Czytaj książkę: «Порочный перекресток»
Пролог.
Звенящая тишина.
Она напоминает штиль перед цунами. Давит на мозг, заставляет задыхаться и дрожать от предвкушения. Неизвестность, самое худшее из состояний, он сжимает тисками грудь и вынуждает внутренне выть.
Деймон так смотрит. Смотрит так, словно хочет пролезть в мозг и я невольно ставлю ментальные щиты, чтобы он не увидел всей круговерти мыслей, чтобы не понял, насколько я на самом деле не идеальная.
– Почему ты отказала ему? – нарушает он гнетущее молчание и поворачивается полностью ко мне.
В одних брюках, с крепким обнаженным торсом, покрытым мелкой порослью, уходящей стрелой вниз. Так неприлично смотреть туда, но все лучше, чем в глаза. Все лучше, чем отвечать на вопрос. Лучше… попить воды.
– Лиззи, ответь, черт тебя возьми!
– И ты туда же, – говорю раздраженно. Не на него, на себя. И наливаю в стакан воды.
Деймон следит за тем, как я пью, как освежающие капли стекают по подбородку и я, сразу вспоминая душ, в котором ласкала себя, пока думала о нем. Фантазировала, как он смотрит на меня, как овладевает мной.
Вытерев воду, я снова смотрю на Деймона, на этот раз в глаза. И не знаю, что он там увидел, но на лице вспыхнуло возбуждение и надежда.
Он стремительным ветром ко мне приближается, так резко, что приходится прижаться спиной к комоду и услышать стук стакана об кувшин. Этот звон, как выстрел в мозгу. Неизбежность желания, что вспыхивает во мне, когда чувствуя запах Деймона. Такого близкого. Такого нужного. Такого красивого, как летняя дождливая ночь.
Он, не церемонясь берет меня за талию и садит на комод, вклиниваясь между ног и утыкаясь головой в живот, обнимая, беря в плен. И тело и чувства.
– Лизз…
Дрожащими руками глажу его волосы, чувствуя себя последней сукой, потому что тоже самое возбуждение несколько минут назад ощущала и в руках Мэтта. Он уже почти был во мне, но мысль о Деймоне все разрушила. Только как в этом признаться. Как признаться самой себе, что люблю одного, хочу замуж за другого, а жажду близости с обоими. Не такое воспитание прививали мне строгие родители.
На мне нет трусиков и Деймон быстро это замечает. Он долго гладить мне бедра, задирая простое платье все выше и выше, срывая с моих губ чувственные, тихие всхлипы.
– Деймон, не надо, – стараюсь остановить его руки, но тщетно. Он ошалелым взглядом смотрит на влажную розовую плоть и кажется, задыхается.
– Я так хочу тебя, я так люблю тебя, – говорит он и со стоном припадает к влажным лепесткам, целуя их, посасывая, буквально вылизывая там все.
А я дергаюсь, выгибаюсь дугой, руками сжимая его волосы, и толкаю кувшин с водой вниз. Ковер скрашивает звук, а меня уже потрясывает. Пальцы это конечно здорово, но губы, язык… Ощущения жесткой стрелы наслаждения пронзает меня насквозь, выуживая наружу все порочные чувства и желания. И я сгораю в огне страсти, пока он продолжает колоть меня языком, вылизывать лоно, все быстрее, пока я просто не сгибаюсь пополам от нахлынувшего волной оргазма и не хриплю:
– О, да! Деймон! Да!
Мое лицо теперь напротив него и он всматривается в мои, поддернутые дымкой глаза и требует ответа.
– Я не знаю, Деймон, не знаю. Это неправильно! – шепчу я, сжимая его лицо в своих ладонях, и смотря на поблескивающие моей собственной влагой твердые губы и хочу попробовать их на вкус. – Я любила тебя, потом полюбила его, и тут ты говоришь, что любишь меня и я люблю тебя….
Я и сама мало, что поняла из своих слов, а Деймон и подавно. Но очевидно, что-то он для себя вынес, потому что об мои губы, как о скалы разбился его дикий, необузданный поцелуй. А в следующий миг я уже прижата к полу и извиваюсь под лучшим другом, слыша звон пряжки ремня. Дышу часто, сердце бешено стучит, чувствую как эротический туман никак не хочет меня отпускать, владея разумом и не позволяя остановить друга, который похоже забыл о правилах приличия, нормах морали, и невинности нашей многолетней дружбы.
