Лавинодавящая клевета легла на государя Иоанна Васильевича и, к сожалению, русские историки и литераторы не оправдывали царя, а потакали лжецам (весть).

В сиротские годы детства Ивана Грозного, к счастью, восторжествовала природная доброта, и мальчик не стал злонравным, к чему подталкивали жесткие условия обхождения с юным государем (весть).

Все устремления Иоанна Васильевича были направлены на то, чтобы Россия стала судьбоносной державой для всего мира (весть).

Раздвоенностью личности, злонравием, страстью к истязаниям, жестокостью, мстительностью, элементами дикой злобной шизофрении он не страдал – это сочинения и фантазии его врагов (весть).

Каким был на самом деле Иоанн Грозный?

Прежде всего, нужно сказать, что жизненный путь Иоанна Васильевича и годы правления (при фальсификации истории Древней Руси немецкими академиками, вмешательстве католиков и враждебно-настроенных бояр, сочинительстве Екатерины Второй) грубо изменены.

В первое десятилетие правления царя его здоровье было подорвано чрезмерным перенапряжением, и он не мог управлять державой. У Иоанна Васильевича отнимались ноги, и он долго лежал. А чуть поправившись, отправился по храмам и монастырям. В этот период у него открылся Божий дар «юродивого».

В период отхода Грозного от власти, на управление державой был венчан старший сын Иоанна Васильевича и правил опекунский совет. Но государь в тот период все же восстановил здоровье и вернулся к правлению. Иоанн Васильевич успел сделать для России очень много.

В вымышленной истории Древней Руси, в период царствования Иоанна Четвертого, лжесочинителями было вмещено фактическое правление нескольких правителей.

Иоанна Грозного не стало значительно раньше указанного историками срока. Его отравила, по указке католиков, женщина-служанка (весть).

Память народная отметила и сохранила Иоанна Грозного, как Ивана Божьего человека: Василия (царь) Блаженного, почитанием Святого храма имени Василия Блаженного.

Не вызывает ли сомнение, что фактически храм СЕМИ БОГОВ: первородителей древних айриев, руссов-словен (храм Василия Блаженнного), главный храм Русского государства – был посвящен неизвестному простому человеку, хоть и блаженному?! Ведь таковых на Руси было немало. Широкой дорогой прошли по русской земле молельники-страдальцы. Такого нет ни в одном государстве мира! Высочайшая духовность отмечена только на русской земле.

Несомненно, этот великий храм (Василия Блаженного) могли назвать именем весьма значимого, для Русского государства, человека.

В XV – XVI вв. не принято было писать портретов на живых людей. Самым достоверным изображением Иоанна Грозного является Копенгагенский портрет-икона, которая хранится в королевском архиве Дании.

Подумайте, могли ли писать икону с человека, обуянного жестокосердием? На иконах обычно изображают лики святых. Это также является подтверждением исторической клеветы на Великого государя России.

Ссылаясь на лживые толки, наговоры, лжеисторические материалы, прилепленное царю прозвище «Грозный», историки уличили Иоанна Васильевича в неоправданной жестокости, в истязаниях подчиненных, в якобы произведенных им многочисленных казнях.

Напротив, прозвище «Грозный» отрицает в характере царя злонравие, человеконенавистничество и склонность к злодеяниям.

Исследуем значение слова «Грозный», ведь наш народ меток в наблюдательности и отмечен остротой слов, подмечая суть характера человека.

Слово «ГРОЗНЫЙ» происходит от существительного «ГРОЗА», других вариантов нет. Чем является гроза? Гроза несет весеннее обновление и возрождение.

Набежав грозной тучей, прогремев и просверкав молниями, гроза приносит теплый проливной дождь, неся почве необходимое питание, пробуждая от зимней спячки природу, готовую наполнить мир возрождающей жизнью.

Молния пугает, но редко кого разит. Посему «Грозный»: пробуждение, обновление жизни, начало нового периода.

Коль Иоанн Васильевич приобрел бы за годы правления прозвище: Лютый, Свирепый, Кровопиец, Каратель, Убивец, Душитель, Душегуб, Вешальник, Жестокосердный и т. д. – тогда, действительно, можно было говорить о жестоком нраве царя.

