Цветы не знают волю неба. Том 1

Глава 1

Янь Цюлинь не должен был оказаться на этом праздновании. Но в тот день он спустился с горы Хунфэн в расположенный у её подножия городок Фэнчэн, чтобы кое-что купить и просто прогуляться. На сегодня учитель освободил Янь Цюлиня от занятий и тренировок, чтобы юноша мог немного отдохнуть. Несколько дней назад они вернулись с состязания Небесного Меча, которое проводится раз в пять лет между школами, кланами и орденами цзянху¹. И Янь Цюлинь в свои четырнадцать лет показал просто ошеломляющие результаты. Он одолел противников, которые в том числе были старше него на три-четыре года, и не проиграл ни одного поединка. Учитывая, что это было первое открытое появление Янь Цюлиня в мире боевых искусств, он произвёл огромное впечатление на многих мастеров и их учеников. После завершения состязаний Янь Цюлинь единогласно был объявлен одним из самых талантливых и многообещающих представителей молодого поколения.

Однако даже внезапно обрушившаяся на голову юного ученика слава ничуть не поколебала его душевного равновесия и не заставила возгордиться. Вернувшись на гору Хунфэн, он продолжил заниматься своими обычными делами. Хотя многие ученики, уже знавшие результаты состязаний, смотрели на него с благоговением и немного с завистью. Янь Цюлинь был единственным учеником великого мастера Мо Байхэ, который считался одним из первых мастеров в цзянху и приходился шиди² нынешнему главе школы Хунфэн Чжоу Сяньцяню.

Будучи учениками одного учителя, Мо Байхэ и Чжоу Сяньцянь были не только едины в мастерстве, но и похожи, будто родные братья. Они оба имели невероятно привлекательные черты лица, белую, словно нефрит, кожу и проницательный взгляд. Так как они были практикующими мастерами боевых искусств, то выглядели гораздо моложе своих лет. Хотя им обоим уже было за тридцать пять, внешне им нельзя было дать больше двадцати пяти. Чжоу Сяньцянь казался более холодным и непоколебимым, как и подобает главе школы. Мо Байхэ же, напротив, был более мягким и отзывчивым. Однако оба они всегда держались с безупречным достоинством, а их боевое мастерство было признано во всём цзянху как одно из самых выдающихся.

Разумеется, при наличии нескольких великих мастеров школа Хунфэн переживала свой расцвет. А потому появление в ней столь талантливого юного ученика на самом деле не было чем-то удивительным, скорее закономерным. Поэтому, когда первая волна восхищения прошла, на её место пришли покачивания головой и одобрительные вздохи из разряда: «Ах, ну разумеется, у великого мастера Мо не могло быть заурядного ученика». А тот факт, что Янь Цюлинь был его единственным учеником, использовался как подтверждение этого – якобы мастер Мо нашёл нефрит среди обычных камней, а за учеников с более посредственными способностями он и браться не станет.

Однако всё это были лишь досужие сплетни, и Янь Цюлиня они не интересовали. Он совершенно не обращал внимания на то, что о нём говорят – будь это похвала или порицание. В этом плане он на все сто процентов перенял характер и темперамент своего учителя, который всегда относился ко всему с лёгкостью, никогда не принимал чьи-либо слова близко к сердцу и в любой ситуации сохранял достоинство. И хоть Янь Цюлиню было всего четырнадцать, он уже показывал себя достойным учеником своего учителя, что отчасти не могло не вызывать некоторую зависть.

Но в силу открытости, мягкости и умения держать себя непринуждённо Янь Цюлинь производил хорошее впечатление, и люди неосознанно к нему тянулись. Так, после состязания Небесного Меча он завёл несколько знакомств с учениками своего поколения из других школ. И хоть они действительно уступали Янь Цюлиню в мастерстве, он никогда не уделял этому никакого внимания, не был заносчивым и высокомерным, чем заслужил уважение и признание сверстников.

Янь Цюлинь как раз прогуливался вдоль неглубокой и неширокой реки, протекавшей через Фэнчэн, когда услышал, как его окликнули.

