Всё ещё… да
Может быть, вы уже читали книгу Анжелики Торн «В объятиях маньяка»? Да, знаю, это бульварный роман, но я тоже его читал. И должен вам признаться, что тот маньяк – я. Вся эта история обо мне. Конечно, многое додумано, изменено, творчески переработано, но в основе сюжета лежат реальные события. То, что на самом деле случилось между нами весной и летом того года.
И я просто должен был её прочитать. Чтобы понять хотя бы что-то в поведении этой взбалмошной извращенки. Ведь я на самом деле любил её. И всё ещё люблю. А вот она, похоже, относилась ко всему этому просто как к новому опыту – получила и пошла дальше. Горько и больно. Но так бывает.
И мне тоже нужно как-то освободиться от этой иссушающей страсти. Излить её на бумагу, а потом сжечь на том берегу и развеять пепел по ветру.
Это будет больно, но я это сделаю.
И расскажу вам свою версию тех событий почти трехлетней давности.
Влад Терентьев
Санкт-Петербург, 2005 год
Раз
После хорошего секса всегда хочется покурить. Кира ускакала в душ, а я выхожу в подъезд. Не люблю курить у себя на балконе. Там ты всегда один, закрыт в маленькой стеклянной коробочке. Здесь, на лестничной площадке, живёт какая-то особая романтика. Можно спуститься ниже или подняться на этаж выше – всегда за твоей спиной эти два пути, а ты выдыхаешь дым, глядя в окно, и там ходят люди и проезжают машины. Мимо тебя может пройти кто-то из соседей, перекинуться парой слов. А если никого нет и тихо, можно услышать, как кипит жизнь за дверями ближайших квартир.
Поворачиваю на лестницу и вижу на окне девушку. Сидит на широком подоконнике, прислонившись к стене, и что-то сосредоточенно пишет в повидавшем виды блокноте. Чуть притормаживаю, решая, а не пойти ли на этаж выше, но потом всё же спускаюсь к своему окну. Тут даже пепельница моя стоит.
– Не помешаю? – спрашиваю девушку, показывая ей пачку Мальборо и зажигалку.
Поднимает голову и молча смотрит на меня, чуть прищурившись. За эту паузу успеваю её рассмотреть. Лет двадцать семь, довольно симпатичная, с тёмно-русыми, чуть растрёпанными волосами. Какие-то широченные цветные шаровары и обтягивающая майка подчёркивают неплохую фигурку, а в вырезе хорошо видно ложбинку между пышными грудями.
– Нет… даже наоборот… – задумчиво отвечает она.
Вскидываю бровь и отворачиваюсь к открытому окну. Странная она. Не спеша закуриваю и разглядываю улицу. Вдруг чувствую, что на меня смотрят, и недовольно поворачиваюсь. Всё так же сидит, уставившись на меня, и посасывает кончик ручки. Очень эротично посасывает, хотя, наверное, даже не отдаёт себе отчёта в этом.
– Что пишешь? Стихи? – решаю прервать этот неловкий момент.
– Роман, – отвечает она. – Про любовь.
Ну да, про что же ещё, хмыкаю про себя. Все книги в мире написаны про любовь. Замечаю, что страница исписана, действительно, прозой. Да и не одна. Вообще, блокнот довольно потрёпанный, некоторые листы вырваны и вставлены обратно.
– А почему не на компьютере? – удивляюсь я. Довольно странно при всех современных технологиях продолжать пользоваться для этого бумагой.
– Я печатаю очень медленно, – пожимая плечами, признается девушка. – Пока одно слово наберу, мысль уже убежать успевает.
Усмехаюсь и снова отворачиваюсь к окну. Докуриваю сигарету и тушу бычок в пепельнице.
– Мне нужен поцелуй с сигаретным вкусом… – снова задумчиво говорит девушка.
– Что? – удивлённо поднимаю на неё голову. Она что, просит её поцеловать? Просит незнакомого мужика, встреченного в подъезде и только что покурившего, поцеловать её?
– Ощущения… мне нужны ощущения от такого поцелуя… – всё так же медленно посасывает и покусывает кончик ручки. Потом поднимает глаза на меня и уже более осмысленно говорит: – Для книги нужно.
