Czytaj książkę: «Забытый путь. Книга 3», strona 28
Через трещины повалил дым, огонь охватил сразу все тело Даймеша, кто-то перерубил волосы, сковавшие Манияра. Толстый кокон упал в жижу, оставшуюся от павших улавайцев. Над местом боя вырос купол, Манияр восстановил защиту, а пламя Даймеша разгоралось все сильнее. Огонь почти заполнил сферу, но жар не испугал выживших. Горожане продолжали рвать плоть врага, они все быстрее передвигались по телу Первого. Волосы гиганта сыпались вниз, и не долетая до пола рассыпались в песок.
Свиват неотрывно следил за тем, как улавайцы отчаянно бьются с Перворожденным. Когда великан вспыхнул, командующему показалось, что пламя поглотило смельчаков. Но прошла минута, две, а Даймеш все продолжал с кем-то бороться. Четверть часа спустя, на плече гиганта вспыхнул первый голубой силуэт, а еще через секунду, как лампочки праздничной гирлянды зажглись оставшиеся двадцать девять улавайцев.
Даймеш гремел, раскачивая криком сами горы, а плазменные паразиты вгрызались в плоть великана. Упала рука, затем еще одна, подкосилась нога, и перворожденный рухнул на пол пещеры. Пламя с шумом затухло, а от плоти Первого повалил дым.
Купол сжался, оставив руки и ноги Даймеша за пределами защитной мембраны. Покалеченное тело Ненасытного ползло к проходу в Менантр, отвалились еще две руки и нога, гигант замер. Купол исчез, а затем снова появился, отсекая оторванные конечности. Внутри остался, только однорукий торс и голова. Улавайцы оказались снаружи купола, какой-то армеец освободил Манияра, и помог правителю встать на ноги.
Его еще качало, а тело медленно избавлялось от пропитавшей его земли. Пережженная, серая пыль сыпалась из широких ран, пронизавших мышцы и кости. Глубокие каверны стягивались с краев к центру, соединяя страшными рубцами бледную кожу.
На стену сферы обрушился последний кулак Даймеша, великан яростно колотил в прозрачную преграду изнутри. Манияр спотыкаясь поплелся к Первому, глаз зацепился за красные, горящие знаки. Оторванные конечности рассыпались, песок потянулся к шару, подобно металлической стружке, притянутой магнитом. Крупинки наползали на сферу облепляя ее, и нарастая плотной коркой спрессованной породы. Улавайцы переступая песчаные дорожки, ползущие на зов хозяина, обходили каменеющий шар по кругу.
С трудом согнув ноги Манияр склонился к удивительному кулону. По кругу базальтовой чушки горели древние символы, кроваво-красные отсветы легли на бледное лицо правителя.
– Ошибка человека, опустошила тысячи миров, и род людской едва не пресекла.
Правитель испугано подскочил, и тут же вновь опустился на колено. Гримаса страдания исказила покрытое шрамами лицо. Возвращая потерянное дыхание, Мнаияр улыбнулся.
– Прости нас Великая Мать, не ведал Довруж, что творил. А Гранидар…
– Твоей вины в том нет. Ты молод был тогда, – мягко улыбнулась белая женщина, тонкая рука легла на голову правителя.
Манияр глубоко вздохнул, по телу пошла мелкая дрожь. Песок и земля вырвались из ран, и с тихим шелестом осыпались на пол. Шрамы стянулись в тонкие нити, отчего лицо Манияра казалось покрытым густой сетью морщин.
Глаза правителя открылись, они лучились благодарностью и любовью.
– Спасибо Мать, мне стало легче, – голос прервался, человек вздохнул и продолжил. – Но сердце все еще жжет пламя Даймеша.
– Нет силы у меня, преодолеть проклятье огненного бога. Даймеш, носитель старого врага всего живого. Огонь в единое спаял, пламень и камня дар, что перешел к Даймешу. Но ваша воля, превзошла все силы и Огня и Первого, и Ветра, что поглотил ваш пленник по возвращении наверх. Хранить Огня лукавого частицы теперь удел народа Улавая. Огонь остался заперт в теле древнего Строптивца, а суть его вы разобрали по бойцам. Так помните о той ответственности, что лежит на вас. Несете силу равную богам внутри бессмертных оболочек, о одаренные Сантаром. Доверила судьба вам эту силу, и только твоему народу решать куда ее употребить. Есть Гранидар, а есть Сантар, каким путем пойдете вы? – Аар внимательно заглянула в глаза Манияра.
