечебницы, но это не так. Вернее, не совсем так. Катя – это я, Юля – моя закадычная подруга, и со всей ответственностью могу заверить, что мы абсолютно дееспособны. Ну, случаются, конечно, как и у всех людей, маленькие отклонения: я, например, личность весьма деятельная и эмоциональная и, если занесет немного не туда, могу сорваться на истерику, типичную бабью истерику с битьем посуды и гневливыми высказываниями в адрес обидчика на повышенных тонах; Юля же личность спокойная, меланхоличная, и иногда впадает в депрессию, при которой не ест, не пьет и ни с кем не разговаривает. Но знающие нас к такому поведению давно привыкли, а с незнакомцами мы, опять же, как и все нормальные люди, стараемся держать себя в руках. Вот и я сперва без конца поправляла эту старушку, неизбежно путающую наши имена, затем свыклась. Так мы и живем. Юлька откликается на Катю и, ежели слышит из уст старушки свое настоящее имя, даже не рыпается, поняв, что зовут не ее, а меня. Я, соответственно, стала отзываться только на Юлю.

Сейчас поясню, что же это за старушка такая и кем она нам приходится. Вообще говоря, никем. У Юльки там, на большой земле, в Московской области, откуда мы и приехали, имеются в наличии любящие родители, у меня же – любящие мама и бабуля. Само собой разумеется, родные нас не путают. Но вот мы решили провести отпуск на побережье Черного моря, впервые оторвавшись от юбок мам куда-то далеко (Юльке – девятнадцать, мне через шесть недель будет двадцать), купили билеты на поезд Москва-Туапсе и приехали в далекий город в надежде, что нас здесь ждут с распростертыми объятиями. Однако в середине солнечного июня, да еще и с нетолстыми кошельками нас ждали неохотно, пришлось немало помаяться, скитаясь по городу в поисках дешевого жилья. Вот таким макаром, поблуждав на чужбине с четырнадцати десяти – время прибытия поезда – и почти до самого вечера, мы оказались у бабки, что была глуха на правое ухо, подслеповата на оба глаза, носила вставную челюсть, которую на ночь бережно складывала в большой граненый стакан, и путала все на свете. Единственное, что она хорошо умела делать, – это считать полученные за жилье деньги, все-таки борьба за выживание в побережных городах и поселках, где вовсю царила безработица, велась нещадная.

К тому времени, как мы, идя вдоль тротуара, напоролись на божий одуванчик, облаченный, несмотря на жару, в шерстяное платье и платок, повязанный вокруг морщинистого лица, с табличкой на груди «Сдаю нищим студентам», мы настолько выбились из сил, что, едва переступив порог, назвав свои имена и уплатив довольно скромную за десятидневное проживание сумму, тут же повалились на предоставленные кровати и уснули, совсем не постеснявшись того, что за столько часов нахождения в солнечном Туапсе так и не увидели море, ради которого, в общем-то, и приехали и которого не имели счастья видеть вживую уже много-много лет.

Юлька разбудила меня около половины двенадцатого вечера этого же дня (а легли мы в девять) с предложением поужинать. На удивление, хозяйка, назвавшаяся бабой Дусей (а по паспорту она Евдокия Карловна), еще не спала. Вот тут-то мы и познакомились по-человечески. Баба Дуся объяснила, как добраться до ближайшего пляжа (оказалось, что он совсем рядом), и накормила вкусным ужином – картошечкой, пожаренной на настоящем топленом масле, и окрошкой, заправленной квасом собственного приготовления. Моя подруга окрошку не уважает, потому кушать не стала, а вот я, не беспокоясь о том, что придется засыпать со вздувшимся от переедания желудком, усиленно налегала и на то и на другое. Уже тогда стало ясно, что запомнить старухе, кто из нас кто, не дано, и мы оставили сие бесполезное занятие, справедливо рассудив, что особой разницы между Юлией и Екатериной не имеется. Это вам не Эсмеральда и Яю-дзы, а два самых популярных русских имени. При всем при этом нам и друг дружку пришлось величать в том же самом порядке, так как Евдокия Карловна, услышав как-то раз, что я назвала Юлю ее собственным именем, обругала:

– Как не стыдно, Юлечка, столько лет с подружкой водишься, а имя ее путаешь! Катенька она, Катенька!

