Czytaj książkę: «Самое древнее зло III. Помощники бога»
1. Ватрушка пространства
1
выскользнула из щели в подножии холма и поползла по траве. Сквозь купол, всё ещё накрывавший Брянск, струился свет единственной луны этого мира. Струнодзвонный стирометр, привязанный к моей спине, бил по бокам, а в затылок упирался его медный раструб.
Я отползла на четверть полуфлю и залегла за камнем, поглядывая в сторону щели. Скоро из неё выполз Лимоныч. Осмотревшись, увидел меня и пополз к камню.
Земная Луна, яркостью равная Отпаде, отсвечивала от крышки большого ящика магосбора установленного на спине бойца. Выглядело так, будто Лимоныч украл шкаф и теперь тащил на себе.
Пожалуй, мой струнодзвонный стирометр не так уж и неудобен в сравнении с магосбором.
– Антоныча нет? – шёпотом спросил Лимоныч, хотя и сам видел, что его нет.
– Скоро будет, – ответила я.
Из соображений безопасности мы заходили в щели поодиночке, как сказал Лимоныч «с интервалом в одну минуту». Так мы меньше тревожили пространство, а значит – нас труднее обнаружить.
– Но Антоныч шёл впереди меня, – продолжил Лимоныч. – Как же я приполз раньше?
– Это лабиринтный ландшафт, – устало ответила я. – В нём нет расстояний, только направления. Да и те – ложные.
– Слышал уже это, – буркнул Лимоныч. – Вот ты, Блендыч, когда объясняешь простым смертным свою магическую машинохерию, хотя бы сама понимаешь, что несёшь?
Лимоныч часто придирался к магии, требуя от меня простых объяснений таких явлений, которые никто и никогда не мог объяснить даже в Академии Химмельблю. Больше всего меня раздражало, что он добавлял «-ыч» к каждому имени.
В чёрной щели у подножия холма показалось какое-то шевеление… и высунулась голова крипдера! Клацнув пастью, он рыкнул и вытащил из щели когтистые лапы. Лимоныч выругался и перетянул из-за спины автомат, но голова крипдера вдруг наклонилась и, отделившись от тела, прокатилась по траве, разбрызгивая белую кровь.
Обезглавленная тварь вывалилась из щели. За нею вылез Антон, сжимая в сильной руке нож, бликующий в свете луны.
– Вот он, наш герой, – сказал Лимоныч.
Антон вытащил из щели точно такой же ящик магосбора, как у Лимоныча, и подполз к нам.
Меня обдало жаром его тела, разгорячённого в бою с крипдером. Я глупо хихикнула. В присутствии Антона я всё чаще и всё глупее хихикала. Это дурной признак, я знала…
– Ну, – спросил у меня Антон. – В какой стороне?
– Кто? Что? А! Сейчас.
Путаясь в лямках струнодзвонного стирометра, я вытащила из него управляющую коробку, подсоединённую к корпусу толстым шлангом. Опутанная этими шлангами и раструбами, я ощущала себя магоборцем.
Повернув ручку на управляющей коробке, дождалась ответа струнодзвона.
– Туда, – уверенно показала я направление.
– Далеко?
– Один длинный флю и одна четверть.
Лимоныч раздражённо хмыкнул:
– Ты ещё нам в милях и дюймах скажи.
Я посмотрела на свой наручный стирометр и перевела:
– Тысячу сто двадцать семь метров.
– Далековато, блин, – посетовал Антон.
– Ближе открыть щель не получилось, – сказала я то, что и так всем было известно. Вдобавок глупо хихикнула: – Будем топать ногами весь километр.
– Скорее, ползти на брюхе, – ответил Антон.
Я засмеялась так, будто он сказал невесть что остроумное.
Я злилась на себя, ругала последними словами, но не могла ничего поделать со своим ртом, он оставался в идиотской улыбке.
– Магия, а? – ухмыльнулся Лимоныч, подразумевая мои чувства.
Только Антон Брулев оставался непоколебимо спокойным и сосредоточенным на задаче.
– Бленда, – начал он приказным тоном, – сколько до закрытия щели в замкнутом пространстве?
– Что? А! Сейчас.
Я перенастроила наручный стирометр и доложила:
– Около пяти витков… – но тут же поправилась, переводя на земное время: – Три часа двенадцать минут.
