Czytaj książkę: «Противоречие»

Моим родителям посвящается…

Тамара Александровна Щербакова

Давно прошли лихие 90-е …

Декабрьский вечер, 2018 года. Скоро новый год, а на улице идет дождь со снегом. Под ногами грязь, в воздухе сырость.

Я вышла из здания офиса и, перепрыгивая через лужи на тротуаре, направилась в сторону ближайшей станции метро. Противогололедные реагенты хрустели под подошвами спешащих прохожих, превращая снег в вязкую жижу. Фигуры людей, встречающихся на моём пути, мне казались сжатыми, лица угрюмыми, хмурыми. Рабочий день окончился, и я спешила домой.

Пройдя через затоптанное грязными следами недавно отремонтированное фойе станции метро, я вышла на перрон. Подошел новенький поезд, и я шагнула в вагон. Зайдя в вагон я огляделась и, увидев свободное место, тихо про себя порадовалась. Рядом со свободным местом сидел хорошо одетый мужчина почтенного возраста, широко раздвинув ноги. От свободного места осталась только половина. Уместиться на половинке у меня не получилось и я попросила мужчину подвинуться. Он зло посмотрел на меня и спросил: «Может вам линейку дать?» «Можно», – ответила я, пытаясь сохранить хорошее настроение. Он подвинулся и продолжил читать газету. Доехав до нужной станции, протиснувшись сквозь толпу, я вышла из метро.

Было совсем темно. Улицу освещали одинокие тусклые фонари. Перед светофором застыла огромная пробка из машин. В основном это были иномарки. Резали слух звуковые сигналы нервных водителей престижных машин. Правила дорожного движения в этот час отсутствовали.

Из двора выехала иномарка и, заехав на тротуар, перекрыла мне путь. Девушка за рулём, не глядя в мою сторону, игнорируя, активно жевала жвачку, плотно стиснув губы. Её взгляд был направлен в сторону пробки, мимика лица выдавала злобу и раздражение. И я начала злиться, и я начала раздражаться, и меня охватило неприятное чувство, чувство и желание достать ключ, чтобы ободрать машину девушки.

Я сдержалась, но неприятный осадок на душе остался. Вроде люди в Москве стали жить лучше и богаче, но от чего – то становятся все злее и злее…

Обошла машину, подошла к подъезду дома, поднялась на лифте на свой этаж, достала ключ и открыла дверь в квартиру. Включила свет в коридоре, разделась, вошла в комнату и огляделась.

На столе лежали белые листы бумаги, исписанные маминым почерком.

Мне стало тоскливо, нахлынули воспоминания.

Я вспомнила родителей. Родителей уже нет в живых.

Взяла в руки мамину рукопись.

Мои родители: отец военный летчик и мама инженер строили будущее, как и многие советские семьи. Они думали о «хорошем», были добропорядочными гражданами своей любимой Родины.

Папа летчик – испытатель. Он думал о «великом»: о строительстве коммунизма, ответственно выполнял задания коммунистической партии и военного командира. На досуге увлекался трудами В.И. Ленина.

Мама инженер – конструктор: проектировала цеха заводов.

Они были счастливы. Война и бедность остались давно позади. У них и их детей впереди светлое будущее. Они строят коммунизм. Так думали многие.

Люди с радостными лицами выходили в праздники на улицы, махали флажками, надували детям разноцветные шары, пели, смотрели салют на площадях города. Все были счастливыми и веселыми. А елки… Какие были елки под новый год! Они были наряжены, искусно выполненными, яркими игрушками персонажей из различных сказок, конфетами и мандаринами! Было ощущение огромного праздника.

Многие родители работали по шесть дней в неделю, по утрам делали зарядку под громкоговоритель. Школьники собирали металлолом и макулатуру. Отличники дежурили у памятника В.И. Ленина. В свободное время дети посещали различные кружки.

Мой брат увлекался радиоделом. Собрал радиоприемник и участвовал в выставке «Юный радиолюбитель», где он занял призовое место.

