Czytaj książkę: «Пригоршня вечности»
Глава 1
КОРОЛЬ, КОЛДУН, БОЛТУН И ДВА ШПИОНА
Час еще не пробил, но жареным уже пахнет!
Весна 1695 года
По ночам Каннелой – Красный замок, резиденция игергардских королей, живет особенной жизнью, отличной от дневной так же, как день отличается от ночи. Ночью он напоминает одновременно осажденную крепость, бордель и лечебницу для умалишенных. Стучат подкованными каблуками стражники, охраняющие личные покои короля и вдовствующей королевы, стонут в объятиях любовников фрейлины, изображающие неземную страсть, бродят очумелые от усталости слуги. С непривычки тут не заснешь без бутылки вина или чашки с сонным отваром. По коридорам гуляют пронзительные сквозняки, которые в самую жаркую пору середины лета способны свалить человека в постель с воспалением легких. Каннелой перестраивался столько раз, что стал похож на муравейник, наполненный бесчисленными нишами, лестницами, потайными ходами, галереями, тупиками и темными закоулками. Новичок без надежного провожатого рискует безнадежно заблудиться в хитросплетении залов, кабинетов и каморок. Такое случалось не раз и не два, особенно с пажами и молоденькими белошвейками.
Порой стоит только свернуть из сверкающего тысячами свечей коридора, заглядевшись на прекрасную незнакомку в шелковой маске, и очутишься в странном закоулке, затянутом столетней паутиной. В роскошном зале с парчовыми драпировками и мозаичными полами идет пышный прием заморского посла, а за стеной, в вечных сумерках заброшенных комнат, в тишине и полном забвении медленно умирают старинные гобелены и картины, пылятся статуи, полчища моли пируют на позабытых гардеробах покойных королев и принцесс.
В свете дня никто не замечает паутины на позолоте, тления бархатных штор, проплешин на редчайших коврах. А ночью… Ночью по узким и широким лестницам Каннелоя в обнимку ходят пьяная удаль и расчетливая смерть, тайное бесчестье и показная отвага. Меж тихими покоями пестрыми птицами порхают любовные стишки, доносы и послания анонимных «доброжелателей». И тоненькие ручейки чеканного золота и серебра перетекают из одного кармана в другой, вливаясь в неиссякаемый океан подкупов, долгов, взяток и авансов.
По сути дела, огромный многоярусный дворец всемогущих властителей самого большого королевства обитаемого мира никогда не спит. Он притворяется спящим, как могучий хищник, изображающий сладкую дрему в гуще трав, среди которых пасется тучное стадо антилоп. И обитатели этого дворца тоже не рискуют безмятежно почивать в самый глухой час ночи. Так, дремлют одним глазом, не забывая другим, полуприкрытым, оглядываться кругом, отмечая самые незначительные изменения в окружении, способные повлиять на их существование и, самое главное, положение. Если кто-то наивно полагает, что человеку, сидящему на троне в алмазном венце, неведомы бессонные ночи, тот глубоко и опасно заблуждается. Он-то как раз и есть самый бдительный страж, самый внимательный наблюдатель, ибо власть его, в отличие от сказочных сокровищ драконов, нуждается в неусыпном внимании.
Алмазный венец давит на виски, от долгого сидения в холодном тронном зале ломит поясницу, и прелести придворных красавиц надоели до рези в глазах. Вот и не спит его величество Хальдар Игергардский, далекий потомок королевы Ильимани. Не греет его теплый бок королевы, не влечет сочное и юное тело Последнего Увлечения. Тем более что Увлечение терпеливо ждет в своей широкой кровати, когда повелитель возжаждет вкусить сокровенных тайн. Хотя для Хальдара с тринадцати лет не существует никаких тайн, ни сокровенных, ни откровенных, и стоит ему только пожелать… Чего ж пожелать-то? Вот именно! Оттого и вертится его величество на атласах и лебяжьем пуху, что все желания исполнены. Исконный враг королевства – злополучный Оньгъен зализывает раны, недавний заговор успешно раскрыт и головы заговорщиков венчают собой пики на стенах замка, супружеский долг успешно исполнен при взаимном удовольствии высоких сторон, что, возможно, приведет к пополнению и без того изрядного количества наследников. А следовательно, за судьбы династии переживать нет необходимости. И все равно сон не идет, хоть убейся. Навязчивая мысль, будто злая весенняя муха, вьется внутри черепа. А еще говорят, что утро вечера мудренее. Ничего подобного. Ночь – вот царица всех раздумий.