Антон первым поднялся на ноги и осмотрелся. Шкаф магосбора на его широкой и сильной спине не казался таким громоздким, как на сухощавом Лимоныче.
– За мной, – скомандовал Антон.
2
После многих дней войны и ужаса, в которые погрузило Брянск Самое Древнее Зло, жители города наслаждались счастьем, довольством и здоровьем, которое даровало им Самое Древнее Добро.
Если местные жители заметят нас, то непременно доложат помощникам бога. Поэтому мы передвигались осторожно, избегая открытых пространств и дорог. Там же, где спрятаться было негде, я доставала камушек и набрасывала на нас покров невидимости, которому меня научила Корта-Ильда.
К сожалению, стен-магия не располагает к невидимости. Моего умения хватало только на долю витка… то есть на десять-пятнадцать минут. После чего нужно было ещё сколько-то минут ждать восстановления порядка струн.
Иногда мы останавливались, и я сверялась со струнодзвонным стирометром. Этот аппарат улавливал отзвуки любых магических предметов и указывал направление к ним.
Скоро мы перелезли через небольшой, увитый зеленью заборчик и оказались на поле каких-то растений с большими цветками в виде полосатых шаров.
– Ух, какие арбузы, – сказал Лимоныч. – Командир?
– Отставить, – ответил Антон Брулев. – Для них нет места.
Лимоныч с сожалением погладил арбуз и щёлкнул по нему пальцем:
– У меня в животе полно места…
Пригибаясь, мы перебежали поле арбузов. Раструб струнодзвона на моей спине зашевелился, переходя в так называемый «режим точного целеуказания».
– Уже рядом, – шепнула я Антону. – Тридцать шесть метров.
– Наверное, в том сарае, – сказал Лимоныч, показав на белое деревянное здание, похожее на красивый домик, а не сарай.
В мире, который Самое Древнее Добро выстроило для своих новых детей, не было места чему-то старому, развалившемуся или покосившемуся. Даже сараи здесь выглядели как домики зажиточных крестьян в Вейроне.
Чем ближе к сараю, тем сильнее раструб струнодзвона бил меня по загривку, словно погоняя меня. Убедившись, что мы нашли то, ради чего пришли, я отключила устройство и отвернула раструб от своей шеи.
Лимоныч остался у входа в сарай, а я и Антон вошли внутрь.
3
В центре сарая, покачиваясь на волнах магии, висела медная коробка. Её стенки усеяны круглыми дырочками, из которых торчали концы руллей.
Вокруг коробки стояли плотными рядами сельскохозяйственные слоггеры. В основном деревянные, но были каменные и земляные. Даже парочка железных. У одних руки в виде граблей и лопат, у других заканчивались тремя пальцами. Все слоггеры едва заметно покачивались в такт покачиваниям медной коробки с руллями.
– О! – воскликнул Антон. – Это мы удачно зашли.
– Неплохо, – согласилась я. – Двадцать три слоггера и ящик подпитки.
– Как будем действовать? – спросил Антон.
– Да как обычно: всё украдём и сбежим.
Протиснувшись между качающимися слоггерами, я двумя руками ухватилась за ящик и дёрнула на себя. Хотя он и висел в воздухе, но сдвинулся неохотно, будто привязанный невидимыми верёвками.
Антон встал рядом со мной. Снял со спины свой магосбор и отодвинул крышку с верхней части. Оттуда на меня пахнуло мертвящей силой квиксоли. Я даже отпрянула.
– Ой, прости, – сказал Антон, отодвинув магосбор от меня. – Забываю, что это действует на вас как чеснок на вампиров.
– В Голдиваре вампиров не осталось, – сказала я, продолжая дёргать ящик подпитки. – А на Земле есть вампиры?
– Да теперь уже хер знает, – честно ответил Антон. – Я теперь во всё поверю, даже в доброго Кощея, который правит Брянском.
Постепенно я отлепила ящик подпитки от земных струн и сразу перебросила его внутрь магосбора.
– Отличный бросок, – похвалил Антон.
Так как я боялась приближаться к магосбору, то Антон сам утрамбовал добычу на дне.
Я достала из сумочки стен-камень и расположила его на ладони в центре полустёртой татуировки.
