Czytaj książkę: «Хроника Свайн-Эберской войны», strona 11

Глава двенадцатая, дюжина

Обойдя Фьордландский Архипелаг с запада, эскорт также инкогнито двигался к берегам острова Пусс. Да, инкогнито, пока не произошло следующее.

В восемь часов утра дежурный крейсера «Фьорд», самого восточного крейсера в эскорте, заметил необычное жужжание. Он поглядел на восток и заметил точку. Она катастрофически увеличивалась, принимая очертания самолёта. Дежурный сообщил капитану корабля, капитан сообщил на флагман Дерману, а тот – Гробучу. Маршал взял самый сильный бинокль и поглядел на восток. Он увидел небольшой гражданский двухмоторный самолёт с обозначениями гражданской авиации Пуссляндской Империи. Маршал набрал номер радиорубки суперлинкора и сказал:

– Радиорубка? Включайте «глушилку». На все частоты!

Однако самолёт так и продолжал надвигаться на эскорт. Видимо, пассажиры очень спешили в Скво и отсутствие всяких радиосигналов от инфракрасных до радиоактивных их не смущало.

– Не сбивать! – крикнул маршал. И тут же связался с радиорубкой. – Сообщите всем, чтобы не сбивали самолёт.

– Но мы же включили «глушилку», – ответил радист.

– Ну, выключите её и передайте всем.

– Но тогда нас обнаружат.

– Но тогда его хладнокровно собьют!

– Раньше надо было думать…

– Поговори ещё мне!

И маршал как в воду глядел. Зенитки с одного из транспортов начали стрелять и изрешетили самолёту хвост и левый двигатель. Тут же «с дымком» он и упал в воду в нескольких сотнях ярдов от «Циприта». За потерпевшими крушение пошли катера. Они подобрали пассажиров и пилотов и взорвали останки самолёта, чтобы никаких свидетельств этой катастрофы не осталось. Пассажиров тут же доставили на борт «Циприта» на допрос к маршалу.

Гробуч осмотрел пассажиров и пилотов. Последних было два. Высокий и длинный да высокий и толстый. Пассажиров тоже двое. Низкий и толстый мужчина лет пятидесяти в хорошем костюме и высокая (где-то на голову выше спутника) и стройная женщина лет тридцати в узком красном платье.

– Ну и какого, – сказал маршал и посмотрел на женщину, – извиняюсь, штык-ножа вы здесь делаете?

– Нас сюда привели, – как ни в чём не бывало ответил толстый мужчина.

– Я не в этом смысле. Почему, увидев, эскорт вы не развернулись?

– Я никогда не разворачиваюсь!

– Тем хуже для вас.

– Я Уинстон Геллер! Бизнесмен и промышленник. Меня вся Пуссляндия знает!

– А я Гейнц Рудольф фон Гробуч, маршал и главнокомандующий непобедимой армии Хазляндии! Меня знает весь мир!

– Я вас не знаю. Я не интересуюсь военными…

– А я вас не знаю. Как понимаю, квиты. А вы? – спросил он худого и высокого.

– Я его знаю. Я на него работаю.

– Кто вы, я спрашиваю?!

– Первый пилот самолёта «AP-14» «Лунная пташка» Леон Трейлин.

– А я, – сказал толстый и высокий, – второй пилот самолёта «AP-14» «Лунная пташка» Георг Лейденс. Царствие ему небесное, упокой море его фюзеляж, – пилоты сняли мокрые шлемы и какое-то время молчали.

– А вы? – прервал траурное молчание по поводу гибели аппарата маршал, обращаясь к женщине.

– Сара… – ответила женщина.

– Геллер?

– Нет, Демтер.

– Жена?

– Почти.

– Что значит «почти»?

– Какая вам разница, – вмешался Уинстон Геллер, – кто она мне?

– Да так. Для отчётности и представления полной картины.

Постучались.

– Войдите, – сказал маршал.

Дверь немного открылась и в кабинет просунул голову Аусфалл.

– Герр-герр генерал, – шепотом сказал он и поманил маршала пальцем.

– Чего ещё? – недовольно ответил маршал.