Мы были полностью поглощены друг другом. Мое тело, еще не отошла от оргазма, поэтом забыв обо всем я готовлюсь принять в себя любимого, как вдруг его на мне не стало.
Он оказался откинут к ближайшей стене волной магии. А в дверях стоит Мэтт, и судя по взбешенному виду, он готов к увиденному.
Часть I. Глава 1. Деймон
Я хочу её.
Это осознание поглощает меня магической вспышкой. Входит в самое сердце и устремляется в пах. Нет и шанса противостоять этому обжигающему чувству жажды и желания, когда я смотрю в эти глаза насыщенного шоколадного цвета, на эти губы, что поджимаются, когда она смотрит недовольно, на эти плечи цвета сливок, что обнимает другой.
Что за хрень?!
Я встряхиваюсь и осматриваюсь.
Очередное помутнение рассудка?
Это нормально учитывая последние события. Войну с некромантом Маркусом, который возомнил, что только чистокровный маг имеет право на жизнь.
Лиззи была обретенной. Магия стала ее даром, и она за время учебы в магической Академии, она сделала все, чтобы его оправдать.
Она стала лучшей, а теперь стала и красивой.
Такой красивой, что сердце при виде нее пускается вскачь, а дыхание перехватывает.
Как же долго я был слеп. Как же долго я был занят победой над Маркусом. Как же я мог отдать ее лучшему, пусть и не самому верному другу, Мэту.
Я знаю, что она любит меня. Лиззи шла за мной в самое пекло, помогала, поддерживала, забывала о себе, отправила родителей за границу, стерев им память.
Она любила меня. Нет, не так. Она любит меня!
И не важно, что прямо сейчас её в этой уютной гостиной обнимает другой. И не важно, что тут полно его родственников и все желают брака Элизабет и Мэтью. Не важно, потому что я тоже заслужил право на счастье!
Я хочу Элизабет Боунс!
Я бы закричал об этом, но меня, скорее всего, примут за сумасшедшего и дадут пару склянок успокоительных зелий, а она даже не поймет, что я говорю правду.
Нет, пока нужно ждать, подождать, когда все покинут гостиную и мы останемся наедине в этой уютной комнате.
Уютная да. Комната и весь дом и впрямь были такими.
Мне выросшему в детском приюте на краю Лондона такая атмосфера сразу показалась волшебной. Я хочу жить так же. Я хочу семью.
Пока вся страна отмечает победу над тиранией Маркуса, в моей душе праздник так и не наметился. И сейчас, когда множество человеческих жизней погублены в ходе второго противостояния с некромантом, сотворившим себе бессмертие (вернее он так думал, пока мы не нашли способ его убить) и холод многочисленных смертей всё ещё пронизывает живых, мне как никогда необходима семья.
Когда мы победили и выжили, я впервые задал себе вопрос: ради чего, собственно жить дальше.
И, кажется, я нашел ответ.
Я смотрю, как Лизи облизывает свой тоненький пальчик, как перелистывает страницу толстой книги (Другие она не читает) и вдруг чувствую на себе обжигающий взгляд светло-карих глаз.
Джоанна.
Мысли о ней давно перестали меня трогать.
Я, конечно, волновался за неё, ведь она часть семьи, которая так много для меня сделала, но любви к ней я больше не испытываю.
Впрочем, если подумать, я никогда особо и не любил её, а те отношения, перед началом боевых действий, та ночь, в которую я был уверен, что лишаю ее невинности, скорее, была способом почувствовать себя нормальным.
Я просто хотел стать частью общества, что олицетворяла собой эта рыжеволосая хохотушка, но в какой-то момент признал, что моя прерогатива – это одиночество. И только один человек способен скрасить мое существование, даря ощущение света и добра.
Вернее, нет, их конечно, двое. Вон они, сидят.
Мэт травит очередную байку, пытаясь отвлечь Лизи от, наверняка весьма захватывающего чтива. Она делает вид, что слушает, но часто поднимает обеспокоенный взгляд на меня.