– За всех сказать не смогу, но я пойду путем Сантара. Как думаешь, сумеет Мудрый вернуть наш прежний облик? – человек с мольбой смотрел в огромные, голубые глаза Матери.
– Сантар еще дитя, и сам лишь только начал познавать наш мир. Он не откажет роду, что облик взял его когда-то. Сумеет ли он вам помочь? Ответить не могу. Все так покрыто мраком, что не прозреть судьбу несчастных дангрисидов. Но помни, Мудрый, род свой не оставит, покуда человеком будет человек, – богиня погладила жесткие волосы Манияра, и поцеловала мужчину в лоб.
Правитель повалился на спину, но никто не кинулся к погрузившемуся в сон человеку. Улавайцы собрались вокруг Аар, и преклонив колени, сурово взирали на богиню.
– Все слышали вы, люди воли непреклонной? – спросила Мать.
– Да Матушка!!! – хором отозвались улавайцы.
Из прорех в пространстве показались андланды, вынесли Випула. Облепленный красными листами неизвестного растения, он казался лишенным кожи. Носилки из черного дерева опустились перед Аар, спекшиеся губы обгоревшего старика, разлепились.
– Прекрасная богиня, Фанариона Мать, прими мое почтение! Как вижу, – мутные глаза, с опухшими веками и сожженными ресницами, тяжело повернулись к каменному шару, – Ненасытный пал.
– Он спит, сыны людские лишили сил ужасное создание, – с поклоном ответила белая богиня.
– Прекрасно, пусть и дальше спит! – попытался улыбнуться старик. – Вот только я прошу тебя, о Мать всего живого в этом мире, отдай мне эту тварь! У Андланда он будет под надзором, и более о нем ты не услышишь!
– Прости отважный гость, Фанариона Даймеш не покинет. Он нужен миру моему. Но обещаю. Впредь, его вместилищем останется нутро планеты, что подарила жизнь Строптивцу. Не выйдет он наружу больше никогда.
– И древний род его? Чудовища и слуги, – уточнил Випул.
– И род его останется при нем. Их участь прозябать в подземном мире, пока мы соблюдаем договор. Тебе Отец народа трав, поставлю лишь одно условие, для андланд под покров земной дороги нет. Вам оставляю внешний мир, леса, моря и горы.
– Щедра твоя рука, богиня Мать! Благодарю тебя и обещаю, что не нарушу я границ, очерченных тобой! – вялый взмах рукой, и силачи подхватили на плечи паланкин. Великаны пришедшие с Випулом отступили от шара, и раскачиваясь, точно сосны на ветру, зашагали к проходам в Андланд.
– От вас, людей великой воли, нужна мне только верность. Любите жизнь, оберегайте как отцы мой мир, следите за гостями, и с вами будет покровительство мое, и мужа моего, – Богиня обворожительно улыбнулась, и растворилась в воздухе.
Каменный шар с Даймешем так же исчез, в пещеру повалили союзные войска. Воины соседних городов не без опасений приблизились к плазменным улавайцам. Полупрозрачные и ужасные на вид, победители внушали страх простым жителям Нижнего Рояла.
Плазма угасла, появилась плотность тел, бледная кожа закрыла пучки мышц и белеющие кости. С великой осторожностью, голые жители Улавая, подняли тело правителя, и понесли его к камере телепорта. Люди соседних городов почтительно расступались перед процессией.
Тусклый свет внутри телепорта обозначил уход жителей легендарного города. Города, который исчез навсегда, города получившего название, Скрытый град.
****
– Мы вернулись с победой, но нас никто не встретил. Улавай и Ур лежали в руинах.
– А купол? – удивился Сантар.
– Он не спас наших жен и детей, спаслись лишь немногие из Ура, они не имели искры, и их не нашли.
– Не понимаю, кто-то предал?