– На минутку. Можно?

– Я сейчас приду. Никуда не уходите, – маршал вышел. – Что ещё, Аусфалл?

– Вы знаете, кто это? – спросил адьютант.

– Уинстон Геллер с почти супругой и пилотами своего бывшего самолёта.

– А кто этот Геллер вы знаете?

– Промышленник и бизнесмен.

– Никакой он не бизнесмен – это точно.

– С чего ты взял?

– Лет двадцать назад, когда я ещё… кхе… когда я вёл достаточно необычный…

– Медвежатником был.

– Именно. Так вот, имя этого вот Геллера гремело в пуссляндском криминальном мире. Ещё тогда. Сейчас он – крёстный отец мафии Бигбриджа…

– А в Бигбридже есть мафия?

– Ещё какая…

– Совсем они там распоясались.

– А также Кроунбриджа, Веллфорда, Виллерда, Винтерда и ещё кучи других городов. Общим числом около тридцати.

Маршал посмотрел на дверь, за которым находился Геллер с почти супругой и свитой.

– В любом случае, – сказал он. – Он будет сидеть у меня под стражей. По законам военного времени его можно казнить хоть сейчас. А если мы его сдадим пуссляндцам?

– На каком основании?

– Как преступника.

– Но они вряд ли его возьмут.

– Но ты же говорил, что он крёстный отец…

– Он в законе. Мы ничего не сможем сделать. Разве что содержать его как пленного.

– Военнопленный. А потом его и сдадим.

– Когда потом?

– Действительно, когда. Ладно, я посажу их в карцер.

– Но ведь в карцере генерал Барцен!

– Да… Тогда у нас же есть какие-то свободные каюты?

– Несколько. В «Ковчеге»

– Будут содержаться под стражей, – маршал открыл дверь кабинета и вошёл. – Я только что узнал, кто вы на самом деле.

– Приятно иметь дело со здравомыслящим человеком… – ответил Уинстон Геллер.

– Поэтому я сажаю вас в каюты до прибытия в Хавбург.

– А когда это будет?

– Военная тайна.

– А если приблизительно?

– Через два-три…

Геллер обрадовался.

– …месяца, – добавил маршал. – И это минимум.

– Но я не могу так долго. У меня дела. Столько людей в цементе ждут… то есть с цементом.

– А нечего было попадаться нам на глаза. Аусфалл, – дверь приоткрылась, и появился адъютант маршала.

– Отведите этих в каюты. А этих двоих раздельно и обязательно, – он показал на Уинстона Геллера и Сару Демтер.

– Но…

– Никаких «но»! Вы же не супруги. Будете вместе заниматься чёрт-те чем… Такие случаи уже бывали. К тому же женщина на корабле, вы уж меня простите фройляйн Сара, вообще чёрт-те к чему.

– Но мы же…

– Какая мне разница?!

Вошли матросы и отвели пилотов, Геллера и Демтер в каюты.

– Интересно, – говорил сам себе Гробуч. – Они что-нибудь успели передать?

– Вряд ли. Мы рано включили «глушилку», – ответил Аусфалл.

– А, это ты… – опомнился маршал. – Скорей всего, ты прав…

Глава тринадцатая, чёртова дюжина, несчастливое, суеверное да к тому же и простое число

Спай, как всегда, сидел в своём кабинете, прослушивал какие-то сверхсекретные переговоры, кое-что из них он конспектировал в блокнот – умные мысли и шутки пригодятся блеснуть остроумием на вечере в клубе. И тут зазвонил телефон. Полковник выключил радио и сломал ручку настройки, чтобы никто не подумал, чем он здесь занимался. Спай достал платок, положил его на трубку и снял её с рычага.

– Алло, – сказал он.

– Полковник, это вы?

– А это кто?

– Хватит дурака валять. Это я Министр Внутренних дел.

– А. Рональд. Какие проблемы?

– Твои молодчики моего Геллера не трогали?

– Нет.

– Просто он два часа как должен был прилететь в Западную Федерацию, а его нет. Там у него какие-то дела.

– Какие именно?

