Czytaj książkę: «Самая настоящая»

Пролог

«Непростая задачка! Но и она мне по силам, ведь я же Бэлфор!» Оливия вела внутренний монолог по давней привычке, сложившейся, наверное, еще когда ей было всего лет семь и она отчаянно пыталась завоевать расположение отца. Отсутствие должного внимания взрослых в те времена не помешало ей вырасти девушкой сильной и смелой. Однако за последние дни уверенности в себе сильно поубавилось, хотя Оливия никогда бы никому в этом не призналась. Она панически боялась отправляться в незнакомую страну. Ведь там определенно ей будет еще тоскливее, чем сейчас, если это вообще возможно.

Оливия твердо придерживалась определенных – и весьма строгих – норм поведения: всегда выполняла свои обещания, была спокойна и сдержанна в любых обстоятельствах, всегда знала, как следует поступать, и никогда не теряла веры в себя. Эта вера была ее путеводной звездой по жизни, но вот теперь все изменилось.

– Господь всемогущий, Оливия! – Отец, британский миллиардер Оскар Бэлфор, пронзил ее стальным взглядом голубых глаз. – Как ты могла! Кто бы мог подумать, что именно ты так подведешь меня!

После всего, что было пережито и пройдено, после стольких лет, потраченных в бесконечных стараниях угодить, слышать такое от отца было больно.

Непоправимое случилось на ежегодном благотворительном балу, который ее семья устраивала вот уже столетие подряд. Считалось, что это мероприятие стоит на одном уровне с королевским приемом, хотя сама Оливия предпочла бы королевский прием, но, конечно, благоразумно об этом молчала. Разумеется, в любом случае юбилейный – сотый – бал был не самым подходящим местом для внутрисемейных разборок, которые в тот судьбоносный вечер устроили Оливия и ее сестра-близнец Белла.

– Да пошла ты! – воскликнула тогда Белла в пылу ссоры и отвесила Оливии звонкую пощечину.

Повисшая тишина говорила громче всяких слов. Никогда в жизни до этого они не поднимали друг на друга руку, то было ужасающее нарушение как общепринятого этикета, так и установившихся в семье правил. Одно лишь могло служить оправданием, если вообще допустимо было оправдание столь вопиющего проступка: девушки волновались за младшую сестренку, Зои.

Итак, великолепный бал, все в вечерних нарядах, шикарные платья, фамильные драгоценности. Оливия, старшая из сестер Бэлфор, самая рассудительная и практичная, и Белла – блестящая, страстная, стремящаяся выделяться и потому предпочитающая в одежде авангард классике. При этом, пожалуй, самая добросердечная. Оливия всегда склонна была опекать свою сестру-близнеца. По мнению старшей Бэлфор, в отличие от ее самой, Белла, несмотря на всю свою красоту, более поверхностна и не столь умна. Она не читала книг, не интересовалась искусством и так и не окончила университет. Вкусы сестер были диаметрально противоположными. Белла выставляла свою красоту напоказ, в то время как Оливия никак не подчеркивала свою. Белла больше походила на их покойную мать, у нее были голубые глаза – фамильная черта Бэлфоров. В свою очередь, Оливия, по признанию самой же Беллы, обладала большим чувством ответственности. У старшей сестры никогда не было ощущения свободы, присущего младшей. Главным стремлением Беллы было развлекаться, в то время как Оливия, будучи всего на пару минут старше сестры, стала хозяйкой дома, вела всю благотворительную работу и к тому же, по сути, заменила мать Белле и Зои, а также всегда при необходимости помогала остальным – сводным – сестрам. Белла же в это время порхала с вечеринки на вечеринку, сопровождаемая толпами постоянно сменяющих друг друга поклонников. И, несмотря на все несходство характеров и интересов, конфликт на юбилейном балу был первой настоящей ссорой двух сестер. Они искренне любили друг друга и Зои.

