«Если бы диадема была первостепенной задачей – не стали бы тратить столько времени напрасно, значит, он их не посылал».
«Или они увлеклись…».
Ко мне подковылял Счастливчик, страдальчески посмотрел и указал на свои крылья.
– Иди сюда, малыш, – я поднял его, коснулся крыльев, заживляя раны. – Ты был с ней… Покажи мне.
– Аир, ты действительно хочешь это увидеть? – Велиал схватил меня за локоть, удерживая руку.
– Обязан.
Положил ладонь на его мордочку, и мысли понеслись в чужое сознание: картинки выплывали из памяти, и я смотрел его глазами, не позволяя себе отстраниться. Видел все мгновения рядом с ней и понимал, что она слишком много страдала из-за меня. Дракон плакал, а вместе с ним рыдал и я. Отстранился и впервые в своей жизни напился с Велиалом в хлам. А потом ползал возле Скай на коленях, целуя каждый сантиметр ее тела, а мои вопли были слышны на другом конце Вселенной.
– Прости, любимая, прости! – оказывается, даже ангелы могут плакать.
Митраэль застал нас с Велиалом пьяными и ушел, не сказав ни слова.
– Что мне делать?
– Мстить. Так как это умеешь делать только ты, братец. Придется стать тем, кем тебя считают.
– А Скай? Ты не видел то, что видел я.
– Не видел, но догадываюсь, – брат отвел взгляд.
– Она ни разу не позвала меня. Ни разу.
– Ты не знал. Не мог знать. Скай упрямая, да и шанс, что ты услышишь на таком расстоянии – очень мал, плюс Арены ограничены фоном Небес, притупляют посторонние шумы, чтобы па̀рам ничего не мешало слиянию. Можно услышать только тех, кто находится внутри.
– Я чувствую такую злость, слышу зовущую тьму, Велиал.
Углы зала потемнели, и демон ударил меня по лицу.
– Не смей даже думать! Достаточно того, что и так случилось по нашей вине. Ты не можешь стать темным, Аиррэль.
– На секунду мне показалось, что могу, – от осознания правдивости слов я поежился.
Под утро Скай очнулась. Я моментально протрезвел и подбежал к ней, но она начала брыкаться, кричать, биться в истерике и плакать. Смотрела невидящим взглядом, извиваясь на диване и выгибаясь как одержимая.
– Не трогай! Не надо! Пожалуйста…
Пришлось снова вернуть ее в сон.
– Она словно не видела меня, ничего не видела, будто в бреду.
Ходил туда-сюда и ощущал бесконечную беспомощность, растерянность и впервые потерял полный контроль над ситуацией: течение несло по реке, а я барахтался, пытаясь вернуться в прежнее русло, но буйный поток утаскивал за собой. И я уходил под воду, захлебываясь и погибая, раз за разом. И даже если удавалось всплыть, впереди ждал непреодолимый водопад, и я непременно падал вниз, разбиваясь вдребезги о водную преграду, и уходил на дно. Именно там я сейчас и лежал. На самом дне, под толщей ледяной воды ярко-алого цвета, и видел, как поверхность покрывается коркой льда, отрезая оставшуюся в живых надежду. То, что случилось со Скай – мой персональный Ад, созданный лишь для меня.
Своды арены содрогались после каждого удара светового меча. Небесная сталь звенела и рассекала воздух со свистом, иногда случался перезвон колоколов, а стоило рубануть сильнее, как уши закладывало от гулкого звона набата. В бельведере столпились смотрящие и наблюдатели. Легионеры бились уже не один час, но судья терпеливо следил за битвой, как и остальные.
Ихиль считал бой затянувшимся. Он планировал отыграться быстрее и вернуться до возвращения отца с Обряда, но соперник оказался сильнее и изворотливее, хотя с виду уступал остальным: был худ, мелковат и выглядел несуразно, слегка болезненно за счет теней, пролегших под глазами, но так казалось лишь на первый взгляд. Дрался Мельерим не хуже других, а оказалось, даже лучше. Ихиль пожалел о своем решении: не следовало выбирать его, внешний вид оказался обманчив.