– Нас предал Гитат-Бустия, он привел черных. Враги выкосили жителей Ура, и разорвали горожан Улавая. Нам нечего было хоронить, только ошметки голубой слизи, и разрушения, вот и все, что осталось после нашествия Инвентов. Выжившие рассказывали, что у трехметрового гиганта в руках был цилиндр, в котором спрятан сжатый мир, и белый меч с плачущим клинком.
– Частицы же…, – начал Сантар.
– Да, да, они нашли источник силы Даймеша в клинке Бустиа. Как говорили люди, что-то перепало черным, судя по всему их доля от набега, а остальное поглотил меч. Они пришли как друзья. Бустия знал Имура, глава совета и пустил предателя, а вместе с ним жутких тварей. Гитат мог конечно открыть портал и внутри купола, но вероятно не желал переполошить посвященных, потому и воспользовался доверием Имеала.
– Нас осталось только тридцать мужиков, соседи улавайцев боятся. Мы уже сто лет закрыты от братьев дангрисидов. Аар не пускает к нам ни врагов, ни соплеменников.
– Вы заперты здесь? – удивился Сантар.
– Нет, Мать нас оградила, не пленила. Мы даже ходим наверх, но не приближаемся к людям. У нас не хватает силы, чтобы надолго сохранять человеческую плоть. Помоги нам, Мудрый. Избавь от проклятия Даймеша, – Манияр встал на колено, его примеру последовали тридцать смельчаков.
Сантар поднялся со ступеней, в воздухе разлилось густое гудение. Умиротворяющий звук проникал в тела проклятых, люди потеряли плотность, голубое свечение разлилось по мертвому городу. Манияра затрясло, по коже пошли вспышки плазмы. Оставляя глубокие раны в оголенных мышцах и костях, сгустки собрались в единый силуэт. По краю, которого вспыхнул огонь. Улавайцы обрели плоть, горящий силуэт шагнул к Сантару, секунда и пламень окутал Мудрого. Гул изменил тональность. Горожане повалились на пол, бледные лица перекосила спазма удушья. Огонь исчез, и снова появился позади Сантара. Мудрого окружала сфера из светляков, точнее бесконечного множества вспыхивающих и гаснущих точек. Звук стал угрожающим, с оглушающим ревом огонь шарахнулся внутрь дворца, вырывая зал приемов из мрака. Гул Сантара на секунду смолк и пламень ринулся к улавайцам, мгновение и он разбился на сгустки, которые с шумом влетели в обессиленную плоть проклятых.
Дыхание несчастных выровнялось, а тела потеряли кожу и плотность. Гудящий звук взлетел к сводам пещеры, задрожал камень.
– Остановись!!! – вскричал Манияр.
Частица вырвалась из тела человека и повисла перед Мудрым. Гудение смолкло, дар с сокрушающей силой вернулся к носителю. Манияра опрокинуло на спину, от влетевшего в тело плазменного шара.
– Постой!!! Постой!!! – выставив вперед руки, кричал правитель Улавая. – Ты нас уничтожишь, огонь не желает уходить, – поднимаясь говорил Манияр, но сил не хватило, и он рухнул на пол.
Подбежали товарищи, подхватив под руки они помогли правителю встать на ноги.
– Тогда я не смогу вам помочь, – Сантар грустно улыбнулся. – Боюсь это не в моих силах. И все же я верну вам стабильность. Вы сможете по воле своей оставаться людьми или превращаться в монстров. Возьмите себе жен, верните нашему городу былую славу.
Звук удивительно похожий на грудное пение, окутал улавайцев, люди прикрыли глаза, а когда вновь открыли, то Сантар уже исчез.
****
Пик Старого Адлая сверкал белоснежной верхушкой на ярком, весеннем солнце. Лазурное небо простиралось до горизонта, а далеко внизу тянулась сверкающая ветка широкой реки, которая начинала свой бег от ледника, носившего название Борода Старика. Ледник спускался от самой верхушки пика, и по легенде, представлял собой бороду Адлая, героя древних сказаний. Сама верхушка пика считалась седой головой великана. Полноводная река, несущая воды по зеленой равнине остывшего моря лавы, носила название Далая, по имени дочери великана Адлая. С этой стороны особенно бросался в глаза столб молний где-то далеко на Севере. Он возвышался над горами, разливая сиреневое свечение на многие километры вокруг. Ломанные разряды беспрестанно били в невидимую точку, упираясь одним концом в землю, а вторым в голубое небо. Откуда стихию словно притягивало к земле.