Ну что тут поделаешь? Расстраивать старых людей – грех, посему я извиняющимся тоном произнесла, обращаясь к Юльке:

– Прости, Кать, так с дороги устала, что заговариваться начала.

Моя подруга, еле сдерживаясь, выбежала с кухни, чтобы насмеяться вдоволь.

Сегодня нас накормили яблочным пирогом, снабдили подробнейшей инструкцией по пользованию пляжем и морем и с богом отпустили на свидание с ними же. Зря мы сунулись сюда в одиннадцать часов… Галечный пляж был так основательно забит, что в голове появлялись мысли, а не с вечера ли тут занимают места. Если так, возможно, уже сейчас стоит записаться на вечернее посещение? Однако все недовольство, вызванное угрожающе большой плотностью социума на единицу площади, с лихвой окупило море. Такое бирюзовое, а ближе к горизонту – синее, и такое умиротворенное, спокойное, тихое, теплое, бездонное, бескрайнее… Короче, эпитеты можно подбирать до вечера следующего дня, ни разу не повторившись.

Кстати, раз описала море, опишу и свою подругу. Юля – худая, высокая (сто семьдесят сантиметров с гаком) длинноногая блондинка, приветствующая спортивный стиль одежды, а волосы посему собирающая в неизменный хвост. Образцова – фамилия моей подруги – уверена, что в мире всегда торжествует справедливость, для того, чтобы сделать карьеру, нужно работать усерднее других, а для того, чтобы встретить принца, нужно просто ждать его, ибо судьбою каждому уготована встреча с его половинкой, и, если первый раз ты ее проворонишь, судьба будет тебе предоставлять шансы вновь и вновь, пока человек наконец не облагоразумится и не примет дар небес. Козлы, преимущественно встречавшиеся на Юлькином жизненном пути и усердно портившие ей кровь, совершенно не лишили подругу должного девичьего романтизма, детской наивности и твердого подросткового идеализма.

Я же была во многом не похожа на подругу, начиная с внешности (предпочитаю спортивному стилю женственный, приближенный к категории «женщина-вамп», а длинные темные волосы использую как приманку на мужчин, потому не прячу их в тугой пучок, как старая дева, а раскидываю строго в направлении ветра) и заканчивая мудрым, а стало быть, циничным мировоззрением: да, торжествует справедливость, но она на стороне тех, у кого больше денег; карьеру не сделаешь, пока не переспишь с начальником, в крайнем случае – пока не сменишь пол на мужской и не станешь при этом большой свиньей, перепрыгивающей через людей, обдавая их напоследок грязью с задних копыт; половинки-то, может быть, и существуют, только человек – настолько эгоистичный биологический организм, что зачастую ты успеваешь переругаться с этой половинкой задолго до того, как приходит понимание, что это и была она, частичка тебя, а после этого пытаться наладить отношения уже бывает слишком поздно. Однако, невзирая на многие несоответствия в мировоззрении, мы с Юлькой дружили с самого детства и почти никогда не ругались.

Мы направились сразу к будке блюстителей порядка и, по совместительству, спасателей, на двери которой висело грозное предупреждение: «Не заплывайте далеко! Кто утонет, тот больше купаться не будет!!!», выторговали у них два шезлонга и, гордо отказавшись от любезно предложенной помощи дотащить добычу, начали справляться с этим заданием сами. Я несла поклажу сзади Юли, потому прекрасно видела, как моя неуклюжая подруга угодила деревянным шезлонгом одной солидной мадам, с важным видом читающей книжку, прямо по темечку, отчего та молча лишилась сознания, уронив напоследок чтиво себе на живот, а голову – на край полотенца.

– Сорри, – извинилась я за подругу, проходя мимо неподвижно лежащей тети, а мальчик, шлепающий следом, споткнулся о ее ногу и, матюгнувшись очень неприличным для своих шести-семи лет словом, уронил пластиковый стаканчик с какой-то оранжевой жидкостью на отключившуюся женщину. К слову, жертва шезлонга ничего этого не заметила, все еще пребывая в нирване. – Простите еще раз, – извинилась я теперь за мальчика и, сделав еще полтора десятка шагов, присоединилась к Юльке, сумевшей втиснуться в толпу курортников почти с самого края пляжа, ближе к выходу.

Постелив на шезлонги захваченные полотенца, мы разоблачились, оставшись в бикини красного (я) и голубого (Юля) цветов и принялись тщательно обмазываться кремом для загара.