Будучи взрослыми, мы с мужем еще долго пользовались приемником брата.

Летом дети отдыхали на природе в пионерских лагерях. А еще… были семейные путевки в санатории и дома отдыха. Путевки в пионерский лагерь, дома отдыха, санатории и кружки были бесплатными.

Время шло, дети взрослели, наступили…90-е годы. Эпоха новой жизни. Перемены в стране застали людей врасплох. Магазины с пустыми полками, огромные очереди, голод, талоны на продукты, задержки заработной платы, пенсий, обесценивание денег. Граждане любимой Родины заново учились выживать.

Моя мама, к тому времени, стала пенсионеркой. Папы не стало. Мне его очень не хватало. Мне хотелось, чтобы он все это увидел своими глазами. Он так верил в строительство чего-то большого, светлого и великого под названием: «Коммунизм». Какое таинственное слово, что-то необъяснимое и прекрасное.

Многие люди в мыслях, как и мой папа, рисовали что-то красивое и необыкновенное. Этакую сказку. На экранах телевизоров показывали патриотические фильмы, про выдающиеся колхозы и чуть – чуть про безответную любовь. На любовь времени не было, им было некогда. Они строили «Коммунизм».

Вечерами и в воскресные дни папа бережно доставал с книжной полки светлого книжного шкафа, купленного по случаю, очередной томик В.И. Ленина, садился посередине комнаты в позе султана и читал. Как-то перешагивая через него, во время уборки, мама сказала: «Хватит заниматься ерундой, займись делом». Он ответил: «Прекрати издеваться над святыней».

Как же мне хочется сейчас, чтобы мой папа посмотрел какой стала его страна и ее граждане. Ведь он, как и многие, строил коммунизм. Как же так? Что случилось? Где то, сказочное будущее, в которое они верили? Ответа нет…

Жуткий хаос, разруха и нищета 90-х выводила людей из себя. Счета в банках обесценились, и их планы на жизнь обрушились вместе с ними. Оставшись без накоплений, многие не выдерживали и лишали себя жизни. Жизнь теряла смысл…

Мама, как и многие, грустила. Всё чаще и чаще на нее накатывали воспоминания прошлых лет. Среди этих воспоминаний были и воспоминания о тяжелых военных и послевоенных годах, холоде, голоде, карточках на еду. В то время она жила на Южном Урале. Тяжелый физический труд на земле выматывал. Вспоминались кровавые мозоли на руках; руках тогда ещё молодой девушки. Мама стала всё чаще рассказывать о пережитом в те годы.

Современная молодежь, при наличии всех информационных и технических благах, которые можно активно использовать для прогресса и развития, причём в любых отраслях современности, грустит и всё чаще употребляет страшное слово «суицид». Необремененная физическим трудом, уборками в школах и дежурствами, защищенная государством, где во всём виноват родитель, грустит и попеременно демонстрирует, то инфантильность, то агрессию.

Чего же им не хватает? С чего депрессия и скука? Зачем это яркое раскрашивание своих тел в разные цвета радуги, эти кольца в ушах, в носах, бровях и языках?..

В то время, когда моя мама была девушкой, ей и ее ровесникам было не до скуки. Они косили сено для домашнего скота, убирали картошку с колхозного поля. Трудились, учились и пели. Пели хорошие и добрые песни. Это сейчас у молодых есть мобильные телефоны, компьютеры, игры, а у того поколения не было ничего и они надеялись на светлое будущее. Строили ГЭС, БАМ, осваивали целинные земли. Жили в тяжелых условиях без отопления, воды, ванных комнат и шампуней. Они мыли волосы хозяйственным мылом и у них при этом были хорошие, красивые и густые волосы. Крепкие и красивые белые зубы, они их чистили зубным порошком. Дети были послушными. В младших классах они были октябрятами, постарше пионерами, а в старших классах комсомольцами. А как переживали энергичные дети, когда их долго не принимали в пионеры из-за плохого поведения! Они гордились своими званиями, ведь туда принимали «лучших».