И, не в силах более оставаться в постели, его величество откидывает расшитый серебряными корабликами полог и осторожно ищет среди густого ворса ковра домашние туфли, шепча при этом себе под нос такие словеса, которых постеснялся бы и старый подметальщик из пригорода Орфиранга. Коварный сквозняк бессовестно хватает короля за ляжки, забираясь под ночную сорочку, и стеганый халат с меховой оторочкой не преграда его ледяным пальцам. Впрочем, королю есть чем похвалиться. Фигура у него прекрасная, без малейшего намека на жирное пузо. На диво строен игергардский владыка, подтянут и мускулист, словно юноша, чего об остальных монархах не скажешь. Кулинарное изобилие и пренебрежение воинскими упражнениями обычно быстро превращают венценосных особ в подобие откормленных на убой свиней с пятью подбородками и объемистыми животами.
Но его величество уже не замечает таких мелочей, как сквозняки, перекошенные рожи личных телохранителей, шелест заспанных голосов и плотные облака перегара, витающие в приемной. Пусть утром придворные ломают себе головы над ночными прогулками монарха, пусть строят всевозможные догадки, пусть, в конце концов, подумают о чем-то кроме взаимных пакостей. В одном лишь уверен Хальдар Игергардский: ни одно из слов, которые он скажет в темном будуаре, не дойдет до посторонних ушей, ибо во всем мире только обитательнице этого будуара он может всецело доверить свои мысли. Средь всевозможных невзгод и треволнений царствования, среди толп льстецов, лжецов, предателей, недоброжелателей и откровенных завистников, продажной любви и фальшивой дружбы у короля остался единственный островок безопасности – его мать.
Разумеется, вдовствующая королева Миариль полуночничает наедине с книгой, предпочитая гнусавому чтению фрейлин собственные зоркие глаза медового цвета. Сидящая в высоких подушках женщина с седыми косами вот уже почти полстолетия воплощает собой королевское достоинство, и в каждом ее тоненьком пальчике, к которым почтительно прикасаются губы Хальдара, больше величия, чем в дюжине иных королей. Она еще не стара, а в полумраке будуара выглядит ровесницей собственного сына. Но старость уже подкралась к ней, уже истончила кожу на шее и добавила сеточку мелких морщинок под глазами. И пусть разливаются в приторной лести сладкоголосые придворные кавалеры, перед самой собой королева Миариль всегда честна и беспристрастна.
– Что ты читаешь? Неужели снова «Плоды обмана»?
– А почему бы и нет? Поверь мне, старые дипломаты знали толк в высокой политике.
Голос у вдовствующей королевы, как нежная флейта в осеннем саду. Нынешние высокородные леди пищат и чирикают, как сорные птицы. Она закрывает книгу, чье название гласит: «Легенды и предания в переложении на современный язык». Вот, значит, как?!
– Меня тревожит поведение Тианды, – говорит король, присаживаясь на низкий стульчик возле кровати матери.
Меньше всего он в этот миг напоминает самого могущественного монарха континента. Просто уставший от забот мужчина средних лет, чей высокий лоб бороздят глубокими морщинами все новые и новые тревоги. Короли они ведь тоже люди.
– Ты меня радуешь, Дэрьи. Это с первого взгляда Тианда кажется бестолковой теткой, помешанной на собственной внешности. Однако амбиции у нее обратно пропорциональны низкорослости. Я убеждена, эта неблагодарная девчонка доставит нам немало неприятностей.
– Ты советуешь доверять словам оллавернского легата, матушка?