И вот выясняется, что Зои не имеет отношения к Оскару Бэлфору, потому что является плодом внебрачной связи их матери. Матери, которую девушки всегда почитали чуть ли не святой. Теперь же оказывается, что Зои – незаконнорожденный ребенок. Сказать ли ей об этом – вот о чем разгорелся спор в тот достопамятный вечер.

Само собой, никто не собирался выносить сор из избы: девушки укрылись в одной из отдаленных комнат, но, как выяснилось, укрылись не слишком хорошо. Дверь оказалась приоткрытой – достаточно для того, чтобы очутившийся рядом журналист подслушал разговор, и на следующее же утро передовицу ведущего новостного издания страны украшал заголовок «Громкий скандал в семействе Бэлфор!», сопровождающийся красочной фотографией старших Бэлфор в самый разгар ссоры.

Сказать, что Оливию терзали муки совести, значит не сказать ничего. Тысячу раз в день она жалела, что нельзя повернуть время вспять, и ощущала почти физическую боль от того позора, который навлекла на семью их с Беллой несдержанность.

Неудивительно, что Оскар Бэлфор решил отослать подальше с места событий всех своих восемь дочерей от трех браков и побочных связей. Также он дал каждой задание поработать над собой и развить одну из восьми черт характера. Белле предстояло воспитать в себе чувство собственного достоинства, а Оливии – покорность. Тогда ее очень задело это: она искренне не понимала, что отец имеет в виду, а тот не пожалел времени и постарался объяснить свою позицию.

Теперь же Оливия чувствовала, что если и не разделяет, то хотя бы понимает точку зрения отца. Она узнала, какой видели ее все вокруг: холодной, невозмутимой, надменной, самой недоступной из сестер Бэлфор. Ее порой даже называли ханжой и снобом. Все это было неправдой, за исключением, пожалуй, холодности. Будучи очень замкнутым человеком, Оливия ревностно оберегала свое личное пространство. Но если разобраться, все это было на самом деле защитным механизмом. И для нее, и для Беллы ранняя потеря матери стала тяжелым ударом. Они оказались лишены материнской любви и опеки, едва научившись самостоятельно выбираться из кроваток.

Тем не менее, в конце концов, обе сестры согласились с планом отца, хотя могли отказаться, и Оливия всерьез над этим подумывала. Озвучивая свой «приговор», британский миллиардер был весьма категоричен и в заключение назидательно изрек:

– Это послужит вам хорошим уроком, чтобы вы никогда больше не позорили наше имя!

Правда, от Оливии не укрылось, что отец умолчал о своей роли в разразившемся скандале, словно сам был вовсе ни при чем. Получается, весь удар принимали на себя сестры.

– Значит, придется отбывать наказание. Займемся самосовершенствованием, – рассуждала Белла, облаченная в шикарное ярко-желтое кимоно, на котором красовались вышитые хризантемы и диковинные птицы.

– Наказание? Лично я предпочитаю считать это очередной сложной задачей, которую предстоит решить, – откликнулась Оливия.

Сложная – это еще мягко сказано.

– Боже правый, папа! Только не Австралия! – Старшая Бэлфор живо представила себе огромный остров где-то по соседству с Южным полюсом. Туда вроде бы осужденных отсылали отбывать срок.

– Только Австралия. – Голубые глаза смотрели в упор. – И будешь работать столько, сколько потребуется, не покладая рук. Голова у тебя светлая, деловая хватка Бэлфоров имеется.

По мнению Оливии, никакая хватка не поможет сработаться с мужчиной, пары минут знакомства с которым хватило, чтобы вызвать в ней стойкое неприятие этого человека. Клинт Мак-Элпайн был единственным после Беллы, кто посмел прямо в лицо Оливии заявить, что с нее неплохо было бы сбить спесь.

– Вам бы, Снежная королева, не помешало иногда выбираться из своего ледяного дворца и вращаться среди нас, простых смертных. Гарантирую, это пойдет вам на пользу. – Усмешка искривила его красивый рот.