В зрелом возрасте в характере царя проявились жгучесть и властность. Они выражались в строгости к подчиненным, в требовании непреклонного исполнения царских распоряжений и Указов (весть).

Современные ученые, ссылаясь на клевету о Грозном, дали отрицательную оценку деятельности государя Иоанна Васильевича.

А по оценке идущей Свыше, деятельность государя Руси Иоанна Васильевича расценивается следующим образом (весть):

В РАЗВИТИИ И СТАНОВЛЕНИИ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА ОТМЕЧЕНО ТРИ ОСНОВНЫХ ЭТАПА:

1-ый период:

После катастрофического наводнения 69-ого года н. э. уже с 70-ых годов на Руси проводилось восстановление порушенных земель. С этого периода НЕПОЛ ДРОБИЙ (выходец из Руси, из Причерноморья) осваивал пути Вязьмы, после чего направился на земли разрушенной пожаром Москвы и восстановил городище: Москву.

Непол Дробий настоял, в сложившейся после катастрофического наводнения 69-го года н. э. ситуации по Руси, на создании ханств (до того в едином словенском мегаполисе существовали республики). Предполагалось, что крепкие хозяйско-промышленные русские ханства, как центры управления, организованности, развитости и культуры, должны были за более короткий промежуток времени поднять порушенную наводнением Русь.

(«Ха-ан» древнесловенское слово: подчинение пешего, простого – центральному, главному).

В 120-ом году н. э. Непол Дробий СОЗДАЛ МОСКОВСКОЕ ХАНСТВО. МОСКВЕ – 1900 лет! Значение Москвы: «ПОЛЕТ».

Постепенно было создано 18 русских ханств. Впоследствии конкретно в Московское ханство вошло до 20 народностей средней полосы, включая всю Прибалтику и север («Ильменские словене» и т. д.).

По традиционной версии истории Древней Руси «Ильменьские словене» входили в Новгородскую Русь. Новгородской Руси не было. Была самостоятельная Новгородская республика (настоящий Ярославль), ограниченная своей территорией.

Современный настоящий Новгород (на Волхове) известен с XVI века, как небольшое военизированное поселение без имени: «Околоток». Переименование поселения в «Новгород» произошло при составлении версии вымышленной истории Древней Руси немецкими академиками (со ссылкой на лжепоявление Рурика из Германии). Истинный древний русский Новгород – настоящий Ярослав.

2-ой период:

VI – VII вв. Р. Х. в период правления кагана РУРИКА (547-ой – 668-ой гг. н. э.) произошло объединение Руси в ИМПЕРИЮ, в ВЕЛИКУЮ РУСЬ (из 12 русских ханств). Не вошедшие в союз ханства остались Малой Русью, просто Русью.

МОСКВА была Матерью русских городов, Первопрестольной. При кагане Рурике на Руси возведено множество градов-крепостей, построен крупный торговый порт в Тамани: «Таматарха» (по традиционной версии истории Древней Руси: «Тмутаракань»), также Новый Новгород в Крыму и др.

С VI в. н. э. на Руси существовала ИМПЕРИЯ.

В 665-ом году н. э. при передаче правления над Русью от кагана Рурика его сыну кагану Руслану-Олегу был перенесен главный град Руси из Москвы в городок РИМ (первое имя Киева). В период правления Рурика Русь называлась Русланью, не «Русколанью». (Такого имени никогда на Руси не было). Единственный сын Рурика был назван именем государства: РУСЛАН (Руслань).

В том же году городок «РИМ» был переименован в град «КИЕВ» в честь внука Руслана (Олега), правнука кагана Рурика – десятилетнего Кия.

Каган Рурик носил имена: Аигр, Рубен, Рурик, Аттила (приверженец бойцовской традиции), Вешен Могущественный. Рурик – сын Московского хана Даурия Нхабея, словенина, выходца из Руси.

Каган Рурик правил Русью 83 года. Фактическое захоронение Рурика – это «Аскольдово захоронение» в Киеве.

3-ий период:

В XVI веке, благодаря усилиям государя Иоанна Васильевича Грозного, при сильной центральной власти, на Руси произошли следующие изменения: после 300-летней католической колонизации (по традиционной версии истории Древней Руси: татаро-монгольское иго) России удалось из удельных раздробленных русских ханств, слиться в единую могучую державу, став весомым русским царством с регулярной армией.

