Czytaj książkę: «Про Часы Мидаса. Время трейд-ин»

Czcionka:

Памяти Сергея Анатольевича Фомина

ISBN 978-5-0051-1433-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Секреты ремесла

Зимой 2004/2005 появилось в Москве новое издательство «Амадеус» с германскими корнями. Первым делом стало оно готовить большой редакторский портфель с тем, чтобы в один прекрасный день начать выдавать по пять изделий в неделю.

Стала я там работать переводчиком. Условия для переводчика-фрилансера даже по сегодняшним меркам оказались весьма привлекательны. «Белый» договор с оплатой из расчета по 7,5 у.е. за страницу минус налоги. Единственное требование: готовый перевод должен быть в пределах четырех авторских листов. Авторский лист – это примерно 22,5 страницы. Правда, сами эти договоры с кучей приложений – бюрократия тут была поставлена мощно, – я видела впервые вместе с актами сдачи-приемки работ, когда приходила ставить автограф в платежной ведомости: получала гонорар и одновременно все подписывала, не вникая и не обращая внимания на даты. Платили вовремя, без обмана, отчисления в пенсионный фонд тоже были по-честному, а чем ближе соответствующий возраст, тем это важнее, особенно на вольных фрилансерских хлебах.

Еще нужно было согласиться на то, что переводчик не указывается в выходных данных. Кого-то это могло и не устроить, но у меня уже имелся достаточный опыт, когда редакторы, не ведая иностранных языков, зачастую не владея ни тематикой, ни соответствующей лексикой, правили мои переводы с таким рвением, что белое оказывалось черным и наоборот. А доказать ничего не возможно, исправить – тем более, особенно, когда обнаруживаешь редакторские фантазии уже в отпечатанной книге. Но в выходных-то данных стоит моя фамилия, и читатель, обнаружив в тексте явную бредятину, судит книгу по переводчику, до редактора-фантазера ему и дела нет. И друзьям я не могу подарить такую порченую книгу, а среди них были шикарные, подарочные, по моде, по дизайну. Не вносить же мне на каждой странице правки от руки. Так что, я даже обрадовалась предложенному «инкогнито».

Часть оригиналов для перевода уже изначально соответствовала требуемому формату и выглядела, как будущий продукт «Амадеуса»: журнальчики-тетрадки, скрепленные скобами, которые не разваливаются при чтении в отличие от традиционных пакет-буков. Такими были, например, истории про детектива-экстрасенса. Отлично выстроенный сюжет, легкий читабельный текст. Переводить – одно удовольствие. Усилий не больше, чем, скажем, набирать на клавиатуре чужую рукопись. С одной штукой я управлялась недели за две, хотя договориться могла и на два, и на три месяца.

Другие же книжки, в основном любовные романы, эти самые разваливающиеся пакет-буки, были раза в полтора-два длиннее, чем требовалось. С ними работы предстояло побольше, потому что нужно сначала прочитать и сориентироваться, какие куски выкинуть, чтобы не тратить время на их перевод. Правами на все оригиналы обладало издательство, как, кстати, и на мои переводы, поэтому я могла сокращать с чувственным удовольствием. В текстах случалось столько «воды и ваты», что сокращение только шло им на пользу.

К тому времени в издательстве «Панорама» у меня уже было опубликовано с десяток романов Натали де Рамон, один из которых даже вошел в какой-то «Топ лучших романов на ночь». В издательстве «Астрель», подразделение АСТ, под моей родной фамилией вышел сборник рассказов «Ландыши в ноябре», который потом mail.ru включит в список лучшего чтения для подростков. Множество книг побывало уже в моих руках и как переводчика, и как литературного редактора. Так что, во всех этих качествах я чувствовала себя тогда уже вполне уверенно, хотя общий стаж моего фрилансерства был еще невелик.

С работавшей со мной редактором «Амадеуса» как-то сразу сложились хорошие отношения. Когда в «Панораме» вышла очередная книжка Натали де Рамон, я подарила ее редакторше. Она хитро посмотрела на меня и спросила:

– Значит, не только рассказы для журналов? Рерайт тоже вам не чужд? То-то вы так ловко сокращаете.

– Нет. Я автор. Это мой собственный псевдоним.

– Да ладно! Что, я не знаю, как устроена «Панорама»? В жизни там не было никаких авторов. Кто станет авторское за такие копейки писать? Только не обижайтесь.

– Просто нам с подругой нравится сочинять истории. Она – моя соседка, по вечерам приходит ко мне пить чай. Чтобы не перетирать проблемы, голову освободить от них, мы и стали придумывать романы.