– Закрой глаза, – предупредила я Антона.
Камень загорелся, я окружила его ворохом необходимых заклинаний и притянула земные струны.
Я уже научилась обращаться с ними, привыкла к их строптивости и «колючести». Мне они даже стали нравиться больше, чем струны Голдивара, которые больше похожи на услужливых лакеев. Овладеть земной магией труднее, зато и награда за работу с ними иная. Пользуясь струнами Земли, я испытывала приятную боль, почти похотливого характера… Присутствие сильного и красивого Антона только добавляло остроты в колдовство.
Мой стен-камень сгорел и раздулся облаком света, который прошёл сквозь всех слоггеров и затух, впитавшись в ночную темноту.
Все слоггеры моментально обвалились грудой исходного материала. Среди них зашевелилось и закрутилось несколько вихрей.
Обломки досок, комья земли и мелкие камешки попали в Антона. Не открывая глаз, он присел на корточки и закрыл голову руками. При этом забавно повторял что-то вроде: «Тля, тля, тля». Это распространённое брянское ругательство.
Моя магия пугала этого в остальном смелого до безумия воина, что возбуждало ещё больше. Нервным движением рук я закрутила вихри посильнее. Лишние материалы выбросило в таком количестве, что вокруг нас образовался вал мусора.
Вихри рассеялись, оставив после себя чёрные шары, немного похожие на арбузы на грядке. Корта-Ильда, научившая меня этому особенному заклинанию рассоединения, назвала их «ядра силы». Шары вобрали всю силу магии Самого Древнего Добра, которую оно использовало для создания высококачественных и умных слоггеров.
Пока я пыталась отдышаться и, в особенности, унять приятную сладость в животе, Антон и Лимоныч уже ползали по полу сарая: собирали ядра силы и забрасывали их в магосборы.
– Как много шариков, – сказал Лимоныч. – Вот это урожай.
– Давно столько не собирали, – согласилась я. – Матвей будет доволен.
– Интересно, – спросил Антон. – Зачем на этой ферме столько слоггеров, когда тут всего одно арбузное поле?
Я ничего не знала о выращивании арбузов. Тревожно спросила:
– Сколько нужно работников, чтобы ухаживать за полем арбузов?
– За таким-то? Да одного дедули хватит. А в этом сарае слоггеров столько, будто они целину собрались поднимать.
– Святые камушки! – воскликнула я. – А что если это всё…
– Засада! – договорил Антон.
Подхватив свой магосбор, подбежал к воротам:
– Стражи уже тут!
Противоположная воротам стена сарая затрещала, выгнулась и разлетелась на щепки. В проломе появилась огромная, высотой до крыши, тинь-поу. Крутанув башкой, стряхнула с торчащих ушей щепки. После чего раскрыла пасть и проревела, оглушая меня заклинанием замедления. Я так и застыла с протянутой рукой, не успев донести стен-камень до центра ладони.
Мы были ограничены в средствах: убить стражей добра невозможно – Самое Древнее Добро защищало их от смерти.
Антон временно задержал стражей, бросив рулль стеснения. Стражники с разбегу попали в синие прожилки сгустившегося воздуха, запутавшись в них, как мухи в паутине.
Зато тинь-поу, в которую превратилась Аделла, можно не жалеть: убить – не убьём, но визжать от боли заставим. Антон и Лимоныч закрыли меня собой и начали стрелять по зверюге. Зачарованные целым коктейлем боевой магии пули изрешетили тинь-поу, вынудив её убраться из пролома.
Антон потянул меня за руку, но замедление, наложенное на меня Аделлой, не позволило двинуться с места. Тогда Антон рыкнул, словно крипдер, обхватил меня за талию и поднял на плечи. Мы выбежали из ворот, минуя стражников добра, барахтающихся в воздухе.
Странно, что Аделла не подстерегла нас.
Да, огнестрельное оружие землян было сильным, но не настолько, чтобы два автоматчика уложили тинь-поу.
4
Пробежав по двору фермы, мы углубились в арбузное поле. Антон продолжал нести меня на своих плечах. И снова – тинь-поу не преследовала нас.
– Всё, поставь, меня, – попросила я.
Антон опустил меня на ноги.
