Czytaj książkę: «На бегу»

Czcionka:

Посвящается моей бабушке Люде, человеку с ангельским терпением, королевским чувством такта и необъятной добротой.
Мир и персонажи этой книги являются вымышленными и любое сходство случайно.

Корректор Евгения Царик

Дизайнер обложки Любовь Деточкина

ISBN 978-5-4485-3383-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Старик и море

Плыла по волнам лодка. В ней было три рыбака. Одному было лет двенадцать, другому около тридцати, а третий был седым с кирпично обгоревшим лицом, испещренным глубокими морщинами.

На горизонте показался плавник, торчащий из воды. Он стремительно приближался к лодке.

– Акула! – закричал мальчишка.

– Надо спасаться! – присоединился к нему мужчина.

– Здесь нет акул, – тихо сказал старик.

Мальчишка вытащил из-за пояса нож.

– Я ее убью! – выкрикнул он и, размахивая ножом, прыгнул за борт.

– Я обещал твоей матери вернуть тебя живым! – закричал мужчина и прыгнул за ним.

Старик остался сидеть в лодке. Он просидел так до заката, потом вытянул сети, и погреб к берегу.

На следующее утро старик пошел в порт и стал искать новых помощников.

– Мне нужны молодые и крепкие, – говорил старик.

– А куда ты дел тех, что вчера нанял? – спросили у старика.

– Их поглотила акула, – ответил он.

– В наших водах нет акул, – сказали ему.

– Я знаю, – ответил старик, и продолжил искать помощников.

Творец

В его мыслях жили сотни реальностей, обитаемых и нет. Он знал каждого персонажа, знал его судьбу и порой даже изменял истории некоторых. Он беззаветно любил свои творения. Некоторые из них отражали его самого или какую-то часть его натуры. Другие же были противоположностью, но были и третьи, которые словно придумались и родились сами, и оставались до конца неразгаданной загадкой, даже для своего создателя. Он творил все новые и новые миры. Он жил, мечтал, любил в них. Он умирал в своих мирах, и любовался, как они живут дальше без него. Он был огромным мешком гороха, каждая горошина в котором была бесценным жемчугом, целой вселенной. Но была одна реальность, в которой он был тенью, серой, неприглядной, никому не нужной и несчастной. Он бродил по этой реальности с потухшими глазами мертвеца, его не радовал этот мир, и он ничего не мог изменить в нем, потому что это был единственный не придуманный им мир.

На той стороне длинных гудков

Антон нажал вызов. Он тяжело дышал и перебирал в уме слова извинений.

***

Аня сладко спала, обняв зареванную подушку. Телефон тихо вибрировал на кровати. Ей снился котенок, он урчал и тыкался мокрым носом в лицо.

***

«Какое неуважение к клиентам», – думала Ирина, читая смс от Анны, – «отменить стрижку по каким-то личным причинам и не отвечать на телефон». Ирина набрала номер салона красоты. После двух гудков постучала ноготком по столу. Гудки продолжались.

***

В салоне царила паника. Под аккомпанемент телефонных звонков парикмахеры и ожидающие клиенты суетились вокруг упавшей в обморок девушки. Каждый норовил прорваться и опробовать свой способ вывода из обморока. Кто-то бил по щекам. Одна парикмахерша дула в лицо. Другая поднимала вверх ноги несчастной. Кто-то из клиентов сильно щипал девушку за руку. Третья парикмахерша схватила пульверизатор и, растолкав собравшихся, забрызгала лицо девушки водой.

Мужчина, стоявший в углу и к тому моменту уже дозвонившийся до скорой помощи, увидел, что девушка очнулась.

– Вы знаете, мне кажется уже не надо, она очнулась.

***

– Уверены? Отменяете вызов? – ровным голосом спросила Катерина.

– Отменяю, – послышалось в трубке.

Катерина лежала на полу, раскорячив ноги. Рядом валялся стул с расколотым колесом. Лужа кофе медленно затекала в стык линолеума. Катерина приподняла мокрую майку и посмотрела на красный ожог.

– Лена, какой номер в ожоговом?

Лена, не отрываясь от принятого вызова, протянула ей лист с номерами отделений.

Катерина позвонила.