– Секрет.

– Ясно. Но я такого приказа не отдавал.

– Ты не отдавал, но…

– Нужен нам твой Геллер! Своих девать некуда!

– Понятно. Извини, что потревожил…

– Ничего. А когда он вылетел?

– Сегодня в пять утра.

– И какой у него самолёт?

– «Лунная пташка» «AP-14». Ты что-то знаешь?

– Да нет, так просто. А когда он перестал подавать сигналы?

– После того как прошёл Фьордландский архипелаг. Нет, ты что-то определённо знаешь…

– До свидания! – полковник спешно положил трубку. – Так-с, – полковник встал, подошёл к карте Мира. И начертил путь от Бигбриджа до Берлинга, что на Средненьком Западе Западной Федерации. Потом очертил район, где мог пропасть самолёт. Спай отошёл от карты, присмотрелся, как художник к удачному мазку. – Что-то мне это напоминает…

Часть вторая. «Ледяная Дуга»

Глава четырнадцатая, два раза по семь (по счастливому простому числу)

Эскорт развернулся в тридцати милях западнее берега напротив деревни Аквавилаже и рассредоточился. «Циприт» с двумя транспортами пошёл к покрытому скалами заливу Гальф. За этими скалами стояла обсерватория «Телесцоп». Крейсер «Фьорд» направился к деревне Аквавилаже. А рядом с ним шли два транспорта. Крейсер «Буч» ушёл к устью реки Дельта с тремя транспортами. Два самолёта с десантными войсками вылетели к деревне Аквавилаже.

И тут началось… Или как бы сказал адмирал Вазерфалл: incipiam¹²⁴.

Транспорт «Хитзе» высадил отряд сапёров в устье реки Дельта и солдаты сразу же начали готовится к работе. Они взорвали несколько скал по берегам реки, образовав затор. Вода проходила в очень узком месте. Берега начало затапливать – рождалось новое водохранилище. После чего сапёры совершили марш-бросок к обсерватории.

Транспорт «Эинфал» высадил роту солдат на северном краю залива Гальф. Солдаты пошли к реке Лейк и на полпути окопались, образовав первый, северный редут «Ледяной дуги».

Транспорт «Москит» высадил сапёров на южном краю залива Гальф. Сапёры пошли к реке Лейк и тоже сотворили там водохранилище.

Транспорты «Нензе» и «Тлензе» высадили на скале Хьюджь три роты солдат и две группы машин, тут же отправившиеся к озеру Фишер.

Десантные самолёты облетели деревню Аквавилаже, выбросив две роты десантников, тут же окружившую деревню.

Транспорт «Моторбоот» высадил около деревни роту танков. И танки вошли в деревню. Наводя ужас на деревенских жителей.

Транспорты «Минзе» и «Маультиер» высадили роту морских пехотинцев под управлением самого генерала Катера и роту пехотинцев в середине залива Гальф. Пехотинцы пошли на юго-восток обходя обсерваторию с юга. Морские же пехотинцы двинулись прямо в «Телесцоп».

И всё это пространство облетало два звена самолётов-разведчиков, круживших на большой высоте над головами солдат и моряков.

Танк Генерала Панцера шёл по засаженному пшеницей полю. Оставляя две линии от гусениц на примятых злаках. Тут его заметил местный крестьянин, недалеко выпалывалвший сорняки.

– Ты чего, козёл, по моему полю ездишь? – крикнул он. – Что учения устроили? А платить будет кто? Ты же столько пшеницы придавил! Своими гусеницами! А ну прочь отсюда! Мешка на три уже надавил хлеба!

– Что он сказал? – спросил генерал Панцер.

– Он… он назвал вас козлом, герр генерал, – ответил адъютант генерала.

– Та-ак… Напалм к бою!

– Есть, генерал!

Башня развернулась и осуждающе посмотрела на крестьянина. Абориген взял вилы и погрозил танку для пущей строгости. Напалм плеснул струю огня. Пламя чуть не дошло до крестьянина, но жаром своим опалило усы, брови и волосы. Он стоял поражённый. Тронул подгоревший ус и тот рассыпался в прах.