– А разве его утверждения не подкрепляются докладами нашего посла в Яттмуре и сведениями Далмэди? Да и не в интересах Хозяина Сфер обманывать Игергард. Хотя…
Миариль делает многозначительную паузу, одну из тех, на которые она всегда была большая мастерица. Пушистый кончик косы кружится вокруг красивых губ. Ни дать ни взять молоденькая принцесса-кокетка.
– Хотя?..
Выдержав положенное время, королева продолжает, как ни в чем не бывало:
– Оллавернские магистры никогда не делают ничего просто так. И на этот раз, по моему скромному разумению, они стравливают между собой всех, кого только можно стравить. Тебя и Тианду, жрецов Старых богов и адептов Церкви. Скоро все земли от Вейсского моря до склонов Ши-о-Натай будут похожи на кипящий котел с плотно закрытой крышкой.
– Скоро?
– Будущим летом. В крайнем случае осенью, – невозмутимо ответствует Миариль.
Глаза у короля стремительно лезут на лоб. Такой точности и уверенности он от матери не ожидал.
– Ты веришь в сказки про Белую Королеву? – спрашивает он, кивая на отложенную книгу, зловеще поблескивающую серебряными вставками переплета. – И Хозяин Сфер тоже верит?
На фоне недавней кровавой войны с Оньгъеном, жестоких изысков дипломатических интриг и нескончаемых споров среди богословов, тысячелетней давности история с вечной местью и воплощенными проклятиями кажется ему чересчур страшной, чтобы быть правдой. Такими страстями только юных барышень пугать.
– Дэрьи! – королева-мать умеет говорить проникновенно. – Разве Ильимани не является твоей прямой прародительницей? Ее портрет до сих пор висит в Северной галерее. Достаточно сходить туда и посмотреть на нее, чтобы уверовать раз и навсегда. Сделай это. Про сто возьми «Легенды» и прогуляйся туда один, без женщин. Постой немного напротив, и ты все поймешь.
Мать и сын привыкли смотреть друг другу в глаза, понимая собеседника с полуслова и полувзгляда.
– Что ты посоветуешь мне предпринять?
– Пока ничего, но… – Пальчик с ухоженным ноготком взметнулся вверх. – Я взяла на себя смелость дать Эрклиффу небольшое задание – найти для меня кое-что в Ятсоуне. И я знаю того, кто заинтересован еще больше, чем мы.
– Я знаю этого человека?
– Знаешь. И это не человек.
– Ты хочешь сказать, что…
Мать имеет право перебивать сына, даже если он великий король.
– Я уверена, что он сумеет оценить мои усилия.
– Разве Ириен не в Маргаре?
Улыбка королевы столь же ласкова, сколь и снисходительна. Если бы они играли партию «драконов», то король был бы вынужден признать свое поражение, а выигрывать у себя Хальдар мог позволить только матери.
– К твоему сведению, он участвовал в Яттской битве в составе Вольной армии.
– Я не знал.
– Я тоже. Пока он не явился ко мне в замок Лоло. Помнишь, я жила там с девочками? Не смотри на меня так, никто об этом не узнал. Твои соглядатаи тоже. Однажды ночью он просто возник в оконном проеме, мы поговорили, а потом эльф бесследно исчез. Как всегда. Но одно я знаю точно – скоро Ириен будет в Игергарде.
– Почему ты так уверена?
– Потому что три года назад мы говорили о Воплощении Белой Королевы, о ятсоунских жрицах Оррвелла и об оллавернских магах. Ты изумлен? Я тоже была поражена в самое сердце. Особенно когда легат Облачного Дома стал спрашивать меня о Ириене. Ты забыл? Неудивительно, Шафф так долго распространялся о достоинствах тассельрадской школы фехтования, что за нагромождениями его слов никто не заметил вопроса о твоем давнем наставнике. Я лишь сложила все вместе: явную заинтересованность Тианды Яттмурской, тот разговор с Ириеном, неподдельную тревогу магистров, древние предания. И что же получается? А получается отчетливая взаимосвязь. Ты не находишь, сын мой? Мне она внушает наибольшее беспокойство.