– Ты чуть не убила женщину, – укорила я подругу.

– Какую? – уставились на меня два недоумевающих серых глаза.

– Ту, что в черно-белом раздельном купальнике лежит через три прохода впереди. – Я указала пальцем на пострадавшую. Что и говорить, та еще не пришла в себя. Дерево – чрезвычайно крепкий строительный материал. – Не туда смотришь, бери правее. Вон она, в черно-белом!

– Химия в полоску? – Короткие высвеченные волосы женщины действительно завивались, а двухцветный рисунок купальника имел полосы.

– Да, она.

– И как, скажи на милость, я пыталась ее умертвить? Может, по голове ударила со всего маху? – подруга и не подозревала, насколько была близка к истине.

– Именно так! Она валяется там без сознания. Как бы не сгорела.

– Ну иди и оттащи ее в тенек, – хихикнула Образцова, которая так и не поверила в то, что я ничего не выдумываю.

Меня это возмутило.

– Между прочим, мне пришлось за тебя приносить извинения!

– Ты же говоришь, она в отключке!

– Так и есть, – пожала я плечами, не понимая, что в этом зазорного. Лучше извиниться перед тем, кто тебя не слышит, чем не извиняться вообще – в последнем случае небеса будут считать, что делать пакости в твоем характере.

Мы по очереди сходили искупаться и приступили к игре в морской бой.

– А-1, – не слишком оригинально начала Юля. – Видела кексов у самой кромки воды? Они пялились на меня, когда я плавала.

– Мимо. И на меня тоже. В-5.

– Тоже мимо. Думаешь, подойдут?.. Ой!

– Юль, следует называть буквы от «А» до «К».

– Они смотрят на нас.

– Что? – На что там они могут смотреть через десять рядов тел? Но, оторвав глаза от листа в клеточку и обратив их в толпу, я также смогла лицезреть тех парней, о которых говорила Юлька: они единственные стояли во весь рост, не обращая внимания на то, что некоторые отдыхающие недовольно высказываются в их адрес за то, что те отбрасывают тень, и смотрели, как это ни странно, на нас с подругой. В то же время, оглядев нашу часть пляжа, я резюмировала, что смотреть-то больше и впрямь не на кого. Обоим было лет по двадцать пять. Один из парней – в меру высокий загорелый брюнет атлетического телосложения, одетый в плавки дерзкой леопардовой раскраски, – смело направился в нашу сторону, не сводя глаз с подруг, точно боясь потерять курс и вырулить не в ту местность; другой же – не в меру высокий, а точнее, метр с девятью с половиной десятками, блондин с длинными, до плеч, волосами и узким лицом – остался стоять истуканом.

– А-2, – произвела «выстрел» подруга и правильно сделала: нечего ему знать, что мы с нетерпением ждем, когда же парень до нас дотопает и изложит, что ему надобно, хотя это было, чего скрывать, безумно интересно.

– Фиг тебе. – Это означало «мимо». Не люблю говорить банальности. – Ж-7.

– Мазила. А-3.

– Еще раз фиг. – Что и говорить, зная Юлькину манеру «стрелять», я всегда оставалась непобежденной. К сожалению, играть с постоянным партнером – весьма скучное занятие. Мы давно привыкли к способу расставлять корабли противником и к его методам «расстрела». – З-2.

– Ранен! – ахнула подруга и через два моих хода произнесла роковое: – Убит. Трехпалубный… Как ты могла?

– Прости, крошка. На войне как на войне. И-9.

– Мимо! – Юлька только собралась сказать свое «А-4», как вдруг…

– Г-4. – Это был он. Загорелый брюнет, наконец-то дошедший до нас, оставив позади этот лабиринт Минотавра из валяющихся туловищ, будто бы специально подставляющихся для того, чтобы на них наступили. Но парень сумел не причинить никому вреда, вывод: гибкий, умеющий просчитывать ходы и, судя по торсу, занимающийся спортом. Скорее всего, плаванием, до того гармоничными были бугорки мышц и широкие плечи. Пока я его разглядывала, парень без спроса уселся между нашими топчанами. – Доверьтесь моей интуиции, скажите Г-4, – попросил он Юльку. Та вняла совету.

– Блин! Труп, – мой аналог слову «убит». – Зачем вы это сделали? Кто вас сюда звал? Устраивайте с другом свои собственные бои, не лезьте в наши! – накинулась я на непрошенного гостя.