– Ой, – сказал крестьянин. Чуть отошёл в бок и посмотрел на башню сбоку. Он увидел два красных параллелепипеда и надпись по-хазляндски: «Генерал Панцер». – Извините!

Только и ответил местный житель и убежал.

Глава пятнадцатая, три раза по пять или пять раз по три

Самым северным поселением в Пуссляндии являлась не деревня Аквавилаже и даже не Фишерес, а обсерватория «Телесцоп». Она находилась в двух с половиной милях от Аквавилаже на север. Правда жители в ней появлялись сезонно, во времена ясных ночей.

В обсерватории находилось два профессора Старри и Даст, они-то заправляли всем от направления зрения телескопа до обеда. А также десять младших и средних научных сотрудников болталось под ногами, мешая сооружать очередную научную статью. Обсерватория представляла из себя большой белый цилиндр с закруглённым концом. В «Телесцопе» занимались наблюдением за северным звёздным небом, точнее за звёздами находящимися в зените для этой северной местности, точнее и за атмосферой тоже. Вот такой узкой специализации был «Телесцоп».

В это время учёные проверяли очередные данные, полученные ночью и наблюдали за утренними звёздами – планетами системы. И надо было такому случится, что прямо над телескопом пролетел самолёт-разведчик Хазляндии. Профессор Старри поморщился, и снова посмотрел в телескоп. Но Афродита стояла на месте. А никаких красных и голубых линий не было. Профессор зарядил фотоаппарат и стал ждать ещё одного «атмосферного явления». Через полчаса он дождался его и даже успел зафиксировать на плёнку. И тут же побежал проявлять. Все его действия наблюдали остальные сотрудники обсерватории.

– Что это с ним? – спросил профессор Даст. Низкий худой астроном в очках и с бородой.

– Не знаю, – ответил младший научный сотрудник Вьювер и пожал плечами. Он был очень длинный и очень худой.

Тут пришёл профессор Старри с проявленной пластинкой. Внимательно осмотрел её напросвет у лампы, проглотил слюну, посмотрел на свой орден «Комета» и хриплым голосом сказал:

– У нас спиртное есть?

– Что это? – спросил профессор Даст, подбежал к Старри, подпрыгнул, выхватил из его рук пластинку (профессор Старри очень высокий, худой и с бородой). – Что это? – профессор Старри опустил лампу и посмотрел на снимок. – Что же это такое? – вопрос предназначался Старри.

– Это я только что засёк… Это какое-то новое астрономическое явление… или тело… Де… Дело пахнет ещё одной «Кометой».

– А это мог быть самолёт, ну или птица?

– Здесь? Это что-то новое!

– М-да, – профессор посмотрел внимательно на пластинку, потом на Старри. – Джордж, готовь дырочку. Алкоголь у нас есть – на складе есть спирт, для протирания оборудования. Три к одному, чай, сахар и получается такой звёздный коньяк…

И все тут же ринулись на склад…

Генерал Катер поднялся и достал бинокль. Он осмотрел залив, скалы, поля. Всё пусто. Генерал увидел прямо перед собой большой белый цилиндр, возвышающийся над долиной. Обсерватория «Телесцоп»! Катер жестами показал солдатам, что собирается идти туда с ними и без лишнего шума. Морские пехотинцы дружно кивнули. Генерал начал спускаться к долине, а за ним и солдаты.

Глупец тот, кто думает, что среди учёных только трезвенники и слабопьющие интеллигенты. Это просто наивное предположение, диктуемое стереотипами об человеке науки. В любом фотоальбоме доктор или академик покажут вам фотографии которыми он поистине гордиться и будет приговаривать: «А это мы с академиком N в его лаборатории», «А это я со студентами B-ого Университета, у них в лаборатории», «А это мы пьём чай с доктором M», «А это мы пьём вино с академиком P», «А это я не помню, что мы пьём», «А это я даже не помню, где я и с кем пью» и так далее на усмотрение вашей фантазии. Так что ложь, что учёные не пьют. И тут у них есть несколько оправданий по этому поводу: №1 «А что, мы не люди, что ли?»; №2 «А как вы думаете движется прогресс? На трезвую голову электрон с Теорией Цвайштейна не придут!»; №3 «Да если бы мы не пили, весь мир жил бы в постиндустриальном обществе, но с загаженной окружающей средой!» И все они по-своему правы. Так что ничего нет необычного в том, что произошло в обсерватории «Телесцоп» в начале операции «Ледяная дуга»…