Оливия поморщилась, вспоминая их встречу. Состояние в миллиард долларов не давало ему права поучать ее! Но по какой-то неведомой причине образ богача, возглавлявшего крупнейшую животноводческую империю Австралии, накрепко запечатлелся в памяти.

Их связывали очень далекие родственные отношения по линии отца (они и познакомились-то на свадьбе одного из родственников), а также тот факт, что Оскар Бэлфор владел внушительным пакетом акций компании «Мак-Элпайн пэсторел». Это, судя по всему, и дало толчок решению отослать Оливию к Мак-Элпайну, которому Оскар доверял, как когда-то доверял его отцу, происходившему из известного английского рода.

И вот теперь, два дня спустя после разразившейся катастрофы, Оливия оказалась лицом к лицу с новым испытанием, которое ожидало ее где-то на краю земли, в Австралии.

Глава 1

Высокое положение в обществе давало Оливии возможность путешествовать много и с большим комфортом, однако она всегда плохо переносила дорогу. Путь в Австралию же стал, пожалуй, самым грандиозным и изматывающим из ее перелетов. Сначала следовало добраться из Лондона в Сингапур, что подразумевало почти пятнадцать часов пытки клаустрофобией на борту самолета. В Сингапуре Оливия решила остановиться на ночь, чтобы собраться с силами и духом для дальнейшего броска. Заселилась она, разумеется, в «Раффлз» – самый знаменитый отель города.

На следующий день, разглядывая через иллюминатор очередного самолета бирюзовую поверхность Тиморского моря, Оливия размышляла над превратностями судьбы: после Лондона и величайших столиц мира ей предстояло обосноваться в какой-то дыре. Конечно, девушке и раньше доводилось бывать в теплых краях: отцу принадлежал прекрасный остров в Карибском море. Однако что-то подсказывало ей, что в Австралии все по-другому. «Определенно, мне предстоят во всех смыслах жаркие деньки, мне, кого на родине величают «прекраснейшей из английских роз». И не надо быть специалистом в ботанике, чтобы понимать: жара для розы губительна! Мрачные думы не отпускали дочку миллиардера. Утешало одно: через пять месяцев предстояло вернуться в Лондон на празднование дня рождения отца.

Оливия сделала свой выбор – повиновалась воле отца. Всю свою сознательную жизнь она только и делала, что повиновалась его воле, изо всех сил стараясь соответствовать его ожиданиям. А красавица Белла в это время порхала по жизни, напропалую разбивая сердца поклонников. Она утверждала, что только так можно переносить «невыносимую унылость этой жизни».

У Оливии же никогда не было столько ухажеров. Она вообще уже начинала считать себя не «прекраснейшей из английских роз», а «старейшей из английских дев». Она читала исключительно серьезную литературу и одевалась, по словам Беллы, будто была на десять лет старше, чем на самом деле. И все потому, что отец всегда предъявлял к ней завышенные требования – с самого детства. Пропуская замечания Беллы мимо ушей, Оливия привыкла считать, что выглядит безупречно, но теперь стала подозревать, что, пожалуй, в вопросах внешности и стиля и правда чересчур консервативна для своих двадцати восьми лет.

С ума сойти. Уже двадцать восемь лет! И всего лишь два неудавшихся романа за плечами, да и темто поклонникам нужны были лишь деньги и связи отца, а не сама Оливия. С Беллой все обстояло иначе: Беллой мужчины интересовались по-настоящему, в результате чего у той была уже масса романов и бесчисленное количество предложений руки и сердца. Потому что, в отличие от Оливии, младшая из близнецов была сексуальной, дерзкой, бойкой авантюристкой. По сравнению с ней Оливия представала скромной монашкой. Глубокое декольте? Что вы, боже упаси! Да, определенно, она скучна и уныла, и мысль эта била по самолюбию, вернее, по тому, что от него осталось.

И как она собирается выжить в этой ужасно жаркой и примитивной Австралии, в городе Дарвине, столице Северной территории – третьего по величине и полудикого района страны? Да и какая же это столица, так, одно название. С присущей ей дотошностью Оливия заранее навела справки о месте, где ей предстояло жить.