Смотрю на неё и, если честно, хочу оказаться на месте этой ручки. Её губы кажутся такими мягкими и пухлыми. А почему бы и нет? Раз дама просит… Сделаю благородное дело, помогу начинающему писателю. Оглядываюсь по сторонам и, убедившись, что никого нет, подхожу ближе и ставлю руки по сторонам от её головы.
– Уверена? – спрашиваю, заглядывая в большие серые глаза. Облизывает губы и приоткрывает рот, выдыхая:
– Да.
Осторожно приближаю к ней лицо, в любой момент ожидая, что скривится от отвращения. Кира всегда морщит нос и отталкивает меня, когда я покурю и начинаю к ней приставать. Но эта странная девушка сама тянется навстречу. Наконец мы касаемся друг друга и замираем. Она первая начинает меня целовать, сминая губы, лаская и проводя по ним языком. Действительно пробует на вкус. Так нежно и самозабвенно. Я отвечаю ей и делаю то же самое. У нее вкус конфет, вкус карамелек «клубника со сливками», как-будто она только что ела их. Сладкие губки, сладкий язычок, который я с наслаждением втягиваю в свой рот. Обхватываю её голову руками и углубляю поцелуй. Она придвигается ближе и обнимает меня бёдрами. Ерошит руками мои волосы и трётся грудью. Тащусь от этого вкусного поцелуя и, кажется, готов на третий заход.
А вот эта мысль меня отрезвляет. Всего в нескольких метрах отсюда моя девушка, и она может выйти за мной в любую минуту. Делаю над собой усилие и отрываюсь от писательницы, отходя на шаг. Она тут же выпускает меня из захвата своих рук и ног. Смотрит так потеряно, словно сама в шоке от себя и от того, что произошло. «Ну, детка, ты сама этого хотела», – усмехаюсь я краем губ.
– Спасибо, – шепчет она и убегает вниз по лестнице, подхватив свой блокнот.
А я стою и думаю, пойти в квартиру или выкурить еще одну. Всё-таки разворачиваюсь и быстрым шагом возвращаюсь домой. Дёргаю на себя дверь ванной и вырываю слабую щеколду. Она падает на пол, и Кира испуганно поворачивается ко мне.
– Хочу тебя. Сейчас, – объясняю ей и скидываю с себя одежду.
– Ну, Влаад, у меня уже всё болит, – стонет она, но я её будто не слышу.
Забираюсь к ней в душ и разворачиваю к себе спиной. Этот поцелуй со странной писательницей возбудил меня так, что больше не могу терпеть. Всего несколько движений и я кончил, сжимая грудь своей девушки. Кончил, думая о другой и вспоминая губы со вкусом карамелек.
Два
После того случая я стал курить на балконе. Не то чтобы боялся с ней встретиться, просто у меня была девушка, и всё у нас с ней было хорошо. Мы проводили вместе дня три в неделю уже полгода и полностью устраивали друг друга. А эта странная писательница засела у меня в голове. И её губы, обхватившие кончик ручки. И этот вкус «клубника со сливками». Я постоянно видел её прищуренные серые глаза. И никак не мог сбросить это наваждение. Мне даже пару раз снился сон, в котором я собирал разбросанные по полу исписанные листы бумаги, а потом протягивал толстую стопку писательнице, а она говорила: «Спасибо» – и убегала от меня.
Через три дня я снова увидел её. Курил на балконе, разглядывая детскую площадку во дворе. И вдруг заметил девушку на лавочке под деревом. Она что-то писала, положив блокнот на детский рюкзак, который лежал у неё на коленях. Я пригляделся внимательнее и узнал свою писательницу. Только выглядела она немного по-другому. Со строгой причёской на голове, в лёгком пальто и сапожках, над которыми выглядывали голые коленки. К ней подбежали два мальчугана и стали что-то говорить. Она поднялась, убрала блокнот в свою сумочку, взяла их за руки, и они направились в наш подъезд. А я стоял и как дурак пялился на её голые ноги, выглядывающие из-под пальто. Такая красивая, такая женственная… И вдруг, как обухом по голове: у неё дети! Наверное, и муж имеется! А она… так целовала меня тогда… А может, разведена? Или дети не её, а няней подрабатывает?.. Стоп. Чёрт! МНЕ ЭТО НЕ НУЖНО!
