Czytaj książkę: «Инфицированная»

Инфицированная

Глава 1

В зале было пусто и тихо. Часы на обшарпанной стене оповестили, что до конца рабочей смены остался час. Тоска. В круглосуточном магазине, в котором я работала, обычно даже в это время покупателей было предостаточно. Но сегодня народ как будто забыл о существовании данной лавчонки. То ли утро понедельника, то ли все разом сели на диету.

В тишине гулко звякнул дверной колокольчик. А нет, не все. Завсегдатай алкалоид дядя Федя, переехавший в наш район полгода назад, решил заглянуть на огонек.

– Добрый вечер, котенок.

Дядя Федя всегда отличался особой вежливостью и любовью к слабому полу. Все женщины в радиусе обозрения этого кавалера были для него, цитирую – "красавицы, птички, рыбки, киски, лапули и ути пути кто тут такой сладенький" Интересно, он совсем не просыхает?

На котеночка я мало тянула. При росте 160 вес слегка закаливал за отметку 80кг. Я несколько раз садилась на диету, но всегда мимо. Если бы меня попросили описать свою внешность, я бы сказала так: « В средневековье красивых девушек сжигали на костре, я бы умерла своей смертью.

– Степаныч уже утро,– проинформировала я.

– Да? Ну, лады. Мне бы бутылочку.

– Дядя Федя не могу. Закон. Сам же знаешь.

– Ну, Светка. Видишь, погибает человек. Душа горит.

– Не могу,– вредничала я,– узнают, оштрафуют.

– А мы никому не скажем, – не унимался любитель спиртного.

– Не-мо-гу, – по слогам произнесла я.

– Злая ты, потому и мужика у тебя нет. Вот сколь тебе? 23? 25? Уже пора и ребеночка заводить и семью.

Я молча поставила бутыль с огненной водой на прилавок.

– Это тебе за двадцати трех летнюю,– грустно проговорила я,– Завтра мне 28 исполняется.

– Э э э с наступающим.

И Степаныч поспешил скрыться, оставив меня в препоганом настроении. Вот ведь плешка тараканья. В свои 28 я не имела ни мужа, ни ребенка, ни мало-мальского претендента на отца вышеупомянутого бейбика. Конечно, у меня были романы. И один вполне серьезный. Мы даже стали жить вместе. И собирались пожениться. Но узрев, что мой избранник сильно неравнодушен к алкоголю, я решила оставить его с его пристрастием и осталась одна одинешенька. Нет. У меня еще была мама, но мы с ней очень редко видимся. Семь лет назад она во второй раз вышла замуж за иностранца. И укатила в Америку. В отличие от меня, мама всегда была стройной и красивой. От ухажеров отбоя не было, но она посвящала все свободное время мне. Так что обделенным ребенком я не была. А когда мне стукнуло 20, мама решила, что свой материнский долг она выплатила и активно занялась свой личной жизнью. Так что когда она уехала, я, конечно, скучала, но не в чем ее не обвиняла. Ведь она заслужила хоть каплю женского счастья. Тем более Френк, ее новый муж, и надо сказать моложе ее на пять лет, маму очень любит и буквально на руках носит. А своего настоящего отца я никогда не видела. И мама о нем никогда не говорила, да я особо и не спрашивала.

С этими грустными мыслями, в препоганом настроении я сдала смену, переоделась и потопала домой. На улице моросил противный дождь. Небо было наглухо затянуто тяжелыми осенними тучами. Видимо сегодня даже погода была против меня. Решив сократить свой путь на половину, я пошла через небольшой парк. Обычно я здесь не хожу, ибо страшно. Ни одного целого фонаря, раздолбанные в хлам лавочки, кучи пустых бутылок и другого мусора. Туда даже менты не совались. Летом это было пристанище пьяной молодежи, бандитов всех мастей и других колоритных персонажей. На дворе стояла осень. Начало октября. Погода радовала минусовой температурой. И я понадеялась, что парк будет пуст. Пройдя пару метров, я остановилась.