– Мне тоже. Только я не могу понять, каким образом эльф оказался замешан в столь старую и смутную историю?
Если королева и знает ответ, то она молчит, и никакая сила не заставит ее разомкнуть уста. А может быть, Миариль ничего доподлинно не знает. Тогда она определенно, догадывается. Или предчувствует. Она слишком долго сама носила корону, чтобы облекать свои смутные домыслы в конкретные слова.
– Так или иначе, мы все во что-либо замешаны, желаем мы того или нет.
О нет, она не станет опережать события, она будет терпеливо ждать плодов, которые принесут ее труды. Раньше эта тактика никогда ее не подводила.
Вдовствующая королева утомленно прикрывает глаза, она хочет остаться одна. Погасить свечу и лежать в блаженной тьме, уютном прибежище всех ее воспоминаний. Хрустальная флейта ее голоса звучит печально, заставляя сердце сына трепетать от непонятной грусти.
– Он совсем не изменился. Что значат двадцать лет для эльфа? Мне было больно видеть его, радостно и больно одновременно. Ты же помнишь, что болтали про меня и него?
Полные губы короля презрительно кривятся. Давняя сплетня жива и поныне, подаваемая с той или иной долей злорадства. А как же! Любовная связь королевы с наемником-эльфом! Помнится, покойный супруг Миариль – отец Хальдара, король Витор, изрядно повеселился, когда слухи дошли до его ушей. Кто-то, рассчитывавший на приступ ревности и гнева, направленного на королеву, здорово ошибся в своих расчетах. Витор, да будут светлые небеса ему вечным домом, велел выпороть особо языкатых сплетников, а злополучному эльфу подарил кобылу-чистокровку. За моральный ущерб, так сказать. Они оба – король и королева – знали, что Ириен по прозвищу Альс не только учитель фехтования их сына и наследника престола, не просто волшебник, коими Орфиранг во все времена просто-таки кишел, как собачья шкура блохами, он – Познаватель. Эльф поклялся в верности, и этого, в глазах Витора, доставало для полного доверия.
– Наверняка ему было еще больнее, чем мне. Увидеть почти старуху вместо молодой женщины, которая жила в его памяти, – сильное испытание. Мы всегда были друзьями, и я пообещала, что никто не узнает, о чем именно шел разговор той ночью. Я и тебе не скажу. Но запомни, если кто и сможет как-то повлиять на события, то это будет Ириен Альс. А теперь иди спать. И книгу возьми.
Почтительный сын подставляет лоб для прощального поцелуя. Поцелуй этот легок и прохладен, как опавший лист, он ничем не отличается от тысяч подобных поцелуев, всегда напоминающих о детстве. Разговор окончен, но растревоженный король на пороге останавливается и оборачивается к матери:
– И все же… почему он не остался, почему он отправился за море? Я тысячу раз задавал себе этот вопрос и так и не нашел ответа. Но ты, ты-то понимаешь?
– Ириен не захотел видеть, как ты из мальчика становишься королем. Он заботился о порывистом открытом ребенке, мечтающем о путешествиях и кораблях. Но много ли осталось теперь в тебе, Дэрьи, от того мальчика?
Хальдар Игергардский молча уходит, унося с собой горький аромат любимых духов Миариль и горечь ее неожиданной откровенности. Теперь ему точно не уснуть.
Маяться королю до самого утра, в который раз спрашивая себя: стоила ли корона целой страны мечты о белых крылатых кораблях?
И не находить ответа.