– Янь-сюн! Янь-сюн!³

Янь Цюлинь обернулся и увидел, как позади, на противоположном берегу реки, ему машут два человека. По одеждам небесно-голубого цвета он сразу понял, что это ученики школы Фуюнь, с которыми он не так давно познакомился во время состязаний. Янь Цюлинь махнул им рукой в ответ и направился к мосту через реку, чтобы перейти на другой берег и поприветствовать их.

– Янь-сюн, какое счастье, что мы тебя встретили! – с радостной улыбкой воскликнул один из юношей, приветствуя Янь Цюлиня. Он имел невысокий рост и был довольно худым, однако всё же казался утончённым и изящным. Второй был выше и крепче, его черты лица были более грубыми и резкими, однако держался он с лёгкостью, присущей ученикам Фуюнь.

Янь Цюлинь поприветствовал их в ответ.

– Мэн Фэн, Чжэн Чао, удивлён встретить вас в Фэнчэне, – он добродушно улыбнулся, отчего уголки его глаз немного приподнялись, придав юному лицу довольно изящное выражение.

– После завершения состязания Небесного Меча наш учитель отправил нас сюда, чтобы мы от его имени поздравили господина Юя. Учитель получил приглашение на празднование дня рождения от давнего знакомого, но из-за занятости не смог приехать сам. Так как состязание проходило недалеко от Фэнчэна, мы сразу отправились сюда и понадеялись, что сможем тебя увидеть, так и вышло! – сказал Мэн Фэн, корторый был более худым и низким и по возрасту был младше, чем Чжэн Чао, однако он поступил в ученики раньше, а потому приходился тому шисюном⁴.

– Господин Юй Чан? – спросил Янь Цюлинь.

– Да! Он не человек цзянху, но у него много друзей среди мастеров и его связывает давнее знакомство с нашим учителем. Учитель когда-то помог ему справиться с разбойниками, напавшими на караван господина Юя, когда тот только начинал свою торговую деятельность. И с тех пор господин Юй поддерживает связь с ним. Они не то чтобы сильно близки, но всё же не ответить на приглашение было бы неучтиво, поэтому мы здесь.

Мэн Фэн был очень болтливым. Чжэн Чао же, напротив, был молчаливым. Его тонкие губы были плотно сжаты, превратившись в узкую полоску, отчего выражение лица казалось суровым. И хотя на состязании он проиграл Янь Цюлиню, всё же ненависти к нему не испытывал, потому как признавал, что уровень мастерства этого ученика гораздо выше его собственного.

– Янь-сюн, не хотел бы ты пойти на празднование с нами? Там сегодня будет выступать Ли Мянь, та самая, чьи навыки игры на цине⁵ превосходят всех на Центральных равнинах. Говорят, даже сам император оценил её игру! Ты обязательно должен послушать!

– Благодарю, но явиться на чужой праздник без приглашения было бы неучтиво с моей стороны, – едва Янь Цюлинь сказал это, как Мэн Фэн уже затараторил:

– Не страшно! Янь-сюн, господин Юй сказал, что мы можем пригласить кого-нибудь, если встретим знакомых из цзянху, он очень уважает мастеров боевых искусств и всегда радушно встречает их в своём доме. Нельзя упускать возможность послушать Ли Мянь, когда ещё выдастся такой шанс?!

Янь Цюлинь вообще не очень любил шумные празднества, однако Мэн Фэн почти повис на нём и буквально умолял составить им компанию, поэтому в конце концов он согласился. Янь Цюлинь знал о господине Юе, тот имел несколько торговых лавок в Фэнчэне и ещё в нескольких городах. И хоть не являлся человеком цзянху и не владел боевыми искусствами, зато владел деньгами, и его влияние было довольно велико.

Глава 2

Резиденция Юй находилась в южной части города. Чтобы добраться до неё, им потребовалась половина малого часа⁶. Резиденция была украшена к празднованию, перед воротами толпились экипажи. Однако Мэн Фэн и Чжэн Чао повели Янь Цюлиня через другие ворота. Так как они гостили в резиденции уже несколько дней, им не было нужды проходить через парадные двери. Вскоре они оказались в просторном зале. С одной стороны были поставлены столы в форме иероглифа 匚. С другой была невысокая площадка, предназначенная, очевидно, для выступлений. Её обрамляли длинные шторы из тончайшего зелёного шёлка.