Важнейшим делом для Руси стало, произведенное Иоанном Васильевичем, упорядочение церковных правил (Стоглав). Немаловажным явилось проведение государственных реформ. Правовые документы для регулирования управлением державы, созданные Иоанном Васильевичем Грозным, функционируют до сих пор.

Усилиями Иоанна Грозного были разрушены сильные Казанское и Астраханское ханства, продвинулась граница на Запад. Русь освободилась от набегов булгар, татар и других налетчиков.

Развивались просвещение и торговля. Произошел геополитический прорыв Руси на Восток. Именно при Иоанне Васильевиче Русь обрела прежнее величие и могущество (весть).

При Грозном возведено много храмов и монастырей, как и храм СЕМИ БОГОВ (храм Василия Блаженного). Иоанн Васильевич посвятил этот храм Первородителям словенского народа. В куполах храма государь выразил СЕМЬ «ХОЛМОВ», СЕМЬ СИЛ: это СЕМЬ БОГОВ-ПЕРВОРОДИТЕЛЕЙ АЙРИЕВ ПРАРУСОВ-СЛОВЕН, от семени которых родились айрии (правильно: «айрии»).

Запомните имена Первородителей-Богов прарусов-словен-айриев и поклонитесь им:

АЗМ, АКТИВ, АЛХАДОК, АРЖУНА, АРОВЕН, АТТИЛА (что означает приверженец бойцовской традиции), АХИЛЛЕС (весть).

Словене, вот чья кровь течет в ваших венах!

Во время строительства храма СЕМИ БОГОВ (Собор Василия Блаженного) недругами Ивана Грозного были ослеплены создатели храма: архитекторы. Один из них был итальянцем. Им залили смолой глаза. Историки приписали это злодеяние Иоанну Грозному (весть).

Но был еще Бог Гевс (не Зевс), от семени которого на берегу Атлантического озера (Черное море) пошли Азы-Аланы (ставшие саками, сколотами, скифами, черкассами, бродниками и т. д. – казаками).

Да, Азы-Аланы родились на берегах Атлантического озера. Буквально за несколько столетий республика Древняя Алания (Алатик) стала занимать обширную территорию от Дуная до Сибири, имея высочайшую цивилизацию, данную Богом. (Загадка «Атлантиды»! Это здесь, на Руси!)

Севернее Древней Алании (Алатик) была расположена Вендия – республика Айриев, со столицей на берегу настоящей Волги. Вендия продвинулась от Волги на Запад – до Западной Европы, на Восток – до Америки.

Подробно о горьком и великом пути русичей-словен по Земле, о происхождении русских людей, об образовании имени «Россия», «Русь» (имя родилось по воле Бога на НАШЕЙ ЗЕМЛЕ), а также о происхождении Земли и людей на планете – в моих книгах: Л. Дегтярь. Великая всемирная тайна. «Земля русская». Первая и вторая книги.

В книгах множество сказов-притчей, вскрывающих изюминки некоторых русских правителей, а также дающих мудрые советы-подсказки: чего ждет Живой Бог от земных детей, на каких примерах стоит учиться жизни.

«ГРОЗНЫЙ – БЛАЖЕННЫЙ ВАСИЛИЙ» – трилогия.

Первая книга:

ХАН ИВАН И МЕСТЬ ШУЙСКИХ

Вторая книга:

АНАСТАСИЯ ЕДИНСТВЕННАЯ

Третья книга:

ПУТИН – скрытая ветвь ДРЕВА ГРОЗНОГО

В шестнадцатом веке н. э. факты подмен детей были обычным явлением.

При проведении обряда крещения новорожденного ребенка, сына Ивана Четвертого и Анастасии Романовой, в домашней церкви Великоханского терема в Москве «мамкой-челядинкой» был подменен новорожденный мальчик Федор на другого – внука няньки.

Мальчик из царской семьи попал в семью Висковатого (весть).

А царь Федор, как известно, не справлялся с правлением государством: неуверенный в себе, богобоязнен «постник» и молчальник царь Федор больше подходил для уединенной монашеской жизни, нежели для управления царством.

Поэтому по решению Думы был назначен при царе регентский совет из четырех бояр: Богдана Бельского, Никиты Романова, Ивана Мстиславского и Ивана Шуйского.