О будущем работодателе наводить справки не требовалось. Девушка прекрасно помнила его: жесткий, агрессивный, стопроцентный мужчина, женщины таких обожают. Он просто излучал какую-то дикую силу и энергию. Мак-Элпайн удивительным образом совмещал в себе две ипостаси: грубого фермера с острым языком и уважаемого в деловых кругах главу «Мак-Элпайн пэсторел». Оскар Бэлфор не стал бы вкладывать деньги в ненадежный бизнес с некомпетентным руководством.

Оливия испытывала к отцу смешанные чувства. Он никогда не был добрым, заботливым папочкой, о котором мечтали старшие сестры Бэлфор. На первом месте для Оскара всегда был бизнес, погоня за еще большими деньгами и властью не прекращалась. Девочки практически не видели родителя. В этом смысле они остались почти сиротами, когда умерла мать.

Старшая Бэлфор подозревала, что и Клинт Мак-Элпайн является представителем той же породы дельцов. Она слышала, что австралийский миллиардер был женат на местной наследнице одного состоятельного рода и что дело кончилось разводом. И Оливию это совсем не удивляло: вероятнее всего, красавец дурно обращался со своей женой, да еще, пожалуй, и изменял ей. Помнится, у них даже была дочь, но наверняка после развода она осталась с матерью. Еще бы, какому олигарху интересно будет вникать в проблемы маленькой девочки. Взять хотя бы их с Беллой отца – никогда он не баловал дочерей вниманием и лаской.

При этом Мак-Элпайн был мужчиной очень привлекательным. Оливия признавала это, но была уверена, что никогда не попадет под влияние его чар. Ей больше импонировали мужчины другого типа – с английскими изысканными манерами и утонченным стилем. Да и в любом случае она, похоже, не способна на какие-либо долгосрочные отношения с противоположным полом. В одном Оливия была уверена наверняка: Клинт Мак-Элпайн может не рассчитывать на доверие и симпатию с ее стороны. Уж она сможет поставить его на место. Ну и удержать там тоже. В конце концов, она носит фамилию Бэлфор! Да, сама подпортила себе репутацию, но в то же время способна признавать свои ошибки. Задача поставлена: вернуть утраченное самоуважение и научиться сострадать, мыслить более широко и спокойно воспринимать критику и советы.

Но только не от Мак-Элпайна.

Выйдя из здания международного аэропорта Дарвина, Оливия с удивлением огляделась. И это курортный город? В мае могло бы быть и попрохладней. Раскаленный влажный воздух временами разбавлялся освежающим бризом, налетающим со стороны гавани. Тут и там красовались кустарники с огненно-алыми цветами и кокосовые пальмы. Интересно, часто ли кокосы сваливаются на голову прохожим? И на кого подавать в суд жертвам кокосовых пальм?… Буйная южная растительность наполняла воздух необычными ароматами. Небо сияло небывалой голубизной, и вообще все краски здесь были непривычно яркими для Оливии – жительницы Северного полушария. Что уж говорить о солнце: потоками расплавленного золота оно изливало свет такой интенсивности, что не спасали даже черные очки.

Никогда в жизни Оливии не приходилось видеть одновременно столько полуодетых, а вернее, полураздетых людей. И столько чрезвычайно симпатичных девушек, женщин и детишек. Оттенки смуглой кожи варьировались от тонов расплавленного меда до кофе с молоком и шоколада. И все представительницы прекрасного пола были стройными и миниатюрными. Даже Белле пришлось бы потрудиться, чтобы не потускнеть на фоне таких конкуренток. А Оливия почувствовала себя и вовсе блеклой жирафой. Но никогда бы она не смогла надеть что-либо столь откровенное, как цветастый топ, который справедливее было бы именовать бюстгальтером, и малюсенькие шортики – самый распространенный наряд местных девушек. Не то чтобы у Оливии были какие-то проблемы с фигурой. Но все же в дорогу она надела узкую юбку, шелковую кремовую блузку и льняной пиджак от Армани. Оливия понимала, что на фоне остальных выглядит белой вороной. Набор шикарных дорожных сумок Луи Вуиттон тоже не помогал слиться с толпой.