Волнуется, что снова могу вспылить и начать крушить все вокруг, но сейчас моя неврастения скорее выльется во что-то более угрожающее, например в похищение и изнасилование лучшей подруги. Подруги, которую я откровенно хочу трахнуть. Просто забраться под эту приличную юбку, отодвинуть слой ткани и ощутить на пальцах терпкую сладкую влагу, услышать стон…
Дерьмо! Откуда это?
У меня нет никого роднее этих двоих. Вот только взгляды Мэта, бросаемые на подругу, перестали мне нравиться. И с этим росло непреодолимое желание чем-то прикрыть острые коленки Лизи, которые выглядывали из-под жёлтого ситцевого платья в белую полосочку.
Лизи снова поднимает на меня свои глубокие глаза в обрамлении пушистых ресниц, в которых отражается пламя камина, и смотрит так, как это умеет делать только она. Обеспокоенно и вместе с тем трогательно. Так трогательно, что мне и самому хочется потрогать ее в самых неприличных местах.
И в этот же момент я ощущаю, как будто кто-то провёл по шее тонким, невесомым пёрышком.
Я передёрнул плечами от лёгкой дрожи. В обычный момент ее бы вызвал случайный ветерок, ворвавшийся в приоткрытое окно. Я вновь уловил мимолётную печальную улыбку подруги, прежде чем та, вежливо посмеявшись над очередной шуткой Мэта, снова принялась за чтение. И я содрогаюсь от желания наблюдая как тонкие пальчики заправляют каштановую прядку за нежное, розовое ушко. Мочка которого так и просится в рот.
– Деймон. Деймон!
За этими дикими, порочными мыслями, как эльфы разлетавшимися в разные стороны и мерзко улыбавшимися, (пакостные создания, знающие наперед все твои мысли) я не сразу слышу голос Джаонны. Она, я так понимаю уже несколько раз пыталась привлечь мое внимание. Но вышло это, только когда она тронула мое плечо.
– Деймон, можно тебя на пять минут? – тихо спрашивает она, когда смотрю на нее ничего не понимающим взором.
Буду очень рада, если вы присоединитесь к чтению этой замечательной, откровенной истории.
Ваша, Малена!
Наш главный герой Дэймон!
Глава 2.
– Конечно, – отвечаю почти бессознательно и встаю за ней.
На меня тут же смотрят пять пар взволнованных глаз. Семейство Кроули – пухленькая миловидная мать, худой добродушный отец, Джоанна, Мэт и конечно, наша подруга Лиззи.
После победы я много вспоминал мелкие детали магических боевых действий, темных волшебников, что погибали от моей руки, тех, кого не смог спасти.
Лиззи помогала не уйти совсем в собственное отчаяние, просто сидела рядом, иногда что-то рассказывала. Я, в какой-то момент спросил себя: А что бы было, потеряй я и ее?
Был ли смысл жить дальше? Без этих нравоучений. Без легкого, звенящего смеха. Без чудесной, изящной магии, которой обладала только она.
И почему с Джоанной не возникало желания даже посидеть рядом, не то что поговорить и рассказать о том, что меня тревожит?
Длинноногая и статная. Мечта многих парней Академии Стоунхендж с самого своего четвёртого курса. Она и сейчас смотрит на меня и ждет.
Ждет того, чего я больше не могу ей дать. Неравнодушный к ее прелестям Деймон остался там, в Стоунхендже.
А я теперь солдат. Мне нужна не яркая вспышка, что была влюбленностью, а приветливый и тёплый костёр, что назывался любовью.
Мне нужна Элизабет Боунс. Я хочу Лиззи.
Очередное осознание заставляет меня замереть посередине кривой, как нога, паука птицееда, лестнице. Ещё пять ступенек до девичьей спальни.
Не хочу выяснять отношений с Джоанной.
Я поворачиваю голову, окидывая взглядом неярко освещённую гостиную: длинный стол, продавленный временем диван, глубокие кресла.
Мать Мэта – Лаура орудует магией для мытья посуды после обильного и вкусного ужина, её супруг – Джон, возится со стареньким телефоном.
Хорошо видно Мэта, он переместился еще ближе к Лиззи и вроде как незаметно поглаживает её коленку, постоянно норовя добраться до внутренней стороны бедра, коснуться трусиков.