Убедившись, что замедление прошло, я использовала стен-камень. Нас окутала дрожащая ткань невидимости, словно мы оказались внутри большого мыльного пузыря.
– Бежим-бежим, – сказал Лимоныч и первым побежал вдоль арбузной грядки.
Путаясь в стеблях растений и запинаясь об арбузы, мы пробежали половину малого флю, как почуяли неладное.
– Тля, – плюнул Лимоныч. – Мы не в ту сторону, что ли, чешем? Поле не закончилось ещё.
– Я говорила, Лимоныч, что кое-где не бывает расстояний, а только направления, да и те ложные, – тихо ответила я и убрала завесу невидимости. Она больше не поможет.
Антон тоже догадался, что произошло, и почему стражники добра и Аделла Лью не преследовали нас: мы попали в ландшафтную ловушку, расстеленную перед нами Хадонком.
Антон приложил к глазам бинокль, способный видеть в темноте и осмотрелся.
– Арбузное поле стало бесконечным во все стороны, – подтвердил он. – Мы можем бродить по нему всю жизнь.
– Вот же мудак, этот Хадонкыч, – заметил Лимоныч. – Из всех сортов магов, я больше всех ненавижу путаников.
– Что делать будем? – спросил меня Антон. – Есть у нас методы против ландшафтных ловушек?
– Я попробую…
– Ты что-нибудь придумаешь, – твёрдо сказал Антон. – Да?
– Да.
Я достала два больших самородка.
Теперь надо вспомнить уроки Корта-Ильды: как искать обходные тропы внутри замкнутых пространств. Но долго думать не пришлось: в одной части арбузного поля появилась громадная тинь-поу. Быстро уменьшившись, она превратилась в Аделлу Лью.
Облачена номасийка в белоснежные одежды, придающие ей необычайно одухотворённый вид. Сразу видно, что она – помощница бога.
Самая плохая ученица Академии не только научилась превращениям в громадных зверей, но и научилась сохранять на себе одежду после обратного превращения. Это магия Высших Отметок. Даже Дьярф Мансторм не умел сохранять одежду, после превращения в хорта и обратно.
Хадонк Джексон научился заворачивать пространство в такие замысловатые ватрушки, что Нарре Скиг восхитился бы.
Пока я и Матвей были в Запертых Землях, Хадонк, Слюбор и Аделла учились у подобревшего Первомага премудростям работы с магическими струнами.
– Убери булыжники, Бленда, – сказал Хадонк, выступая из пустоты. – Они тебе не помогут. Из этой ловушки не будет выхода.
– Тляха-муха, откуда ты взялся? – испугался Лимоныч и наставил на него автомат, но не выстрелил. – Затрахали уже своей магией.
Антон тоже не двигался, поглядывая на меня.
– Не кидай камни в небо, – добавила Аделла, приближаясь к нам. – В этом мире они точно упадут тебе на голову.
Не обращая внимания на их слова, я разогрела камни.
Споггель Хадонка, висел над ним в виде бесформенного пятна, то есть не выражал эмоций хозяина. Неизвестно, стал он таким бесстрастным после того, как его оживил Первомаг, или после того, как изменился характер Хадонка?
– Бленда Роули и сообщники, – сказала Аделла Лью, остановившись недалеко от меня. Ветер трепал её белые одежды, словно флаги. – Мы ещё раз предлагаем вам свободу.
– Покиньте мир Брянска, – добавил Хадонк. – Оставьте Самое Древнее Добро в покое.
Но я не собиралась повторять всё то, что я и Матвей сказали им при первой встрече. Вместо этого спросила:
– Иначе что?
– Мы вынуждены будем сделать то, чего не хотим делать.
– Убьёте всех нас?
Хадонк промолчал, зато Аделла радостно закивала:
– Обязательно убьём. Вы уже надоели нам своими набегами. Самое Древнее Добро день и ночь старается сделать жизнь несчастных людей лучше, но вы и ваша банда – единственное оставшееся зло.
– Вы не сможете нас убить, – ответила я. – Самое Древнее Добро не позволит.
– Сможем, – уверенно сказала Аделла. – И вы уже знаете об этом.