Мэн Фэн подвёл Янь Цюлиня к хозяину резиденции и представил. Мужчина уже был в возрасте, однако его зрелая красота по-прежнему привлекала внимание. На нём были элегантные шёлковые одежды цвета цин⁷, которые освежали образ, делая визуально немного моложе. Как только Мэн Фэн назвал имя Янь Цюлиня, на лице господина Юя отразился неподдельный интерес, и он, улыбнувшись, воскликнул:

– Должно быть, это и есть то самое юное дарование цзянху, имя которого прогремело на состязании Небесного Меча!

Янь Цюлинь учтиво ответил, однако мужчина, кажется, слушал его вполуха, внимательно смотря на юношу, словно пытаясь отыскать что-то в чертах его лица. Они поговорили ещё какое-то время, при этом Юй Чан не уставал нахваливать мастерство Янь Цюлиня, не забыв упомянуть и Мо Байхэ, и, наконец, после обмена любезностями все разошлись по своим местам. Учеников Фуюнь и Янь Цюлиня посадили за одним из боковых столов, ближе к краю.

Янь Цюлинь не собирался задерживаться здесь надолго, поэтому любезно поприветствовал сидящих рядом, но не стал ни с кем заводить разговор. Достаточно было Мэн Фэна, который трещал без остановки. Здесь было несколько десятков людей, многие из них были мастерами из цзянху, но не меньше было и богато одетых мужчин и женщин. Трое учеников в своих скромных ученических одеждах смотрелись на их фоне довольно блёкло. Однако несколько молодых девушек с любопытством разглядывали их и перешёптывались. Но юноши не проявили никакого ответного внимания, поэтому девушки быстро потеряли к ученикам интерес.

Вскоре по залу разлились мягкие переливы струн циня, которые перебирали белые тонкие пальцы. Игравшая девушка была столь же прекрасна, как и льющаяся из-под её рук музыка. Слава Ли Мянь действительно была оправдана. Её мелодия завораживала, словно погружая в мягкие морские волны. В одно мгновение все голоса стихли, а взгляды сосредоточились на играющей девушке. Казалось, ничто в этом мире не способно превзойти эту чарующую музыку.

Шёлковые занавеси качнулись, как от дуновения лёгкого ветра, и за ними показалась фигура. Легко, с невероятным изяществом и утончённостью в центр зала выпорхнула девочка в ослепительно-белых развевающихся одеждах с широкими рукавами. Её смолянисто-чёрные волосы были собраны в узел и украшены красными цветами. Такие же цветы были вышиты по краю её халата. На контрасте с белоснежной тканью они смотрелись особенно ярко, словно выведенные кистью, но вместо туши использовалась алая кровь.

Девочка была совсем невысокого роста и тоненькая, как виноградная лоза. Хотя половину её лица скрывала полупрозрачная вуаль, было очевидно, что этой прелестной танцовщице было не больше одиннадцати-двенадцати лет. Однако плавность и грация её движений были на столь высоком уровне, что все присутствующие не могли не восхититься её мастерством. Очевидно, эта девочка имела незаурядный талант.

Как и все остальные, Янь Цюлинь был прикован взглядом к её танцу. Девочка порхала по залу, словно птица, изящные движения её рук заставляли широкие рукава подчиняться рисунку этого замысловатого танца, отчего фигура исполнительницы казалась лёгкой и невесомой. Девочка приближалась то к одному краю стола, то к другому, плавно вскидывая руки и мягко переступая, словно по облакам. Несколько десятков пар глаз неотрывно следили за её движениями как заворожённые.

Девочка, изящно взмахнув рукавами, плавно вернулась в центр зала, затем обернулась, элегантно выкинув вперёд правую руку, и замерла на мгновение. Янь Цюлинь взглянул на неё, и неожиданно они встретились взглядом. Глаза девочки были необычными: светло-янтарные с зеленоватым оттенком, как припыленный нефрит, довольно примечательные. Но как только Янь Цюлинь столкнулся с этим взглядом, его внезапно охватило странное чувство, а по спине пробежали мурашки.