Меня накрывает пелена ярости. Желание убить друга, внезапно ставшего соперником выводит из себя, становится невыносимым.
Но взгляд Лиззи охлаждает пыл.
Девушка смущается и, потупив взор, кладет ладонь на руку русоволосого Мэта и чуть сжимает. Убирает.
Она словно чувствует мой гнев, но не понимает его природы. Но ее спокойная, как гладь воды аура подавляет мою злость, заставляет стыдится ее. так же как сейчас она стыдливо смотрит черезт всю комнату на меня.
Да, ты не ожидала, но теперь слово дружба я хочу исключить из наших отношений. Теперь я хочу быть тем, кто целует тебя, тем кто задирает тебе юбку, пока никто не видит.
Я хочу быть тем, кто впервые проникнет в твое нутро и сделает тебя женщиной, наполнит тебя магией любви и навсегда поставит свою метку.
Как бы плохо не звучало, но метка на девушке, что поднимается в свою спальню, была поставлена не мной.
Контакт взглядов затягивается до непридичия долго. Отворачиваюсь и смотрю на плавное, соблазнительное покачивание бёдер в бордовой юбке.
Джоанна, как раз открывает дверь своей спальни, манящим взглядом приглашая следовать за ней.
Когда я преодолеваю последний пролёт лестницы и прохожу внутрь сладко пахнущей комнаты, то мгновенно чувствую себя неуютно. Джоанна оборачивается и кивает на деревянную, как и все стены в комнате, светлую дверь.
– Закрой, пожалуйста.
Я подчиняюсь, .Добавляю еще пару заклинаний, которые скроют от домочадцев все звуки доносящиеся отсюда. Но просвет оставляю. Такой же просвет, как и в своих отношениях с этой красивой девушкой.
Я не люблю её и на её любовь могу ответить только лишь своей благодарностью.
Поворачиваюсь и сую руки в карманы терракотовых брюк, которые думаю, вполне сносно смотрятся с клетчатой рубашкой на раздавшихся за год войны плечах.
С интересом наблюдаю за тем, как Джоанна медленно отступает на шаг назад, проводит рукой по своей высокой груди и вниз к подолу юбки.
Я прекрасно понимаю, на что так непрозрачно намекает сестра лучшего друга, и отворачиваюсь, сжимая челюсти, сдерживая желание трахнуть эту неразборчивую шлюшку.
Как будто я не знаю, что за год в Академии она спала с другими, тогда как я защищал мир, в котором ей предстояло жить.
Нет, мы не договаривались быть друг другу верными. Но та же Лизи даже Мэту ничего не давала, хотя могла.
Возвращаю циничный взгляд на девушку, приподнимаю бровь в ожидании дальнейшего представления.
Джоанна опускает длинные ресницы и, скромно тянет подол юбки вверх, обнажая стройные бёдра и краешек красных… (кто бы сомневался?) кружевных трусиков.
– Деймон, – томно шепчет она и медленно опускается на колени.
Её цепкие пальчики находят весьма ощутимый бугор в моих штанах. Ну, а что? Запах и близость такой девушки могли бы поднять и мертвого, а тут какой-то член парня чуть за двадцать.
Особенно, когда напомаженные губки раскрываются и разом принимают в маленький ротик весь мой далеко не маленький размер.
Наверное, можно расслабиться и наслаждаться тем, как активно и умело сосет Джоанна, как пальчиками ласкает мошонку и смачно причмокивает, пока обильная слюна стекает по ее подбородку.
Любой мужчина многое отдал бы за эту возможность остаться во власти губ и рук этой рыжей сирены. Залить семенем ее лицо, потом развернуть и вставить до основания, слушая музыкальные стоны на каждый резкий толчок.
Но я никогда не был нормальным. И неосознанно выбирал самые сложные пути в жизни. А быть с любящей меня, умелой, раскрепощенной Джоанной было слишком легко.
Хотя то что она вытворяет сейчас своим ртом, выше всяких похвал. Горло расслаблено, член входит очень далеко. Все быстрее.
Слишком легко и приятно наблюдать за тем, как ее губы умело скользят по члену, делая его тверже приближая меня к развязке.