– Лучшее средство от депрессии?

– Конечно! Я и записываю их с той же целью, когда нет переводов. Пусть гроши, но хоть что-то. Не печататься же за свой счет, это непрофессионально.

– Согласна. Так пишите нам. Нам тоже нужны авторы. Конечно, по 1 у.е. за страницу не самый супер-пупер гонорар. Но все равно, не панорамовская же тышша за лист.

– Что ж вы раньше-то не сказали?

– Вы тоже ничего не говорили про романы. Короче, присылайте пару-тройку синопсисов, посмотрим, подрихтуем, подпишем договорчики, и вперед!

– Лав-стори с мистикой пойдет?

– Самое то! Я же курирую серию «Готика».

Рождение сюжета

У любого пишущего человека всегда есть какие-то наброски, заготовки, что-то нереализованное, неопубликованное. Так и у меня был готовый синопсис с вампирами-вегетарианцами, отвергнутый «Панорамой» по причине неприязни хозяев к мистике. Еще имелся сценарий серии для телесериала про колдунов, который не прошел конкурс, поскольку был откровенно комедийным, а требовался хоррор. Разыскивая его в компьютере, я наткнулась на недоработанный рассказ о приключениях золотого «Ролекса». Дорогие часы там теряли, крали, меняли, забывали, но в итоге они возвращались к хозяину. Вроде и много экшена, но скучно, чего-то этому рассказу не хватало, оттого он и залежался. Я перечитала рассказ, и сразу поняла: мистики не хватало, вот чего! Да и любовная линия избитая.

Вечером рассказываю подруге-соседке, которая уже со вчерашнего дня в курсе насчет оферты «три синопсиса», что именно три у меня и есть: готовый – с вампирами, и два надо сделать – по сценарию с колдовством и по рассказу о золотом «Ролексе», но туда надо добавить мистики и любви.

– Не люблю я эту мистику, – говорит подруга. – Но деньги неплохие. А тебе давно пора и потолок освежить, и обои. Открой-ка мне в компе про «Ролекс», я почитаю, а ты пока, пожалуйста, сама чайник поставь.

Поставила я чайник, подготовила чашки и заварку. Подруга из комнаты кричит:

– Прочитала! Открой про колдовство!

Открываю ей про колдовство, она читать начала и говорит сразу:

– Это я помню, про собаку, вернее, про кобеля. Как у богатой невесты жених загулял, и она пошла к колдуну, чтобы отвадить любовницу.

– Ну да, и жених превратился в мастифа к радости собственной мамочки. Теперь его не уведут у нее никакие девки.

Соседка машет рукой, перебивает:

– Я помню, помню! Богатой невесте не хватит силы любви, чтобы вернуть его в человека, а бедная любовница легко справится. И будут они с ней жить долго и…

Слышим, чайник на кухне засвистел. Я говорю:

– Ты все-таки просмотри хоть по диагонали, пожалуйста, а я пойду чай заварю.

Стали мы пить чай. Она молчит. Я не вытерпела и спрашиваю:

– Ну чего? Чего делать-то будем? Совсем не годится?

– Ты как хочешь, но и то, и то – уныло. Про кобеля еще ничего, только почему хорошей обязательно должна быть бедная девушка? Почему богатая – обязательно плохая? Давай, пусть у нас богатая будет хорошая.

– А бедная?

– Бедная… Пусть она уж не совсем бедная! И не совсем плохая. Нормальная. Учительница.

– Учительница? А что она преподает? Математику? Литературу?

– Биологию. А математику пусть преподает…

– Ее парень?

– Может быть. Но обязательно хороший. Вот! Он сначала ее парень, а потом в него влюбится богатая, и он тоже в нее влюбится. И все у них хорошо.

– А бедная? Она останется с богатым? Чтобы, как в «Женитьбе Бальзаминова»? Богатый тоже хороший?

– Не очень, раз превращается в кобеля. Нет, у учительницы просто будет другой хороший парень. Очень, очень хороший!

– Тоже учитель?

– Нет, ну куда столько учителей. Пусть он будет…

Подруга задумалась. Я сходу предложила:

– Агент по недвижимости? Риэлтор?

– Почему бы нет?

– Потому, что я забыла, что героиня в вампирах – риэлтор.

– Ну и что? Может, и хорошо, может, в вампирах они будут коллегами по работе.

– А учитель математики откуда свалится?

– Колдунья превратила его в собаку еще раньше, и никто не видит в нем человека, а богатая, которая пришла к колдунье, увидит и расколдует.

