Czytaj książkę: «Магия лунного света»

Czcionka:

Marah Woolf

MONDSILBERLICHT

* * *

Для Сары, которая всегда верила в Эмму и Коллама.

Никогда не стоит отчаиваться, когда что-то уходит: человек, радость или удача. Все всегда возвращается, становясь еще лучше. То, что должно оставить нас, оставляет, а по-настоящему принадлежащее нам остается, ибо все происходит по законам, которые превосходят наше понимание и с которыми мы, как может показаться, находимся в противоречии. Нужно жить и думать о жизни, о миллионах ее возможностей, о ее необъятности и будущем: по сравнению с этим все потерянное и ушедшее меркнет.
Райнер Мария Рильке, 1904 г.

Пролог

Мне виделось, что вода вокруг становится все темнее и темнее. Я попыталась прорваться на поверхность, но казалось, не могу сдвинуться и на сантиметр, как бы усердно ни махала руками и перебирала ногами. Вдалеке я увидела крошечную светящуюся точку и стала отчаянно пытаться подплыть к ней. Но погружалась все глубже, а свет мерк, пока наконец все не окутала тьма. Я почувствовала ужасное давление в груди – мои легкие были готовы разорваться. Я глотала ртом воздух. И больше не могла пошевелить руками: что-то меня схватило. Я попыталась освободиться.

Глава 1

Не помню, когда в последний раз вскакивала с кровати среди ночи. Я никогда не просыпалась по ночам, по крайней мере с тех пор, как мне исполнилось семь. Я сонно моргала, уставившись в полутьму и дожидаясь, пока знакомые предметы в комнате не обретут отчетливые очертания. Стакан воды на прикроватной тумбочке сверкнул серебром. Я потянулась к нему. Вода была холодной и затхлой. И все же я сделала несколько глотков. Ветер шевелил белые занавески открытого окна. Когда на мгновение они разлетелись в стороны, я увидела огромную желтую луну, которая висела в небе, словно приколотая булавкой. Мне нравились ночи полнолуния, их особый леденящий запах. Я плотнее укуталась в теплое одеяло и прислушалась к привычным звукам из гостиной. И лишь когда стала засыпать, то заметила.

Тишину.

В то же мгновение я проснулась. Но, как бы ни напрягала слух, ничего не слышала: ни скрипа дивана, когда моя мама Бренда устраивается поудобней, ни лязга винного бокала, опускающегося на стол. И уж точно не было слышно знакомого бормотания телевизора. Ничего. Тихо, слишком тихо, смертельно тихо.

Выудив из груды вещей халат, я надела его. И на цыпочках пошла по холодному полу, включая по пути свет.

– Мама? – позвала я, смутно подозревая, что не получу ответа.

Я взяла в руки телефон. Никаких сообщений. Набрала ее номер и слушала бесконечные гудки, на том конце провода никто не отвечал. Я медленно вернулась в свою комнату, сняла халат и забралась в еще теплую кровать. Я потянулась за книгой, лежавшей на тумбочке, и тщетно пыталась погрузиться в ее строки. Но никак не могла избавиться от беспокойного чувства, овладевшего мной.

Что-то меня разбудило. Громкий резкий звук продолжал раздаваться в моей голове. Раздражающий звон дверного звонка. Книга шлепнулась на пол, и я сердито натянула одеяло на голову. Мама откроет. Но дверной звонок звенел, все настойчивей и протяжней. Я замерла в ожидании. Лампа рядом с кроватью все еще горела. И тогда я все вспомнила. В голове проносились тревожные мысли, пока я бежала к двери. Когда я открыла, передо мной оказались две сотрудницы полиции.

– Эмма Тейт?

Я кивнула.

– Можно нам войти? – спросила одна из женщин, дружелюбно улыбаясь. Я молча повела их в гостиную.

– Твоя мать – Бренда Тейт?

Мне удалось лишь кивнуть в ответ.

– Ты здесь одна?

– Да, – тихо отозвалась я.