Но вместо того, чтобы кончить, наполнить семенем горло этой крошки, я желаю видеть на ее месте другую девушку, ту кого почти отдал другу. Ту чьи губы может быть не так пухлы, но определенно выглядят не хуже.
Розовые свежие, почти нетронутые. Желание посмотреть и на губки между ног заполняет сознание и я почти кончаю, но в последний момент отталкиваю от себя Джоанну, энергично сосущую мой член и ласкающую себя рукой между ног.
– Я не могу, Джо, – тяжело дыша, отвечаю я на ее обиженный взгляд и застегиваю брюки. – Не могу.
Джоанна заливается краской, и встает, поправляя подол юбки.
– Могу только предположить, что это из-за Элизабет. У вас что-то было… там?
– Нет, ничего не было, – я хмурю брови. Мне не нравится её тон. – Но, наверное, ты права. Это из-за неё.
Зачем обманывать?
– Но Мэтти любит её, и она его – тоже.
Я и сам прекрасно вижу перемену в отношениях друзей. Но то, что они сложились в самый пик сражения, говорит о неуверенности обоих. Ведь когда кровь бурлит в теле, а в голове пылает адреналин, совершить можно много необдуманных поступков.
– Она не уверена, – говорю, чеканя слог, и отворачиваюсь от манящей меня девушки.
Эти слова, так легко слетевшие с губ, были, скорее, моим домыслом, ведь ничего конкретного я не знаю.
А ведь стоило спросить. Мысль о том, что я сам отдалил от себя Лиззи, была очень разумной, хоть и приносила желание разбить свою тупую голову тролльей дубиной. (Мерзкие вонючие создания, но полезные если попадаешь в зону, где не действует магия)
– Извини, Джо, я пойду.
– Он не отдаст её.
– Это не ему решать, – отвечаю резко, не глядя на слезы, которые слышу в голосе. – Она не его собственность.
И перед тем как закрыть дверь, в голове проносится мысль.
«Она не его собственность. Она моя.»
Листаем, дальше – визуализация наших героев. !Смотреть через браузер!
Глава 3.
Спускаюсь в гостиную, слышу, как семейство Кроули бурно обсуждает поездку Мэта и Элизабет в Австралию. Конкретно в Аделаиду, где и поселились, потерявшие память – чета Боунс. Друзья уже неделю хотят отправиться туда.
Вопрос в том, как туда добраться.
Расстояние от Британского острова до Аделаиды было, мягко говоря, не маленьким, в какую бы сторону света ни посмотреть.
И, кажется, полёт на самолёте по одному, как и предлагает моя умница, так неловко поелозившая попкой по стулу, когда я посмотрел на ее ноги, самое адекватное решение.
Потому как полёт, нескольких источников магии разом. Да еще и в набитой электроникой коробке на высоте в несколько тысяч миль был явно несовместим с жизнью всех остальных пассажиров. Да и для волшебника тоже.
Но Мэтт упорно отказывается лететь в одиночку. Своего страха он и не скрывает. Но я также знаю, что более длительное путешествие официальными порталами, у которых определённое расписание, подарит Мэтту долгожданную возможность, по сути, провести с Лиззи медовый месяц. Заранее.
При этом никто даже не упоминает слово «венчание».
– Не знаю, Мэтти, – подает голос миссис Кроули, натянуто мне улыбаясь. Она мельком бросает взгляд на лестницу. Оттуда, судя по скрипу деревянных половиц, спускается Джоанна. – Самолёт гораздо быстрее.
Я прекрасно знаю, как сильно миссис Кроули хочет сделать своих детей счастливыми и как искренне она верует в то, что единственный способ достичь этого – всех переженить.
Только так мы сможем переступить через все трагедии войны и научиться жить дальше.
Ну ерунда же?
Я занимаю привычное место в глубоком кресле справа от камина и с интересом наблюдаю за реакцией Мэтта на слова матери.
Он всегда был трусоват. И несколько раз предавал меня, но возвращался и я его прощал.
Может быть зря? Может быть это я бы сейчас сидел рядом с Лиззи, и вдыхал яблочный запах её длинных, наскоро собранных в пучок волос.
– Нет уж, я в этой железной штуковине не полечу!