– Слушай, подруга, а у тебя уже получаются мистические сюжеты! Не люблю мистику, не люблю мистику…

– Подожди, а богатый-то кобель у нас с кем будет, когда расколдуется?

– Ни с кем.

– Так и останется собакой навсегда? Нет. Не хорошо. Нельзя.

– Станет человеком, не волнуйся. Девушку мы ему подберем, если захочешь. Лучше, давай, какой масти будет математик? Овчарка?

– Нет. Там уже есть овчарка из секретарши. Но собака все равно должна быть большая. Не люблю мелкоту.

– Я тоже не люблю. Сеттер? Борзая? Пудель? Лабрадор?

– Ой, только не пудель. Лабрадор… Ну, ничего, но не то. Какие еще есть породы?

– Спаниель?

– Нет, маловат. Надо побольше. Парень же хороший.

И тут я чувствую, что меня осеняет, но сомневаюсь, поэтому осторожно спрашиваю:

– А почему обязательно собака? Есть же другие животные.

– Какие? Лошади? Коровы? Как ты себе представляешь быка в квартире в Париже?

– Ладно. Давай, подумаем, какой наш математик внешне и по характеру. Что любит, чем увлекается?

– Женщинами! Он бард.

– Играет на гитаре?

– Это в Испании на гитаре. А в Париже на аккордеоне играют. Ты же сама давала мне слушать парижскую мюзет.

– Он высокий, тощий, но жилистый. Широкие плечи.

– Борода и усы.

– Терпеть не могу бороду!

– Ну и что? Это ж не для тебя парень, а для богатой. Может, ей нравится.

– Нет! Пусть он ее сбреет, чтобы ей понравиться.

– Сначала просто подстрижет и бороду, и волосы. Они у него за пять лет ниже колен отросли.

– Он пять лет зверем пробыл?

– Да! А его мамаша – вороной. Она к колдунье пошла, чтобы от него девок отвадить…

– Чтоб не котовал? – влезаю я.

– Ну, конечно, чтоб он только при ней был… Стоп! Я поняла, ты хочешь сделать его котом!

– По-твоему, слишком маленький зверек для хорошего парня?

Подруга развеселилась.

– Как же я сразу не сообразила, ты ведь жить не можешь без котов!

– Смотри, все складывается. Пять лет назад у математика и учительницы биологии дело шло к свадьбе, но мамаша пошла к колдунье…

– А, давай, пусть будет колдун! Надоели колдуньи. Он заколдует и парня, и мамашу, и поселится в их доме.

– В доме? Не в квартире?

– Конечно, пусть мамаша живет за городом в частном доме, ну, как наши друзья в Подпарижье. И колдун завладеет этим домом.

– Хорошо! – радуюсь я. – Пять лет математик-кот и мамаша-ворона проведут у колдуна, а невеста-биологиня будет считать, что он ее бросил. А богатый жених богатой героини тем временем сделает учительницу своей любовницей…

– Но он не собирается на ней жениться!

– Конечно, нет. Учительница это понимает, у нее заводится хороший парень, и когда в очередной раз к ней приходит богатый, она его выгоняет…

– А он забывает у нее свой «Ролекс»! – перебила подруга. – Поняла? Пока богатая героиня у колдуна, ее богатый жених – у учительницы. Две истории сливаются в одну.

– Хотелось бы сразу три, а не две…

Подруга замахала руками.

– Ну, придумаем потом. Какие сложности? А сейчас эти две друг в друга укладываются, как родные. – Она даже наглядно показала, как это происходит, сложив одну руку ковшиком и вставив щепотью туда другую. – Видишь? А отдельно к истории с часами мистику трудно привязать.

– Чего трудного? Часы волшебные или с каким-нибудь проклятьем. Не заведешь вовремя – помрешь, например.

– Лучше уж в них волшебство, чтобы мотаться туда-сюда во времени.

– Супер! То, что нужно! И никто ничего не помнит, что прежде было.

– Нет, пусть все-таки немножко помнят. Как сон или дежавю. Чтобы глупостей не наделали.

– А когда делать-то? Объем четыре листа, это страниц сто, не больше.

Затем по учебнику французского языка мы подобрали персонажам французские имена, поскольку мои исходники – рассказ и сценарий – были из русской жизни. А через пару дней я отправила редакторше два синопсиса.

Вскоре она позвонила:

– Приезжайте подписывать договор.

– Когда?