– Расстояние до этой звездюльки, – заплетающимся языком говорил Старри, – порядка семидесяти трёх и двух десятых парсек…

– Мужики, а что мы отмечает? – спросил младший научный сотрудник Грей и икнул.

– У Старри спроси!

– Старри, что мы отмечаем?

– А, знаешь, я так подумал… действительно… с чего всё началось?

– Ты попросил спиртного, – с сомнение сказал Даст и для верности добавил: – Кажется.

– Да?

– И сказал, что это пахнет новой «Кометой»!

– Какой кометой? Какого класса кометой? Какого происхождения?

– Это премия!

– Ах да, я заметил что-то в небе. Сейчас, – Старри встал и пошёл к фотографиям. В дверь громко постучали.

– Стучат, – сказал Грей.

– Да, стучат. Пойду открою.

Старри спустился к выходу и открыл дверь. На пороге стоял генерал Катер с морскими пехотинцами.

– Слушаю вас, сэр, – сказал Старри и дыхнул на генерала. Катер разогнал облачко перегара и сказал:

– Ага, оклад пропиваем.

Старри повернулся и сказал астрономам:

– Ребята, кто пиво заказывал?

– Какое, к квазару, пиво, – крикнул кто-то из обсерватории. – Коньяк пусть несут!

– Ну, вот видите, никто пиво не заказывал.

– Пьянь, – сказал Катер, схватил Старри за грудки и понёс в обсерваторию. Старри ничего не оставалось, как беспомощно болтать ногами. Генерал принёс профессора к астрономам и кинул на диван. На котором уже отдыхал Вьювер.

– Профессор, – сказал он, – а вы что здесь делаете?

Пришли морские пехотинцы.

– Привет, ребята, – сказал Грей пехотинцам.

– Это пиво принесли? – спросил Даст.

– Какое, на хрен, пиво?! – крикнул на него Катер.

– Жёлтое и прохладное, – ответил старший научный сотрудник Дилан. – А тёплое и красное нас не интересует!

– Вы что здесь все в стельку?

– В стёклышко! – ответил Грей.

– Почему «в стёклышко»?

– Сапожник пьян в стельку, плотник в доску, стекольщик вдребезги. А мы, астрономы, в стёклышко!

– Трезвые здесь есть?

– Мы все трезвые… ик… – ответил Вьювер.

– Вы пьяные, крендели.

– Кренделями не закусываем! – ответил Старри.

– Пьянь вы подзаборная!

– Мы трезвые, – ответил упрямо Даст.

– В стёклышко, – добавил Грей.

– А вы кто?

– Герр генерал славной и непобедимой армии Полосатого Рейха (для вас алкоголиков, Хазляндии) Катер с армией.

– Да? А как по имени?

– Вит.

– Садись, Вит, пить будем. Коньяк. Два часа выдержки. Вот это выдержка! Сколько мы терпели пока он растворится до кондиции. Еле дотерпели.

– Ой, – вздохнул Катер. – Довожу до вашего сведения, что вы находитесь на оккупированной территории.

– К-кем оп… ок… опупированной? – спросил Старри.

– Армией Хазляндии. Здесь теперь будет мой штаб.

– Не понял.

– А чего тут не понять? У нас война, вот мы и оккупировали вас. Теперь вы пленные. Пленное мирное население.

– П-по-подождите, – сказал Вьювер.

– Сейчас нужно найти место под карцер. Куда бы вас посадить? Сколько вас?

– Шесть. Может семь. Где-то мы ещё и восьмого насчитали… Ага, вот он. Как вылитый Даст. С ним рядом также и лежит… Брат, что ли. Понабирают по объявлению…

– Всё-таки семь. Семеро смелых. Куда бы вас посадить?