– У нас, к сожалению, очень плохая новость для тебя, – ее голос дрожал, и я задумалась почему. Она больше ничего не сказала. Спустя несколько секунд ее коллега продолжила:

– Эмма, в общем… Мы нашли твою мать. Она попала в аварию. Очевидно, она слишком быстро ехала, и ее машину занесло.

Авария? Такого просто не могло случиться с моей матерью. Я покачала головой. Она ездила как улитка. Мне все время было за нее стыдно.

– Ее машина перелетела через мост и упала в Потомак. Она утонула, мы нашли ее уже мертвой.

Это, должно быть, какое-то недоразумение, ошибка. Мама всегда боялась воды в любом виде, если только она не текла из крана в нашем доме. Мысли в голове спутались. Я должна сказать им, объяснить, что они заблуждаются. Мама наверняка просто выбежала в супермаркет, чтобы купить мои любимые субботние круассаны. Я вот-вот услышу, как поворачивается ключ в замке. Но я не могла произнести ни слова.

– Мы не хотим оставлять тебя одну, – снова заговорила одна из них. – Может, мы позвоним кому-нибудь, кто сможет о тебе позаботиться?

Я машинально покачала головой.

– Никого нет.

– А ты не можешь пойти к какой-нибудь подруге?

Я потянулась за телефоном и стала искать номер Дженны, а затем передала трубку. Дженна Стюарт – моя лучшая подруга, она постоянно меня спасала. Я слышала разговор так, словно в моих ушах было напихано ваты. До меня доносились лишь обрывки слов. Авария. Смерть. Одна. И полчаса не прошло, как Дженна вместе со своими растерянными родителями оказались перед дверью нашего дома. В отличие от меня, миссис Стюарт не могла удерживать рыдания. Обе полицейские, казалось, испытали облегчение, что смогли переложить ответственность за меня на других людей. Ничего больше не оставалось, как собрать несколько вещей и уехать вместе со Стюартами. Напрасно я ждала, что ключ повернется в замочной скважине.

В дни, которые последовали за этой ночью, я часто думала, что все происходящее было реалистичным кошмарным сном. Но я все не просыпалась, а сон продолжался.

Было ясно, что я не смогу вечно жить у Стюартов: их квартира была слишком маленькой, чтобы разместить здесь еще одного человека. Проблема состояла в том, что я не знала никого, к кому могла бы пойти. У меня не было родственников в Соединенных Штатах: ни теть, ни дядь, и уж точно никаких бабушек и дедушек. Я даже не знала, кем был мой отец.

Мой дядя был единственным, к кому я могла обратиться. Он жил в Шотландии: в стране, из которой моя мать сбежала, как только я родилась. Это произошло семнадцать лет назад, и с тех пор она туда не возвращалась.

Когда спустя пару дней после смерти мамы я поехала в нашу квартиру вместе с Дженной и миссис Стюарт, мне удалось найти адрес дяди и его телефон в маминой телефонной книжке. Я медленно прошлась по комнатам. Прошло всего лишь несколько дней без мамы, а квартира уже казалась странно заброшенной. Воздух пах затхлостью, а на столах и шкафах лежала пыль. Это место больше не было домом, который я знала. Я чувствовала себя чужой. Я достала из шкафа две дорожные сумки и бросила туда все вещи, которые могли мне потребоваться: личные вещи, принадлежности для рисования, фотографии мамы и паспорт. Я прошлась по комнате в последний раз. Хотела взять с собой что-то, что будет напоминать мне о ней.

Я остановилась перед полкой с нашими сувенирами из путешествий. Осмотрела все по очереди. И положила в карман брюк камень, напоминающий по форме сердце. Мы нашли его несколько лет назад во время похода. Еще я взяла ветку, из которой мама сделала для меня флейту. Вернее, попыталась сделать. Эта штука не смогла издать ни звука, но мы смеялись до слез, пытаясь заставить ее играть. Я улыбнулась этим воспоминаниям.

В конце концов я схватила гитару и понесла все в машину. Остальное пусть пойдет на благотворительность. Я окинула прощальным взглядом окна, у которых я так часто стояла, наблюдая за пульсирующей жизнью города, раскинувшегося внизу.