– Бленда, прошу тебя, перестань бороться с нами, – попросил Хадонк. В его голосе появилась мольба. – Лучше помоги нам сделать так, чтобы Самое Древнее Добро никогда не превратилось обратно в Самое Древнее Зло. Помоги нам навсегда сохранить его в этом состоянии.
В разговор вмешался Антон:
– Уважаемые голдиварцы, вы знаете позицию нашего правительства в вопросе вашего пребывания на территории Российской Федерации. Мы не раз выражали озабоченность вашими преступными действиями. Но вы в очередной раз проигнорировали нашу озабоченность. Мы требуем: или вы пропустите нас, или мы пройдём сами, используя все необходимые для этого средства, как магического так и военно-технического характера.
Святые камушки, даже я заскучала, от речи Антона. Он красивый, сильный и смелый, но косноязычный, как бюрократ Форендлер.
Антон поднял автомат и лязгнул рычажком.
– Зря вы так… – тихо ответил Хадонк. И он и его споггель, принявший вид человечка, вдруг поглядели на меня. – Прощай Бленда, больше мы не будем тебя жалеть.
2. Фалафель иллюзии
1
Отступив назад, Хадонк исчез, но его споггель остался. Бесформенное пятно семейного духа начало вращаться над нашими головами, скручиваясь в спираль. Дальние края арбузного поля исказились и тоже свернулись, как бы затянутые в спираль.
– Сука, ненавижу путаников, – сказал Лимоныч, звеня рычагами своего автомата. – Я будто грибов обхавался.
Аделла Лью превратилась в гигантскую жёлтую тинь-поу, прошипев напоследок:
– Первомаг оградил своих детей от смерти, но вы отказались быть его детьми. Так что давай драться, толстозадая.
Мне стало обидно. Разве я виновата, что меня против воли откормили в Работном Доме? Раньше, в Академии, Аделла Лью была крупнее и фигуристее меня. Поэтому все смотрели сначала на неё, а потом только на меня. Если рядом не было других красивых номасиек.
Я швырнула в небо первый камень:
– Сама ты толстозадая!
Но вместо того, чтобы превратиться в огненный дождь, мой камень вдруг улетел вбок и пропал в спирали споггеля.
Хадонк действительно всё предусмотрел. Он стал намного более сильным путаником, чем я – стен-магичкой.
Зато оружие землян снова помогло. Загрохотали автоматные выстрелы. Как я уже знала, стреляли они зажигательно-бронебойными пулями, которые даже не требовали магии, чтобы наносить смертельные раны любым монстрам.
На морде, лапах и груди тинь-поу выступили кровавые пятна, окружённые чёрными кругами сгоревшей шерсти.
Поняв, что размеры делают её лёгкой целью, Аделла уменьшилась, превратившись в серую тинь-поу, самую маленькую из этого семейства. Но даже серые тинь-поу, встав на задние лапы, достигали роста человека.
Кидаясь из стороны в сторону, серая тварь увернулась от выстрелов и прыгнула, повалив Антона на землю.
– Отстань от него! – крикнула я.
Обеими руками схватила тинь-поу за хвост. Напрягшись, резко дёрнула, отрывая её от Антона. Напрягшись ещё сильнее, отшвырнула визжащую Аделлу в арбузные грядки.
Лимоныч проводил её стрельбой из автомата. Но после двух очередей умолк, чтобы перезарядится.
Я помогла Антону встать.
Тинь-поу зашипела и зарычала, но повторять атаку не стала. Распластавшись по земле и опустив хвост, быстро отступила. Арбузы под её когтями лопались с аппетитным хрустом. Через пару мгновений её мохнатое тело пропало за искривлёнными границами арбузного поля.
Аделла перестала быть главной опасностью. Споггель уже завернул большую часть пространства: мир вокруг нас быстро уменьшался, превращаясь в стремительно кружащий вихрь.
В Нижнем Брянске я видела так называемые «стиральные машины». У них имелось круглое окно, через которое можно наблюдать, как бельё вертелось во время стирки. Примерно так и вертелся искусственно созданный путаником мир вокруг нас.
Мы были вынуждены встать рядом друг к другу. Беспомощно наблюдали, как спираль втягивала в себя арбузные грядки, подбираясь к нам. Арбузы, попавшие в вихрь, лопались, обдавая нас брызгами сока.