– Но Мэтт! – настойчиво и вместе с тем устало произносит Лиззи, уже в который раз доказывая свою точку зрения. – Самолёты – самый безопасный вид транспорта в мире. Вероятность того, что пассажир, севший в самолет, погибнет в авиакатастрофе, составляет примерно один к восьми миллионам. Это как если бы ожидать, что все некроманты и темные друиды и в самом деле были под гипнозом, как утверждали в суде. Если пассажир будет садиться каждый день на случайный рейс, ему понадобится сорок раз пережить Николя Фламеля, чтобы погибнуть!
Я ещё раз убеждаюсь, что лучший друг не сможет сделать Элизабет счастливой. Тот порой просто не понимает, о чём она толкует. И сейчас он выуживает из всего доступного объяснения только одно слово.
– Погибнуть? Вот как раз этого не хватало. Лучше порталами. Прогуляемся, мир посмотрим.
Лиззи мило закатывает глаза, и я невольно улыбаюсь на эту привычную реакцию. Да, Мэтт конечно тот еще ловелас. Красив, высок, был весьма популярен до войны, а сейчас тем более. Но при всех его достоинствах, его мозг вряд ли был больше грецкого ореха. В него помещались разве что разговоры о магическом футболе, девушках и жратве. Он редко принимал чужую правду за истину и мог сильно обидеться, если его старались переубедить. Сложный человек, да, но он был нашим другом.
И порой мне кажется, что друзей, как и родственников, не выбирают.
И сейчас, когда в сознании дверь с именем Лиззи открылась настежь, впуская в тело поток сладостной дрожи от одного взгляда на то, как двигаются её нежные губы, как она елозит по стулу, как откидывает со лба непослушный локон, я готов поддержать лучшего друга. Я хочу отправиться в эту поездку.
Путешествие через половину планеты предстояло нелегким и полным опасностей, но это давало возможность мне окончательно определиться со своими чувствами к подруге.
Понять есть ли шанс у той похоти, что стреляет от паха к мозгу и обратно стать настоящим чувством. Плюс я смогу отсрочить их с Мэттом медовый месяц, чтобы и они поняли, подходят ли другу другу.
Эгоизм или благородство, я не знаю, но и менять решение не собираюсь.
Так уж привык, и порой даже Лиззи с трудом может меня переубедить. Вот сейчас ничего не переубедит во мне болезненного желания забрать ее из этой шумной гостиной, целовать до потери пульса. Целовать, пока она не начнет задыхаться и не раскроется передо мной, пока сама не направит мой член в себя.
Ничто не переубедит во мне этого порочного желания, кроме разума что кричит: нужно выждать, нужно понять, а на самом ли деле Лиззи любит тебя, или это просто иллюзия, вызванная последствиями заклинаний в бою.
Поэтому я решаю привлечь внимание, и все привычно обращают свои взгляды на меня.
– Лиз, Мэтт прав. Мы должны проветриться, посмотреть мир, перед тем как предстанем перед твоими родителями. Что-то мне подсказывает, что разговор с ними будет тяжёлый.
Все смотрят на меня недоуменно, особенно Мэтт, выпучивший голубые глаза.
– Мы? – он делает вид, что не понимает и слова. Обычно у него это хорошо получается.– Мы, – подтверждаю, не сводя взгляда с напряженного лица друга. Жаль не обладаю ментальной магией, чтобы на уровне сознания донести до Мэтта, что Лиззи он так просто не получит.
***
Как вы думаете, правильно в этой ситуации поступает Деймон, по сути напрашиваясь в эту поездку?
Спасибо, что читаете! Ваша Малена!
Глава 4
Все начинают в недоумении переглядываться.
– Ты же не думал, что я оставлю своих лучших друзей без поддержки, финансовой в том числе. Путешествие порталами, как я понимаю, удовольствие не из дешёвых. Ещё еда (её не создашь из воздуха) и место для ночлега. Думаю, Лиззи больше не захочется спать в палаточном городке.
Подруга же сидит, не шелохнувшись, и даже откладывает книгу, что в моем понимании означает, что она внимательно слушает и даже запоминает мои слова. Наизусть.
Но сейчас вид её несколько смущённый, (такой Арр, сексуальный: эти глаза, прикушенная губка)
Я снова корю свою недальновидность, что не овладел даже поверхностной ментальной магией.