– Не понял.

– В чью-то надо комнату.

– Вы что нас захвавтили?

– Да.

– То есть, мы теперь пленные?!

– Дошло, наконец. Semito la comedia. Как говорил один древний мыслитель. Что в переводе означает: «Какой семит это придумал»?.. Тьфу ты… Пообщаешься с Вазерфаллом, и вот пожалуйста.

– Не позволю! – Старри вскочил и побежал на Катера. Генерал выхватил нож и метнул в Старри. Нож пролетел над головой профессора, срезав локон волос, и воткнулся в стену. С ножа слетело несколько волосков Старри. Профессор потрогал голову и сразу протрезвел. – Ой, простите.

– Ну вот, всё по плану, – сказал генерал Катер, вешая на стену в кабинете профессора Даста фотографию кайзера. – И обошлось даже без крови.

– Я бы не стал делать ранние выводы, – сказал лейтенант Тючиг, стоящий в дверях кабинета.

Катер всё понял и спросил:

– Кто?

– Ральф, – выдавил из себя лейтенант и опустил глаза.

– Где?

– В палатке, у доктора.

Катер ринулся в лазарет.

Посередине лежал Ральф с расквашенным носом.

– Ральф, как ты? – спросил Катер и сел перед ним на колени. – Кто это сделал?

– Он сам, – ответил доктор, проверяя ампулы.

– Как?

– Поскользнулся и расшибся.

– Доктор, скажите честно, он будет жить? Только честно. Но учтите, жить он должен, это мой адъютант! А где я вам найду адъютанта последи тундры?! Доктор, если он не выживет, я вас в порошок, вы слышите…

– Ничего с ним не случится, – спокойным голосом ответил военный врач, который и не такие истерики отцов-командиров переживал. – От расквашенного носа ещё никто не умирал.

– А чего же он без сознания?

– Посмотрел на себя в зеркало, упал в обморок. Чувствительный он у вас. Ну ничего, пусть немного полежит… До свадьбы заживёт… А вы что подумали?..

Глава шестнадцатая, четыре в квадрате, два в четвёртой степени

Примерно в это же самое время солдаты окружили Фишерес. И за три часа захватили её без жертв. В деревне устроили танковую базу, загнав машины в пока пустые сенохранилища. Южнее приземлились самолёты, началось строительство аэродрома. Южнее начали строить укрепсооружения. Образуя тем самым южную часть дуги. В последующие полдня солдаты протянули в том месте колючую проволоку по периметру. Позже построили доты на севере и сразу же начали протягивать колючую проволоку, образуя тем самым укрепзону.

В деревне Фишерес изначально жили рыбаки. Кажется, никто и не вспомнит такого дня, когда кто-нибудь не приходил с уловом. В августе закрывалась деревенская школа, переставали работать магазины, больница, все уходили на озеро, с запада огибавшее деревню. Зимой жизнь не замирала. Ходили на подлёдный лов. Ели практически только рыбу. Даже меню придорожного ресторанчика состояло из сорока наименований рыбных блюд. Там даже рыбий жир подавали в рюмках. И фамилия у всех одна – Фишер (Рыбак). Поэтому полицейскому приходилось довольно просто. У него имелся штамп, которым он наносил фамилию, дописывая от руки имя.

В деревне жил мальчик, Лайонел Льюис с особенностями развития, скажем так. Было ему шесть лет. А он ещё спрашивал: «Папа, а де озеро?», «Папа, а де мама?», «Мама, а де папа?», «Папа, а это чё?» Чем безусловно надоедал жителям деревни. Поэтому родители на день привязывали его к столбу. С одной стороны, конечно, жестоко. Но с другой: во-первых мальчик никого не доставал своими вопросами, а во-вторых, осанка у него формировалась правильная. Лайонел очень любил рисовать свои инициалы на стенах, столбах, в общем на всех вертикальных поверхностях. Так как в деревне не принято подписываться фамилией, он ставил буквы от имён – две «L». Но как и все дети его возраста, буквы писал он неправильно, поэтому в деревне все его так и звали: дебил. Что в переводе означало: две неправильно написанные «L».