«Определенно, мне здесь не место. Как жарко! И как они все громко разговаривают!» – размышляла Оливия, чей голос на родине сравнивали со звоном бьющегося стекла. Все здесь для нее было слишком: и манера одеваться, и разговаривать во весь голос, и цвета окружающего мира, и солнечный свет, и жара. Казалось, она сейчас попросту расплавится.

– Милая моя, с тобой все в порядке? – Сквозь толпу к ней направлялась пухленькая симпатичная смуглянка лет тридцати, в свободном пестром платье, расписанном гибискусами, и резиновых шлепанцах.

Наметанный глаз Оливии определил, что женщина в своем роде влиятельная. Она держалась уверенно и смотрела на путешественницу с искренним участием. Абсолютно чужой человек, незнакомка как-то сразу расположила девушку к себе, что случалось крайне редко.

– Да, спасибо, все хорошо, – вежливо откликнулась она.

– Похоже, что не все, дорогуша. – Подошедшая пристально разглядывала англичанку. – Ты такая бледная, и твое милое личико все в испарине. Давай-ка, радость моя, присядем на минутку. – Она огляделась и продолжила: – После долгого пути, да? И точно из замшелой старушки Англии, по акценту сразу понятно! Да ты не обижайся, мой прадед тоже оттуда, занимался тут промыслом жемчуга. Идем-идем! – Она заботливо подхватила полуживую Оливию под руку. – Не хватало еще тебе грохнуться тут в обморок.

– В жизни в обморок не падала. – Она вяло улыбнулась, но послушно пошла с незнакомкой.

– Все когда-то случается в первый раз, дорогая. – Женщина усадила ее на скамейку и пристроилась рядом.

– Не правда ли, сегодня очень жарко? – Не желая показаться невежливой, Оливия пыталась поддерживать светскую беседу.

– Жарко? Да что ты, для нас это прохлада. Тебе еще повезло, что дожди кончились. Ну, рассказывай, каким ветром тебя сюда занесло? На туристку ты не похожа, слишком напуганная.

– Напуганная? – растерянно переспросила Оливия, чувствуя, как ее покидают остатки былой уверенности в себе.

– Да, что-то в тебе такое… – Незнакомка пристально посмотрела в голубые глаза собеседницы. – Рана на душе. Случилось что-то, чего ты не ожидала, да? Но не волнуйся, здесь рана твоя зарубцуется. И ты засияешь своим истинным светом. Сейчас ты словно птичка, рвущаяся из клетки на волю. – Голос женщины убаюкивал. – Бьешься о прутья, хлопая крылышками. Но чтобы освободиться, тебе потребуется вся твоя воля.

– Может, мне просто не хочется улетать одной, – произнесла Оливия неожиданно для самой себя.

– Выход близко.

«Да уж, никак не ожидала столкнуться с местной ясновидящей», – подумала Оливия, а вслух сказала:

– Меня должен встретить мистер Клинт Мак-Элпайн. Я буду у него работать.

– Клинт взял тебя на работу? – Настала очередь удивляться предсказательнице.

– Вы зовете его просто Клинт? – потрясенно спросила Оливия. Трудно было представить, чтобы кто-либо, помимо членов семьи и близких друзей, назвал бы вдруг ее отца Оскаром.

– Ну-ну, дорогая, забудь эти ваши английские штучки. Здесь все зовут его Клинтом. Его тут любят, это же самый лучший парень на земле. Я, кстати, Бесси Мэлгил, тут все меня знают, я рисую.

– Рисуете? Картины? – Оливия посмотрела на женщину с возросшим интересом.