Лимоныч попробовал стрелять в споггеля, но бесплотного духа можно убить лишь сельскабом. У нас его не было. Более того, о таком приборе не знали даже Корта-Ильда и Дьярф – наши главные магические советники.
«Я думала, что сельскаб – теоретическое изобретение, – сказала Корта-Ильда. – Ибо как достать лунный камень?»
– Что будет, когда эта херня доберётся до нас? – спросил Антон.
– Схлопывание замкнутого пространства убивает тех, кто остался внутри него, – ответила я. – Так работают ловушки путаников.
– А как эта кошка драная сбежала? – спросил Лимоныч. – Может, нам вслед за ней сквозануть?
– Нет, исчезающее пространство пропустило Аделлу, так как Хадонк дал ей тропинку для выхода.
– А мы не можем по тропинке?
– Не можем. Тропинка пропала, после того, как по ней прошла Аделла.
Антон присел и сорвал с грядки арбуз. Прицелившись, швырнул его в вихрь. С треском его разорвало на кусочки, которые обдали нас брызгами сока.
– Вот же капец, – сказал Лимоныч. – Два года прятались от этих магов, а теперь так тупо сдохнем.
2
Стена вихря настолько приблизилась, сдавив нас со всех сторон, что начала затягивать в себя ремешки и шнурки на нашей одежде.
– Тлять, – выругался Лимоныч. Вихрь вырвал из его рук автомат и с треском и искрами поглотил.
Мы развернулись спинами к вихрю и встали лицом друг к другу. Вихрь добрался до струнодзвонного стирометра на моей спине. Отчаянно дребезжа, раструб развернулся и потянул меня в вихрь. Я поспешно отстегнула замки на плечах – лямки обвисли и ценный аппарат, который Матвей и Корта-Ильда собирали почти месяц, со звоном улетел назад и пропал.
Лимоныч и Антон всё ещё держали свои магосборы, не давая им улететь в вихрь схлопывающегося путаного пространства.
– Господи, помилуй меня, – произнёс Лимоныч и попробовал перекреститься, стеснённый нашими телами.
– Хватит уже умирать, – раздражённо сказал Антоныч. – За этот год ты пять раз молился, но ни разу не умер.
– Но теперь, Антоныч, это конец, – серьёзно ответил боец. – Простите за всё.
Лимоныч вдруг дёрнулся, намереваясь отпрыгнуть спиной назад, но Антон ухватил его рукой за ворот, удерживая:
– Стоять! Тоже мне, герой великой магической войны нашёлся.
– Без меня будет больше места, – упирался Лимоныч. – Дольше продержитесь, пока Блендыч что-нибудь придумает.
– Она и так что-нибудь придумает, – ответил Антон. – Мой приказ – держаться вместе до последнего. Как понял?
– Есть держаться до последнего, – нехотя ответил Лимоныч.
Антон отпустил его ворот, уверенный, что боец выполнит приказ и не попытается умереть ради нас.
Оба посмотрели на меня, ожидая волшебного выхода из беды.
Но что я могла сделать? Хадонк и Аделла замели все следы подготовки ландшафтной ловушки. Я даже не заметила перехода в неё – так чисто Хадонк соединил реальное пространство с подложным.
– Командир, – ухмыльнулся Лимоныч. – От вихря так тянет, будто меня кто-то по жопе гладит.
– Такая же фигня, – засмеялся Антон.
– Давай, Блендыч, придумывай скорее, а то мне не нравятся эти ощущения.
Единственное, что мне оставалось – это создать простой круговой щит. Из кармана моей хантлангерской униформы достала самый большой самородок. Он запрыгал в моей руке: спиральный споггель хотел утащить его, не давая разместить в центре ладони.
Антон и Лимоныч без слов поняли, что мне нужна помощь: их пальцы обхватили мои ладони, помогая удержать стен-камень.
– Сжигание камня заденет и вас, – предупредила я.
– Давай, жги, – позволил Лимоныч.
– Мы потерпим, – подтвердил Антон.
Внутри сплетения наших пальцев заалел разгорающийся стен-камень. Я специально замедлила горение, чтобы оно не сожгло руки Антона и Лимоныча. Но они слишком часто видели, как работала моя магия, поэтому Антон приказал:
– Делай нормально. Не надо нас жалеть.