О чём она думает? Почему так смотрит, стискивает бедра, почти незаметно заламывает руки.
– Деймон, но у меня есть деньги, и я бы не хотела затруднять тебя, – наконец произносит Лиззи и от ее голоса, такого мелодичного в паху, пульсирует сильнее.
– Да, друг. Тебе нужно отдохнуть, – напоминает Мэтт, с непривычным для него энтузиазмом, поддакивая подруге, которую почти все годы ни во что не ставил, но я молчу.
Хм… Сейчас даже стало интересно, а откуда в нем появились к ней чувства. Да еще так внезапно.
Я также замечаю, как миссис Кроули недовольно поджимает губы, после слов сына. Кажется, о ростках чувств, что пробились во мне сквозь плотный слой мозга, догадываюсь не только я.
Остальные же Кроули смотрят на всё происходящее с долей иронии, словно находятся в театре и наблюдают за актёрами.
Мэтт даже розовеет, на лбу бьется жилка от недовольства. Он даже дышит чаще. Он прекрасно знает про упрямство победителя Маркуса и кажется понимает, что пока я рядом он не сумеет урвать сладкую вишенку Лиззи. Понимаю его неприятие, но здесь уже ничего не поделать.
– Вот и отдохну с лучшими друзьями, тем более что Мэтт не будет брать у тебя денег. Правда Мэтт? – интересуюсь я и поднимаю брови в ожидании ответа, не обращая внимания на резкое понижение температуры в комнате.
– Ну… – на этот раз Мэтт мнется. Разговоры о деньгах никогда его не радовали. Семья из шести человек никогда не баловалась излишествами. – Я думал, ты займёшь мне, пока нам геройские выплаты не назначили. Ну или Джошуа.
Черт, а про брата, что был владельцем антикварного магазина, да и вообще скользким человеком я и забыл. А он тут, сидит тихонько – очередную гравюру рассматривает.
Джошуа фыркает, поднимая свои сальные глазки, но, поймав грозный взгляд матери, спокойно объясняет свою позицию.
– А кто вообще говорил про эти ваши геройские? Я понимаю, если отсыпят Деймону, ну или Лиззи. Сомневаюсь, что без неё, братец, вы бы вообще выжили. Но ты сражался на том же уровне, что и все остальные. Ты просто защищал свою жизнь и свою страну. А на деньги от магазина не рассчитывай. Их там почти и нет. Война длилась год! Кому ты думаешь нужны были мои безделушки?
– Но они обязаны! – с жаром рычит Мэтт, вскакивая и расправляя плечи. – Мы ради страны чуть не подохли, пока ро…
Договорить слово «роки», (камни с осколками души Маркуса), о которых мы решили не упоминать, он не успевает. Лиззи решительно наступает Мэту на ногу, а я сужаю глаза, давая понять, что лучше бы друг заткнулся.
Совсем сбрендил?
– Ну, если Деймон собирается ехать, тогда действительно стоит воспользоваться порталами, – неуверенно и из-за того медленно высказывается моя умница, чтобы никто больше не ждал продолжения фразы насупившегося Мэта.
Тот же обречённо, тяжело садится, скрипнув стулом и исподлобья на меня смотрит, иногда переводя взгляд на Лиззи.
Я одобрительно киваю Элизабет, наблюдая за её колебаниями. Что же ты мечешься, детка. Что же тебя гложет?
Ведь, если ты любишь Мэтта, то мое присутствие не будет помехой. А если нет? А если внутри тебя такое же пламя, что ощущаю сейчас и я. Такое же желание подойти к тебе и накрыть губы у всех на виду. Целовать, взять прямо здесь, забыться в твоих нежных руках.
Но я молчу, не двигаюсь, жду ее реакции, ее решения.
Одно её слово, и я никуда не поеду, но она высказала своё мнение, раздражая тем самым своего, так называемого, парня и вселяя надежду в меня, разгоняя кровь по венам еще быстрее.
Но Мэтт редко соглашался так быстро с тем, чем недоволен. Он прекрасно знает, что затащить Лиззи в кровать при вездесущем мне будет задачей не из лёгких.