– Да, дорогая, но не те, о которых ты подумала. Тут речь идет об умении видеть и воспроизводить задумки природы. А тебя как зовут? Ты, видно, из титулованных особ?

– Нет, титулов не имеем. Просто Оливия Бэлфор. – Девушка протянула собеседнице руку.

– Рада познакомиться, Ливви. А теперь давай-ка снимем с тебя этот пиджачок. А то тебя скоро тепловой удар хватит. Так, говоришь, Клинт должен подойти?

– Очень на это надеюсь. – Оливия с трудом поднялась, и Бесси стянула с нее жакет и аккуратно повесила его на спинку скамьи.

– Раз сказал, что придет, значит, придет, – весомо заявила предсказательница. – И разрази меня гром, если это не он. – Лицо ее просияло. – Похоже, был с инспекцией в своих угодьях. Все, Ливви, не волнуйся, вон он.

Оливия поднялась. Впервые в жизни она чувствовала себя так неуверенно. Озираясь по сторонам в поисках встречающего, девушка услышала восторженные возгласы и даже аплодисменты в толпе посетителей аэропорта.

– Да вот же он! – Бесси указала направление, помогая подопечной.

Проследив за ее рукой, Оливия увидела, что к ним приближается гигантского роста и совершенно дикого вида мужчина. Он словно попал к ним из какого-нибудь приключенческого фильма про джунгли Амазонки или Аравийскую пустыню. Рубашка и брюки цвета хаки, тяжелая серебряная пряжка на кожаном ремне, обхватившем стройный торс, высокие ковбойские ботинки, лихо заломленная широкополая шляпа. О боже, а волосы! Золотисто-каштановые, но такой длины, что можно в хвост собирать! Загорелое лицо густо покрывала щетина, которую через пару дней можно смело будет называть бородой. Да-а, приезжая по делам в Лондон, да и на свадьбе, где они познакомились, Клинт Мак-Элпайн выглядел совершенно иначе. Узнаваемы были только глаза – все тот же сверкающий взгляд опасного хищника. Хищника, которого невозможно приручить.

Вид работодателя привел Оливию в полный ступор. Какой опасный человек! С такими ей никогда не приходилось иметь дела. И надо же было такому случиться, что теперь Оливия находилась в полной его власти.

Она почувствовала, как краска заливает лицо и шею, и сделала единственное, что могла в сложившихся обстоятельствах, – упала в обморок.

* * *

Клинт Мак-Элпайн многое испытал на своем насыщенном событиями веку, но ни разу еще за тридцать восемь лет женщина не падала к его ногам столь буквально. Женщина, надо сказать, была хороша – высокая, элегантная, с аристократическими чертами лица. Оливия Бэлфор, Снежная королева.

– Ах, бедная крошечка, – заохала Бесси, когда Клинт подхватил стройную – и даже, пожалуй, чересчур стройную – англичанку и уложил на скамейку, где дамы только что сидели.

– Ничего себе крошечка. Да в ней добрых метр семьдесят без каблуков, – сухо откликнулся мужчина.

– Ну и что, она какая-то такая язвимая, согласись!

– Не язвимая, а уязвимая, Бесси, – автоматически поправил Мак-Элпайн, про себя соглашаясь и с тем и с другим.

– Да ладно, я всегда говорю «язвимая». Чего ты меня раньше не поправлял?

– Раньше я этого от тебя не слышал, но ты все равно права.

– Кнешна, я права. И знала ведь, так и будет. Слишком много одежды, я сразу заметила. – Бесси нагнулась, снимая с Оливии кожаные туфли на высоком каблуке.

– Трудно было не заметить, – пробормотал мужчина.

Он вспомнил, как посоветовал всесильной и могущественной мисс Оливии Бэлфор спуститься со своего пьедестала или еще что-то в этом роде. Чем-то она его зацепила, и не было желания сдерживаться. Себя он оправдывал лишь тем, что был тогда на грани развода.

– Ей у нас слишком жарко, – продолжала Бесси, – и как она собирается тут жить, босс, я вот не представляю.