Через неделю после маминых похорон я получила письмо. Нехотя его открыла. Как и ожидалось, дядя звал меня жить вместе с ним и его семьей. Я уставилась на яркие цветы на обоях в комнате Дженны. Как бы мне хотелось замедлить прощание с прежней жизнью, как бы хотелось остаться у Дженны! Но после того, как контракт на квартиру был расторгнут, а мама похоронена, я не могла найти ни одной разумной причины, чтобы оставаться здесь. Дженна умоляла родителей позволить мне остаться у них, но все мы понимали, что это желание нереалистично и его почти невозможно исполнить.

Мне не оставалось ничего иного, как отправиться в аэропорт с билетами, которые прислал мне дядя, и перелететь на другой конец света.

Когда самолет приземлился, снаружи было совсем темно. Я обхватила рюкзак в ожидании, пока все пассажиры покинут самолет. И только когда подошел пилот, вопросительно глядя на меня, я встала, поправила рубашку поло, надела куртку и покинула самолет.

Уже двадцать часов я была в дороге, последним ее этапом оказался полет на подобии летающей обувной коробки, доставившей меня на единственный аэродром острова Скай. Двадцать часов, в течение которых я пыталась примириться с жизнью, которая меня ожидает. Честно говоря, мне это не очень-то удалось. Я нерешительно спустилась по шаткому трапу, остановилась и вдохнула холодный воздух. Посмотрела на небо: черное как смоль, оно растянулось над головой. Я никогда не видела так много звезд. Должно быть, там их были миллионы. Над Вашингтоном такого ясного неба и представить нельзя. Я натянула куртку и пошла дальше.

После долгого полета я чувствовала себя помятой и измученной. Я нерешительно остановилась и осмотрелась. Высокий худой мужчина вышел из здания на другом конце взлетной полосы и побежал ко мне. Он казался немного старше мамы. Густые волосы были такими же темными, как у нее, и немного вились, как мои. От волнения я затаила дыхание.

– Эмма? – спросил он теплым и ясным голосом. – Я Итан, твой… твой дядя.

– Привет, – ответила я.

– Как полет, утомил тебя? – он посмотрел на меня с беспокойством.

Я лишь кивнула в ответ.

– Пойдем скорее домой, – сказал он, забирая сумки.

И вдруг я услышала еще чей-то голос:

– Итан, Эмма, вот вы где!

Красивая рыжеволосая женщина бежала в нашу сторону. Прежде чем я успела что-то сказать, она обняла меня и прижала к себе. Я напряглась. Она, казалось, совсем этого не заметила. Поцеловала меня в щеку и отстранилась, чтобы рассмотреть меня.

– Ты просто копия Бренды, – подвела итог она. – Я Бри, твоя тетя. Ты можешь называть меня просто Бри. «Тетя» звучит ужасно старо, – не умолкала она, кладя руку мне на плечо и направляя вслед за Итаном. Итан и Бри жили недалеко от Портри, столицы острова Скай.

К счастью, наше путешествие до дома заняло не больше получаса. Пока мы ехали в машине, я делала вид, что сплю. Просто не хотелось говорить. И только когда мы ехали по Портри, я решила, что настала пора проснуться и зевнула громче, чем было необходимо. Бри посмотрела на меня.

– Мы скоро будем на месте.

Наконец я вылезла из машины и посмотрела на милый дом, стоящий в свете зарождающегося дня. Идиллический вид: возможно, они даже двери на ночь не закрывали. Абсолютная противоположность моей прежней жизни, подумала я. Серый камень стен дома покрывала розовая лоза, которая была совсем голой, если не считать толстых шипов. Узкие ступеньки вели к широкой темно-зеленой двери. Дом окружал сад. Гравиевые дорожки разрезали его во всех направлениях, и можно было рассмотреть множество кустарников и других растений, которые обещали заполнить сад весной.

Дом находился за чертой города, но я сразу обратила внимание на потрясающий вид, который открывался отсюда на гавань Портри. Самый крупный населенный пункт на острове, как сообщил мне гугл. Ничего особенного я больше не узнала. Город был крошечным. Наверное, в нем можно очень весело провести время: кинотеатров там определенно не было, что уж говорить о театрах и концертных площадках.