– Батюшки!

На лавочке, положив кулачек под щетинистую щеку, мирно спал Степаныч, наполняя округу храпом и стойким спиртным ароматом.

– Дядя Федя! Ну, чего же вы в одной майке то? Не май месяц же, простудитесь,– заспешила я к нему, намереваясь оттащить этот хладный трупик алкаша домой. Знама где живет. Не раз провожали в "хоромы злачные".

Рядом с лавочкой стояла пустая бутылка из-под водки, которую Степаныч купил у меня 20 минут назад.

– Ну, надо же,– пнула ногой я бутыль,– залпом, что ли приговорил.

Дядя Федя открыл один глаз:

– Уйди сердобольная.

– Опа, живой,– обрадовалась я,– вставай, давай. Я тебя домой отведу, а то замерзнешь ведь.

– У у аспид. Уйди, говорю.

– Ну и овощ тебе в помощь,– обиделась я.– Замерзай.

И уже собиралась уходить, но совесть и мамино воспитание в два голоса сказали "Стоять!". Что делать я не знала. Не на себе же его тащить. Дядя Федя так-то старичок покладистый, смирный, не знаю, что на него нашло. Я начала осматриваться, может, найду, чем накрыть пьянчужку. Но к моему великому сожалению ничего кроме пустых бутылок и обычного мусора рядом не было.

В поле моего зрения попал парень лет двадцати пяти, шедший в нашу сторону бодрой походкой с другого конца парка.

– Молодой человек!– Заголосила я, – вы не могли бы мне помочь?!

Парень странно дернулся, начал оглядываться. Будто в данное время суток на улице полно нарда.

– Я к вам, к вам обращаюсь,– выдала я самую милую улыбку, какая была в моем арсенале.– Видите, дяденька сильно расслабился, его бы до дому дотащить. Тут недалеко, я покажу, а то замерзнет ведь. Жалко.

За спиной крякнул дядя Федя, давая знать, что он еще жив. Парень подошел ко мне вплотную, посмотрел на меня, на Степаныча, потом снова на меня. Улыбнулся. И… у меня все похолодело внутри. У парня были абсолютно безумные глаза. И тут я поняла весь ужас ситуации. Я одна, алкаш не считается, в безлюдном парке. Шесть утра. Кричи – не кричи, народу никого кругом на ближайшие триста метров.

– Тут дяденьке плохо,– уже без особого энтузиазма сказала я, – помочь бы надо.

– Ага, – скривился парень и схватил меня за руку.

– Аааааааааа!

Я и не знала, что умею так кричать. Парень на мгновение опешил, но тут же опомнился и потащил меня в кусты. Включился инстинкт самосохранения, и я, как сумасшедшая начала работать руками, пытаясь ударить парня побольнее или хотя бы оцарапать. Но с моими коротко стрижеными ногтями это не очень то и получалось. Я попыталась вывернуться и ударить насильника в челюсть. Он схватил мой локоть зубами и укусил. По руке потекла струйка крови.

– М м м вкусно,-прошептал псих причмокнув, смакуя мою кровь.

Мне стало дурно, поэтому все, что произошло дальше? я не сразу восприняла как реальность. Парень повалили меня на землю, сам пристроился между моих ног. Потом вдруг резко остановился, ощетинился и зашипел:

– Пессс, ловчий.

– Угадал поганка с полянки.

Абсолютно трезвый дядя Федя стоял над нами. Одной рукой он схвати покусителя на мою девичью честь за шиворот и откинул его метра на три. Парень шлепнулся как мешок с картошкой, сильно приложившись челюстью к асфальту.

– Она моя,– прохрипел он, и, выплюнув зубы, попытался подняться.

– Твои в лесу грибы и шишки,– ответил Степаныч, подходя к неудавшемуся насильнику. Достал из "треников" предмет, сильно напоминавший заточку, и воткнул в затылок бедолаге.