– Простите, – весьма вежливо откликнулся тот, – просто хотел показать, что вижу вас насквозь.

– Не поняла? – нахмурилась я. – Псих, что ль?

– Почему же псих? – мягко улыбнулся парень в «леопарде». – Я психолог и умудрился вас раскусить. Вы считаете, что никто в целом мире не способен вас понять, в то же время желаете видеть возле себя только того человека, который сумеет предугадать все ваши желания, которому не нужно будет объяснять причины ваших поступков, потому что он поймет их сам. Понимая, что такого человека на земле нет, вы взъелись на целый мир, отсюда – идеологический пессимизм во взгляде на жизнь. Я попытаюсь вам помочь. Докажу, что я как раз тот, кто вам нужен.

– Психолог? – удивилась я. – А как же плавание?

Юлька едва с лежанки не свалилась. Выражение ее лица вопрошало: какое на фиг плавание, о чем ты?

Молодой человек побледнел, а брови его подпрыгнули высоко вверх.

– Это правда, я занимаюсь плаванием. И успел при этом окончить заочно факультет психологии. Но как вы догадались?

– Что ж, смею признаться, я тоже вижу людей насквозь. Чтобы стать психологом, вовсе не обязательно получить по этой специальности диплом. Достаточно быть внимательным к людям, к их внутреннему миру, а прежде всего, познать самого себя. Так говорил великий Сократ.

– Что ж, с Сократом я не поспорю… – Брюнет заметно стушевался. Даже со стороны было видно: ему утерли нос. То он, такой важный и крутой, выдает верный ход, а следом – умную и трогательную речь, а то его ставят на место при помощи Сократа. Но, по счастью, брюнет оказался незаносчивым и незлопамятным. – Итак, 1:1, ничья. Интересно знать, как зовут прекрасную леди, увлекающуюся древнегреческой философией? Простите мне мое любопытство, но сейчас такие эрудированные нечасто попадаются.

– Прощаю. Екатерина.

– А вас? – повернулся он к Юльке. Та назвалась. – Дмитрий, очень приятно. Милые дамы, позвольте привести к нашему, извиняюсь, – поправился он, – вашему шалашу моего друга Михаила. Он очень застенчив, потому бразды правления в зарождении знакомства целиком перекладывает на вашего покорного слугу.

Мы переглянулись и еле заметно кивнули. Дима сигнал понял и отправился за другом. Не мудрствуя лукаво, чем занять себя в ожидании прибытия друзей, мы вернулись к игре. После «трупа» правом сделать ход обладала соперница:

– А-4, – вернулась Юлия Сергеевна к «проверенной» тактике.

– Фиг под нос. Б-3.

– Мимо. А-5.

– Обломись. К-10.

– Блин! Убит. Стреляй дальше.

Но не пришлось. К нам уже приблизились Дмитрий с Михаилом, попросив сдвинуться чуть вперед парочку отдыхающих, расстелили полотенца возле наших топчанов и вызвались посторожить наши вещи, пока мы пойдем купаться.

– Спасибо, – обрадовалась Юля, которая страсть как не любила плавать в одиночестве и уже поднялась с шезлонга, но я остановила ее за руку и усадила обратно.

– Больная? А вдруг они курортные аферисты? У меня, между прочим, мобильник дорогой, и деньги в кошельке водятся.

– Катя! – пристыдила меня подруга и смущенно покраснела. – Извините, ребята, у нее не все в порядке с головой.

Ой, зато у меня все в порядке с координацией, и я не вырубаю теток на пляже тяжелыми деревянными орудиями! Но вслух я говорить не стала.

– Девушки, не ругайтесь! Юля, Катя права, таких вещей стоит опасаться, – вступился за меня Дмитрий и предложил: – Давайте будем ходить в воду парами. Итак, объявляю белый танец. Дамы приглашают кавалеров. Катюша, кого берете с собой в спасатели в опасную водную стихию?

– Эх… Идемте, Дмитрий. – Я поднялась. – Во-первых, вы за меня вступились, и я должна отдать вам долг, во-вторых, поскольку вы профессиональный пловец, то из вас и в самом деле выйдет отличный спасатель в случае чего.

Камни уже сильно нагрелись, и мне приходилось, стоя, во время этого разговора перескакивать с одной ступни на другую.

– Позвольте, я отнесу вас на руках, – вызвался Дима.