Я кивнула и зажгла во всю силу. Руки Антона и Лимоныча покраснели, по ним сразу пошли белые волдыри ожогов.
– Всё, всё, убирайте, – закричала я.
Они отдёрнули руки, а стен-камень распался на множество красных искр, которые окружили нас щитом. Вихрь схлопывающегося пространства ударил в него, разгоняя и гася искры.
Щит выдержал этот удар. Тогда скукоженное пространство обхватило его, а земля под нашими ногами закачалась и покрылась трещинами. Некоторые куски начали исчезать, пожираемые вихрем. Одинокая половинка арбуза подкатилась к нашим ногам, заливая сапоги соком.
– Вот, – растерянно сказала я. – Всё, что смогла.
– Не вини себя ни в чём, – ответил Антон.
– Это мы с командиром – дураки, – сказал Лимоныч. – Слишком поздно задумались, зачем на ферме с одним единственным полем жила толпа слоггеров, да ещё и ящик подпитки. Спецназовцы, тлять.
Опустив руки, я посмотрела на Антона. Он положил свою обгорелую ладонь мне на щёку, провёл большим пальцем по губам.
– Я это, – сказал Лимоныч, – отвернуться не могу, поэтому закрою глаза. А вы – целуйтесь.
Только Антон прислонил свои губы к моим, как гул вихря прекратился. Я и Антон подняли головы вверх – споггель перестал вращаться и застыл в форме спирали, к концам которой как бы привязаны края ландшафта.
– Поцеловались? С языком? – спросил Лимоныч, открывая глаза. Отметив изменения в споггеле, добавил: – Вот, что сила любви творит.
3
Я убрала искрящийся щит. Антон осторожно сунул приклад автомата в застывшую стену вихря. Его не утянуло, он просто проник в него, как в плотный Барьер Хена.
– Ещё одна ловушка, – уверенно сказал Лимоныч.
– Это всё странно, – ответила я. – Споггель не должен так замирать.
– Почему?
– Я мало знаю о драйденских семейных духах, – призналась я. – Но, кажется, такое с ними бывает только в том случае, если с хозяином что-то происходит. Что-то захватывающее всё их внимание. Или если хозяин заснул.
– Хадонк решил внезапно поспать?
– Вот я и говорю, что странно это.
– Да по хер, тля, – прервал Лимоныч. – Двинули отсюда. Лучше попасть в новую ловушку, чем умереть в этой.
Лимоныч первым прыгнул сквозь застывшую стену искажённого пространства. Громыхание ядер в его коробе послышалось с той стороны. Быстро поцеловав меня, Антон тоже ушёл. А я, краснея и потея от распиравших меня чувств, последовала за ним.
Мы очутились на том же арбузном поле. Лимоныч вынул из кобуры пистолет и щёлкнул на нём железной пружиной. (Я до сих пор не могла запомнить названия частей огнестрела). Антон тоже держал автомат наготове.
Близилось утро – часть купола, накрывающего Брянск, озарилась розовым. Я уже привыкла к скудному ночному освещению на Земле. Рассветы и закаты здесь тоже были какими-то бедными, словно у них кто-то отнял всю красоту, оставив только свет и тень.
Антон осмотрел поле в бинокль, но я и без него чувствовала – мы вышли из ловушки.
Сначала медленно, озираясь, мы пошли по полю. Несколько раз я останавливалась, чтобы проверить – не перешагнули ли мы склейку очередной ландшафтной ловушки?
Но всё было тихо и мирно. Один сельхозслоггер, который почему-то не попал под рассоединение, которое я учинила остальным, вышел из сарая и направился к арбузному полю, поскрипывая каменными сочленениями всех шести рук.
Дойдя до поля, он наклонился, растопырил руки и сорвал шесть арбузов. Держа их на руках, направился в другой сарай.
Более мирной сцены, чем сбор урожая невозможно представить.
– Может, путаник и кошка драная, типа, нас пожалели? – спросил Лимоныч. – Предупредили, что в следующий раз – точно схлопнут нас в ландшафте?
– И отпустили с добычей? – возразил Антон. – Да мы столько ядер забрали, сколько за целый месяц не набирали.
– Верно, херня какая-то.