Но проигрыш никогда не рассматривался как вариант. Слишком много всего лежало на чаше весов: уважение отца, признание себя достойным быть в рядах легионов не за счет родства, а за свои заслуги; доказать остальным, что они ошибались в суждениях, и добиться разрешения на Обряд. Ихиль сосредоточился на сопернике, просчитывая ходы и пытаясь предугадать действия оппонента, и удача выбрала его сторону. Подловив соперника на ошибке, Ихиль пригвоздил Мельерима к земле, а затем отбросил в сторону, выкидывая за пределы ринга. Легионер влетел в белоснежные колонны, сбивая крылья, арена дрогнула, однако ни один камень не обвалился. Победа была засчитана.
Ихиль выдохнул, поднимая меч над головой и улыбаясь. Удар в челюсть не просто пропустил – не заметил. Легионер кубарем перевернулся и упал навзничь, выкорчевывая и рассекая землю своим телом. Едва успел опомниться, как очередная яростная порция кулаков влетела ему в лицо и бока.
Ты что творишь? Саймоэль?! Поединок завершен, – донесся чей-то далекий крик и только сейчас, отбив очередной летящий в лицо хук, Ихиль увидел небезызвестного воина и генерала, веками служившего под командованием его отца.
– Эй! Эй! Полегче, ты головушкой поехал? – легионер попытался увернуться, но нарвался на летящий в нос кулак. Переносица хрустнула, хлынула кровь, а яростные почти безумные удары сыпались со всех сторон, не давая возможности уклониться. Хрустнула еще одна кость, боль в боку оповестила о разорванной селезенке, и хоть легионеры имели отличную регенерацию, но в теле человека чувствовали боль так же ясно, как люди, только умереть не могли. В глазах потемнело и задвоилось. Ихиль попытался отбросить сумасшедшего с себя, поставил блок, уклонился, но тут же получил коленом в живот, а затем генерал пробил ему горло.
– Саймоэль! – голоса легионеров звенели в ушах. Рядом с дерущимися завязалась потасовка. Трое ангелов пытались оттащить командира и утихомирить его, но тот раскидал их всех и схватил за щиколотку Ихиля, пытающегося сбежать, и со всей дури ударил им о землю, проламывая дыру в арене.
– Остановите их!
– Саймон!
– Что случилось?!
– Ты убьешь его!
– Он заслужил!!! – болезненный рев прозвенел в воздухе, привлекая все больше внимания к драке. – Отвалите! Ты виноват!
В бельведере столпилось еще больше легионеров, пошлись шушуканья между рядами. Часть ангелов слетели на землю, разнимать драку и едва оттащили Саймоэля от окровавленного Ихиля.
– Что произошло?
Саймоэль даже не сразу различил знакомый голос говорившего, обернулся и увидел обеспокоенного Леонардо:
– Ихиль выиграл первый бой в ЦИКЛе. Тебя решили заменить на Мельерима…
Командир не ответил и рявкнул в сторону побитого.
– Он заслужил.
– За что? – Ихиль стоял в окружении встревоженных и обеспокоенных дракой воинов. – Или ты взъелся, что теперь отец позволит мне участвовать в Обряде? – нахальные победоносные блики заплясали на радужках синих глаз, пока он стирал с побитых губ золотистую кровь.
– Вряд ли ты можешь на это рассчитывать. Не после того, что сделал. Не после случившегося. Вновь. Из-за тебя, – каждое слово Саймоэль выдавливал с нажимом и болью, сцеживал, словно перетирал яблоки через полотняное сито и не мог выдавить сок. И что-то в этих фразах обеспокоило Ихиля, но легионер не смог удержаться от колких насмешек, за что едва не поплатился жизнью…
– Небось, из-за очередной отцовской подстилки такой сыр-бор поднял?
– О ком вы…?
Встречный вопрос Леонардо герои конфликта вряд ли расслышали, ведь именно в этот момент самообладание Саймоэля вновь дало сбой: командир оттолкнул стоявшего на пути ангела, подсек второго и с ноги заехал по языкастому сыну Архангела. Парень влетел в вымощенную камнем стену, рухнул вниз и больше не взлетел.