– Не впадайте в крайность. У меня есть шлепанцы.

Абсолютно чистое небо прижималось вплотную к поверхности моря, образуя линию горизонта. Доброе желтое солнышко играло лучами в небе, отбрасывая отблески света на синеву моря, ближе к горизонту – больше, дальше от горизонта – меньше, но даже у самого берега вода красиво искрилась. Слабые волны тихо и размеренно разбивались о гальку, сгруппировавшуюся в небольшой холмик перед входом в воду, что значительно этот вход затрудняло, благо Дмитрий, как истинный джентльмен, предложил мне руку. Шум моря заглушался гвалтом ребятишек, резвившихся вдоль берега и брызгающих водой в прохожих. Один такой пацан и обдал нас с брюнетом теплой водой, зачерпнув ее ладонями, я весело взвизгнула, а Дима погрозил мальчонке пальцем. Однако, протерев глаза, я его узнала. Это был тот самый мальчик, уронивший на полосатую стаканчик. Что-то я стихами заговорила… Это был пацан, что уронил стакан. Ну вот, опять.

– А тетя еще не проснулась, – доверительно сообщил он мне, чем серьезно напугал: а вдруг Юлька ее укокошила?

– Какая еще тетя? – удивился Димка.

– Брось, пустяки, – отмахнулась я. Понятное дело, рассказывать такое не хотелось.

Я зашла почти по пояс и теперь усиленно натирала водицей свой плоский животик, дабы ему легче было погрузиться в море. Вода была теплой, и все-таки тридцать шесть и шесть против двадцати пяти – это сильный контраст.

– Ну давай же, смелее! – Дмитрий уже окунулся и теперь, весь мокрый, подбадривал меня. Капельки влаги на его груди соблазнительно блестели на солнце. И почему меня так тянет к мускулистым мужчинам?

Неожиданно он схватил меня и бросил в море.

– Ах, так! – разозлилась я, вставая на ноги и выплевывая набравшуюся в рот по причине негаданности его поступка соленую воду. – Получай!

Я мгновенно нырнула и проворно дернула его за ноги, в результате Дмитрий тоже нахлебался, когда открыл рот от возмущения.

– Не догонишь! – засмеялась я, видя его воодушевленное лицо (никак придумал в отместку подержать мою голову под поверхностью воды пару часиков), и поплыла в сторону горизонта. Уже через пять секунд, мастер своего дела, он оказался рядом.

– С кем тягаешься? – хохотнули сбоку. Я резко поднырнула, а высунулась уже с другой стороны и поплыла в сторону. Обернулась – его нигде не было. Что за ерунда? По сценарию он должен плыть за мной, пытаясь нагнать.

Тут я ощутила под собой движение и в следующую секунду его голова вынырнула прямо перед моим лицом. От внезапности я вздрогнула и пошла ко дну, но утонуть безвестной мне не дали – обхватили и выдернули на свет божий. Таким образом я оказалась в его объятиях. Воспользовавшись этим, парень приблизил ко мне свои губы, но я наложила на них указательный палец, словно вето.

– Не форсируй.

– Окей, извини.

Он меня выпустил, и мы поплыли к берегу, который был совсем близко.

Юлька играла с блондином нашу с ней партию, причем у последнего в руках оказался мой листочек и играл он от моего имени. Ужас! Незамедлительно его, лист, отобрав, я успокоилась: Михаил не сдал противнику ни одного корабля, однако вражеского тоже ни одного не подбил. В общем, ничего интересного я не пропустила.

– Она всегда так странно ходит? – спросил меня блондин.

– Как? – переспросил его друг. – Ноги колесом? – и захохотал. Юлька кинулась в него пустой бутылкой из-под воды.

– Да нет же, в игре. А-6, А-7, А-8, А-9… и так далее.

Я кивнула. Юлька осталась верна себе. Однако много же ходов они успели сделать.

– Подключая свои знания в области психологии, – сказал дипломированный по этому делу специалист, – могу с уверенностью сказать: Юлия ходит так, по порядку, начиная сверху, потому что свои основные силы она расположила внизу, на ряде «К». Там ее четырехпалубный и второй трехпалубный, а остальные все расположились неподалеку. Этим она пытается вызвать у противника схожее желание, как бы «напоминая» ему, что есть ряд «А».