– Увидишь, как всегда, в своих видениях, – усмехнулся Клинт, – мы же оба знаем, лилиям тут хорошо. – Он смотрел на белое лицо англичанки.

Длинные ресницы затрепетали. Это был хороший знак. Мак-Элпайн расстегнул пару пуговиц на блузке, которая была застегнута практически под горло, несмотря на сорокаградусную жару. Что же она совсем без головы на плечах? Он расстегнул и пуговицу на неимоверно узкой юбке.

– Ну-ка, Бесси, организуй холодной воды, быстренько!

– Я мигом, босс!

Как только Бесси убежала, к скамейке поспешила симпатичная черноволосая служащая аэропорта с бутылкой воды в руке. Она явно поджидала удобный момент, чтобы подойти.

– Как она? – спросила служащая, обратившись к Мак-Элпайну.

– Уже приходит в себя, – ответил тот, не глядя на восторженную поклонницу, и нахмурился, проверяя пульс у своей подопечной. – Спасибо за воду.

– Не за что, мистер Мак-Элпайн… – Густо накрашенные ресницы взлетели и опустились, рука дрогнула от мимолетного прикосновения к его руке. – Может, позвать врача?

– Нет, не думаю. – Клинт мягко похлопал Оливию по щекам. – Она просто устала после долгого перелета и перегрелась. Достаточно будет холодной воды. Благодарю вас. – Тон и улыбка словно говорили «Я вас больше не задерживаю», и служащей ничего не оставалось, как вернуться к своим скучным повседневным обязанностям.

Оливия открыла глаза, отчаянно пытаясь сообразить, где находится. Похоже, она умерла и попала в ад. И чем она заслужила такую муку? Оливия вцепилась в чью-то рубашку… и мгновенно все вспомнила, глядя прямо в кошачьи глаза Мак-Элпайна. Пальцы, обвившие его руку, как виноградная лоза опору, мгновенно расцепились.

– О господи, я что, сознание потеряла?

– О господи – да, мисс Бэлфор. – Миллиардер поднялся во весь свой огромный рост. – Послушайте, сейчас мы с Бесси вас посадим, вы обопретесь о меня и попьете.

– Бесси здесь? – Оливия была бесконечно благодарна, что новая знакомая не бросила ее.

– Здесь, здесь, дорогая, не волнуйся! – Ясновидящая наклонилась поближе, протягивая англичанке воду. Она явно решила взять под крыло эту хрупкую, будто с другой планеты красавицу с невероятными голубыми глазами и фарфорово-белой кожей.

– Со мной все нормально, правда, – запротестовала Оливия, хотя чувствовала себя в тот момент как невыжатая половая тряпка – такой же мокрой и несвежей.

– Нет, неправда, – грозно откликнулся Мак-Элпайн, усаживаясь на скамью и притягивая иностранку к себе.

Оливия тут же обессиленно склонила голову ему на плечо. Мужчина отметил про себя, что от нее исходит нежный аромат роз.

– Ей повезло, что я ее учуяла, – квохтала над девушкой Бесси, – хотя не я одна. Трудно было ее не заметить: такая красивая и стояла такая растерянная и несчастная, как бандикут, потерявший свою норку.

«Бандикут? – Оливии казалось, она сходит с ума. – Это что, какой-то местный эвфемизм для обозначения опасных для общества безнадежно больных?»

Она чувствовала жар, исходящий от сильного тела Мак-Элпайна. И особый мужской, необычайно волнующий, какой-то сексуальный запах. Она даже на мгновение попыталась представить, каково бы было опираться на обнаженное тело этого мужчины. Однако уже в следующую секунду она одернула себя: «Похоже, я потихоньку теряю рассудок. Я точно бандикут!»

Следя за лицом англичанки, на котором растерянность уже переходила в панику, австралиец счел нужным пояснить:

– Бандикут – это такой местный сумчатый зверек. Да вы расслабьтесь, все будет хорошо. Вам просто нужно немного остыть.