Лейтенант Митлейдиг с жалостью смотрел на привязанного мальчика. А тот смотрел прямо перед собой, не обращая никакого внимания на лейтенанта.

– Кто же тебя так наказал, малыш? – спросил его лейтенант.

Мальчик молчал.

– Бедный ребёнок.

Мальчик молчал.

– Твои родители – садисты, что позволяют делать такое!

Мальчик молчал, продолжая смотреть прямо перед собой.

– Давай, я тебя развяжу.

Лейтенант совершил ошибку, стоившую потом очень дорого.

Митлейдиг развязал Лайонела Льюиса Фишера. Мальчик некоторое время стоял, а потом пошёл. Лейтенант окликнул его. Мальчик продолжал медленно идти. «Наверное не понимает хазляндского языка», – подумал лейтенант. Но вдруг мальчик развернулся и посмотрел на лейтенанта. Митлендиг даже испугался.

– А? – спросил мальчик.

– Ага. Мальчик, как тебя зовут? – вспомнил свой пуссляндский лейтенант.

Лайонел Льюис промолчал.

– Мальчик, ты – дебил?

– Лайонел Льюис, – ответил наконец мальчик.

– Ну слава богу… А сколько будет дважды два? Ты знаешь, мальчик?

– Сам дебил!

– Так, – лейтенант всё понял и сел на землю в ожидании ответа. Через минуты три мальчик ответил:

– Четыре.

– Ух ты. А как ты догадался?

Через пять минут пришёл ответ:

– Помножил два на десять и получил двадцать, потом вычел из десяти два, получил восемь, потом помножил два на восемь и получил шестнадцать, потом вычел из двадцати шестнадцать и получил четыре…

Лейтенант сам замолчал минут на шесть. Прервал его мышление Лайонел Льюис.

– Дядя, вы – тормоз? – спросил он.

– А? – опомнился Митлейдиг. – Поразительное мышление.

Минуты через три молчания мальчик задал один из своих коронных вопросов:

– Дядя, а де мама?

– Не знаю. Иди домой, мальчик.

Минуты через три последовал ещё один вопрос:

– Дядя, а мона я домой пойду?

– Иди, иди, мальчик.

Через пять минут пришёл ответ:

– Я пойду, хорошо?

– Иди, я сказал!

Прошло ещё три минуты.

– Правда?

– Пошёл ты, – лейтенант встал, отряхнулся, взял ружьё, проверил его и пошёл прочь от столба, проклиная свою любовь к детям. И за спиной он услышал Лайонела Льюиса:

– Сам пошёл!

Лейтенант плюнул и побежал прочь.

Штаб установили между обсерваторией, озером и деревней Аквавилаже. Маршал Гробуч собрал всех генералов и адмиралов (за исключением Катера, конечно) в своей потёртой и местами дырявой палатке за большим колченогим столом на торжественный обед. Одну из ножек стол потерял ещё в Каплике. А новая ножка оказалась короче на пару дюймов. На столе расположились: солдатская каша, сухари, немного мяса, компот. Аусфалл и Гробуч достали из бочки пять бутылок шампанского.

– Все взяли посуду, – скомандовал маршал.

Все взяли посуду. Пить пришлось из металлических кружек с отбитой местами эмалью, гранёных стаканов, местами треснувших, и даже фужеров с отбитыми ножками.

Маршал и адъютант разлили шампанское по посуде. Гробуч поднял стакан. Все повторили движение главнокомандующего.

– Я думаю, что успех операции «Ледяная Дуга» очевиден. На данный момент практически вся территория отгорожена колючей проволокой и почти построена крепость вокруг деревни Аквавилаже. Все части располагаются по своим местам. Через несколько часов будет достроен аэродром на юге. Думаю, мы неплохо поработали, герры. За операцию «Ледяная Дуга»!

Все подняли посуду и чокнулись. Адмиралу пришлось высоко подпрыгивать, чтобы с кем-нибудь чокнутся. После чего они сели на походные стулья и принялись торжественно обедать.