Пост медсестры не отвечал. Она набрала номер дежурного врача, послушала длинные гудки. Поморщилась, случайно прикоснувшись к животу, и позвонила заведующему отделением.

***

В ожоговом отделении пищали датчики пожарной сигнализации. В вестибюле медсестра тушила горящую штору и плакат. Врач и санитар гонялись за мужчиной, лицо и руки которого были в сильных ожогах. Мужчина был проворен. Он не только успевал уворачиваться от медиков, но и поджигать зажигалкой все, до чего мог дотянуться.

Заведующий отделением поднял трубку звонящего телефона, нажал кнопку отбой и набрал психиатрию.

– Здравствуйте, это из ожогового, у меня тут пироман, бегает, все поджигает.

– А почему его к вам доставили?

– С пожара привезли, в ожогах.

– Ну так лечите.

– Он в каком-то припадке, мы его даже поймать не можем. Это все-таки ваша специализация.

– Ловить?

– Лечить.

– Ожоги сильные?

– Да.

– Значит пока он ваш пациент. Освобожусь, пришлю к вам бригаду.

***

Леонид Павлович повесил трубку на рычаг стилизованного под старину телефона. Повернулся к собравшимся и сказал:

– Извините, что нас прервали. Я вас внимательно слушаю.

– Выписку пиши! – нарочито грубым голосом, сказал толстый лысый мужчина в больничной одежде, вытянув вперед руку с консервным ножом.

– Могу я вас как-то убедить остаться у нас еще ненадолго?

– Нет.

– Петр Дмитриевич, у вас жена на даче, ключей от квартиры нет, я не хочу, чтобы вы ночевали на улице.

Лысый опустил руку.

– Мне выписку! И мне! – присоединись двое других собравшихся. Оба были маленького роста, тщедушного телосложения, и обладали необъяснимым сходством братьев. Различала их прическа. У одного волосы обрамляли серыми сосульками вытянутое лицо. У другого – торчали вверх жестким ежиком.

Парень с ежиком подскочил к лысому и, схватив его руку с ножом, начал ей размахивать наподобие фехтовальщика.

– Выписывай!

– Олег, у вас экспериментальный препарат. Вы большой молодец и идете на поправку, но вы же понимаете, что мне надо отчитаться о вашем лечении. Люди ждут результатов исследования. Если я вас выпишу без отчета, меня просто уволят за халатность. Вы же уважаете меня, мы с вами знакомы девять лет.

Дверь в кабинет резко отворилась. Вбежали санитары и медсестра. Они быстро скрутили лысого и Олега.

– Леонид Павлович, извините пожалуйста, не сразу сориентировалась, – сказала медсестра и пошла к третьему участнику мятежа, который забился в угол и горько плакал.

Когда пациентов вывели, Леонид Павлович достал мобильник и позвонил сыну. Прослушав серию длинных гудков, нажал повтор вызова.

– Ты доехал?

– Доехал.

– Чего не поднимаешься?

– Я на въезде в город.

– У тебя скорую на фоне слышно, подумал внизу ждешь. Езжай ко мне, я столик заказал. Вечером за мамой заедем. Ей не терпится с Аней познакомиться.

– Пап, я без Ани приехал. И давай отложим ужин. Я тут сильно занят. Я позвоню позже.

***

Врачи скорой подбежали к разбившейся машине.

– Как вас звать?

– Антон.

– Можете пошевелить ногой Антон?

– Нет.

– Сидите спокойно, сейчас мы вас вытащим.

– Мне надо позвонить, это важно.

Антон нажал вызов. Он тяжело дышал и перебирал в уме слова извинений.

Ведьма

В одной из серых бетонных коробок, которые смотрят желтыми квадратами в темноту. Там, где переплетаются асфальтные тропы, где дракон, рождается из тени детской площадки, где всего одно зеленое дерево, ветви которого ночами танцуют танец теней. Там, где тьма повержена огнями рекламных щитов, живет ведьма.

Она не варит зелье в котле, не пугает бородавками на носу, не носит остроконечную шляпу. Но она все та же, как и века назад.

Создающий прекрасное

– Вы кто?

– Создающий прекрасное.

– Кто?

– В данный момент сценарист. Видите ноутбук, блокнотик, унылое лицо и тремор в ноге от непрерывных дедлайнов.