Из окон кабинета его величества открывается вид на гавань, словно последняя уступка детским фантазиям. И король станет глядеть за холодное, мокрое от дождя стекло, угадывая в желтых мерцающих точках света фонари на корабельных ютах. Теперь у того мальчика, которого двадцать лет назад светлоглазый эльф учил держать в руках меч, имелось больше десятка кораблей, начиная от прогулочной яхты и заканчивая огромной трехъярусной гирремой с золоченой морской девой на носу. А хотел бы теперешний Хальдар встретиться с тогдашним Хальдаром? Стало бы королю легче, увидь он вновь перед собой ничуть не постаревшее лицо со шрамами на правой щеке? И что сказать этому созданию, которое, возможно, увидит, как состарится и умрет его, Хальдара, еще не рожденный внук?
Даже великим королям, чьи дела сотрясают основы основ, о чьих подвигах слагают сказки и легенды, даже им порой не спится весенними ночами. И тут некого винить, некого наказывать и порицать. Это всего лишь душа, выбравшись из тесного, жесткого панциря монаршей воли, осторожно напоминает о своем существовании, чтоб его величество еще при жизни не превратился в каменный памятник самому себе.
Окна кабинета главы Тайной службы Игергарда выходили на фруктовый сад. И каждую весну лорд Далмэди имел невыразимое словами удовольствие любоваться бело-розовыми от изобилия цветов ветками райкос. Впрочем, он проводил столько времени на рабочем месте, что вынужден был созерцать свой сад не только в любое время года, но и во все часы суток. Чем дольше лорд Далмэди возглавлял грозное ведомство, тем сильнее в нем крепла уверенность в том, что только вид из окна способен скрасить его существование средь тупых, безмозглых и бестолковых подчиненных. Да! Именно так. И еще, пожалуй, кот. Единственное живое существо в окружении лорда Далмэди, которое имело право именоваться разумным. Поэтому у всесильного Верховного командора была крайне неприятная привычка разговаривать с окружающими исключительно посредством диалога с хвостатым и усатым красавцем Чучем.
– Скажи мне, друг мой, – проворковал лорд Далмэди коту, возлежащему на подоконнике, – нужно ли нам трогать эльфа?
Кот сыто прищурился.
– Вот и я считаю, что эльфа трогать не следует. А необходимо сделать… Что?
Несчастный господин Квисс дернулся всем телом, как лягушка, насаженная на острогу.
– Все возможное для изоляции господина Альса…
– Чуч, он придурок? – еще более ласково промурлыкал лорд Далмэди.
Верховный командор сам походил на огромного кота, только никак не на домашнего мурлыку, а на тех огромных диких кошек, которые бродят в лесах северного Тассельрада. Тяжелый взгляд светло-карих глаз, жесткий ежик седых волос, мощный торс прирожденного бойца и застывшее на лице выражение крайнего презрения ко всем и вся. Вот уже четверть века он держал в своих руках все тайны Игергарда и сопредельных стран, руководя разведкой и контрразведкой. Поговаривали, что с Далмэди считался сам Хозяин Сфер – Ар'ара. Мужчины из рода Дэнис служили игергардскому престолу верой и правдой на протяжении последних шести поколений, не без оснований считаясь опорой трона.
– Я лишь предложил…
– Чуч, милый, напомни мне, что я делаю с недоумками?
Кот сладко зевнул.
– Правильно, я их сжираю живьем. А если сей… – лорд Далмэди смерил агента уничижающим взором, – …субъект не организует мне встречу с командором Элвертом, я сделаю кое-что похуже.
– Я немедленно пошлю гонца в Фадар.
– Чуч, он хотел сказать, что уже послал гонца? – делано удивился Верховный командор, почесывая за ухом своего пушистого любимца.
– Да, разумеется, гонец уже почти в пути.
– Тем более.
Господин Квисс, взмокший от холодного пота, стремительно выскочил из кабинета шефа, и все, кто случайно оказались на его пути, почли за счастье вжаться в стены коридора и притвориться невидимками. Наверное, если бы боги низошли с небес и солнце село на востоке, то эти светопреставления не произвели бы на несчастного Квисса большего впечатления, чем недовольство лорда Далмэди. И не приведи Создатель дождаться, когда Верховный командор разгневается по-настоящему.