Как Саймоэль безгранично уважал Аиррэля за долгую службу, так же сильно ненавидел его отпрыска. И дрался с немыслимой доселе яростью, вкладывая в каждый свой удар испытанную боль при виде сломанной смертной, вспоминая то, во что ее превратили, и хотелось ломать, бить, крушить и кромсать.
Он даже не сразу осознал, что испытывает яростный, но праведный гнев – и лишь когда лицо Ихиля превратилось в кровавое месиво, а тело едва подавало признаки жизни, командир завис с занесенным кулаком и отбросил легионера, как старую поломанную игрушку.
– Приведите его в чувства! – рявкнул Саймоэль, поднимаясь с земли и отдавая приказ ошалевшим и обескураженным легионерам, которые так и не смогли оттащить его от Ихиля. – Как только станет мычать, я отведу его к отцу!
Воцарилось гробовое молчание, и лишь тяжелые удаляющиеся шаги нарушали тишину. Со дна огромной ямы донесся слабый хрип. Легионеры не шелохнулись. Слишком больно было их командиру, слишком несчастным выглядел его сгорбившийся силуэт…
– Он ПРИКАЗАЛ сохранить тебе жизнь, – донесся глухой шепот, больше напоминавший легкий летний ветерок, но слова не были так же игривы и беспечны, из каждой буквы буквально сочилась кровь. – Я бы тебя убил!..
Аиррэль
Лионел появился в зале и боязливо произнес:
– Архангел, я получил донесение о драке во время прохождения испытания в ЦИКЛе.
Мне было до колокольни, что там за склока и по чью душу, но командир продолжил:
– Саймоэль напал на Ихиля, его не смогли остановить.
– Жив? – удалось выдавить одно слово. Я прекрасно понимал гнев воина, разделял его горе, но с сыном желал поговорить сам.
– Ихиль сейчас у лекаря.
– Передай Саймоэлю, чтобы привел его, как только тот оклемается, и больше никакой самодеятельности! Можешь быть свободен.
– Понял, – тот кивнул и исчез.
– Что ты будешь делать с сыном?
– То, что следует…
Спустя пару часов во дворе дома послышался шум. В гостиную вошел Маршал и тихо произнес:
– Господин, там Ихиль и Саймоэль. Ожидают.
Я окинул взглядом Скай и боялся даже за порог дома выйти. Хотел быть рядом, когда она очнется.
– Аир… я буду здесь, – понятливо и хмуро сказал брат.
Я кивнул и направился в сад, а пока шел, пытался собраться с мыслями. Ихиль выглядел изрядно побитым и смотрел злым взглядом на стоящего поодаль Саймоэля, последний же был в ярости до сих пор. На мундире у сына переливалась руна первенства, обозначая победителя первого боя в ЦИКЛЕ, значит, бой он прошел успешно, но какой ценой?
– Отец! Позволь объяснить… – начал он сходу, но осекся, заметив мой взгляд.
– Где. Ты. Был?
– Девчонка… разрешила мне уйти.
Я, сдерживая дрожащие от ярости в кулаки, стремительно пересек разделяющее нас расстояние и схватил его за виски[d3] [Mb4], обрушивая калейдоскоп ужасов, обрывки воспоминаний. Не все ему позволено знать, не все он имеет право увидеть… но должен понять!
Резко убрал пальцы, и Ихиль скатился к моим ногам.
– Я бросил ее… – объятый виной, в отчаянии прошептал он, не поднимая глаз. – Это из-за меня! Это моя вина… Я бросил… – повторяющиеся всхлипы и причитания, бессмысленные и запоздалые. Будь на его месте кто-то другой, я бы уже убил его. – Я оставил ее и заслуживаю смерти.
Я достал Мортем, навис над ним.
– Умереть собрался? – со свистом вогнал оружие в землю возле его ног. – Твоя смерть изменит то, что с ней сделали? Ты видел, что с ней сделали?!
Он молча всхлипывал. Я наклонился и схватил его за ворот мундира, заставляя взглянуть мне в глаза.
– Я спросил: ты видел?!