– Чего вы меня путаете. Сразу бы и сказали. И тремор ваш не зря. Дедлайн вот уже, можно сказать вчера. Где готовый сценарий?

– Тут, – сказал сценарист, похлопывая сумку с ноутбуком.

– А выслать нельзя было?

– Нет.

– Еще один параноик.

– Вы не поняли, я должен его презентовать.

Сценарист вынул из кармана ленточку и завязал бантик на руке продюсера. От неожиданности продюсер уставился на него и простоял так несколько минут. Опомнившись и придя в переговорный зал, он застал там фокус-группу, внимательно взирающую на сценариста, размазывающего черные полосы по презентационной доске.

– Что здесь происходит?

– Тсс, – послышалось от собравшихся.

Продюсер сел на крайний стул.

Сценарист выливал, как теперь можно было разглядеть, тушь из банки на доску, создавая все новые и новые текущие полосы.

Одна из полос достигла края доски, и собравшаяся капля туши смачно упала на бежевый ковролин. В этот миг продюсер вышел из очередного ступора. Часто поморгал, хотел было что-то сказать, и уставился на бантик на руке. Этот глубокий темно-синий цвет напомнил ему о маме. Молодая с ярко рыжими кудрями, выбившимися из-под косынки, она стоит у старенькой гладильной доски и отпаривает ему школьный пиджак этого прекрасного темно-синего цвета. Такой был только у него во всей школе, тогда-то он и решил, что быть неповторимым надо во всем. И эта мысль вела его по жизни и привела в художественный институт, а потом в школу кинематографии. И там, через боль и разочарование, он понял, что не будет ни сценаристом, ни режиссером, и наконец, обрел свое призвание, которое привело его сюда, где какой-то псих измазал всю доску и безвозвратно угробил ковер.

Тем временем, сценарист достал из своей сумки флакон, подошел к мрачной, тучной женщине в центре зала и брызнул ей в лицо. Она отпрянула, а потом расплылась в улыбке. Взяла за руки по соседству сидящих людей и басовито запела:

«В степи широкой под Иканом

Нас окружил коканец злой,

И трое суток с басурманом

У нас кипел кровавый бой…»

Из дальнего угла зала стал подпевать визгливый мужской голос.

Солидный мужчина с бородой и залысинами на висках начал прохаживаться вдоль доски, чеканя шаг.

Сценарист поднял за руку совсем молоденькую практикантку, которая пыталась что-то конспектировать, и закружил. Она звонко засмеялась, сделала еще несколько оборотов, потом забралась с ногами на узкий подоконник, утроилась там как на насесте, раскинула в стороны руки и начала плавно размахивать ими.

Сценарист захлопал в ладоши в такт расхаживающему у доски старичку. К его хлопкам присоединились еще несколько хлопающих. Причем каждый хлопал в своем ритме, но хлопки гармонично сливались в одно целое, и все еще басившая на весь зал дама попадала в такт своей, переходящей уже в тантрический транс, песней.

Высокий худой мужчина подошел к регулятору освещения и начал его крутить.

Когда свет погас, проявились яркие звезды на фоне машущей крыльями птицы, и призрачная тень присутствия Луны, которая точно есть где-то за спиной, но поворачиваться так лень. А свет начал нарастать и скрывать искры, вылетающие из шпор королевского гвардейца, несущего караул. Свет растворял в себе невыносимые, заставляющие дрожать от страха и наслаждения воющие звуки, похожие на ветер, исходящие от старой шаманки, бьющей в бубен. Которым являлся круглый оранжеволицый господин, мерно ударяющий каблуками о пол. Несмотря на ковер, звук получался ясным, с мягкой глухотой и таким мощным, что казалось, все здание вибрирует вместе с ним.

Сценарист подошел к столу, открыл ноутбук, вывел на экран текст сценария и направился к двери. По пути он легко сдернул ленточку с руки продюсера. Вышел и громко хлопнул дверью.

Всё исчезло.

Некоторые растерянно переглянулись, потом окончательно пришли в себя, сделали серьезные лица и сразу забыли странное наваждение. Только продюсер все смотрел на застрявшую в дверном проеме темно-синюю ленту.

Darmowy fragment się skończył.