Черные и серые линии дорог, испещрили зеленую равнину. По самой отдаленной двигалась вереница машин на антигравитации. Процессия уже почти уперлась в противоположный горный склон. Первые машины начали набирать высоту, чтобы преодолеть крутые скалы, преградившие путь переселенцам.
На широком скальном выступе, далеко выдававшемся вперед, у искусно вырезанной в камне арки, стояла высокая, белокурая женщина, в длинном, кипенно-белом платье. Рядом, подперев мощной рукой бок, приосанился коренастый богатырь с косматой шевелюрой и бородой.
– Куда они? – спросил косматый.
– К солнцу люди вернулись. Путь их ведет за горы и реки, лучшей доли ищет подземный народ, – пропела Аар.
– Для них, боюсь, только закат впереди, – покачал головой Сантар. – Потеряли себя дангрисиды, забыли принципы справедливого общества.
– Твоя вина не меньше их, не дал им шанса Мудрый. Жесткость принесла лишь смерть, а в смерти зародилась жизнь. Иди за мной, я покажу.
Аар едва касаясь мастерски отесанного камня прошла в ажурную арку. Косматый последовал за богиней, в проход под пиком. Широкий тоннель со множеством ответвлений, вел на противоположную сторону горы. По пути попадались гномы, подземные жители сновали по своим делам, но, когда встречали путников почтительно расступались и кланялись.
– Склонились пред тобой подземные трудяги, за то, что подарил свободы песнь народу камня. Столь щедрая оплата долга, оставит память в их сердцах, и отразиться в поколениях.
– Долг, чем я должен гномам? – удивился Сантар.
– В дар принесли дома свои, подземные трудяги, в смертельный час для Улавая. И свет, и воду, и воздух свежий, все сделали для вас они, не требуя взамен подарков. Ты пробудил свет разума, в твореньях каменного бога, освободил их род от вечного служенья. От Тармовых оков. Чем возместил им сторицей потери.
– Тарм не будет гневаться? – оглядывая пробужденный народ спросил Сантар.
– Будет. Искать возможно станет, но твой подземный путь окончен.
Проход сузился, в каменный тоннель ворвался дневной свет. Показалась арка, устроенная в точности так же, как и на другой стороне горы, а за ней узкий выступ. Кусок скалы нависал над бескрайней зимней степью. Иногда перемежаясь гигантскими торосами, белоснежные просторы уходили до горизонта, где отливала сталью полоска растаявшего моря.
Стада огромных как холмы животных неторопливо брели в неглубоком снегу, прямо у подножия горы. Длинные, искривленные бивни раскидывали снег, а гибкие хоботы выбирали сухую траву. Чуть поодаль, к морю брели стада северных оленей, а еще дальше, у заснеженных скал в небо поднималась тонкая струйка дыма. К первой присоединилась вторая, а потом еще несколько. Дома из шкур и костей животных, все как было на заре человечества. Сантар завороженно глядел на сани с собачьей упряжкой, они точно летели по заснеженным просторам.
Белая богиня стремительно подошла к самому краю, Сантар следовал за Матерью.
– Вот кто надежду нам подарит, – играя бархатным голосом произнесла Аар. Изящная рука плавно обвела открывшиеся просторы. – Кто может возродить забытый путь. Путь, что указан Мудрым, роду человека. Иди к потомкам, дай им шанс второй.
– Благодарю тебя Мать, – горло Сантара перехватила спазма. – Возможно они продолжат, то, что начала Великая Дангрисида, – борясь с волнением договорил косматый.
Глава 18
Зима отступила, уже пятнадцать лет не случалось, чтобы холод стоял дольше трех месяцев. Глубокие снега ушли в прошлое, а олени расплодились в таком количестве, что появились излишки мяса. Всего семь поколений назад они приручили волка. Ох и нужный же оказался зверь. Выносливый, сильный, злой и самое главное преданный. Гормаду потянулся, прошло всего несколько лун, как его посвятили в охотники, он стал мужчиной, и теперь равнодушно наблюдал за плавными движениями Аладаны. Склонившись к огромному Укану, волку вождя, девушка расчесывала шерсть на шее зверюги. Чувства молодого орка, вызывали лишь усмешку у стариков, и издевки у молодых охотников. Никто и никогда бы не позволил ему взять в жены самую красивую невесту племени, да еще и дочь вождя. Будучи младшей Аладана, пользовалась особой любовью отца.