Взгляд девочки совсем не был похож на взгляд ребёнка. Её глаза были ужасающе холодными и пустыми. Янь Цюлинь по наитию ухватился за рукоять своего тренировочного меча, персональный он ещё не получил, но даже с тренировочным он вполне мог бы вступить в реальный бой. И в тот же момент девочка резко отвела назад вытянутую вперёд руку. Только теперь Янь Цюлинь заметил, как что-то блеснуло: от её руки тянулась тончайшая, едва заметная нить, словно паутина. Янь Цюлинь повернул голову в ту сторону, куда тянулась нить, и в этот же момент мелодия циня затихла, но раздался глухой звук, словно на пол упало что-то тяжёлое, но не совсем твёрдое.

Янь Цюлинь уже понял, что именно это было. Во главе стола по-прежнему сидел господин Юй, однако теперь на его плечах не было головы. А огромное пятно крови уже расползалось по изящным одеждам цвета цин. Никто ещё не понял произошедшего, взоры присутствующих по-прежнему были обращены к центру зала, где совсем недавно порхала маленькая изящная танцовщица. Однако девочки там уже не было, она словно растворилась в воздухе за долю секунды. Янь Цюлинь обернулся, но, конечно, уже никого не увидел. В этот момент раздался резкий крик и все, наконец, пришли в себя. Представшее перед глазами зрелище повергло в шок. Женщины закричали, мужчины повскакивали со своих мест, хватаясь за мечи. Никто не заметил, в какой момент господин Юй лишился головы и кто это сделал.

Янь Цюлинь был ошарашен, однако сохранил поразительное спокойствие. Всё же суровые тренировки Мо Байхэ не прошли даром. Учитель намеренно нередко подвергал Янь Цюлиня стрессовым ситуациям во время занятий, чтобы тренировать его хладнокровие и умение контролировать себя в любых обстоятельствах. И вот, наконец, это принесло свои плоды. Янь Цюлинь, видимо, был единственным, кто заметил движение танцовщицы и понял, что именно она лишила головы господина Юя. Вряд ли бы кто-то в принципе мог подумать, что маленькая девочка смогла бы в одну секунду обезглавить человека посреди вооружённой толпы.

Однако он видел это собственными глазами. И раз танцовщица исчезла сразу после того, как сделала задуманное, значит, искать её уже нет смысла. Поэтому, пока все в панике метались по залу, а Мэн Фэн с побледневшим лицом ошарашенно пялился на безголовое тело, Янь Цюлинь скользнул взглядом по столу и заметил, что десять мужчин так и продолжали сидеть на своих местах, словно застыв.

Кто-то по-прежнему держал в руках чашу с вином, кто-то улыбался, но все они были похожи на восковые фигуры. Янь Цюлинь встал, подошёл к мужчине, который был ближе всего, и коснулся его плеча. Тело было холодным и твёрдым. Человек перед ним явно был мёртв, а его тело уже окоченело. Но как такое могло случиться? Всего минуту назад все эти люди веселились, ели и пили. Даже если они были убиты каким-то тайным способом, как их тела могли остыть и окоченеть за такое короткое время?!

– Это яд, – раздался позади голос.

Янь Цюлинь обернулся. За его спиной стоял высокий мужчина в светло-зелёных одеждах. Его лицо было чуть бледным, но это нисколько не умаляло его изящества и красоты. Он казался довольно молодым, однако те, кто занимался боевыми искусствами, старели гораздо медленнее, поэтому делать выводы о возрасте практикующего мастера по его внешности не имело никакого смысла. Разница в годах могла быть как несколько лет, так и несколько десятков лет. Изначально этого человека не было в зале, поэтому Янь Цюлинь не представлял, кто он, но исходящая от него аура явно намекала, что он принадлежит миру боевых искусств. Янь Цюлинь приветственно поклонился, но не успел сказать и слова, как мужчина вновь заговорил:

– Ты с горы Хунфэн?

На Янь Цюлине были традиционные тёмно-красные одежды учеников Хунфэн, поэтому догадаться о его принадлежности к школе было несложно.

– Мастер прав, этого ученика зовут Янь Цюлинь.

– Янь… – мужчина тихо повторил фамилию, а затем спокойно подошёл к мёртвому и наклонился. Глаза покойника были по-прежнему открыты, на лице застыла благоговейная улыбка, а в руках он сжимал палочки.