Во время войны так и не вышло, хотя я еще не планировал соблазнить подругу, просто не хотел, чтобы друзья торопились, ведь погибнуть мы могли в любой момент. А сейчас все изменилось. Я рад, что не дал Мэтту сорвать девственность Лиззи своими грубыми манерами.
– Ну и ладно. Ты же займёшь мне денег, Дэймон? – не слишком вежливо и дружелюбно интересуется Мэтт. .
– Конечно, друг, – довольно иронично усмехаюсь я. Но спешу разочаровать повеселевшего Мэтта. – Но я всё равно поеду с вами.
Глава 5. Элизабет
– Да зачем?! – почти рычит Мэтт и до синяка сжимает мою коленку. Он хотел было сказать что-то ещё, но Дэймон его перебивает:
– Лиззи, ты же не против?
Мэтт пытливо переводит взгляд на меня, тогда как все остальные уже давно занимаются своими делами. Даже Джоанна со странно покрасневшим лицом, недавно спустившаяся вниз, сидит за перелистыванием какого-то романа, хоть и внимательно слушает.
Мне дико интересно, о чем думает это красавица. Получилось ли у нее повлиять на решение Дэймона, физически, как она и планировала?
На меня продолжают давить взгляды лучших друзей. Одним я одержима до сих пор, готовая ради него даже умереть, а другому благодарна за то внимание и любовь, что он мне дарит. Если честно, интерес такого красивого и популярного парня с гривой русых волос, в которых порой блестят солнечные пряди, для меня лестно и неожиданно волнительно.
Да, мы были друзьями, но как девушку он заметил меня только на рождественском балу, где я, наконец, вспомнила о пользе платьев и о том, что на голове помимо хвоста можно сделать что-то еще.
В то время, как Деймон обсуждал с одним из наставников тактику будущих действий Маркуса, Мэтт утащил меня сначала танцевать, закружив в современном ритме, прижимаясь своим тренированным телом, а потом и вовсе под омелу.
Он не был любимым, но был родным и таким близким, таким предупредительным. И будь я тогда чуть доступнее, не думай я тогда о Дэймоне и его черных, блестящих в свете канделябров, волосах, точно бы оказалась с задранной юбкой в одном из заброшенных кабинетов замка Стоунхендж.
И сейчас эти двое требуют сделать выбор. Но я не могу его сделать. Я не могу находиться в дали от Дэймона, но и разрушать отношения, с любящим меня Мэттом не хочу.
Поэтому я решаю вспомнить о своей внутренней воительнице, о том, как стращала будучи старостой младшекурсников, а порой и забывающих о приличиях, друзей.
Вскочив со стула, скинув перед этим руку Мэтта со своего колена, я строго на него смотрю и цежу сквозь сжатые зубы:
– Я бы хотела немедленно обсудить с тобой один важный вопрос. Наедине. Надеюсь, никто не возражает? – стреляю глазами в Дэймона.
Тот хмурится, словно хочет воспротивиться моему требованию, но секунду спустя качает головой.
Мэтт же в свою очередь обречённо вздыхает, но поднимается весьма бодро, метнув перед этим, полный раздражения взгляд на лучшего друга.
Мы идем в ту же спальню, из которой некоторое время назад вышла другая парочка.
Не успеваю я открыть рот, чтобы возмутиться хамскому отношению Мэтта к лучшему другу, как он толкает меня на узкую кровать и наваливается сверху, увлекая в глубокий, такой жадный поцелуй.
– Лизз… – хрипит он, языком лаская плоть за губами.
– Мэтт, ты с ума сошел, – упираюсь руками в твердую, мускулистую грудь, невольно млея от родного запаха. – Внизу твои родители, и Джаонна, и Дэймон.
– Ты же сама хотела поговорить, – усмехается он, рукой задирая мне юбку, поглаживая бедро, и ловко, слишком ловко раздвигая ноги, устраиваясь между ними, упираясь в лоно своей чересчур выпирающей ширинкой.
За год войны я так и не дала ему, того что он хочет. Боялась. Тем более в то время, я еще не была готова дать окончательный ответ на его внимание. Но в Битве он показал себя настоящим борцом и я поняла, что хочу быть с ним. Раз другое невозможно. Две недели после войны мы ходили вокруг до около.