Повторил три раза. Кажется, помогло. Налил себе чаю и пошёл рубиться в Контр-Страйк. Играть с ботами совсем не то, что с парнями в интернет-клубе, но мне надо было прочистить мозги, ну или забить их чем-то другим вместо новых картинок с голыми ножками под бежевым пальто.
А через три часа в кино с Кирой.
Стал ловить себя на том, что разглядываю всех встречных девушек и женщин. Смотрю, в основном, на ноги и, если получается, на губы. Стоят теплые апрельские деньки и весь женский пол, как по команде, переоделся в юбки и платья. То тут, то там мелькают ножки в полупрозрачных колготках, и я пялюсь на них, как маньяк. Смотрю с одной простой целью: понять, что же такое было в этой писательнице, что я не могу выбросить её из головы. Ноги как ноги, стройные – но таких много вокруг. Пухлые губы – так у каждой второй такие, да ещё как понакрасят – вообще непонятно, что там есть настоящего. Так почему же её вижу перед глазами постоянно?
Вот и опять, иду по двору за молодой женщиной с ребенком. Любуюсь, как перекатываются мышцы под её обтягивающей юбкой до колен.
Заходят в мой подъезд, и я направляюсь к лифту следом за ними. В кабинке она оборачивается – и у меня перехватывает дыхание. Это она. На лице писательницы лёгкий испуг – она тоже не ожидала меня ещё раз встретить.
– Вам на какой? – вежливо спрашиваю, взяв себя в руки. Замечаю, как забегали её глаза, словно решает, не лучше ли соврать, чтобы я не узнал, где она живёт.
– Нам читвёлтый! – громко произносит мальчуган, и я перевожу на него взгляд. Ему лет пять и это точно её сын – поразительно похож. Она рассерженно дёргает его руку, а я ловлю её взгляд.
«Сдал с потрохами» – мысленно говорю ей и усмехаюсь. Прищуривает глаза и гордо приподнимает подбородок.
– Ну, четвёртый, так четвёртый, – пожимаю плечами и нажимаю кнопку на панели. – Мне, кстати, тоже.
– А мама мне сколо собаку купит! Такую больсую и доблую! – восторженно рассказывает мне малыш, но я его почти не слушаю.
Жадно смотрю на его мать, и безумно хочется дотронуться, чтобы удостовериться, что это не очередное видение. Коснуться её губ и снова ощутить их мягкость и клубнично-карамельный вкус… Она тоже смотрит на меня, и взгляд её серых глаз пронизывает до самых печёнок.
Двери лифта открываются, и я пропускаю их на выход. Проходит так близко, что меня обдает тяжёлым, сладко-цитрусовым ароматом её духов. Веду носом и иду за ней, как пёс по следу. Останавливается у двадцать первой квартиры и достаёт ключи. Я иду к своей двадцать третьей. Между нами – всего одна дверь. Вставляю ключ в замочную скважину и поворачиваю голову, чувствуя её взгляд. Смотрит прямо в глаза и облизывает губы. Еле сдерживаюсь, чтобы не броситься на неё с голодным рыком…
Она заходит в свою квартиру и закрывает дверь. Я захожу в свою и тоже закрываю дверь. А потом сползаю по ней спиной и обхватываю голову руками. Она так близко… Все эти дни она была так близко…
Три. Начало игры
Прошло две недели. И все эти две недели я пропадал на работе. Брал дополнительные смены. Двое наших очень вовремя уволились, и у меня была такая возможность. Домой приходил очень уставший и сразу заваливался спать. Чтобы вечером снова идти на работу. Кира начала обижаться, потому что виделись с ней за это время всего пару раз. И то я ничего не мог. Только спать. Зато не думал о соседке-писательнице. И очень надеялся, что это наваждение прошло.
