Czytaj książkę: «Исповедь секс-массажиста. Часть 3», strona 2

Омут памяти

В раннем детстве я пытался изобретать. Построил космический корабль, но он почему-то не взлетал. Корявое сооружение из большой железной трубы и фанеры, стояло во дворе деревни, но вопрос как оно оторвётся от земли, решён не был.

К людям меня не тянуло. Я не любил людей, помню эту черту своего характера с самых первых воспоминаний. Считал их глупыми, пустыми.

Я искал клад. Мне не давала покоя легенда, которую стравила мне бабка о том, как карету набитую золотом и бриллиантами утопили в болоте, рядом с нашей деревней, спрятав её там, ещё во времена революции. Был зимний вечер, сугробы выше головы. Я уговариваю бабку идти со мной на болота искать сокровища. Она готовит что-то на печи. Отвечает: «сейчас, сейчас пойдём!» А сама не идёт.

С бабкой я спал на огромной печи, под самым потолком. Там была обустроена большая лежанка. Около печки на стене висели оленьи рога и двустволка. Мне постоянно было душно, я не мог заснуть. А бабка мощно храпела и иногда попёрдывала во сне. Я лягал её ногой. Она просыпалась и возмущалась. Я же претворялся, что лягаюсь случайно, во сне.

Наш дом был старый и большой. Довольно жуткий. Например, чердака я боялся. Был уверен, что там водятся приведения.

Зимой, по ночам, из леса выходили волки. Крали соседских собак. Перегрызали им горло и уносили в лес. Волки подходили прямо к домам. Один раз сожитель моей бабки, которого все звали Виктор Асаныч ( я запомнил именно это имя – прозвище), выносил ведро с испражнениями. Туалет, в нежилой части дома, был как морозильник, поэтому зимой ссали и гадили прямо в комнате, в ведро, а затем выносили ведро на улицу.

Значит, вышел он из дому, а на него пялятся красные угольки глаз. Виктор Асаныч с воплем метнул ведро с дерьмом прямо в башку хищнику, а сам дёрнул домой… На следующее утро, рядом с расплескавшимся ведром говна, виднелись на снегу множественные волчьи следы, уходящие в лес.

Периодически из леса прилетал ястреб. Залетал прямо в наш, огороженный каменными стенами двор и крал цыплят, когда те вылезали из курятника и гуляли по двору. Однажды ястреб сидел на яблоне, готовясь к атаке. Сожитель моей бабки схватил двухстволку, зарядил патрон и шандарахнул в пернатого вора. Ястреб преспокойно поднялся в воздух и улетел в сторону леса.

Где-то поблизости было его гнездо. Летом, он нападал на людей. Через лес вела трехкилометровая дорога до соседней деревни, до автобусной остановки. Ястреб пикировал на пешеходов, бредущих по этой дороге, и пытался долбануть их клювом или когтями прямо в голову. Приходилось прятаться за деревьями и кустами, и двигаться вдоль дороги, пока хищник не терял свою цель из виду.

Виктор Асаныч с моей бабкой постоянно ссорились из-за водки. По выходным они сидели на кухне и вели свои дурные разговоры, выясняя отношения. Затем бабка выливала водяру в раковину. А я прятался на печке или претворялся что сплю, впитывая каждое слово их ссор.

Я постоянно рисовал. Девяносто процентов моих рисунков не удавались. Я их рвал и приходил в глубокое отчаяние на несколько часов.

Вообще меня очень сильно огорчали все мои неудачные проекты. То есть практически все. Но без проектов я не мог, мне было скучно. Скука всегда была моим самым главным врагом.

Сверстники мои были другими. Они получали удовольствие от примитивных игр и общения друг с другом. Больше им ничего не требовалось. Я всегда смотрел на них как на идиотов. Я был занят своими проектами: Ковёр – самолёт, дом на дереве, лук для охоты и т.д. И был раздражён когда меня отвлекали, вытаскивая гулять.

***

Лет с одиннадцати я перестал стремиться к одиночеству, что было со мной раньше постоянно. Раньше я мог весь день читать книгу, уходить в лес и сражаться на палках с воображаемым противником. Моя любимая погода была дождь, ветер, снегопад. Самая не любимая – ясный солнечный день, когда все выползают на улицу. Погодные ненастья я любил и словно растворялся в них. Они полностью гармонировали с моим мироощущением. Казалось, мне был не нужен никто из людей.

С одиннадцати лет во мне начал просыпаться тревожный голосок, сладкие, мучительные, томительные чувства. Например, чувство вожделения к женскому телу, приводившее к часовым просмотрам порно.

Мой первый эротический опыт был не очень… Приехала материна подруга, с севера, со своей дочкой, моей ровесницей. Они какое-то время жили в нашей квартире.

В последний вечер их пребывания эта дочка забралась в мою постель. Забралась и засунула свой язык мне в рот. Подарила, что называется, французский поцелуй. Меня чуть не стошнило. А она залезала всё глубже и глубже, её язык извивался как змея, доставая мне чуть ли не до горла. Вскоре, я закрыл глаза и претворился, что заснул. Девочка полежала на мне какое-то время. Спросила «Ты спишь?» И не получив ответа, переползла на свою постель…

В деревне, как и в школе, все бабы были ко мне равнодушно – презрительны. Им было с кем меня сравнить. Парень, общавшийся со мной в деревне, был на два года старше и на голову выше меня. Ко всему прочему, ему было насрать на девчонок и они конкретно по нему текли. Мне доставались лишь пренебрежение и насмешки. Он же получал большое удовольствие, выгодно выделяясь на моём фоне. Поэтому тянулся ко мне, под предлогом большой дружбы.