Бесси поднесла к губам Оливии бутылку с водой, и та подумала, что никогда в жизни не пила ничего вкуснее.

– Пейте понемногу, а не большими глотками, – предостерег Мак-Элпайн.

– Слушайте, я ведь все-таки не… – Оливия попыталась возмутиться, но мужчина нетерпеливо прервал ее и повторил:

– Понемногу!

Чувствуя себя маленькой девочкой, Оливия допила воду и наконец села прямо. Несмотря на выбившуюся прядь золотистых волос, помятую блузку и расстегнутую пуговицу на юбке, она все равно умудрялась выглядеть элегантно.

– Как вы? – поинтересовался Мак-Элпайн.

– Как в зоопарке: на меня все смотрят, – беспокойно ответила Оливия. – Наверняка по аэропорту уже поползли сплетни: англичанка грохнулась в обморок!

– Почему вы уверены, что смотрят именно на вас, а не на меня? – усмехнулся австралиец, разглядывая гостью. Еще одна прядь волос выбилась из прически. Когда им доводилось встречаться, волосы Оливии всегда были тщательно зачесаны и убраны в тугой узел на затылке. А одежда! Она будто закована в оковы. Тяжелый случай.

– Так неудобно – потерять сознание, – смущенно пробормотала англичанка.

– Да не смешите меня, неудобно по потолку ходить, – откликнулся Мак-Элпайн, с удовлетворением отмечая про себя, что на безупречно гладком личике чувствительной особы стал проступать румянец.

Известие о том, что Оскар Бэлфор решил отослать старшую дочь в Австралию к нему, повергло Мак-Элпайна в шок, хотя шокировать его вообще-то было непросто. Разумеется, он слышал о разразившемся скандале – у него хватало в Англии родственников и знакомых, охочих до слухов и сплетен. Однако Клинт с трудом мог представить, чтобы Оливия сцепилась со своей сестрой-«дикаркой», как иногда назвали свободолюбивую Беллу. Оливия – Снежная королева, холодная и неприступная. Неужели самообладание на этот раз подвело ее? Почти ничего не зная о будущей сотруднице, Мак-Элпайн тем не менее был уверен, что она очень сильно переживает случившееся.

А еще он был уверен, что сейчас ей просто необходимо как следует выспаться. Он был в курсе, что по пути англичанка останавливалась в Сингапуре. Тем не менее везти ее прямо сейчас на ферму было бы неразумно, и Клинт решил устроить гостью на ночь в городе – либо в принадлежащих ему апартаментах с видом на гавань, либо в отеле, который располагался поблизости.

Судя по внешнему виду, мисс Бэлфор не годилась для различного рода домашней работы. Она, вероятно, даже не в курсе, что такое кухня. И уж тем более к животноводческим делам ее не было никакого смысла привлекать. Однако она выглядела весьма неглупой. И Клинт слышал, что на родине она вела благотворительную работу, открывала дома престарелых и так далее. Мак-Элпайну приходилось вести активную общественную жизнь, и в этом отношении Оливия могла бы оказаться весьма полезной, организуя различные мероприятия.

Правда, для начала ей придется отказаться от своих аристократических замашек и высокомерия. Помнится, тогда на свадьбе родственника он заявил Оливии прямо в лицо, что в вопросах снобизма она достигла высшей степени мастерства. После такого рассчитывать на симпатию с ее стороны не приходилось. Что ж, похоже, антипатия их взаимна.

Однако вот она здесь, присланная Оскаром Бэлфором. А с Оскаром Бэлфором полезно поддерживать дружеские отношения. Во-первых, его очень ценил покойный отец. Оскар обладал внешностью римского патриция и небывалым шармом и умением расположить к себе. Во-вторых, Бэлфор баснословно богат и держит серьезный пакет акций «Мак-Элпайн пэсторел». А значит, придется им с мисс Бэлфор извлечь максимум из сложившейся ситуации. Если они, конечно, не перегрызутся в процессе.