– Вот скажи мне на милость, дорогой мой Чуч, – продолжал лорд Верховный командор, когда дверь за Квиссом закрылась, – я понимаю, молодо-зелено, если бы молодость знала, и тому подобные истины, но нельзя ли придумать какое-нибудь сильное средство от их непробиваемой тупости?
Кот оглушительно урчал и подставлял под ласкающие пальцы хозяина свое белое мохнатое пузо.
– Чуч, нам нужна Тианда, а воплощениями, проклятиями и прочими извращениями пусть занимаются колдуны и жрецы. Нам же с тобой нужна яттмурская выскочка. И никто более, особенно Альс.
Лорд Далмэди задумчиво наблюдал, как ветер качает за окном голые ветки деревьев. Весна в этом году основательно запаздывала. Погода менялась по нескольку раз на дню. Утреннее ясное солнце оборачивалось к полудню проливным дождем, ночью же еще по-зимнему подмораживало землю. А настоящего тепла все не было и не было. Удивительно ли, что у лорда Далмэди разыгрались головные боли и бессонница? Однако долгими ночами Верховный командор не просто так смотрел в потолок, он думал весьма напряженно и продуктивно. Потому как, являясь в похожий на маленькую крепость особняк, где располагалось его ведомство, лорд Далмэди наваливал на подчиненных все больше и больше работы. Он наводнил Яттмур полевыми агентами, которые уведомляли о любых действиях подручных королевы Тианды, и вести из-за Яттса день ото дня становились все более тревожными. Тианда, будь она неладна, развила бурную деятельность по вербовке ятсоунского жречества, норовя проникнуть в святая святых храмовых архивов. Ее люди повсюду совали нос и в самом Игергарде, прикрываясь недавними союзническими отношениями сопредельных королевств. Тианда жаждала заполучить в свои ловкие загребущие ручонки самый большой козырь – Воплощение Белой Королевы, чтобы с ее помощью диктовать свои условия всем соседям. Лорд Далмэди не удивился бы, узнай он о том, что аппетиты яттмурской королевы простираются на большую часть континента. А на игергардскую часть долины Яттса ее предки зарились уже давно. И безуспешно. Отец нынешнего игергардского государя на заре своего правления отвоевал у Оньгъена большую часть долины, и теперь Хальдар успешно завершил объединение земель, изгнав оньгъе за водораздел окончательно и бесповоротно.
– Она мне никогда не нравилась, – медленно сказал Верховный командор. – Нельзя было допускать, чтобы Хакк Роггур стал ее консортом. Хотя, если бы оллавернские колдунишки соизволили объяснить такое пристрастие Тианды к грубым, тупым солдафонам… Чуч, это было подозрительно с самого начала. Когда женщина с исключительным образованием и любовью к худеньким миниатюрным брюнеткам наконец-то освобождается от опостылевшего мужа и, вместо того чтобы наслаждаться свободой, вдруг скоропалительно выходит замуж… Чуч, ты не поверишь, но Хакка Роггура надо показывать в зверинцах в отсутствие настоящих гигантских пещерных медведей.
Нервный рывок хвостом полностью выразил меру возмущения котяры свершившимся марьяжным просчетом.
– Но Ар’ара молчал до последнего, демоны его разорви на сто тысяч кусков. Как же я ненавижу колдунов! Кстати, в некоторые колдовские декокты входят части кошачьего тела.
Чуч с исключительно равнодушным видом почесал задней лапой за ухом.
– Зря ты так спокоен, друг мой. Вот господин Альс мое скромное мнение всегда разделял целиком и полностью и даже однажды поделился со мной своей личной классификацией магов. Прелюбопытная, скажу я тебе, классификация. В соответствии с ней наш Хозяин Сфер не кто иной, как сволочь корыстная. Из чего следует, что все ужасы, которыми так упорно стращает нас Оллаверн, опасны в гораздо большей мере для самого Облачного Дома, чем для нас – простых смертных. Я же вижу реальную опасность со стороны Яттмура и его королевы. Такие дела, милый мой Чуч.