Случившееся произошло по попущению Живого Бога, чтобы сохранить для будущей России крепкую родовую династию Руриковичей (весть).

ПОДОПЛЕКА СМУТЫ
Первая часть

1533-ый год. МОСКОВИЯ. По случаю неожиданной хвори Великого хана Руси Василия Третьего – в начале декабря 1533-го года – в крестовой палате Кремля священники бдели всенощную, вымаливая у Господа Бога и Божьей Матушки поправку государю. Молебны о здравии Великого хана возносились во всех храмах, монастырях и церквушках Московии, однако самочувствие Василия Иоанновича не улучшалось. И тому была причина…

ОБДЕЛЕННЫЕ

А незадолго до хвори Великого хана, в семье Василия Васильевича Шуйского, идущего по дальнему роду кагана Рурика, между супругами выплеснулся давно назревший скандал.

Казалось, не могло быть связи между хворью государя Василия и семьей Шуйских. (Так считают современники, основываясь на далекой от истины традиционной версии истории Древней Руси). Однако связь была и весьма тесная.

Да и разразившийся в доме Василия Васильевича Шуйского, тридцатипятилетнего дородного и величавого мужа, с внешностью, отмеченной прямым носом и темными жгучими глазами, скандал промеж супругами имел косвенную связь с государем Василием. И каким образом все это касалось Великого хана?

Дело то было не ахти каким, а обыденным, житейским; и уже потом старательно укрывалось, так как касалось весьма знатных особ. Однако выплывало всякий раз, чуть разговор касался государя Василия Иоанновича и Шуйских.

Как ни крути, а дело то продолжительное время будоражило Москву пересудами и толками, да и не забывалось, не гасло в суматошной жизни Первопрестольной, как обычно случалось.

Зародившись огоньком, то дело раздулось, распалилось, обратившись вдруг в жгучий пожар. Житейское дело обратилось в пожирающе-алчный, ненасытно-горький, в кровавый террор, перерастая в смуту…

Да. Житейское дело обернулось государственным переполохом и кровавой сумятицей, смутой на Руси. И та смута будоражила Матушку Россию восемьдесят лет (весть).

И что же это за дельце, которому оказалось по силушке повернуть Матушку Россию, плавно двигающуюся к расцвету, к стабильности – от порядка и уравновешенности – к раздору и разрухе?

И впрямь трудно поверить! Отмеченное раздорами и изменой, кровавыми захватами власти, жестокими карами, невинными казнями, грабежами личного и государственного имущества, смутное время на Руси имело любовную подоплеку: неудачную любовную интрижку государя Василия Третьего и кузины братьев Шуйских – красавицы Авдотьи (весть).

Проследим же истоки смуты. Совестно было сознаваться ханам старинного русского рода Руриков – братьям Шуйским: Василию Васильевичу и Ивану Васильевичу кому бы то ни было, что они пребывали в большой нужде, будучи обделенными в наследии богатым дедом ханом Шуйским.

И с чего это строгий дед-Шуйский взъерепенился? Чем не угодили дорогие внуки богатейшему человеку Московии, что теперь оторваны от жирных угодий, от лакомого стола, от почестей? Это как же надо было досадить дедусе Шуйскому, что он отказался от кровных внуков?!

Оказывается не любезные внуки Иван да Василий стали не угодны деду! А родной батюшка Василия и Ивана, сын старого Шуйского – Василий – совершил измену родичам, невероятно сподличав! И за то ему было отказано в законном наследстве.

Вот и довольствовались теперь Иван и Василий Шуйские постыдными крохами. Не сытая жизнь досталась молодцам, как подобалась, а невзрачное прозябание: хилая жидкая вотчина из нескольких деревушек да в Москве ветхий родительский терем с тесным двором на две семьи.

Ох, уж как лютовал Василий Васильевич Шуйский, ознакомившись с отказным документом о наследстве! Он долго не мог смириться с бедственным положением, оказавшись вдруг обделенным и отверженным от богатства! Его нутро бунтовало и требовало достатка.