Я услышала чей-то оглушительный крик. И не сразу сообразила, что это я кричу.

– Прекратить ультразвук!– Скомандовал дядя Федя,– я тебе не дельфин.

Не прекратила.

– Смотри, он же не человек, его не жалко.

Я посмотрела в ту сторону, где лежал убиенный, и со стуком захлопнула рот. Его тело почернело всего за несколько секунд и начало расползаться, как тесто.

– Что это с ним?

– Помер, – меланхолично ответил Степаныч.

– Это я вижу. А с телом то что?

– Разлагается.

– Как то странно оно разлагается.

– Ну, так не человек же. Демон.– Так же меланхолично пояснил алкоголик.

– А, демон. Тогда понятно,– закивала я,– ну, я пойду. У меня завтра день рождение, готовиться надо. Девчонки придут.

Со стороны это выглядело как разговор двух умалишенных. Я сижу в кустах. В волосах ветки, листья. Юбка порвана. Колготки – в лучших традициях рок-н-ролла. Рядом дядя Федя в трениках и майке (с тем учетом, что на дворе октябрь, его одеяние смотрелось как то странненько) поигрывает заточкой. В трех метрах от нас чавкала и булькала черная жижа, некогда бывшая человеком.

– Куда же ты пойдешь, бедовая? Ты же инфицирована. Вон как тебя демон цапнул. До следующего утра не доживешь.

– Да, согласилась я,– умирать в свой день рождения как то не романтично.

– Точно,– закивал Степаныч.

– И что же делать?– С надеждой спросила я.

– Вставай, пойдем ко мне, лечить будем.

– Водкой?

– Почему водкой? – возмутился дядя Федя,– я вообще не пью. Это для маскировки. Я пес, у меня запах специфический. Демоны за версту чуют. А спирт запах перебивает.

Я встала, и покачиваясь, направилась в сторону дома.

– Эй, а куда это мы так резво пошагали?

Я ничего не ответила, только ускорила шаг.

Пес, демоны… Нет, ну Степаныч понятно алкаш со стажем. К нему просто белочка заглянула. Но я то не пила. Не могло мне все это привидится… или могло? А может у меня просто шок от нападения и на самом деле там под березкой не жижа чавкает, а лежит тело маньяка, которого хладнокровно убил дядя Федя?

Черт рука то как чешется и болит. Я посмотрела на локоть. Место укуса распухло и почернело. Странно. А потом… потом меня накрыла тьма. Вязкая и тягучая тьма.

Мне снились странные сны. Все было как в тумане, только странном густом, ощутимом и очень холодном. Мне снился волк, огромный рыжий волк, который смотрел на меня печальными серыми человеческими глазами и жалобно выл, будто звал кого то. Потом зверь встал на задние лапы, потянулся, сел на рядом стоящий табурет и, раскачиваясь, начал шептать то ли молитвы, то ли мантры. Не разобрала.

Глава 2

Когда я открыла глаза, первое что я увидела, это испещренный трещинами желтый потолок и счастливое лицо дяди Феди.

– Ну, что бедовая очнулась?

Во рту пересохло, поэтому ответила я не сразу. Собралась с силами. И первое что спросила это:

– Где я?

– У меня.

– Какой сегодня день? Или Ночь?

Степаныч смотрел на меня, не мигая и как то напряженно.

– У меня день рождение… Видимо был. – Потом помолчала и добавила.– Это ж как напиться надо было, чтоб в гостях у местного алкаша оказаться? Ох, Светка, докатилась.

– Слушай, а он тебя случайно не за мозг укусил?– Засопел обиженный Степаныч.

Я промолчала, беспомощно озираясь и силясь вспомнить события дня минувшего.