В начале весны обычно темнеет быстро, и в кабинет Верховного командора просочился слуга, чтобы разжечь свечи. Предусмотрительный лорд Далмэди выбрал его из сотни кандидатов за то, что он был глух, как тетерев, и нем, как безымянная могила.
– Так вот, дружище Чуч, мы сделаем проще. Мы пошлем на это дело моего младшенького. Пусть учится работать с нелюдями. Одобряешь?
Кот тщательно вылизывал себя под хвостом. Его мнение относительно Драйка лорду командору было доподлинно известно. И отчасти совпадало с его собственным. Только Далмэди думал о своем третьем сыне еще хуже, чем кот.
– Он хочет доказать, что взрослый и самостоятельный? Замечательно! Это будет прекрасная возможность, – удовлетворенно заявил шеф игергардской Тайной службы, провожая взглядом слугу.
Глухонемой работал сразу на три разведки. На Тассельрад, на Яттмур и отчасти, совсем немного, на Маргар. Он не слышал и не говорил, но прекрасно умел читать по губам. И лорд Далмэди об этом знал и безнаказанно пользовался как источником дезинформации. Всегда лучше иметь под рукой прикормленного шпиона, о возможностях которого враги самого высокого мнения, и сведениям, полученным от него, принято безоговорочно доверять.
– Чуч, согласись, я – гений.
В качестве ответа толстый черно-белый котяра с громким мявом сиганул хозяину на колени и потерся щекой об его плечо. К чему слова?
Он не любил привлекать к себе излишнего внимания. Ни профессия, ни наклонности не располагали этого человека к откровенности, да и слишком уж невыразительными чертами наградил его Создатель. Среднего роста, не толстый и не худой, русые волосы средней длины, зеленые глаза, никаких особых примет – типичный горожанин небольшого достатка. Это если в городе. А так вполне можно принять за небогатого фермера или ремесленника из цеховых. Надо ли говорить, что имя у этого человека менялось в зависимости от обстоятельств, времени года и настроения?
Человек этот появился в Фадаре аккурат к концу месяца араша1 1694 года, вслед за очередной оттепелью. Назвался Валлэ и, для приличия поторговавшись с хозяйкой, снял крошечный домик возле маяка. Хотя на вид господину Валлэ больше тридцати никто не давал, он отнюдь не выказывал свойственную молодости склонность к разгулу. Наоборот, целыми днями просиживал взаперти, регулярно навещая лишь хлебную лавку и гавань. Будто ожидал весточку из Запроливья. Мало ли какое дело у человека может оказаться в Ветланде. Однако до открытия навигации, до первого парома господин Валлэ обречен был на терпеливое ожидание.
Терпения же было не занимать ни ему самому, ни его работодателям. А вернее сказать, хозяевам. Хотя излишнее любопытство к делам посторонних всегда считалось пороком людской натуры, в данном случае уместнее будет объяснить род занятий молодого человека столь неприметной наружности. Так вот, господин Валлэ зарабатывал свой хлеб слежкой. Но не стоит путать его с обычным шпиком. Далеко не каждый в этой малоуважаемой профессии работает на эльфийскую Зеленую Ложу. Еще меньше представителей человеческой расы могли похвастаться таким работодателем.