Вокруг дома раскинулись пологие луга, и я могла рассмотреть сквозь серую пелену тумана лес, встающий на некотором расстоянии неподалеку.

Итан открыл багажник и вытащил мои вещи. Их было немного: вся прежняя жизнь уложилась в две дорожные сумки. Мне даже грустно стало, когда я увидела коричневые сумки в руках Итана. Я медленно шла к дому за ним и Бри, которая несла мою гитару. Я же, как утопающая в спасательный круг, вцепилась в рюкзак.

Мы зашли в дом и оказались в маленьком коридоре. За дверью в конце, сказала Бри, располагается большая гостиная. В воздухе висел аромат лаванды и ванили. Как только мы оказались внутри, мое внимание сразу привлек большой камин. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть фотографии, выстроенные в ряд на каминной полке. Это были фотографии детей: моих двоюродных брата и сестер.

– Предлагаю тебе сегодня поспать в маленькой комнате внизу, – тихо сказала Бри. – Я бы предложила тебе сначала познакомиться с Амели, а потом уже решить, хочешь ли ты собственную комнату или будешь жить с ней.

Я уже сейчас была готова дать ответ. Мне необходимо личное пространство. Но решила, что смогу поговорить об этом с Бри позже.

Я осмотрела комнату, в которую она меня привела: старая кровать с бордовым постельным бельем, украшенным белой вышивкой, стены в полосатых обоях бежевых и темно-красных тонов. Под окном стоял комод, у стены маленький письменный стол. Мне понравилась комната. Бри задвинула кремовые занавески.

– Эта комната раньше принадлежала твоей матери. Мы отреставрировали мебель и поклеили новые обои, – она провела пальцами по занавескам. – Пойдем, я покажу тебе ванную.

По дороге она открыла маленький шкаф и дала мне полотенца и мочалку. Потом она села на край ванны и посмотрела на меня. Еще этого не хватало, подумала я, но все же смело взглянула ей в глаза.

– Мы надеемся, что тебе понравится здесь, – сказала она.

Я нерешительно кивнула и с облегчением посмотрела ей вслед, когда она вышла из ванной. Я приняла душ, наслаждаясь теплой водой. Потом расчесала свои длинные и непослушные каштановые волосы и посмотрела в зеркало. Я искала на лице следы, которые могли оставить недавние события. Я казалась бледной, но такой я была всегда. Под серебристо-серыми глазами виднелись темные тени.

– Ну что ж, – сказала я, натягивая пижаму, которая помогла мне расслабиться и почувствовать себя дома. Я прокралась по коридору в свою комнату. Быстро убрала потертые джинсы, толстовки и рубашки поло в маленький комод. Лежа в кровати, я смотрела на потолок, размышляя над тем, что произошло с моей жизнью. Прошло совсем немного времени, и из-за всех воспоминаний о маме на глаза навернулись слезы. Как почти каждую ночь за прошедшие несколько недель. Я натянула холодное чужое одеяло до самого носа и плакала, пока не заснула.

Когда проснулась, сразу обратила внимание на чириканье птиц. Солнце бросало тонкие лучи в открытое окно. Я прислушалась к себе, и тяжелый камень, который я носила в груди, показался не таким уж и тяжелым. Но это чувство продлилось недолго. Пение птиц прерывалось голосами жителей дома. Снаружи доносился звук заводимого двигателя. С тяжелым сердцем я потянулась под одеялом и села на кровати. Мне потребовалось некоторое время, чтобы одеться. И я задумалась, что мне делать дальше. Куда идти сначала: на кухню или в ванную? И вдруг дверь открылась, а в комнату ворвались две маленькие девочки. От волнения они чуть не натолкнулись друг на друга.

– Эмма? – одновременно спросили девочки. Они были похожи, как два куриных яйца из картонной коробки. У обеих длинные рыжие волосы и одинаковые тонкие черты лица. Кожа светлая, а на носу у каждой как минимум двадцать веснушек. Вот и мои девятилетние кузины. Я, наверное, никогда не смогу их различить.