Как же она хороша, длинные ноги с мощными бедрами, мышцы так и ходят под смуглой кожей. Сильные руки ловко свивают в косички шерсть гигантского волка, а смоляные косы, толщиной в предплечье, бьются о выпуклый зад, надежно укрытый набедренной повязкой летом, и замшевыми штанами с алыми кистями зимой. Эти штаны Ибуган, вождь племени Каров, выменял прошлой весной у Апранаса, отца племени Сухой реки. Странное прозвище соседи получили, потому, что когда-то пришли с берегов пересохшей реки, что много лун назад спустилась с Черных гор. В ясный день горная цепь темнела тонкой полосой далеко на западе.
Апранаса рассказывал, что штаны эти обменял у людей. У удивительного племени, что жило на севере у самых Черных гор, там, где всегда лежал снег. Вообще вещи, которые приписывались людям, удивляли красотой и мастерством исполнения. О человеческих кремневых наконечниках и ножах ходили легенды. Как-то Гормаду посчастливилось увидеть у торговца стрелу с таким наконечником. Столь тонкой работы он прежде не встречал, малейшего прикосновения было достаточно, чтобы кожа на пальцах разошлась в стороны.
Торговец даже назвал имя мастера, Оната, Гормаду почему-то этот человек виделся как многорукий каменный великан. Хотя Апранаса говорил, что люди мелкие, и слабые. Вождь Сухой реки часто повторял, что даже самая слабая женщина орков выйдет победителем, если ей вдруг случиться сразиться с человеком.
Аладана уставила небесно-голубые глаза на широкое лицо влюбленного охотника. Гормаду перевел взгляд на тонкую полоску горизонта, руки охотника между делом, крутили подобранный на днях камень. Гладкий, закрученный в двойную спираль, сходящуюся к черной капле в центре. Девушка продолжала с вызовом смотреть на парня, он слишком долго любовался ее телом, позабыв о правилах приличия.
Тень легла на Гормаду, старшая сестра Аладаны, Оганда широко улыбнулась. Она специально встала так, чтобы тугая грудь с объемными полукружиями, оказалась под самым носом охотника.
– Ох Гормаду, все ты смотришь не туда, – со смешком и укором проворковала девушка. – Жарко сегодня.
– Да палит, – солидно пробасил Гормаду.
Мощная ладонь прошлась по покатому лбу, сбрасывая капли пота. Густые, смоляные волосы, задетые рукой, вернулись в прежнее положение. А маленькие, карие глаза несмело взглянули на Оганду, и застряли на взывающих полукружиях. Проглотив подступивший к горлу комок, охотник, отвернулся.
– Ты бы шла, а то отец увидит.
– Так и что? У меня то весен поболее чем у Аладаны. Я хочу к реке сходить, искупаться. А одной, что-то страшно.
– Тебе страшно? Да ладно, ни за что не поверю, – удивился парень.
– Ну так ты меня проводишь?! – потеряла терпение Оганда, девушка буквально напирала на Гормаду.
– Да ладно, ладно! Провожу, – возмутился охотник. – другого, что ли никого не нашла, – бурчал он, поднимаясь следом за девушкой на холм, по другую сторону которого прятался Светлый ручей. Вода в нем всегда оставалась ледяной, но зато чистая и сладкая на вкус.
Пологие берега, опушенные густым кустарником, служили хорошим укрытием для хищников, которые ждали оленей у водопоя. Узкая тропа вилась между куртинами ив. Старые деревья широко раскинули толстые ветви, с шелестящими гирляндами тонких веточек, унизанных узким листом. Издали ивы выглядели, как густые копны зеленых волос.
– Говорят ты ходил на охоту? – соблазнительно изогнувшись обернулась Оганда.
– Да, два дня назад, – сухо отозвался парень.
– Ну и кого добыл?
– А то сама не знаешь, – огрызнулся Гормаду.