Лет с двенадцати я начал пить, точнее меня начали спаивать мои сверстники. Пиво, коктейли в пластиковых полторашках. К алкоголю я не испытывал никакого пиетета. Пил за компанию. Часть моего мозга, несмотря на количество выпитого, всегда оставалась трезвой и недовольной. Алкоголь обещал приключения, флирт, возможно даже секс. Но обманывал каждый раз. Это его свойство я понял сразу, но обманываться, порой, единственное что оставалось.

Ребята разговаривали о всякой хуйне. Кто какую музыку слушает, играли в карты… Я пытался этим заинтересоваться, но выходило не очень естественно. Тогда моё воображение уже блуждало по драматургии «Властелина Колец» (прекрасной книги, а не глянцевого фильма, снятого по ней). Если ты касаешься такого детским сознанием, это явно не сравнимые ощущения с той парашей которая интересует ребятишек в двенадцать лет.

Когда испытываешь удовольствие от настоящей драматургии в таком возрасте – это остаётся на всю жизнь. И на меньшее уже соглашаться не хочется.

Я чувствовал себя неправильным, не таким как другие (что скорее говорило про те компании, в которых я вращался). Сильно комплексовал по этому поводу, начиная с возраста полового созревания. Я чувствовал, что гораздо интереснее и талантливее других ребят, но на деле показать этого не мог и постоянно проигрывал другим парням во внимании девчонок.

Мразь

Меня нельзя назвать женоненавистником, несмотря на некоторые особо яркие рассказы из моих книг. Однако попадались мне в жизни женщины, которые доводили меня до всех вершин ярости и прочих отрицательных чувств. Бабуля с уверенностью и до сих пор занимает в этом списке первое лидирующее место. Несмотря на всё хорошее, что в ней есть – это абсолютно невыносимая женщина в замкнутом пространстве. Моя мать, в своё время, вызывала скорее постоянное чувство несправедливости и некоторого страха. Поэтому ей отводится второе место. Третье место занимает героиня данного рассказа, моя одноклассница, которой удавалось вызывать у меня массу непередаваемых ощущений! Ненависть, страх, тотальное унижение, недоумение, желания убийства… всё это сплеталось в один эмоциональный клубок. Её смело можно было бы поставить на первое место, если бы она провела в моей жизни больше времени.

Явление звали Мария. В млачших классах она была тише воды, ниже травы. У неё было неприятное лицо, похожее на ведьму. Ко мне она испытывала определённый интерес. Безответный с моей стороны.

С девятого класса, пизда её стала чесаться и крыша окончательно протекла. Она начала ходить по школе с барабанными палочками, и стучать ими по любой поверхности, которую находила. На меня смотрела безотрывно, сидя на уроках, показывала пальцем и покатывалась со смеху. Нарочито выжимала из себя смех и совершенно от этого не уставала. Она делала это каждый день, на каждом уроке, каждую минуту. Профессионально сводила меня с ума. Это было её целью.

Её одну можно было бы игнорировать. Но люди, особенно подростки, как я всегда говорил, это ёбаные обезьяны. В её игру по уничтожению моего мозга вступили ещё три бабы. Иногда они пялились и ржали хором. Иногда по двое, иногда поодиночке.

Это была настоящая пытка. И непонятно было что с этим делать. Двинуть в рыло, вполне заслуженно, – не вариант. Играть словесно – только хуже себе сделаешь. Терпеть – единственное, что оставалось. Все свои милые эмоции я проглатывал, они бурлили у меня внутри, превращая в психа.

Самой сладкой мечтой для меня, в то время, было взять острый нож, подкараулить её где-нибудь в подъезде и сделать с ней своё чёрное дело.

Вторая сладкая мечта – чтобы время замерло и все бы от меня отъебались. Все бабы вокруг бы застыли, закрыв свои тупые рты. А я подходил бы к каждой, сдирал юбку и ебал бы в жопу. Такой вариант меня вполне устраивал.

Школа закончилась, пытки тоже. Одноклассники разбрелись кто куда, кто на стройку, кто чистить толчки… Мразь по имени Мария по жизни не потерялась. Она, сразу же после школы, сделала минет какому-то богатому французу и уехала к нему во Францию, в Бордо. Стала жить с ним в огромной вилле на берегу моря. И продолжила хуярить барабанными палочками, но уже не по школьной парте, а по настоящим барабанам, учась в консерватории, за счёт своего мужа.

Она была редкостным дерьмом и устроила свою жизнь лучше всех из класса. Вот и делайте выводы, господа и дамы.

Остаётся надеяться лишь на то, что у того француза крошечный пенис и она никогда не испытывает с ним оргазм.

А так, я совсем не женоненавистник. Очень даже люблю и уважаю женщин. Лишь иногда хочется достать топор и окрасить стену чьими-нибудь мозгами.