– Мастер знает, каким именно ядом были отравлены эти люди? – спросил Янь Цюлинь.

– На горе Хунфэн воспитывают прекрасных мастеров боевых искусств. Но также она славится своими лекарствами. Ты, как ученик Хунфэн, бывал в павильоне Феникса?

– Да… – растерянно ответил Янь Цюлинь.

– Тогда ты должен знать, что мастер Сы Шэн, заведующий павильоном Феникса, не просто лекарь, а ещё и знаток ядов. Мало кто из учеников считает нужным тратить время на изучение такой мелочи, как травы и яды. Они хотят совершенствовать своё боевое мастерство. Однако, если бы ты уделил время изучению науки мастера Сы, то знал бы, что эти люди отравлены крайне редким и невероятно опасным ядом, который называется «Три вдоха». От него невозможно спастись. Тому, кто оказался отравлен, остаётся лишь три вдоха до смерти. Яд действует мгновенно, замораживая внутренности, кровь и ци⁸, текущую по меридианам, и всего за минуту превращает человека в окоченевший труп.

Янь Цюлинь был поражён, он никогда раньше не слышал о подобном яде, а потому сейчас слушал с вниманием и восхищением. К тому же осведомлённость этого человека о делах Хунфэн поражала. Но Янь Цюлинь совершенно точно никогда не видел его на горе, иначе наверняка бы запомнил. Хотя мужчина говорил почти равнодушным тоном, словно не обращая на своего слушателя никакого внимания, юноша всё равно был поглощен его спокойным, размеренным голосом.

– Мастер много знает о ядах и, кажется, знаком с нашей школой, – с благоговением сказал Янь Цюлинь. – Могу я узнать имя мастера?

Мужчина наконец отвлёкся от рассматривания трупов и повернулся к юноше. Этот человек казался довольно холодным, даже несмотря на мягкие и утончённые черты лица. И держался он строго, но с явным достоинством. Помолчав какое-то время, он задал встречный вопрос:

– Чей ты ученик?

– Учитель этого ученика великий мастер Мо Байхэ, – учтиво ответил Янь Цюлинь.

Мужчина слегка приподнял бровь. На его лице промелькнуло едва заметное удивление, но он быстро принял свой изящно-бесстрастный вид.

– Как давно Мо Байхэ взял тебя в ученики?

Мужчина назвал учителя просто по имени, что было немного странно, потому как обычно в цзянху его называли великий мастер Мо. Янь Цюлинь догадался, что незнакомец, видимо, знает его учителя лично и довольно неплохо. Но почему его удивило то, что Янь Цюлинь был учеником Мо Байхэ? Это не было тайной, а после состязания Небесного Меча и вовсе широко стало известно. Разве что этот человек долго отсутствовал в цзянху и просто не знал текущего положения дел, и не интересовался состязанием Небесного Меча.

– Десять лет назад, – ответил юноша.

Мужчина замолчал на какое-то время. А затем подошёл ближе, словно осматривая Янь Цюлиня.

– Ты довольно юн, если он взял тебя десять лет назад, ты должен был быть почти младенцем.

– Мастер прав. Учитель случайно нашёл меня в лесу, когда мне было два года, он сжалился и забрал меня с собой на гору Хунфэн, а когда мне было четыре, он взял меня в ученики.

Мужчина снова окинул Янь Цюлиня взглядом, будто оценивая его.

– Твои врождённые способности весьма незаурядны.

– Этот недостойный ученик не заслуживает похвалы мастера, – склонив голову, ответил Янь Цюлинь.

– Тебе не стоит тут задерживаться, возвращайся на гору Хунфэн, – сказал мужчина, а затем повернулся и ушёл.

Полы его одежд чуть покачивались от дуновения ветра, оставляя за собой едва заметный сандаловый аромат, а походка была невероятно лёгкой и грациозной. Янь Цюлинь подумал, что этот человек наверняка обладает высоким боевым мастерством, а внешне и манерами очень походит на главу Чжоу и учителя.

Глава 3

– Кто этот мастер? – раздался над ухом голос. Янь Цюлинь обернулся и увидел Чжэн Чао, который всё ещё смотрел вслед ушедшему мужчине.