Охотник вспомнил жгучее чувство стыда от промаха. Его копье прошло всего в пальце от шеи оленя, а он так осторожно подбирался к добыче. И главное олень его не видел, а рука подвела, – Гормаду сжал древко, так, что в кистях хрустнуло. Перед глазами встали ухмылки соплеменников, а память услужливо прокрутила шутки насмешников.
– Мне все равно, что там было, – равнодушно произнесла девушка.
Они вышли на укромный бережок, кусты жасмина обступили с трех сторон желтый песок, уходящий в стремительный поток горной речки. Оганда скинула набедренную повязку и ленту, туго перетягивающую полновесную грудь орчихи.
Дыхание Гормаду перехватило, не в силах отвести взгляд парень ощупывал глазами идеальное тело молодой атлетки. Пробежав по стройным, крепким ногам, еще более длинным и ладным чем у Аладаны, он остановился на узкой талии, с плоским животом и нависшей сверху грудью. Несмело подняв глаза на девушку, молодой сделал шаг назад, и едва не повалился, неловко оступившись. Девушка бесстыдно пошла на охотника. Грудь Оганды остановила последние проблески мыслей в голове Гормаду. С трудом оторвавшись от созерцания прелестей подруги, парень скользнул глазами вниз, и застрял на безволосом лобке и просвете между ног. Сил оторвать взгляд, у охотника не осталось, ноги сами повели его в раскрывшиеся объятия девушки.
****
Огромные бревна, сложенные в шалаш, громко щелкали, распространяя густой смолистый запах по становищу. Среди почерневших стволов ревело пламя, а в черное небо рвались огненные мухи. Мерный стук барабанов задавал ритм танцу женщин. Смазанные маслом тела, матово блестели в кровавых отсветах костров, откликаясь на малейшие движения развитых мышц под темной кожей охотниц.
Удлиненные деревянные чаши, вибрировали под напором палок, музыканты набирали обороты, ритм ускорялся. Охотниц затрясло, закинув головы, женщины смотрели в пустоту. Лица разгладились, в движении остались только грудь, стопы и кисти разведенных в стороны рук.
Мужчины появились среди девушек и женщин, вынырнув из темноты, в которой прятались за пределами световых пятен костров. Разбирая охотниц, они вырывали их из забытья, и тут же, в вихре танца, уносили по юртам. Кто-то убежал за пределы становища, остались только незамужние и молодые, недавно посвященные в охотники. Седые старики, мощные как степные туры, важно восседали подле костра вождя, чаша с пивом неспешно переходила из рук в руки. Ритм мелодии перебивала гортанная речь орков, иногда прерывавшаяся громкими взрывами хохота.
Среди девушек тоже слышались смешки. Молодухи сверкая глазами и зазывно улыбаясь дразнили парней. Постарше и посмелее откровенно показывали формы, грудь, упругие ягодицы, длинные ноги, которые расходились и сходились, дразня воображение очумевших от взрослых танцев парней.
Смоляные волосы Аладаны били о ноги, едва не касаясь икр. Ладное тело извивалось, прогибалось и ритмично покачивалось, следуя мелодии. Убенкар и Атрантар кружили вокруг дочери Ибугана. Аладана кокетничала с приятелями, давая надежду обоим. Рослые парни не подпускали никого из конкурентов, уговорившись меж собой, что примут решение красавицы, кого бы Аладана не выбрала.
Грустный Гормаду, сидел неподалеку на коряге, и смотрел на малиновые угли тлеющей дровины.
– Пойдем? – тихо позвал грудной голос из-за спины.
Гормаду удивленно и испуганно обернулся, позади склонившись к самому уху охотника стояла Оганда.
– Идем. Это наша ночь, – девушка потянула Гормаду в сторону от костров.
Парень взглянул с тоской на гибкое тело Аладаны, девушка вошла в ритм и погрузилась в движение превратившись в необузданную экспрессию. Ее пьянило присутствие двух лучших молодых охотников, которые кружили тут же, отсекая любые поползновения прочих поклонников прекрасной дочери вождя.
– Она не достойна твоей любви, – прошептала в ухо Оганда. – Я не хуже, и… я честнее. Я отдам тебе всю себя, отдам любовь и мой дом, – жарко выдохнула девушка.