Юлька надула губы и порвала свой листок: нет резона продолжать игру, когда половина пляжа слышала, как она расставила свой главный военный фронт. Впрочем, я и без него это знала, и уже лет двенадцать – ровно столько же, сколько мы с ней дружим. Но как он догадался?

Димка опять засмеялся – всегда приятно оказаться правым – и в ответ на немые вопросы всех троих, выраженные удивленными и обращенными к нему лицами, заявил, что это его ноу-хау и открывать секреты он не станет. Тогда следующая пара под веселое Димкино: «Вторая смена!» отправилась купаться, а мы продолжили общение.

– Расскажи о себе, – попросил он.

Я покачала головой.

– Вот тут твои преподаватели тебя обманули. Не всем нравится говорить о себе. У меня так подобное предложение лишь вызывает антипатию. Хочешь поболтать – говори о себе или же придумай нейтральную тему, а я с радостью тебя поддержу.

– Ага, попалась! – обрадовался он.

– Ты это о чем?

– Мои преподаватели были гениями. Выходит, что ты кому-то когда-то открылась, но в ответ ничего не получила. Чувства – разочарование, досада, обида. Теперь это уже рефлекс, ты подсознательно ждешь подвоха, когда тобой интересуются, поэтому ни за что не рассказываешь о себе первая.

Я недолго помолчала.

– Хорошо. 2:1 в твою пользу. Ну, так расскажешь о себе?

– Нет, – немного помедлив, ответил он. – Меня тоже один раз предали. Лучше расскажу тебе о друге. Интересно?

– Давай, – быстро согласилась я. Про блондина мне тоже было интересно.

– Мишка – как Чип и Дейл, всегда приходит на помощь. Нас познакомила моя бывшая девушка.

– Ого! – изумилась я. – Что-то вроде отступных?

– Ну да, типа того, – заулыбался Димка. – И еще, он все время меня ругает, когда ему кажется, что меня хотят использовать. Знаешь, я такой безотказный человек, мне всегда сложно сказать «нет», потому у меня очень много друзей, но девять десятых от их количества, как считает Мишка, общаются со мной только с целью что-то поиметь. Друг называет их «фальшивыми» друзьями. Я тоже иногда это вижу, но не могу нагрубить. Тогда Мишка сам берется за дело и гонит их от меня взашей!

– И правильно делает, – одобрила я Михаила, вскрывая пакетик чипсов. – У тебя замечательный друг!

– Да, он тоже так считает, – пошутил собеседник, и я, рассмеявшись, угостила его хрустящими ломтиками. Здесь вернулись ребята. По длинным волосам «замечательного друга» стекали потоки воды, моча камни и полотенца. Интересно, сколько они будут сохнуть? Хотя, конечно, не настолько долго, насколько мои, но я же их вытираю специально для этих целей захваченным полотенцем. А он почему так не делает?

Юлька же отжала свой хвост и улеглась на топчан.

Через некоторое время Дмитрий предложил купить нам мороженое и что-нибудь выпить. Мы благодарным тоном согласились, но удивленно заметили, что они пошли в палатку вдвоем с другом, хотя Димка вызывался один. Было отчетливо видно, как они перешептываются по дороге и хихикают.

– Так, – уверенно сказала я, – они обсуждают нас. Решили, что мы так просто дадимся. Самое время сматывать удочки.

– Не успеем, – боязливо ответила подружка, но я была непреклонна. Наскоро попихала в сумку наши вещи и, решив бросить топчаны здесь, решительно взяла подругу за руку, та поднялась, но тут нас остановил голос:

– Не подскажите, сколько времени?

Мы обернулись: перед нами стояла женщина в черно-белом купальнике. На голом животе красовалось белое прямоугольное пятно (от книги), все остальное тело надолго оккупировал темно-коричневый загар. Женщина держалась за голову и раскачивала ею, словно та была качелями, на которых сидели ее отпрыски и вопили «быстрее, быстрее».

– Что-то я уснула, да так быстро… Видимо, на солнышке разморило. Так который час?

– Начало второго, – ответила я, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, все-таки тетя с отпечатанным на долгую память детективом на теле смотрелась комично, а Юлька полюбопытствовала:

– Что у вас с животом?

Тетка опустила взгляд на свое брюхо, а я дернула подружку за руку, и мы побежали, боясь быть окликнутыми возвращающимися ребятами. Но нам повезло, в палатку была очередь, так что никто не помешал лихому дезертирству.