– Не знаю, – Янь Цюлинь повернулся, чтобы проверить Мэн Фэна. Его случившееся, казалось, очень сильно потрясло, потому что он сидел тише воды ниже травы, что для него было совсем нехарактерно.

– Нам не стоит оставаться здесь, – сказал Янь Цюлинь. – Уже прибыла городская стража, нам тут делать больше нечего. Где вы с Мэн Фэном остановились?

– Господин Юй оставил нас в своей резиденции, – ответил Чжэн Чао.

– Если вы не хотите оставаться здесь, вы можете стать гостями горы Хунфэн, глава Чжоу не будет против. Но если желаете остаться, я должен попрощаться, мне пора возвращаться.

– М-мы с тобой… – заикаясь, проговорил Мэн Фэн.

Всё же он был ещё слишком юным. К тому же Мэн Фэн был младшим сыном довольно богатой семьи, а потому с самого рождения его холили и лелеяли. Школа Фуюнь тоже была лояльна к ученикам, поэтому можно сказать, что Мэн Фэну никогда в жизни ещё не доводилось встречаться с чем-то столь жестоким. Хоть он и был учеником школы боевых искусств, но в реальном сражении ещё, конечно, участия не принимал. Даже на состязании Небесного Меча он не выступал, а лишь наблюдал. Ему было только двенадцать лет, он пришёл в школу Фуюнь в возрасте девяти лет и прогрессировал медленно, а потому его навыки были ещё на довольно низком уровне.

Чжэн Чао оказался в школе всего через пару месяцев после Мэн Фэна. Таким образом, Мэн Фэн стал четвёртым учеником великого мастера Цзяня из школы Фуюнь, а Чжэн Чао – пятым. Хотя последнему на момент вступления в школу было одиннадцать, у него были хорошие врождённые данные, потому развивался он очень быстро, гораздо быстрее, чем Мэн Фэн. Да и жизненный опыт у Чжэн Чао был куда более обширный, чем у его шисюна. Чжэн Чао был из простой семьи и до вступления в Фуюнь уже повидал немало, а потому смог сохранить самообладание после всего случившегося и даже позаботился о Мэн Фэне.

Когда они поднялись на гору, луна уже вовсю сияла на небе. Однако на территории школы всё ещё было оживлённо. В Хунфэн не было раннего отбоя. Ученики уходили спать в одиннадцать, а вставали в семь. Поэтому, несмотря на довольно позднее время, многие ещё не спали. В Зале Собраний горел свет, и Янь Цюлинь повёл учеников Фуюнь туда, чтобы поприветствовать главу. Он действительно застал Чжоу Сяньцяня на своём рабочем месте.

– Глава Чжоу, – Янь Цюлинь поклонился, и двое учеников позади него сделали то же самое.

– Цюлинь? – мужчина поднял голову от бумаг, которыми занимался, и слегка удивлённо посмотрел на юношей.

– Прошу главу меня простить. Я самовольно привёл на гору учеников Фуюнь Мэн Фэна и Чжэн Чао и предложил им кров, так как они попали в затруднительную ситуацию.

– Глава Чжоу, простите нас за вторжение, если бы не обстоятельства, мы бы не посмели тревожить главу и обременять школу Хунфэн своим присутствием, – тихо проговорил Мэн Фэн. К этому времени он уже немного успокоился и взял себя в руки.

Чжоу Сяньцянь встал и подошёл к Янь Цюлиню. Выражение его лица было мягким, что бывало достаточно редко. Только находясь дома, с учениками своей школы, глава Чжоу мог проявлять мягкость.

– Протянуть руку помощи тем, кто попал в беду, – благородный поступок, не нужно за это извиняться. – Затем он обратился к ученикам Фуюнь: – Вы наши гости, я попрошу проводить вас в гостевые комнаты. Оставайтесь в стенах школы Хунфэн столько, сколько нужно, – он подозвал дежурного ученика и сказал ему проводить юношей из Фуюнь в домик для гостей. Те в свою очередь глубоко поклонились и проследовали за сопровождающим.

Когда они ушли, Чжоу Сяньцянь жестом пригласил Янь Цюлиня пройти к креслам и сесть.

– А-Линь⁹, теперь расскажи, что произошло.