От дыхания Оганды кружилась голова, а по коже побежали мурашки, Гормаду как одурел, в ушах застучала кровь. Он поднялся и едва сдерживая себя, чтобы не накинуться на Оганду, последовал за девушкой.
****
Молодые вернулись засветло, стойбище уже спало, но Убенкар и Атрантар сидели подле догорающего костра. Аладана, накрытая одеялом из верблюжьей шерсти, пила отвар ежевики. Парни, посмеиваясь что-то рассказывали ей, девушка мечтательно улыбалась, вглядываясь в сизые хлопья пепла.
– А, неумеха! – повернулся к подошедшему Гормаду Атрантар.
Аладана громко и заливисто рассмеялась, жмуря на покрасневшего Гормаду голубые глаза.
– Ха, мазила, ты где пропадал? Неужто потчевал своей удочкой Оганду? – насмешливо спросил Убенкар, и весело подмигнул Аладане.
– Какая там удочка, она у него еще не выросла! Да и не попадет, даже если добыча будет у него под носом! – Атрантар вытянул ноги поближе к костровищу.
– Это ты по себе судишь? – спросила Атрантара Оганда, девушка присела подле сестры и протянула руки к углям.
В глазах Аладаны читался немой вопрос, она внимательно посмотрела на старшую сестру. Атрантар покраснел, гнев сбил дыхание молодого охотника.
– Ты-то чего лезешь? – наконец отозвался задира. – Нашла кого защищать. Твой полюбовничек даже за себя постоять не может. Тьфу. Прячется за спину девчонки, – бросил он зло, и отвернулся от Оганды.
От неожиданного удара Атрантар слетел с бревна и повалился на спину. Тонкая струйка черной крови вытекла из рассеченной брови. Убенкар вскочил на помощь соратнику и тут же полетел следом за другом. Гормаду сверкая глазами обрушился на беспомощного Атрантара, но Убенкар быстро оклемался и накинулся на драчуна сзади. Девушки вскочили с бревна и разинув от удивления рты смотрели как парни мутузят друг друга. Несмотря на значительно меньший рост и мощь телосложения, Гормаду легко раскидывал противников орудуя кулаками с удивительной быстротой и точностью.
Из-за юрт показались волки, огромные животные окружили место драки, и ощетинившись зарычали, а минуту спустя протяжно завыли. Расталкивая взбудораженных хищников показались Ибуган и взрослые охотники.
Атрантар, с трудом поднимался на колени, а Убенкар схватив копье, размахнулся чтобы метнуть его в Гормаду.
– Убенкар!!! – закричала Аладана.
– А ну брось!!! – заревел вождь.
К Убенкару кинулись пятеро охотников, но прежде чем он успел швырнуть копье, стрела щелкнула в ратовище у самой руки парня. Копье вывернулось, ладонь разжалась, и парень упустил древко. Разъяренный неудачей он прыгнул к оружию, но вторая стрела с шипением воткнулась прямо у стопы молодого орка. Осторожно, точно боясь спровоцировать степного леопарда, Убенкар повернул голову. Бешеные глаза Оганды испугали бесстрашного охотника, очередная стрела смотрела в его лицо, сомнений в том, что девушка пустит в него пернатую убийцу у парня не осталось.
– Оганда!!! – окрикнул отец, на старшую дочь.
Лук опустился, натяжение упало, охотница все еще тяжело дышала, но в глазах появилась нерешительность.
Аладана необычайно бледная, с мокрыми глазами, хватала широко открытым ртом воздух.
– Вы одурели?!!! – заорал Ибуган.
Вождь тяжело протопал к Убенкару, и отвесил солидного леща, парень охнул и осел на землю. Ибуган повернулся к дочерям.
– А вы, курицы, дурные, если еще будете мести хвостами, пойдете по соседям! Я вам найду и мужей, и новый дом! Завтра же отправлю весточку Апранасу, пора тебе обзавестись семьей Оганда. А сейчас займись волками, устроили тут, – вождь постепенно успокаивался.
Аладана тихо убежала и спряталась за самой дальней юртой. Девушка плакала, чей-то нежный язык легко коснулся бархатной щеки охотницы. Горячее дыхание обдало лицо.