Сегодня первый выходной за эти две недели. К вечеру я уже выспался и теперь слонялся без дела. Поиграл, попялился в телевизор, даже сварил поесть. На часах почти двенадцать, а спать совсем не хочется. Отвык уже спать ночью. Вдруг раздаётся звонок в дверь. Удивляюсь, кто бы это мог быть, и раздумываю, стоит ли надеть футболку. Дома жарко, и я хожу только в тонких трениках. Да ладно, сойдёт и так.
Смотрю в глазок и вижу её. Глаза испуганные, волосы мокрые, кутается в огромный халат.
– Пожалуйста, помогите, там кран, вода хлещет, а я одна дома, сейчас соседей зальёт, – тараторит она.
Хватаю ключи и бегу за ней, захлопнув свою дверь.
На кухне действительно потоп. Смеситель вырван и на его месте бьёт хороший такой фонтан. Раковина переполнена и на полу огромная лужа. Первым делом бросаюсь в ванную и перекрываю воду. Когда возвращаюсь, девушка уже ползает по полу с тряпкой. Она скинула халат и осталась в маленькой пижамке. Короткие шорты открывают взгляду аккуратную попку, а когда она поворачивается ко мне, в вырезе майки целиком видно полную грудь. Сглатываю и отыскиваю глазами ещё одну тряпку. Помогаю ей собрать воду, но места на кухне мало, и мы то и дело касаемся друга друга или встречаемся жаркими взглядами, тут же отводя их.
Наконец она отжимает тряпку последний раз и встаёт на ноги. Я уже стою прямо перед ней, и она, поднимаясь, ведёт взглядом по моим ногам и замечает, как явно мой член топорщит штаны. С шумом вдыхает воздух. Её волосы растрёпаны, глаза блестят, а на щеках играет румянец. Одна лямка приспущена…
Вижу, как её затвердевшие соски натягивают тонкую ткань майки и понимаю, что она тоже возбуждена. Смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Они словно затягивают меня в бездонные омуты, и я на пределе, но не могу пошевелиться. Девушка приглашающе раскрывает губы – и у меня сносит крышу. Бросаюсь на неё и придавливаю к стене, одновременно приподнимая за ноги и усаживая на себя. Впиваюсь в её рот именно так, как мечтал и, о боги, снова чувствую этот клубнично-сливочный вкус! И это так сладко, что мне кажется, я сейчас съем её всю. Изо всех сил вжимаюсь в неё, шарю руками по телу и, кажется, даже слишком груб, но она отвечает с той же дикой страстью. Кусает мои губы, царапает за плечи и это уже не мы, а будто какие-то дикие животные вцепились друг в друга. Почти ничего не видя, несу её в другую комнату, продолжая бешено целовать, и опускаю на расстеленный диван. Сбрасываю штаны и замечаю её округлившийся взгляд. Ну да, мне есть чем похвастать.
– А теперь посмотрим, что есть у тебя, – шепчу, забираясь на писательницу и задирая её майку. – Мне нравятся эти пухляшки, – целую по очереди груди, и она выгибается мне навстречу. Поднимает руки, чтобы снять майку совсем, и я замечаю кольцо, блеснувшее на безымянном пальце. Это меня слегка остужает.
– Возьми меня, – почти стонет, выгибаясь еще больше.
– А твой муж не будет против? – спрашиваю, склонившись над самым её лицом так, что наши губы почти соприкасаются, а глаза смотрят друг в друга.
– Будет, – отвечает она и сама меня жадно целует.
Чуть отстраняюсь от неё и снова спрашиваю:
– Морду мне бить придёт?
– Не придёт, – тяжело дыша, отвечает она. – Он у меня мирный.
Приподнимается и начинает снимать с себя шорты. Рычу и хватаю её за руки.