Присев, Лимоныч сорвал один арбуз. На грозный взгляд Антона ответил:
– Ну, автомату моему кирдык, руки свободны.
Мы пересекли край поля и сразу побежали, больше не опасаясь склеек: навряд ли Хадонк был настолько силён, что раскинул свои путаные ландшафты на таком пространстве. Ни один путаник не мог быть настолько сильным.
Кроме Самого Древнего Добра, само собой.
4
Как в развлекательном умобразе, автор которого последовательно использовал все драматические приёмы, какие только знал, настало время сюжетного поворота, в котором старые друзья превратились в заклятых врагов.
Нельзя сказать, что я дружила с Аделлой. Поэтому мне не было дела до того, что она готова на всё, лишь бы не допустить нас до Первомага.
Слюбора Риммеля я уважала, как самого рассудительного среди нас. Фулели вообще обычно спокойные. Но и его мне не жалко.
Но Хадонк… мне было больно видеть, что он превратился в мага, одержимого силами струн. Чтобы приобрести ещё больше сил, он тоже не остановится ни перед чем.
Теперь я поняла, что происходило с молодыми магами, которые не способны к самоограничению. Они пытались охватить больше струн, чем способен выдержать их разум. Такое обычно происходит только с внеклассовыми творцами. Но струны Земли протянуты иначе и, вероятно, способны свести с ума и магов Отметки.
Эту тягу к струнам даже неправильно называть безумием. Это скорее невоздержанность, которая охватывает пьяниц или курильщиков ярба. Они понимают, как разрушительно на них действует их увлечение, но остановиться уже не могут.
В «Летописи Закрытых Семилуний» был такой афоризм от Скро Мантиса:
Рука, дотянувшаяся до струн, никогда не наполнится.
Имелось в виду, что чем больше струн охватывал маг, тем больше струн он хотел охватить.
Драген как-то сказал, почему обучение в Академии намеренно растягивалось до пяти-шести семилуний, при этом поднимая ученика не выше Второй, редко – до Третьей Отметки.
«Мы вас долго учим не для того, чтобы вытянуть побольше денег из ваших родителей, как считают некоторые. А для того, чтобы вы взрослели вместе с избранным вами набором струн. Нет ничего хуже молодого дурака или дуры, которые получают силу струн, но не подкрепляют их мудростью опыта. Тогда не вы несёте струны в мир, а они выносят вас из мира».
С Аделлой, Слюбором и Хадонком произошло именно это.
С помощью Самого Древнего Добра они достигли таких высот в магии, причём именно магии земных струн, до каких они никогда не добрались бы в Голдиваре. И сделали это быстро, ведь доброта переменчивого Первомага одаривала всех без разбора и без меры.
Аделла, Слюбор и Хадонк стали настолько сильными, что без труда смогли бы, как выразился Лимоныч, «натянуть глаза на жопу» и Драгену, и Нарре Скигу, и любому другому наставнику Академии.
5
Обратно мы бежали быстро и без остановок. Антон часто поглядывал на часы, сообщая:
– Быстрее, быстрее! Тридцать минут до закрытия щели… Двадцать восемь… Семь…
Лимонычу пришлось выбросить арбуз. Мне выбрасывать нечего – струнодзвонный стирометр поглотил вихрь, но бежать всё равно трудно.
Впереди показался тот холм, в подножии которого прорезана щель в Нижний Брянск. Ещё немного и мы спасены…
Пот лился по моему лицу так, будто врем наколдовал надо мной облачко дождя, которое следовало за мной по пятам.
Антон и Лимоныч тоже устали. Шумно выдыхая, они громыхали ядрами в магосборах. Ни мне, ни им уже не помогало зачарование одежды на выносливость, скорость и прыгучесть. Зачарованная одежда усиливала физические возможности тела, но она не могла усилить то, что уже исчерпано.
Я пожалела, что у нас не было ярба. Пусть эта трава вредна и вызывает привыкание и оглупление. Но после пары затяжек я бы и не заметила, как оказалась в Нижнем Брянске.
До щели оставалось каких-то пол флю, как возле неё что-то зашевелилось. Нам навстречу шёл большой человек в чёрной накидке с капюшоном. Порыв ветра дёрнул плащ, мелькнула ослепительно яркая красная подкладка.