А дело было так. Жил на белом свете молодой человек с ярко выраженными криминальными наклонностями. Звали его в ту пору… Никто уже не упомнит, разумеется, но имя было совсем иное. Причем наклонности он свои развивал, а способности совершенствовал, не пуская дела на самотек, и к двадцати пяти годам славился на весь Тассельрад как самый опасный и неумолимый наемный убийца. Продвигайся его карьера и дальше в том же духе, стать бы ему столичным мастером убийц. Но, как это случается сплошь и рядом, молодого человека подвели непомерные амбиции. Взял заказ на обычного лоха, вскользь удивившись только цене работы, уж больно высока за простого обывателя. А лох-то оказался совсем не простым. Колдун-полукровка эльфийский не дал себя запросто укокошить, а парочкой волшебных словес скрутил убийцу, подвесил в своей лаборатории наподобие летучего мыша – за ноги к потолку – и немного поэкспериментировал на досуге. А опыты у магов, как правило, весьма и весьма болезненные. Неведомо, до чего доэкспериментировался бы чародей, если бы не его дальний и чистокровный родич, явившийся очень своевременно и без предупреждения. Надменный, как тысяча демонов, сидхи полюбовался пленником, оценив невыразительную внешность знаменитого убийцы. Эльф, конечно, подивился затее родственника-мага, в опытах принимать участие тоже не отказался. Ему как раз пришла в голову гениальная идея, тут же, ну почти сразу и воплощенная в реальность. Убийцу-неудачника напоили зельем, усыпили, а после пробуждения доходчиво объяснили, что отныне он практически бессмертен. По крайней мере, в течение ближайших ста шестидесяти семи лет смерть ему точно не угрожает. Можно сказать, волшебники на пару облагодетельствовали молодого человека вместо того, чтобы наказать за несовершенное по счастливой случайности смертоубийство. Более того, ему еще и высокооплачиваемую работу подкинули. От щедрот душевных, надо полагать. Хорошую работу, непыльную, долгосрочную, интересную. Поручалась же новоиспеченному долгожителю малая безделица: следить за одним беспокойным существом. И вовсе не человеком, а эльфом. Вот почему долгая жизнь совсем не будет излишеством, а обречена стать острой профессиональной необходимостью.
И за последние шестьдесят с хвостиком лет где только не довелось побывать господину Валлэ: в Ритагоне жил, в Орфиранге, в Дарже, в Ан-Ридже. С таким шустрым подопечным, как Ириен Альс, не заскучаешь. Нет, по Великой степи следом за эльфом и его лангой «вечный» шпион не ходил, но чутко ловил все слухи, которые доходили до его ушей. И неизменно держал в курсе дел лорда Арьятири.
Хозяин не требовал невозможного. Так, например, не пришлось тащиться в Ветланд. Уж больно в малолюдные места умудрился забраться Альс. Зато теперь поручено было господину Валлэ дождаться момента, когда нога подопечного ступит на игергардскую землю, о чем сразу же доложить хозяину. Даже если придется ждать десять лет.
А терпения невзрачному господину Валлэ точно не занимать.
Вместо того чтобы расслабиться после напряженного дня или, что еще лучше, лечь себе почивать, лорд Далмэди приказал послать за Драйком. Причем ординарцу всесильного Верховного командора было наказано доставить парня живым или мертвым. Если дрыхнет – будить, если бодрствует – не принимать никаких отговорок. Отец зря кликать не станет.
Далмэди расположился на своем диване, водрузил на живот урчащего кота и приготовился лицезреть наследника. Это занятие всегда отнимало у него остатки душевных сил. Только малосведущий мог подумать, что лорд тучен и тяжел на подъем, на самом же деле его сил вполне хватало, чтобы при необходимости вспорхнуть со своего ложа, как бабочка. Другое дело, что порхать не было никакой необходимости. Далмэди требовалось лишь немного терпения.
– Доброго вечера, батюшка, – молвил молодой человек, вошедший в опочивальню. – Вы звали?
– Звал, – проворчал лорд, мазнул взглядом по фигуре сына и сосредоточил внимание на любимце Чуче. – У меня есть для тебя важное и деликатное задание…
– О как! – удивился Драйк.
– Вот так! Как я сказал. И не смей меня перебивать! – прорычал Далмэди.
Молодой человек потупил взор и промолчал. На вид ему можно было дать не более двадцати трех, до того гладким и юным казалось его лицо, но на деле сыну Верховного командора скоро исполнялось тридцать лет. Морщины не бороздили лоб, большие голубые глаза туманила юношеская наивность, и губы его в любой момент готовились ответить улыбкой на улыбку. Даже аккуратная рыжеватая бородка не придавала Драйку необходимой солидности. Юные девицы, несомненно, находили молодого человека достойным самого пристального внимания, а вот папашу беззаботное добродушие сына выводило из себя.