– Я б пришел. Любого… убил…за тебя – произношу между поцелуями, завожу её руки за голову одной рукой, а другой сам стягиваю с неё шорты и вдруг замираю. В шоке смотрю на её лобок. Он выбрит и на нём татуировка. Чёрное перо черенком вверх. Не могу удержаться и прикасаюсь к нему пальцем. Там, где нарисовано опахало, оставлены волоски, выбритые тонкими полосочками. И это потрясающе красиво. И мягко. Я завороженно поглаживаю её перышко, а девушка тихонько стонет и подставляет мне себя, требуя большего. Скольжу пальцами ниже и чувствую, как там уже мокро. Она громко стонет и неожиданно бросает в меня пакетик с презервативом. Намёк понят, я быстро одеваюсь и резко вхожу в неё. Она тут же кричит, выгибаясь, и сотрясается в оргазме. Так сильно сжимает меня внутри, что я еле держусь. Преодолевая это сладкое сопротивление, начинаю двигаться, и она снова громко стонет. Вот это чувственная штучка! Двигаюсь всё быстрее, яростно трахая и кусая её губы. Она больно царапает мою спину, и мы вместе рычим, терпя боль и подбираясь к вершине. Делаю последний рывок и сам выгибаюсь, изливая все накопленное напряжение. Падаю на неё, чуть опираясь на руки, и мы несколько секунд почти синхронно вздрагиваем от мощного оргазма…
Лежу на боку и вырисовываю узоры на её теле, снова потихоньку подбираясь к чёрному пёрышку. Не могу не трогать его, это как произведение искусства. Она наблюдает за мной, но мыслями где-то опять далеко.
С интересом оглядываю комнату. На лицо – творческий процесс. Большой письменный стол весь завален листами бумаги, исписанными и пустыми. Несколько ручек валяются по разным углам. На полу разложены блокноты и стопки печатных листов.
– Про что пишешь? – с любопытством спрашиваю её.
– Про любовь, – снова отвечает она. И заметив мои скептически поднятые брови, поясняет: – Про то, что происходит с любовью после нескольких лет брака.
Ну, вот это значительно конкретнее.
– А на чем застопорилась? – снова спрашиваю, показывая на смятые в комок исчёрканные листы, тут и там валяющиеся на полу.
Смотрит на меня внимательно, будто решая, стоит ли говорить.
– На сцене, где героиня изменяет мужу.
Вот как? А это уже интересно…
– А почему она это делает?
– Может, просто хочется чего-то нового, а может, любовь давно прошла. А может быть, её заставили, или так сложились обстоятельства. Я сама еще не совсем понимаю её.
– А ты почему? – с замиранием сердца спрашиваю то, что меня особенно интересует.
– Мне нужны были эмоции и ощущения. Чтобы правдоподобно описать – спокойно объясняет она, а я киваю и продолжаю рисовать на её животе. Вдруг меня словно подбрасывает. Что она сказала?
– Так тебе нужны были ощущения? – почти кричу на неё. Это был лучший секс в моей жизни, где-то внутри я ощутил, что нашёл наконец то, что давно искал, женщину, полностью подходящую мне по темпераменту, а ей всего лишь были нужны ощущения? Чтобы книжку написать?
– Спокойно, – строго говорит она. – Да, мне нужны были ощущения. И спасибо тебе за них. Я получила именно то, чего мне не хватало. А теперь можешь идти, я буду писать.
Смотрю на неё и, кажется, готов убить. Вот же сука! Держу себя в руках, хоть это непросто. Встаю, быстро натягиваю штаны и иду за ключами. Возле входной двери оборачиваюсь и смотрю на неё. Стоит в дверном проёме. Обнажённая. Безумно красивая. С чёрным пером на лобке.
– Как же тебе повезло, что авария на кухне случилась именно сегодня, – едко произношу я.
Высокомерно поднимает брови и криво усмехается.
– Подожди, ты сама её устроила? – вдруг доходит до меня. – Сама вырвала смеситель?
– Я знала, как перекрыть воду, – спокойно отвечает она, пожимая плечами. И издевательски добавляет: – Но ты повел себя как настоящий герой!
– Сука! – все же не сдерживаюсь я и ударяю кулаком в стену. Затем вылетаю из квартиры, громко хлопая дверью.
Я зол, я просто в ярости и не знаю, куда себя деть. Мечусь по квартире и бью кулаками в стены. Она использовала меня! Для ощущений! Вот же стерва!