– Да, – он задрожал, отводя взгляд.
– Ты нарушил мой приказ! – в бешенстве ударил его кулаком по лицу. Он отлетел на пару метров и упал. Я вздернул его с земли: – С этой минуты я лишаю тебя ангельского титула. – Сорвал руну с его одежды вместе с отличительным знаком легионера, взлетел в воздух и, пикируя, обхватил крылья, а затем с его криком – моим рывком вырвал их с корнем из его спины и отбросил на землю. Белоснежные, они упали с гулким грохотом и словно издали последний вздох, а затем обуглились в Небесном сиянии и исчезли, растворились в воздухе золотой пылью.
Сын взвыл от боли, кровавые следы змейкой вились по спине и две глубокие раны рассекали тело, напоминая об утерянных возможностях: о свободе, о форме жизни, при которой он мог бы летать, мог бы спасать мир, сражаться, мог бы иметь смысл, но Ихиль так и не понял своего предназначения, не понял и не готов был меняться. А я впервые ощутил себя в шкуре Отца. Когда понимаешь, что твой ребенок сделал глупость и наказание неизбежно, но на душе все равно паршиво и винишь лишь себя, а сделать ничего не можешь. Если бы только наказание что-то меняло, но оно не исправит ошибки и не воротит вспять время.
– Саймоэль, отведи его к матери. Там ему самое место.
– Отец прости меня. Я не хотел… чтобы так…
Я молчаливо побрел в дом, больше не взглянув в его сторону. Саймоэль был прав в своих мыслях: «Он заслужил».
Любимая проспала целые сутки, а потом проснулась и… ничего. Она не кричала. Не говорила. Просто смотрела в потолок и молчала.
– Скай, ты слышишь меня? – тихо и осторожно спросил я, но не получил ни эмоций, ни ответа, ни внимания. Пустой взгляд, заплывший дымкой.
– Хочешь что-нибудь?
Тишина. Губительная тишина, способная свести с ума.
Я понял, что любимая ушла в себя. Закрылась и возвращаться не планировала. Я кормил ее из ложечки, поил, помыл в ванной[1]. Ушел, оставляя одну и надеясь, что завтра наступит улучшение и нужно лишь дать ей время. Но как я ошибался.
Ни на следующий день, ни неделей позже Небесная в себя не пришла. Она словно построила стены и оградилась от реальности. Ни на что не реагировала и не отвечала, иногда бубнила под нос, словно сумасшедшая: «Не со мной! Не со мной!».
Я позвал старшего брата, готов был собрать целый консилиум, чтобы понять: что делать и как действовать? Велиал и Митраэль разводили руками, но последний дал дельный совет:
– Найди ее, Аиррэль. Она где-то там, в голове. Отыщи и уговори вернуться. Если придется – заставь, или она умрет.
Шли дни…
Я потерял счет времени и периодически водил Скай на прогулку, чтобы она дышала свежим воздухом, разговаривал с ней, но любимая не откликалась.
Первый мысленный контакт с треском провалился – Скай потеряла сознание и потом пришла в себя через пару часов. Два дня я не трогал ее, не пытался влезть в голову, но на третий попробовал снова. Любимая выдержала, а я бегал по ее подсознанию, звал, искал; провел в ее голове около минуты, но ничего не нашел.
– Где же ты?
С каждым днем я оставался дольше и искал тщательнее. Ничего. Демон вызвался помочь. Мы сидели вечерами и думали, где могла спрятаться смертная.
– Она там, где была счастлива, – Велиал выдвинул теорию. – Скорее всего, создала собственный мир в голове и оградилась там от боли.
– Ты прав. Зачем покидать мир, в котором хорошо?
Велиал курил трубку, нервно постукивал по столу пальцами, и пил. В эти дни трезвым я его не видел, пил демон много, вливая бутылку за бутылкой и выкуривая трубку за трубкой. Нам было мучительно больно наблюдать, как Небесная угасает на наших глазах. Мы оба до дрожи боялись ее потерять.
– Откуда, ты так хорошо знаешь Скай? Пора раскрыть карты, не находишь?