Обладая живым умом и верткостью, Василий Васильевич Шуйский выискивал, на чем разбогатеть. Он попытал счастья в купеческом обществе, в откупщиках, да не совсем удачно! Берясь то за одно дело, то за другое, меж тем пробился в Думу. И не найдя ничего лучшего, женился на дочери богатого боярина – Дарье Алексеевне. Взбодрился, зажил широко, но не долго.

Добротное приданное женушки не обратилось в доход, в прибыток, а быстро улетучилось, проскользнув незаметно меж щегольскими пальцами Василия как песок, не задержавшись ни на кроху. Спохватился, ахнул, да поздно! Жизнь оскудела. Дарье Алексеевне были срочно урезаны расходы. И посему время от времени между супругами вспыхивали мелкие ссоры, не доходя до большого разлада.

И ноне забудоражило женушку, подмывавшую с прошлого вечера на очередной скандал. Приметив то, Василий Васильевич метнулся поискать занятие по душе, чтобы не распалять себе душу. Нашел. Кстати доставили заказанные им наконечники. А тут и началось!

Дарья Алексеевна вдруг открыла с шумом массивный сундук и обратилась к своим нарядам, требуя от мужа обновок.

Жена Василия Васильевича – дородная миловидная словенка, была возрастом младше него. Ее лицу придавала благородность коса, уложенная на голове веночком, чуть прикрытая нынче легким капором. Женщина не отличалась большим умом, но была бойкой и общительной молодицей и считалась в своем кругу хорошенькой. Зная свою привлекательность, Дарья Алексеевна, можно сказать, верховодила мужем. Однако Василий, занятый нынче своими мыслями, не вслушивался в ее причитания.

– Хм! Куда гожа сия юбка?! Разве обвязывать кадушку с квашней, не более!

Кидь! Синяя новесенькая юбка из чистой шерсти с рюшами отлетела в сторону и надулась парашютом: хлоп! Хлоп!

– И ета от девичества! – пыхнула Даша и зеленая кашемировая юбка, почти не ношеная, тут же выпорхнула из рук.

– Рыжий, не лезь под руку! Брысь! – недовольничая, Василий шугнул кота.

– Ох-ох! Стыдобище, а не сарафан! – продолжилась ревизия вещей. Пару раз одеванный сарафан из дорогой бархатной ткани улетел следом за юбкой.

– А-а-а… В зевоту клонит… С чего бы ето? – раззевался Василий.

– Все до одной одежки давнишние! – молодица метала добротные наряды из сундука.

– Эх-ма! Когда погода устоится? – посетовал муж, ни единой клеткой нерва не реагируя на претензии жены.

– Вась! Ты взгляни! Взгляни! – позвала Даша, пытаясь оторвать мужа от его занятий. Однако не последовало никакой реакции.

– А-а-а-а… Так и тянет рот на зевоту… Поди, на непогоду…

– Ох, ох, ох! А ся кофтенка мне вовсе не личит! Ха-ха! Ета юбка вообще маменькина, – звонко увещала Даша. – О! А сей сарафан уж и не помню, с каких годов!

Добротные одежки, вихляясь пестрыми птицами, разлетались по всей горнице. Сама же Даша была в простом сарафане и льняной вышитой рубахе с подкаченными рукавами, оголившими красивые справные руки.

«О-о-ох, баба! До чего же ты несносна, – кипел в душе Василий, не проявляя внешнего недовольства. – Доняла уж, доняла! Так и норовит до нутра достать!»

Умостившись на лавке, позевывая, Шуйский сосредоточенно пересматривал наконечники и аккуратно укладывал стрелы в колчан, отгородившись молчанием от «бзиков» жены. У него под боком уютно разместился дремлющий рыжий кот, задравший от жары кверху лапки. На столе пузырился кувшин с узваром из разной сушки.

– Порядок… Стрел к сезону в достатке. Наладить бы самострел… Тогда и… охота буде, – удовлетворенно пробормотал Василий.

– Божечки! Дожилась боярская дочка! В сих нарядах совестно показаться в церкви на людях! Поди, следует раздать тряпки дворовым девкам, да идти кланяться родному батюшке…

– Вот те, на! Навострился… барин в лес! А гончих псов подкупить!? – всколыхнулся Шуйский. – У кого же… У кого…

– Не откажет же батюшка родной дочери… на новый наряд! Кинусь в ножки! – пытаясь задеть Шуйского, твердила Даша.