Одна, удивленная собственной смелостью, бормочет:

– Хочешь с нами пообедать?

Как же долго я спала, если уже время обеда? Надеюсь, это не слишком невежливо с моей стороны. Хотя, вероятно, в случае чего они бы меня разбудили. Я решила больше не думать об этом.

– Папа с Амели и Питером скоро вернутся из города, а мама решила, что мы должны тебе об этом сказать.

Когда я встала, чья-то маленькая ручка ухватилась за мою, а другая девочка посмотрела на меня.

– Меня зовут Ханна, – прошептала она.

Значит, та, которая посмелее, Эмбер, подумала я про себя.

Бри встретила меня, улыбаясь:

– Ну что, познакомилась с нашими птенчиками? Им не терпелось тебя разбудить, я еле их отговорила. Мы хотели позволить тебе выспаться как следует.

Я поблагодарила ее, улыбнувшись в ответ.

– Садись сюда, что ты будешь – чай или кофе? – спросила она, мягко подтолкнув меня к стулу у огромного дубового стола, стоявшего посреди кухни.

– Кофе, пожалуйста, – ответила я, наблюдая за Бри, пока она готовила обед. Она накрывала на стол, поставила в центр мясо с картошкой, нарезала овощи. Аромат свежесваренного кофе был таким соблазнительным, что я стала жадно пить и тут же обожгла язык. Тем временем Бри давала близнецам маленькие задания, которые мешали им бомбардировать меня вопросами.

– Может, мне помочь? – неуверенно спросила я.

– Нет, – покачала головой Бри, улыбаясь. – Просто сиди и пей кофе. Я вот-вот закончу.

Я невольно начала сравнивать Бри с мамой. В последнюю очередь я могла бы охарактеризовать маму как домовитую хохяйку. Мы часто переезжали, потому что она не любила долго жить в одной квартире и всегда много работала. Я проводила свободное время с друзьями или ходила плавать. Но именно поэтому я особенно наслаждалась каждой минутой, которую мы с мамой проводили вместе. И хотя я чувствовала, что она от меня что-то скрывает, но всегда делилась с ней своими тайнами.

– Бри, – начала я, хотя пока с трудом могла непринужденно обратиться к ней.

– Да, золотце?

– Я насчет комнаты… Если это не проблема, я бы с радостью в ней осталась, – я посмотрела на стол и смущенно прикусила губу. – Мне она нравится, и я иногда люблю побыть одна, – я вертела в руках пустую кофейную кружку.

– Это не проблема, я только боялась, что комната покажется тебе слишком маленькой. Рада, что тебе там нравится.

Вопрос был решен, и я почувствовала облегчение.

– Можно мне повесить пару картин? – смело спросила я. – Ничего такого. Просто я привезла с собой несколько рисунков на память.

– Конечно, милая. Ты их нарисовала? – она не ждала ответа и продолжила болтать: – Питер тоже рисует. Его рисунки очень красивые, по крайней мере мне так кажется, – с гордостью сообщила она.

Близнецы закатили глаза и попытались не хихикать.

– Он наверняка сможет взять тебя с собой в горы, если хочешь.

В это мгновение у двери раздался шум. Амели, Питер и Итан вернулись домой. Эмбер взяла меня за руку и потащила в коридор, который явно был слишком мал для пяти человек. Вошедшие сняли куртки и обувь и убрали все в огромный шкаф.

– Привет, Эмма, – поздоровалась Амели, подавая руку. У нее длинные вьющиеся русые волосы, в которых виднелись светлые пряди. Она, как и ее мать, была красавицей. Кожа сияла матовой белизной, а большие зеленые глаза оценивающе меня рассматривали. Хотя мы и были ровесницами, я по сравнению с ней выглядела как ощипанный цыпленок.

– Я Питер, – двоюродный брат, который был старше меня на год, оттолкнул ее в сторону. Амели в ответ ударила его кулаком по спине, но он лишь ухмыльнулся.

– Значит, вот ты какая, наша потерянная кузина, – сказал он.

– А ты у нас художник, – ответила я.