Он вывалил на стол лазуриты. Я с безразличием посмотрел на артефакты.
– Сделаю вид, что не видел. Не хочу видеть. Мне наплевать. Я не отпущу ее, пока она не поправится.
– А отпустишь ли потом?
Вопрос повис в воздухе.
– Не буду врать. Не уверен. А камни спрячь и не говори ей ничего. Я давно знал, что это ты подбросил один в пещеру огра.
– И что ж молчал?
– А ты видишь, чтобы я искал лазуриты? Давай скажи, съязви, что ж молчишь? Удивлен?
– Мне нечего сказать.
– Я давно понял, что ты сводничеством занимаешься.
Велиал забавно взметнул бровями, впервые за несколько дней на губах проскользнул намек на улыбку.
– Скай раскусила меня раньше.
– Правда?
– И какая была у нее реакция? – я оживился, потому что говорить о ней мог часами.
– Думала, я заставил ее полюбить тебя, управлял ее чувствами, подталкивал. Истерила, кидала в меня предметы, материлась.
Я засмеялся, представляя свою фурию, вспоминая их ссоры с братом.
– А ты хоть раз использовал силы?
– Пару-тройку раз, но вы и без меня неплохо справлялись.
– И все же ты вмешивался.
– Роксана меня бесила.
– Так вот куда запропастилась вельда.
– Но она права оказалась.
Мы осознали, насколько оказалась права только сейчас.
– Ты любишь ее?
– Люблю. Безгранично люблю. Зачем ты все это затеял, демон? – я схватился за волосы то ли от беспомощности, то ли от произошедшего ужаса.
– Не уверен, что сам до конца знаю ответ.
На этом мы и закончили.
Дела обстояли хуже некуда. Кормить Скай становилось тяжело, рот она не открывала и не глотала, поили ее из трубочки. Осунулась и медленно умирала голодной смертью. Вилли и Маршал били тревогу. Я бегал вокруг нее, пытался достучаться, но слышал лишь одно и то же:
– Не со мной!
– Где же ты, милая?
– Не со мной!
– Прости, но я должен найти тебя, – сел напротив и проник в ее мысли. Спряталась она хорошо. И вдруг я заметил небольшой свет в глубине сознания. Блик. Коснулся и очутился там, где все началось.
[1] Демон из Терры принес все необходимое по уходу за Скай: пеленки, утку и т. д. Под «помыл в ванной» я подразумеваю, что Аир заботится о Скай надлежащим образом, просто опускаю подробности. (От автора)
– Вот ты где. Я нашел тебя, Скай.
Она сидела на утесе спиной ко мне и смотрела в небо.
– Аиррэль?! – смертная обернулась и обрадовалась, увидев меня, но и удивилась. – Посмотри, драконы такие красивые.
– Прости меня.
– За что? – она нежно тепло улыбнулась, а мое сердце обливалось кровью. – Ничего не случилось.
– Я виноват, не описать словами.
Она легла на траву и пожевала травинку во рту: «Я не понимаю, о чем ты говоришь».
– Ты слишком долго скрывалась здесь от реальности, любимая, но пора возвращаться.
– Куда? – она встала и побежала вниз по склону к воде и черным пескам. – Не хочу никуда идти, тут красиво, и я счастлива. Здесь ты.
– Нет, я не здесь, но хочу забрать тебя с собой. Пойдешь?
– Мне там будет больно, – она нахмурилась и посмотрела в воду. – Зачем возвращаться туда, где я умерла?
– Ты нужна мне.
Я склонился перед ней, чтобы лучше видеть ее глаза. Хотел взять за руки, но не стал тревожить, боясь спугнуть.
– Не обязательно быть со мной. Просто вернись к жизни. Мы все тебя ждем.
– Не хочу. Здесь тепло и летают драконы, светит солнце и нет боли.
– Я могу показать тебе это место вживую, только вернись ко мне.
– Сотхейм.
– Да, только возьми мою руку.
Она хмуро посмотрела на протянутую ладонь.
– Отпусти меня, Аиррэль. Не тревожь больше. Не приходи. Мне здесь хорошо.