– Хорошо,– вздохнул дядя Федя, видя, что мои потуги ни к чему не приводят,– три дня назад ты случайно оказалась свидетелем охоты на демона. Полгода за ним гонялся. То ли умный, то ли удачливый гад. Никак не пойму. И вот вышел на него. Парк! Отличное место. Я призвал его, потратил кучу заговоров. Поставил отвод, чтобы простые люди мимо проходили. До сих пор не могу понять, почему на тебя не подействовало. Я почуял его и уже возликовал… А тут ты со своей жалостью. Алкаша она пожалела. Тьфу… Я когда тебя увидел, сильно опечалился, а потом понял, это он на тебя клюнул. Ну, я и решил ловить на живца.

– То есть я стала приманкой?

– Сама виновата. Чего ты поперлась через этот парк? Всегда округом ходила, а тут…

– Устала. Мне б воды,– попросила я.

– Сейчас, сейчас,– засуетился Степаныч и поднес к моему лицу кружку, с какой-то дурно пахнущей жидкостью. Я поморщилась.

– Пей. Это гирчак трава, пастушья сумка. Она тебе жизнь спасла.

Я послушно сделала пару глотков. Горько и во рту вяжет. Брр.

– А, теперь поспи. Раз в себя пришла, то худшее уже позади, но сил набраться надо.

– Дядя Федя, ты сказал, что гонялся за ним полгода. Значит ты из органов каких-то по поимке демонов?– Проигнорировала я его указания.

– Угу, – усмехнулся он,– из органов и из крови,– Спи неугомонная. Твой рассудок чуть тьма не поглотила. Тебе отдыхать сейчас нужно.

– Ты оборотень?– Спросила я напрямую. Как бы он не хотел, у нег не получится от меня отделаться сейчас. Слишком много вопросов.

– Смотри ка ты, сообразительная.

– Не трудно догадаться. Демон тебя псом назвал, потом я видела рыжего волка. Или ты оборотень, или я сошла с ума и отдыхаю сейчас в палате под воздействием психотропных… Лучше, конечно, первое. А, кстати, почему рыжий? Я думала, что волки серые.

– Волки может и серые, а оборотни любого окраса могут быть.

– Так ты не один такой?

– Зря я тебя сообразительной назвал, перехвалил.

Я обижено засопела.

– В этом мире живет множество видов,– устало вздохнул Степаныч,– вы – люди просто слепы.

– А вампиры есть? А русалки?

– И вампиры есть, но они не такие красивые и благородные, какими вы люди их представляете. И русалки, но они, скорее из числа нежити. Это утопленницы, породнившиеся с дьяволом. Живут в воде и таскают на дно людские души. А, страшны то как.– Степаныча аж передернуло.– Одним словом – нежить.

– А демоны могут принимать любое обличье? Тот парень в парке, вроде на обычного человека похож был.

– Есть разные демоны. Высшие, низшие. У них своя иерархия. Этот демон – злой дух из низших, которые могут заползать в тело человека, выпивая его суть. Выберет себе такая особь двуногого из тех кто послабее. Не телом кто слаб, а духом. Кто в Бога не верит, у кого мысли черные. Кто не по заповедям живет: ворует, врет, сквернословит, изменяет.

– Пф… так это каждый второй, если не первый.

– То то и оно. Раньше люди другие были. Возьми лет сто, двести назад. Богобоязненных то поболее было. Хотя зла всегда хватало… Так вот, выберет себе человека, заползет в него, как червь, и начинает душу пожирать. До первого убийства тьму еще изгнать можно, а потом, как ритуальное кровопролитие произошло. Все. Считай, и человека то уж нет. Демон всю душу высосал и сам в телесной оболочке по шарику земному расхаживает, как в одежде.

– А как ты знаешь, в каком человеке демон живет, а в каком нет?

– Я же оборотень. У меня чуйка. Они для меня словно столб меченый для собак.

Говоря это, дядя Федя подошел к изголовью, положил свою ладонь мне на лоб, что-то шепну, и меня тут же начало окутывать убаюкивающей пеленой. Я зевнула и засыпая отметила, что руки у Степаныча теплые и мягкие, как у ребенка.