Сопровождая разлетавшиеся наряды острыми словечками, молодица колко посматривала на мужа, но тот, как ни слышал! Даша надула губки и закопалась в сундуке, заворошив новую партию нарядов.

– Пожалуй, псы ценятся у Кляпова… Угу… Точно, у него!

– Стыдобушка, в чем хожу! Как есть, неприглядны одежки! А вязаные юбки и фуфайки куда годятся? Глядеть не на что! В нищенки обернулась у родного муженька!

– Пожалуй, следует заказать еще стрел, – размышляя о своем, невозмутимо прошамкал Василий.

– Толстокожий! Ничем не пронять! – дерзко глянув на мужа, со стоном вылетело у Даши.

А Василий, как не слышал! Время от времени Шуйский наливал в деревянный ковшик узвар и упоенно смаковал.

– Дарь… юш… ка, – опустошив ковш, промычал он, отдуваясь. – Вели бабам в другораз добавить в узвар больше груш дички.

– Ишь, чего схотел! В другораз и сего не будет – вышла вся сушка! Не больно проворны твои работники, жидки поставки из деревни!

– Один раз жи-и-идко, в другораз – как бы и…

– Уж холода на носу, а у нас в амбаре токмо мышам простор! – посетовала Дарья. – Да и мышки повымрут от голода! Василий, известно тебе, скоро ль селяне доставят продукты?! – колко запытала Даша, пытаясь донять мужа.

– Доставят… Тебя то не касаемо, – недовольно проворчал Шуйский, сердито зыркнув на жену.

– А что меня касаемо?! – взвизгнула Дарья, упершись взглядом в неподвижную спину мужа. Подернув плечом, Василий пропустил возглас жены «мимо ушей». Более того, добродушно обратившись к Даше, осадил ее пыл:

– Ох, душенька, у меня чуйка! В сем году удастся охота. Отведем с Иваном душу! – весело подмигнув Дарье, крякнул он.

Дарья удивленно посмотрела на него и обидчиво шмыгнула носом: не зацепить! Василий же продолжил изучение наконечников:

– Кх… Мастерская работа! – со знанием дела бормотал он.

– Поди, таковой остроты мало кто откует…

– Все раздам! До нижней рубахи!! В нищенки пойду! – запальчиво выплеснула молодая женщина. – Вася, не спросясь тебя, все раздам!

А сама – швырь! Швырь! Швырь, чтобы ненароком угодить по муженьку.

– Раздавай… Мне како дело, – отстраняясь, хмыкнул Василий Шуйский, двинув плечами. – Сарафаны… какие-то… Нашла о чем… баять, – ерзаясь, недовольно пробормотал он себе под нос. – Наконечники, само собой, отменные…

– Вот те, на! Мужу нет до того дела?! – вспыхнула Даша, разгибаясь. Она уперла руки в бока. – А кому, как ни тебе, придется справлять новое?! – неприятно запищала она.

Не дождавшись ответа, опалила равнодушную спину мужа гневным взглядом и вновь обратилась к сундуку.

– Барахло! Старье! Сему сарафану сто лет в обед!! – более того распалилась молодица.

Красочно расшитый почти новый сарафан тут же выпорхнул из ее рук и приземлился Шуйскому на плечи. Он раздраженно сбросил его на пол.

– Вот нелегкая взяла! Впрямь, допекла! Дарья, угомонись! – рыкнул Шуйский.

– Я токмо приступила к нарядам! – последовал резонный ответ.

– От вчерашнего вечера и доси, у тебя называется «токмо»!

Дарья не нашла, что ответить и продолжила ревизию вещей:

– Надоело в одном и том же ходить! Так… Так… Хм! В эту кофтенку уж и не втиснуться: шита на семнадцатом году, – не унималась молодица. – А ета фуфайка ишо от маменьки! – с гонором выплеснула Даша, поглядывая на мужа. Однако Василий Васильевич оставался непроницаемым.

В горнице было жарко натоплено, от изразцовой печурки в воздухе витал слабый угар. Дарья Алексеевна раскраснелась: ее щеки были пунцовей спелой вишни. И Василию было жарко. Под рукавами его рубахи темнели влажные круги. Вытирая капельки пота со лба, он то и дело прихлебывал узвар. Видя, что мужа не пронять тряпками, Даша пошла в открытое «наступление»: сноровисто приблизившись к мужу, завела иную речь.