– Мама что, уже разболтала тебе все наши семейные тайны? – он сделал испуганное лицо. – Надеюсь, она рассказала тебе только хорошее.

Я постаралась придать лицу таинственное выражение. Питер засмеялся и положил руку мне на плечо.

– Еда готова! – в то же мгновение крикнула Бри.

Еда на вкус оказалась прекрасной. Я уже много часов ничего не ела и была очень голодна. Питание в самолете было отвратительным.

– Эмма, расскажи нам о Вашингтоне, – попросил Питер.

Я пожала плечами.

– Что ты хочешь знать?

– Что ты делала в свободное время? В какую школу ходила, какие курсы посещала? В общем-то, хотелось бы знать все.

– Стоп, стоп, – воскликнула Бри. – Питер, дай ей хоть поесть нормально! Позже ты покажешь ей дом и сад, а потом вы можете пойти к скалам, и Эмма расскажет тебе все, что ты хочешь знать.

Она заговорщически мне подмигнула.

– Не рассказывай ему слишком много, иначе он все разболтает своим друзьям и скоро об этом будет знать весь город.

Питер смял салфетку и бросил в Бри.

– Эй, я, вообще-то, могила!

Все за столом расхохотались.

– Он – главный сплетник школы, – просветила меня Амели. – Его невинное лицо заставляет девушек рассказывать ему все свои тайны.

Питер одарил сестру гневным взглядом.

Но Итан прервал застольное веселье.

– А теперь я хотел бы поприветствовать Эмму в нашей семье, – торжественно сказал он, постучав десертной ложкой по бокалу. Я тут же поняла, что краснею.

С несчастным видом я посмотрела на него.

– Недолго, обещаю.

Я сделала глубокий вдох.

– Эмма, мы рады, что ты решила жить с нами. Хотя и повод для этого очень печальный, особенно для меня. К сожалению, наши дети так и не познакомились с твоей мамой. Я, вернее, мы надеемся, что ты будешь чувствовать себя хорошо в нашей семье, а мы сможем поддержать тебя в этой ситуации. Так что добро пожаловать в семью!

Все за столом захлопали и заулыбались мне.

– Спасибо, – я не знала, что и сказать. Хорошо, что на глазах от мыслей о маме не навернулись слезы. После обеда Питер показал мне море. Он заплел свои каштановые волосы в косу и излучал завораживающее спокойствие. Он не был красив, уж точно не как сестра. Но своим видом внушал доверие. Я сразу поняла, что Амели имела в виду.

Я рассказала ему о Дженне и старой школе. Он слушал и ни разу не прервал. Я была рада, что он не спрашивал о моей матери.

– Есть ли где-то здесь бассейн? – спросила я. – Дома я состояла в команде пловцов и с радостью бы тренировалась дальше.

– Подай заявку в команду! Думаю, через пару недель будет пробный заплыв. Я узнаю, обещаю. Почему вы никогда не приезжали к нам? – спросил он чуть позже, когда мы стояли на краю утеса. Под нами бушевали волны, с шумом ударяясь о скалы.

Я втянула воздух. Даже здесь, наверху, я чувствовала на коже соленые капельки воды. Вид отсюда открывался невероятный.

– Здесь потрясающе, – тихо сказала я.

– Правда, красиво и опасно. Но не подходи слишком близко к краю, эти выступы легко отламываются от скал и падают в море, – сказал он. – А мы не хотим потерять тебя так быстро, – добавил он иронично. – Я часто прихожу сюда, чтобы порисовать, и это место всегда выглядит не так, как в прошлый раз, – продолжил он, смотря на горизонт.

– Я бы с радостью пошла с тобой и тоже бы попыталась что-нибудь нарисовать, – попросила я его.

– Ты тоже рисуешь?

– Немного. Видимо, это наша семейная болезнь.

Когда мы возвращались домой, солнце освещало большой сад. Мы уселись на маленькую лавочку и наслаждались теплом.

– Ты не ответила на мой недавний вопрос, – сказал Питер спустя некоторое время.

– Я не могу на него ответить, потому что и сама не знаю почему, – сказала я.