Небесная вытолкнула меня из своей головы, и я снова видел перед собой живой труп: туманный взгляд смотрел в окно, она не шевелилась и лишь твердила: «Не со мной».
Каждый день я возвращался в ее выдуманный мир, выстроенный как баррикада, ограждающая от реальности. Сотхейм. Она выбрала место, где была счастлива, и не собиралась возвращаться. Я умирал вместе с ней. Дни пролетали, но Скай не хотела слушать и прогоняла, как только просил ее вернуться.
Даже демон пробовал до нее достучаться, но и у него не вышло.
– Велиал? – она лучисто улыбнулась. – Тебе нравится мой дом?
– Красивый, – осторожно ответил брат, и у него дрогнули губы. Он, как и я, плакал по ней и надеялся, что она вернется. Видеть ее снова счастливой и живой вселяло надежду. – А кто в небе?
– Драконы.
– Дивные создания.
– Ты прав, – она молча уселась на траву. – Хотите поплавать?
– А ты этого хочешь? – спросил я.
– Не знаю. Думала, вы за этим пришли.
– Мы пришли за тобой, – хмуро сказал брат.
– Правда? – она искренне удивилась. – Что-то случилось?
– Да, ты умираешь, Скай. Тебе нужно вернуться.
Она пропустила слова мимо ушей и впервые за долгое время спросила меня о чем-то, что касалось жизни.
– Почему ты здесь? Разве ты не должен быть в за̀мке и готовиться к Обряду?
Мы с Велиалом переглянулись, и упоминание об этом событии пронеслось в душе волной боли, яростной злости и печали.
– А ты хочешь, чтобы я ушел?
– Можешь оставаться, но я не держу тебя.
– И все же ты спросила, значит, тебе не безразлично.
Она остановилась и посмотрела на меня, казалось, взгляд прояснился.
– Уходите.
– Скай, не прячься от боли, мы поможем тебе вместе пройти через это, – сказал брат и протянул ей ладонь.
– Я одна. Всегда одна. Пусть так и будет, демон.
Ее слова резали нас и мучили похуже дьявольских силков и пыток Нижнего мира. Каждый день я проходил все круги преисподней снова и снова. Велиал каждый вечер напивался, вливая в себя бутылки виски, и ползал на коленях возле ног Скай, умоляя ее вернуться. А я делал то же самое, но пребывая в сознании и каждый день возвращаясь за ней. Но она прогоняла.
– Скай, могу я задать тебе вопрос?
– Конечно, – она подставила лицо солнцу и закрыла глаза.
– Ты ненавидишь меня?
– Нет.
– Обижена на меня?
– Нет.
– Злишься на меня?
– Нет.
– Любишь ли ты меня?
– Нет… – казалось, она ответила холодно и почти безразлично, а на ее лице проступили слезы. – Уходи.
– Нет, не уйду! Прогоняй, а я все равно вернусь. И буду возвращаться снова и снова, пока не заберу тебя с собой. Я не сдамся. Не хочешь уходить, тогда я останусь с тобой и буду здесь. Разреши мне остаться! Не прогоняй…
– Оставайся.
День 1
Целый день мы просто сидели на утесе и смотрели на волны. В абсолютной тишине и гармонии. Я давал ей возможность привыкнуть ко мне, осознать, что не уйду и не оставлю ее. Любимая лучисто улыбалась, грелась на солнце и молчала.
День 2
Скай решила искупаться и побежала к морю. Я последовал за ней. Остался в стороне, но так, чтобы она видела меня. Смертная веселилась, плавала с водной нимфой А’ль и плескалась целый день. Нежилась у морского берега, строила фигурки из черного песка, а в конце дня посмотрела на меня. Потом улыбнулась и позвала купаться и строить замки вместе. Хороший знак. Я согласился, но держал дистанцию, не трогал, не прикасался. Тему возвращения назад не затрагивал. Мы плескались, плавали до ночи, сделали огромный черный песочный замок и Скай веселилась, довольная результатом, а потом мы уснули прямо на берегу под луной.