Янь Цюлинь рассказал о том, что случилось на праздновании дня рождения господина Юя. Чем больше он говорил, тем сильнее хмурился Чжоу Сяньцянь. Когда Янь Цюлинь закончил, глава Чжоу сказал:

– Нам стоит позвать твоего учителя.

В скором времени в зале собраний появился Мо Байхэ. Увидев нахмурившегося Чжоу Сяньцяня и немного растерянного Янь Цюлиня, Мо Байхэ тоже напрягся. Янь Цюлинь снова повторил свой рассказ. Когда он закончил, Мо Байхэ был таким же нахмурившимся, как и Чжоу Сяньцянь.

– Обезглавить господина Юя прямо посреди празднования. Кто мог пойти на такую дерзость? – Чжоу Сяньцянь был озадачен.

Конечно, к школе Хунфэн Юй Чан не имел никакого отношения. Хотя он и вёл какие-то дела в цзянху, с Хунфэн они не пересекались. Ученики посещали его торговые лавки, расположенные в Фэнчэне, но на этом всё. Однако господина Юя убили прямо у подножия Хунфэн, и Чжоу Сяньцянь не мог это просто проигнорировать.

– Это сделала танцовщица, – сказал Янь Цюлинь.

– Что? – Чжоу Сяньцянь и Мо Байхэ одновременно вырвались из своих размышлений.

– Господина Юя убила танцовщица, – повторил Янь Цюлинь. – Я не знаю, как она отравила остальных десятерых мужчин, скорее всего каким-то образом незаметно добавила яд в их бокалы во время танца. Но перед тем, как она отсекла голову господину Юю, я заметил тончайшую, почти прозрачную нить, которая тянулась от её руки к его шее. К сожалению, я увидел это слишком поздно и ничего не смог сделать, в следующую секунду голова господина Юя уже упала с плеч. Это моя вина.

– А-Линь, не говори глупостей, – мягко сказал Мо Байхэ, – господин Юй не был человеком цзянху, но у него было немало друзей оттуда. Если даже признанные мастера не смогли ничего поделать, что мог сделать в этой ситуации юный ученик? Твоей вины тут нет. То, что ты заметил «Нить Судьбы», уже огромный успех, далеко не каждый мастер способен её увидеть, а предотвратить атаку «Нити Судьбы» – и тем более.

– Что такое «Нить Судьбы»? – спросил Янь Цюлинь.

– Это одна из скрытых боевых техник. Очень сложная, ею мало кто владеет. То, что ты увидел, особая шёлковая нить, очень прочная, способна выдержать вес в тысячи цзиней¹⁰. А в умелых руках она превращается в смертоносное оружие.

Янь Цюлинь серьёзно задумался, а затем заговорил вновь:

– Но как маленькая девочка могла овладеть такой сложной техникой?

Как только он это сказал, лица Чжоу Сяньцяня и Мо Байхэ переменились. На них отразилось явное удивление.

– Девочка? – переспросил Мо Байхэ, Янь Цюлинь кивнул.

– На её одежде были цветы? – тон Чжоу Сяньцяня стал очень серьёзным.

– Да, – Янь Цюлинь не имел ни малейшего понятия, какое отношение это имеет к делу, но всё же детально вспомнил наряд танцовщицы. – Она была одета в белые одежды, на подоле и рукавах верхнего одеяния были вышиты цветы.

– Ты узнал, что это за цветы? – спросил Мо Байхэ.

Янь Цюлинь кивнул:

– Вышивка была очень реалистичной, это были красные паучьи лилии. Я не видел черт лица девочки из-за вуали, но могу сказать, что она была не старше одиннадцати лет. Разве в столь юном возрасте можно так искусно владеть такими сложными техниками?

– Крайне молода, – проговорил Чжоу Сяньцянь, словно ни к кому не обращаясь. Мо Байхэ кивнул в ответ.

– Школа Сыюхуа заявила о выходе в свет новой ученицы, и, кажется, она превзойдёт всех предыдущих, – Мо Байхэ тяжело вздохнул.