Во 2-м классе, когда принимали в октябрята мою дочь, я сшила красную атласную подушечку. На нее прикололи октябрятские звездочки с портретом В.И. Ленина в детстве. Дети с любовью рассказывали стишок:

«Когда был Ленин маленький, с кудрявой головой, он тоже бегал в валенках по улице зимой»…

Их класс принимали в октябрята на Красной площади у мавзолея В.И. Ленина, глаза детей искрились счастьем и гордостью. Они не сомневались в том, что и дальше их любимая страна будет только цвести и развиваться.

И снова испытания… и снова нищета… 90-е годы…

Мама затосковала. Она подолгу могла рассказывать мне о прошлом. И как-то, я ей сказала: – «Мама, тебе надо написать воспоминания. Пиши!»

И мама написала…

И вот я держу в руках листы с родным почерком. Я читаю и мне больно и обидно за них, за родителей. Обидно за их несбывшиеся мечты и надежды. На мои глаза навернулись слезы. У них не было ничего того, что есть сейчас у молодых, едва вставших на ноги.

Но от чего же молодежь всё чаще и чаще встречается такая недобрая, а подчас даже жестокая? Что же нужно человеку для полного счастья? Многие из них путешествуют по миру, ездят на дорогих и красивых машинах, хорошо кушают, одеваются, ходят в музеи, театры, на концерты. Что же им не хватает? От чего не горят их глаза? От чего и почему тоскуют? Почему одиноки?

Поколение моих родителей строило светлое, а получилось наоборот…

***

Война. Урал. Касли.

Мало слов, а горя реченька, горя реченька бездонная…

Война явилась тяжким испытанием для русского народа. Многих «коснулось» это испытание, но некоторые жили тогда и по пословице: «Кому война, а кому мать родная». Многое я запомнила из того, что говорили взрослые в очередях. Ведь приходилось часами стоять за хлебом или даже в бане.

***

Зима. Предбанник. Еле освещает тусклая лампочка, здесь ждут своей очереди женщины с детьми и моя мама со мной и двумя моими сестренками. Среди нас стояла молодая женщина совершенно седая, конечно у нее стали спрашивать отчего, да почему… Она сначала отнекивалась, а потом рассказала. Ее мужа вскоре после свадьбы взяли на фронт, писем долго не было, потом она получила от него письмо из госпиталя. Она поехала к нему. Пришла в палату. Он долго не говорил о своем ранении. А потом откинул одеяло, и она увидела, что у него нет обеих ног. Она хотела забрать его с собой, он долго не соглашался. Потом она его убедила и пошла к начальнику госпиталя, оформлять документы. Когда все было готово, она пришла к нему в палату, а он умер. Его сердце не выдержало. Вот тогда, в одночасье она и посидела. А у другой после похоронки помутился разум. Она колодец приняла за машину, отодвинула крышку, приняв ее за дверцу и, прыгнула в колодец. Спасти не удалось.

***

Холод, зима, дров нет. Отапливать свои деревянные дома нечем. Кто как выходил из этого положения. Соседка нашла такое решение: отрезала половину дома (у нее был пятистенник) и пустила его на дрова, отапливая вторую половину дома.

А мы с мамой после ее ночного дежурства брали салазки, пилу и шли в ближайший лес, в болото; пилили поваленные деревья и собирали валежник. Силенок было маловато, салазки были подкованы железными полозьями, но они протерлись по – середине и скребли по снегу. Везти их было тяжело.

А эвакуированные из города Липецка, которых поселили с семьей к нам, удосужились разбить стекла двойных рам в четырех окнах, забили окна фанерой и засыпали землей. Поставили таганчик посередине избы, на него поставили сковороду и на ней развели костер. Дым, копоть. Комната превратилась хуже, чем в конюшню.

Мыло тогда достать было трудно. В магазине продавали вместо него маленькие кирпичики из белой глины. Вшей расплодилось «полчища». Работала в бане вошебойка – это камера, в которой при повышенной температуре прогревали одежду.

Мама стирала белье с отваром печной золы.