– Сабав, отстань, – сквозь слезы проговорила Аладана, перевитая мышцами рука девушки оттолкнула огромную волчью морду.
Зверь заскулил, лизнул руку, и преданно заглядывая в глаза девушки положил морду на колени любимицы. Аладана обняла башку зверюги, и погрузив пальцы в густую шерсть перебирала ее.
– Не плачь, – прозвучал над ухом голос Гормаду. – Твой отец, не станет губить жизнь своих дочерей.
– А ты тут, что делаешь? – капризно спросила девушка, волк скосил глаза на парня.
– Да вот, хотел позвать тебя в одно место, – нерешительно улыбаясь ответил Гормаду.
– Это куда? Туда же где был ночью с Огандой? – зло кинула девушка.
– Много ты знаешь…! – возмутился молодой охотник.
– Да все знают о ваших купаниях! – с вызовом крикнула Аладана. – Ты трус! Я ждала прошлой ночью, а ты не подошел …, – девушка снова заплакала. – Лучше бы вчера им морды набил, – с укором взглянула Аладана на растерявшегося парня.
– Я не знал… Я думал, что тебе… Ну, что тебе все равно, – начал оправдываться Гормаду.
– А я думала, что ты любишь мою сестру, – улыбнулась девушка. – Ты ведь ее не любишь? – с надеждой спросила Аладана.
– Не знаю, – тихо ответил парень.
– Ну, так и иди тогда отсюда! – крикнула яростно сверкая голубыми глазами красавица.
– Да не пойду! – возмутился Гормаду. – То гонишь, то зовешь, что вы за существа такие, женщины! Пойдем, хочу тебе такое показать, что ты никогда не видела, – сбавил парень. – Вот, там нашел, – он протянул круглый камень, в виде встречных водоворотов с черной каплей посередине.
– Это тебе, дарю. Бери, я люблю тебя.
– Обманщик, – улыбнулась Аладана, волк завилял хвостом.
Девушка потянулась за украшением, Гормаду повернул ладонь и ловко перехватил тонкие пальцы.
– Пойдем, – охотник потянул девушку за руку, Сабав заворчал.
– Ну, если обманул, никогда больше с тобой не заговорю, – погрозила указательным пальцем Аладана.
****
– Постой, Гормаду, нам сюда нельзя. Дорга запретил ходить в ущелье, тут злые духи водятся, – испуганно затараторила Аладана.
Древнее ущелье нависло над путниками с трех сторон, а узкий проход, в который едва пробивалось солнце, казался светящейся щелью. Полумрак рассеяло неровное пламя факела, впереди засверкали идеально отшлифованные стены неизвестной пещеры. Показались ровные квадраты окон, затянутые чем-то похожим на лед, но более прозрачный, черный проход с покореженной дверью, и удивительный свод пещеры, поделенный на ровные сегменты. Собранные в единый навес они перекрыли все ущелье. Прежде прозрачные панели свода, сейчас покрывали толстый слой известковой пыли, и каменные осыпи, наползавшие широкими языками на ажурную конструкцию. Между навалами рваного камня, сверху, пробивались одинокие солнечные лучи, они тонкой паутиной пронизали мрак ущелья, навевая щемящее чувство тоски.
– Да не бойся, я тут уже не первый раз, – успокоил девушку Гормаду. – Нет тут духов. Не знаю, что это такое, но там, глубоко в горе, целая сеть пещер. В них когда-то жили орки.
– Орки? Но мы же не живем в пещерах, – засомневалась Аладана.
– Там их кости, и они уже стали каменными, – заверил девушку Гормаду. – Наверное они там лежат целую вечность.
– Давай мы туда не пойдем, – Аладана ухватила парня за руку, – мне страшно.
– Да говорю же тебе нет там никого! Ну несколько мертвяков, и все. Правда я еще не везде побывал. В некоторые пещеры я не смог попасть, – парень потащил упирающуюся Аладану ко входу.
– Стой, стой, Дорга будет ругаться! – закричала девушка.
– Ты как маленькая?! Дорга шаман. Ему и положено пугать нас сказками. Пойдем и сама убедишься, что нет тут ничего страшного, – Гормаду отпустил руку девушки.