Теперь Янь Цюлинь понемногу начал понимать, что происходит. Хоть он и был ещё молод, но, будучи частью мира боевых искусств, он, безусловно, слышал о скрытой школе, которая носила название Сыюхуа – «Цветы, несущие смерть»¹¹. Говорили, что в этой школе были только ученицы, прекрасные, как цветы, и смертоносные, как самый быстрый яд. Сыюхуа не входила в число признанных школ боевых искусств. По сути она воспитывала не мастеров, а наёмников с уникальными качествами.

К Сыюхуа обращались, когда нужно было решить какие-то дела в цзянху. Они могли проникнуть куда угодно и сделать что угодно. Обычно их нанимали либо чтобы убить кого-то, либо чтобы украсть что-то. Но даже наниматели не знали, как выглядит исполнитель. Ученицы Сыюхуа были мастерами перевоплощения, знатоками ядов, безупречно владели техниками скрытых убийств. Они были образованы не хуже императорских дочерей, играли на музыкальных инструментах, танцевали как профессиональные танцовщицы – всё, чтобы притвориться кем угодно и выполнить любую задачу. Их боевое мастерство достигало совершенного уровня. Ходили слухи, что нанять кого-то из пятёрки лучших учениц Сыюхуа стоило баснословных денег, но они могли бы проникнуть даже в императорский дворец, чтобы убить императора или похитить наследника престола. А потому всегда находились те, кто был готов выложить любые деньги за решение своих проблем.

Никто не знал, где находится школа Сыюхуа и какова численность её учениц. А потому никто не мог принять против них никаких мер. Но, справедливости ради, Сыюхуа никогда не брались за беспочвенные убийства из чьей-то пустой прихоти, кровавая резня была не в их духе. Они не были палачами, но и жалости от них ждать не следовало. Отличительной чертой Сыюхуа было то, что каждая ученица, чьё мастерство было достаточно высоким, заявляла о себе в цзянху одним громким делом и делала себе этим имя. Так случилось в доме Юй. Когда ученица дебютировала, то сообщала «имя», под которым она будет известна в цзянху, – название цветка.

Судя по вышивке на одежде девочки-танцовщицы, её имя – Красная Паучья Лилия. Этот цветок также называют цветами другого берега или цветком равноденствия¹². Считается, что красные паучьи лилии растут в Подземном Царстве вдоль дороги, по которой следуют души мёртвых. Они имеют кроваво-красный цвет, необычное строение цветка, но главное – они ядовиты¹³. Это красота, несущая смерть. Янь Цюлинь вдруг снова вспомнил глаза той девочки, её расплывчатые черты лица под вуалью. Она определённо была очаровательной, но за этой прелестью скрывалась смертоносная сила, которая в одно мгновение уничтожила одиннадцать человек прямо перед глазами мастеров боевых искусств. Это было действительно громкое заявление о себе.

– Тот яд, которым она отравила мужчин, назывался «Три вдоха», главе и учителю известно что-то о нём? – спросил Янь Цюлинь.

– Как ты узнал, что она использовала именно этот яд? – удивился Мо Байхэ. Его ученик никогда не проявлял особого интереса к науке о ядах.

– Так сказал один из мастеров, что был в доме господина Юя.

– Очевидно, этот мастер неплохо разбирается в ядах, – резюмировал Чжоу Сяньцянь. – «Три вдоха» – крайне опасный и очень редкий яд. От него практически невозможно спастись, его нельзя почувствовать в вине или еде. А действует он мгновенно. Но раз мы выяснили, что за делом стоит Сыюхуа, то нет ничего удивительного, что они использовали такой редкий яд.

На какое-то время все замолчали, затем Мо Байхэ мягко сказал:

– Ладно, А-Линь, тебе нужно идти отдыхать, ты сегодня многое повидал и наверняка устал, иди спать.

– Да, учитель, – Янь Цюлинь поклонился и покинул Зал Собраний.

– Когда ты принёс этого ребёнка на гору Хунфэн, он был размером с кошку и едва мог шевелиться от истощения. А теперь он мало того что выиграл состязание Небесного Меча, но ещё и без какой-либо подготовки, сам того не осознавая, распознал технику «Нитей Судьбы». Я и впрямь скоро начну думать, что его благословили небеса, – проговорил Чжоу Сяньцянь, смотря в черноту ночи, разлившуюся за распахнутыми дверьми.