Приблизив распалившееся лицо, супруга гневно возопила:

– Слышь, Вася, коль батюшка знал бы, что ты не купишь жене новую приличную юбку, не отдал бы за тебя! – на высоких тонах заверещала Дарья. – Ить и сарафаны, и юбки сшиты ишо в девичестве!

Василий Васильевич оторвался от стрел и тяжело посмотрел на жену, насуплено сдвинув брови.

– Сударыня! Коли б я ведал, что твое приданое – тьфу! Хутора все как есть захудалые да разграбленные, не брал бы тебя, – спокойно отпарировал молодец. – Все заброшены!

Дарья Алексеевна выпрямилась. Жар бросился ей в голову, обратив и без того пунцовое лицо в сущий свекольный цвет.

– Разграбленные?! Вася, тако, что ж ты их не поднявши? Где денежки?! – вспыхнув, затараторила она, колюче вперившись в мужа.

– Ето… которые? – невозмутимо поинтересовался он, заюлив лисой глазами.

– Ты ишо спрашиваешь?! Отвечай, куда подевались гроши? Мое приданое! Золото и серебро, выделенное моим батюшкой на восстановление хуторов? – скандально запричитала Дарья, ожидая, наконец, признания.

– Хм! Там денег было – кот наплакал! – не задумавшись, деловито бросил Шуйский, метнув на жену скорый уничтожающий взгляд. – Как было договорено, все вложено в мою вотчину!

– В какую, такую? – распалилась Дарья. – Где та вотчина? А?! Захудалое поместье?! – не дождавшись ответа, она вновь накинулась на мужа. – Слышь, Вася! Что-то я ничегошеньки не пойму! До венчания мы были наслышаны о владениях ханов Шуйских; по Москве только и разговоров ходило – токмо о том! Оно и известно: ишо твой прадед и дед славились землями! – скороговоркой затарахтела супруга.

– Славились… Что с того…

– Тако, где те уделы?! – не отрывая взгляда от мужа, допытывалась Дарья, пристально следя за выражением его лица. – Теперя не видано и не слыхано о таковых!

Багровея, Шуйский киданул на стол колчан со стрелами.

– Завелась! Не твое бабье дело толковать о том! – Василий выкатил на нее злой взор.

Даша невольно отпрянула, но решила не отступать.

– И то! Мое дело постные щи хлебать, – вылила обиду супруга. – Да тереться бок о бок с семьей твоего брата Ивана! Того и гляди, его дети начнут шастать по нашим горницам да шнырять по моим сундукам! – визжала она, потрясывая перед Василием своей рубахой. – Где твои земли?! Где хутора?! – истерично вопила Дарья Алексеевна.

– Хм! Тебе тута мало места? – огрызнулся Шуйский.

– Мало! Я жалаю жить в своем терему и в своем поместье! – заявила она категорично. – Я дочь знатного боярина и привыкла к состоятельности и самостоятельности! – подчеркнула Даша горделиво. – Сказывай, где земли? Или вы с братом раздали все добро на милостыню? Так должны держать передо мной ответ!

Василий резко громыхнул кулаком по столу, раскидав стрелы. Неожиданный грохот испугал кота. Рыжий, смешно выгнув спину, дико подскочил и умчался в другую светелку.

– Молчи!! – возопил Шуйский. – Сказал, Дарья, не лезь!! Ишь, какой верх взяла! Наседает да наседает!! Гуторю, не твое бабье дело! Не суйся! – строго прикрикнул Василий на супругу.

Не ожидая грубого отпора мужа, Дарья Алексеевна растерялась. Осев на лавку, захлебнулась от слез. Торопливо выхватив из рукава расшитый платок, принялась вытирать слезы, брызнувшие из глаз.

Василий Шуйский, взглянув на жену, присмирел. Помолчал. Смутившись, поднялся, подошел, потоптался подле Дарьи, неловко коснулся ее головы, сконфуженно проронил:

– Даша… Ты ето… перестань, – он неловко заморгал глазами. – Не знаю, как… сорвался. Тако ты сама начала: где да где!?