День 3
Ничего необычного не случилось. Небесная молчала, смотрела на волны, купалась, но чаще оглядывалась на меня и хмурилась. Я молчал, улыбался вместе с ней. Под вечер она вдруг решила поговорить со мной. И радости не было предела, но сказала всего пару слов, однако важных слов:
– Кажется, у меня был дракон? Как те, на небе, но у него болят крылья.
– Есть дракон, – аккуратно поправил ее. – А крылья я вылечил.
– Правда?
– Да.
– А где он?
– Я могу отвести тебя к нему, если попросишь.
– Хорошо.
На этом она замолкла и отвернулась.
День 4
В течение дня Скай бродила по склону и чаще хмурилась. Избегала меня. Молчала и кусала губы. Теребила платье. Я держался на расстоянии, но всегда был на виду. Она украдкой посматривала на меня. И тут заметил первые изменения в мире, что она создала. На небе показалась маленькая трещинка. Хорошо, значит, лед тронулся. Под вечер она села на траву, тоскливо посмотрела на море.
– Почему демон больше не приходит?
Я обрадовался, что у нее появился интерес.
– Ты прогнала его.
– Я? – она озадачилась и недоверчиво посмотрела на меня.
– А ты почему здесь?
– Куда ты – туда и я. Прогони, а я все равно вернусь.
– Ты хочешь быть здесь? Со мной?
– Хочу.
Она повернулась и недоверчиво посмотрела на меня. Взгляд чуть прояснился.
– По своей воле?
– Да.
– Ты можешь уйти в любой момент?
– Могу, но не уйду. И вернусь, если прогонишь.
– Оставайся.
Скай упала на траву, посмотрела на ночное небо и принялась считать звезды. Я повторил за ней. Так мы и лежали на расстоянии вытянутой руки и смотрели на небо.
День 5
Трещин на небе стало больше. И я не мог не радоваться, зато лицо Скай менялось: она меньше улыбалась и больше хмурилась. Держалась особняком, избегала меня. Старалась уйти или спрятаться. Я занимался своим делом и делал вид, что не замечаю ее. Она пошла купаться, начала плавать. Решил тоже освежиться, вошел в море. Завидев меня, смертная стрелой вылетела из воды и недовольно фыркнула. На небе появилась новая трещина. Вечером Скай сидела на песке, слушала биение волн и смотрела на звезды. Я сел рядом. Она дернулась.
– Почему ты преследуешь меня?
– Я не преследую, а живу рядом с тобой. Ты разрешила мне остаться, помнишь?
Она подняла камень с песка, бросила в воду.
– Почему ты сторонишься меня?
– Потому что я чувствую боль, когда смотрю на тебя.
Отлично. Первые эмоции.
– Я ассоциируюсь у тебя только с болью?
– И да… и нет…
– Ты злишься на меня?
Она нахмурилась.
– Ненавидишь?
– Нет.
– Обижена?
– Нет.
– Любишь ли ты меня?
Скай подняла камень и яростно запулила в воду.
– Сложные вопросы ты задаешь, Архангел.
Я поднял брови, это уже интересно. Язвит. Снова провела между нами линию. Архангел. Так она общается только тогда, когда злится. Значит, злится сильно.
– Прости меня.
– Давай просто помолчим.
День 6
Небо заволокло тучами, солнечный свет не пробивался сквозь облака. Трещины углубились, разрослись, появились новые. Скай смотрела хмуро, иcподлобья. Нервно ходила по склону, рвала траву, и я заметил на ее лице синяк и трещину на губе. Что-то происходило. В течение дня она несколько раз останавливалась и, убедившись, что я рядом, хмурилась. Внезапно она стала хвататься за волосы и кричать. Я подбежал к ней.
– Мои волосы! – она снимала с себя прядь за прядью и вскоре осталась практически лысой.
– Отойди! Не приближайся ко мне!
– Но…
– Не смотри на меня! – У нее начиналась истерика, она ползала по траве и пыталась собрать свои волосы и прикладывала обратно к голове.
Я плакал, наблюдая за этой картиной.
Вечер выдался беспокойный. Скай плакала и кричала в истерике, потом успокоилась и уснула.
День 7
Небо заволокло тучами, и впервые не было ни капли солнечного света. Я был разбужен дикими криками Скай. Небо трещало по швам. Выдуманный Сотхейм разваливался.
– Скай?
– Не трогай меня. Мне больно!
– Где болит?
– Везде. Все болит. Что ты сделал со мной? – она тряслась, а на ее руке сломались пальцы.
– Прости меня, прости, любимая.
– Уходи! – У нее на груди появился порез в точности такой, как в реальности. И тут я понял, что происходит.
– Нет.
– Убирайся! – Трещина на небе стала сильнее, а на ее теле появилась новая полоса, выступили кровавые пятна и проявились множественные синяки.
– Я знаю, ты злишься на меня. Обижена. Считаешь предателем. И права. Тысячу раз права, но я не уйду. Не оставлю тебя. Не в этот раз.
– Помоги мне, – она заплакала, так сильно, завыла. Я подбежал к ней, поймал, не позволяя упасть. Небо крошилось: трещины становились больше и больше. Скай менялась, превращаясь в то, что сделали с ней Моретти у меня на руках.
– Любимая, – я прижимал ее к себе.
– Почему ты еще здесь? Оставь меня. Ты пришел и все испортил! Мне было хорошо, а сейчас так больно.
– Боль означает, что ты будешь жить! Должна жить.
– Я не хочу жить! Кто тебе дал право распоряжаться моей жизнью? Брось меня. Оставь здесь.
– Нет. Ни за что!
– Почему? За что?
Мир исчезал. Рушились выстроенные баррикады.
– Почему ты еще здесь?
– Потому что я люблю тебя! Люблю, Скай. Не отпущу тебя, не отдам.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, Архангел, – в глазах появились недоверие и слезы. Гнев.
– Злись на меня, ударь, кричи, но только не молчи! Не умирай, а если умрешь, тогда я пойду за тобой.
– Зачем я тебе?
– Ты нужна мне. Я люблю тебя.
– Замолчи! Не правда! Это ты был нужен мне, но тебя там не было, когда меня насиловали, резали, издевались, дробили кости. Никого не было рядом, – она сорвала голос, хотела ударить меня, но лишь закрыла глаза и заплакала.
– Не был, но я видел, – прижал крепче. – Я ничтожество, Скай. Прости меня. Подвел тебя, предал, позволил им сделать больно. Позволил прикоснуться к тебе.
Она открыла глаза.
– Зачем ты смотрел? Ты все видел?!
– Да.
Скай отвернулась и уперлась руками мне в грудь, а потом вскрикнула от новой порции боли, замечая, как выкручиваются пальцы, ломаются руки. Она рассыпалась в дребезги, разбивалась о реальность, вспоминала.
– Оставь меня. Не хочу жить! Убирайся!
– Нет. Я люблю тебя, Скай! Прости, что так поздно осознал и так мало говорил эти слова. Но я жить не могу без тебя.
– Мне всего лишь нужно было умереть, чтобы их услышать, – она горько засмеялась. Сотхейм исчезал, испарялся. Стены рушились. Я задрожал, обливаясь слезами и понимая, что она говорит и думает.
– Это не любовь. Это жалость. Ты хочешь спасти меня, чтобы не чувствовать вину. Мне не нужна твоя жалость, понял? И слезы твои не нужны! Убирайся!
– Хорошо, ты ненавидишь меня. Я согласен. Просто живи, возвращайся к жизни.
– Зачем мне жить? Зачем?!
– А твои родители?
Она моргнула. Задумалась. Хорошо, значит, я на верном пути.
– А друзья? Лиз? Марк? Вилли и Маршал плачут о тебе, Велиал пьет и рыдает возле твоих ног. Твой дракон? Счастливчик? Ты нужна нам!
Скай заплакала.
– Мне стыдно. Я не могу вернуться. Не хочу возвращаться.
– Мы справимся. Вместе. Я помогу тебе. Вернись к нам, умоляю. Мы любим тебя…
Она сомкнула веки в молчаливом согласии. Я сломал ее, заставил, уговорил вернуться против воли. Пусть так, но она будет жить.
Сотхейм исчез.