– Да хоть прямо сейчас. Хотя, знаете, зачем вам мотаться лишний раз? Послезавтра будет выплата. Просто телефонируйте мне завтра, когда определитесь с кассиром по времени.

Еще одной положительной особенностью «Амадеуса», явно продиктованной его немецкими корнями, было то, что выплату гонораров никогда не задерживали. Причем, кассир звонила накануне, сообщала сумму и обговаривала точное время. Я приезжала к этому времени, без каких либо ожиданий и очередей получала деньги и подписывала бумаги. Так и в этот раз кассир позвонила, мы договорились на завтра, на половину четвертого. Я позвонила редакторше и ей об этом сообщила.

Пятнадцать лет назад

На следующий день у меня самой было уже запланировано много беготни по городу. Когда занимаешься фрилансом, а это значит, что в любой момент может позвонить потенциальный заказчик и предложить работу, то все дела, требующие выхода из дому, стараешься объединить в один день. Это сейчас у всех есть мобильники, да не по одному, а пятнадцать лет назад они были роскошью или дорогим рабочим инструментом тех, кто в силу профессии постоянно в дороге. Первый мобильник появится у меня только в 2008-ом, а тогда в нем не было даже необходимости, потому что я работала, что называется, на дому. На удаленке, как теперь называется. Городской телефон и электронная почта – вполне достаточно.

Зимы пятнадцать лет назад отличались от нынешних градусов тоже минимум на пятнадцать с минусом. А в тот день была не только жуткая холодина, но еще и ветер, и снег с дождем. Как ни странно, но со своим набором деловых встреч и разъездов я управилась почти на час раньше, чем предполагала. Смотаться домой и перекусить я уже не успевала, а для прогулок не подходила погода, так что, я отправилась прямиком в «Амадеус». Даже если моя редакторша будет загружена и не сможет заняться со мной досрочно, все равно лучше провести время под крышей и в тепле.

Приезжаю, начинаю подниматься по лестнице. Здание старое, этажи высокие, лестничные пролеты просто гигантские. И мне уже дико жарко. Снимаю шляпу, разматываю шарф, но все от снега сырое, не сунешь в сумку. Еще и мокрый зонт. Несу все в руках.

Бухгалтерия была ниже этажом, чем сидела редакция. Может, зайти, думаю, по дороге? Но вдруг ждать придется под дверью, я ведь не к назначенному времени приехала. Стульев здесь в коридорах для посетителей нету, не госучреждение. Пойду-ка я лучше к редакторам, там разденусь, потому что, если сейчас пропотею, то потом выходить на улицу с мокрой спиной слишком рискованно.

Комната моей редакторши помещалась в другом конце коридора от основного входа на этаж, ближе к черной лестнице. В той же комнате вместе с ней сидел еще один коллега. Он был немец, но русским владел очень хорошо, даже писал по-русски очень милые детские сказки, он вообще знал много языков. Молодой, лет тридцать с небольшим, а по виду – просто долговязый студент-очкарик. Его стол, подоконник и стулья за спиной были завалены немецкими книжками, которые он постоянно читал и листал, подбирая стоящие для запуска в производство.

Пятнадцать лет, конечно, не пятьдесят, но все равно, большая часть всего стерлась в памяти. Остались лишь какие-то образы, ощущения, редко – яркое словечко, еще реже – фраза. Любой мемуар – это не стенограмма. Всего лишь некая реставрация, даже моделирование чего-то внятного и последовательного из кусочков, обрывков, выловленных из памяти. Воспоминание всегда очень субъективная вещь, очень личная. Один человек увидел, запомнил и рассказал так, другой – всегда иначе. Ведь недаром говаривал Антуан де Сент-Экзюпери: «В действительности все не так, как на самом деле».

Один и тот же человек в жизни и в описании даже самого тщательного биографа – все равно разные существа. Один – реальное лицо, другой – все равно как бы литературный персонаж. Поэтому не хочу употреблять настоящие имена живых людей, стану называть условно свою редакторшу – Дина, ее коллегу-немца – Генрих, а где возможно, постараюсь обойтись вообще без имени, тем более, если я его никогда не знала.

Итак, подхожу я к двери редакторов, а она заперта, хотя ключ снаружи торчит. В принципе, можно и войти, избавиться от пальто и шляпы, зонт устроить сушиться на пол и ждать внутри, но как-то неловко. Я бы лично не ощутила восторга, когда б кто-то без меня сушил зонт в моем кабинете. В бухгалтерию, что ли, спуститься? Нет уж, надо передохнуть. Лучше всего – перекурить на черной лестнице. Там можно и на подоконнике посидеть.