– Са… ма… – умывалась Дарья слезами. – И почему я не должна сего знать? – все еще плача, причитала она. – Ведь голехонькие сидим! Стыдно кому сознаться! Разве я не права? Только и считается, что ханского рода, а сами чуть ли не с протянутой рукой готовы побираться по миру!

– Права, – тяжело вздохнул Василий Васильевич и отправился на место.

– Сказывай, Вася! Куда подевались земли ханов Шуйских? – вновь привязалась она к мужу. – Мы ужо, как старцы дошли до крайности!

Василий Шуйский сморщился и заерзался, словно его куснули за больную мозоль. Ему не хотелось выставлять себя перед женой обделенным дедом и обезземеленным. Однако мельком взглянув на настропаленную Дарью, понял: от ответа не уйти и вяло промямлил:

– Како сказывать? Уж тако вышло… – нехотя обронил он.

– Не молчи! – с надрывом вырвалось у Дарьи. – Что случилось?! Гуторь! Или тебя за язык нужно тянуть?!

– То и случилось! – словно вскрывая наболевший нарыв, вдруг выплеснул он, не сдержавшись. – Все дедовы земли у тетушки Лукерьи!

Дарья Алексеевна, вытерев глаза и нос, недоуменно взвизгнула:

– Хм! Чего ж вы племянники-недотепы попали впросак?!

– А то спрашивали нас! – на нерве рубанул он. – Все у тетки! Все добро у Лукерьи!

– Отчего это, Васенька?

Шуйский неохотно махнул рукой.

– Сами не ведаем. Как в насмешку, – морщась, огорченно бросил он. – Дед прежде всякораз толковал, что поделит земли поровну меж моим батюшкой Василием и тетушкой Лукерьей. Вотчина у него была весьма крепка и обширна, – разоткровенничался Василий, – да возник какой-то нечаянный раздор между теткой и моим родителем. Как тама было на самом деле, мне не ведомо! Токмо неожиданно дед взял сторону дочери и выгнал моего батюшку, запретив домочадцам пускать его на порог. И тут же, сгоряча, отписал тетушке Лукерье все земли и все состояние, – с обидой выплеснул Шуйский. – Вскоре деда не стало.

Дарья Алексеевна, перестав плакать, внимательно вслушивалась в рассказ.

– Ах, вот оно что… – поразившись, Даша выпучила глаза. – А мой батюшка, понадеявшись на… Тако дело сладилось бы иначе!

– Понятно! Твой батюшка не отдал бы тебя за… голодранца, – горестно усмехнулся Шуйский.

– Ко мне наведывались свашки от состоятельных бояр. Да батюшка соблазнился…

– Выходе, просчитался твой батюшка! – жестко выпалил Василий. Помолчав, посетовал. – После ухода деда в нашем доме уже ничего не ладилось.

– Гляди, как повернулось, – прошептала Даша. – А что за раздор там приключился?

– Не ведомо мне. Токмо мой батюшка, а после него и мы с братом остались с вшивым кошелем, – впервые сознался Шуйский, оголив душу перед женой.

– Васюшка, а по тебе не сказать!

– Э-эх! Се в крови: форс держать! А на деле пришлось семье обходиться крохотным поместьем из нескольких деревушек, что тятька получил от Великого хана, да родительским теремом. Вот и все богатство. Ох, тяжко было… Последние годы кое-как сводили концы с концами, – изливал Василий Шуйский давнюю боль, словно двигал заржавевшие колеса. – Вскоре батюшка захворал и… остались с братом сиротами. Так и мыкаемся теперь с Иваном… бок о бок.

– Вот досада, – огорченно пролепетала Даша. Но ее вдруг осенило: – Погоди тужить! Вася, у тетки есть дети?

– Дочь. Токмо она в монастыре.

– Так се нам на руку! – засияв, воскликнула Даша.

– Такое скажешь…

– Васенька, коль у Лукерьи нет больше родни, вы с братом Иваном остаетесь наследниками! – обретя надежду, поспешно выпалила Дарья Алексеевна.

– Похоже, тако, – неопределенно хмыкнул Василий Васильевич.

Дарья Алексеевна, ласково улыбнувшись мужу, живо поднялась. И окинув взглядом разбросанные по горнице наряды, почти пропела: