Сейчас прошло полгода после моего недельного пребывания на Смоленщине. Возвращаюсь к тем незабываемым дням. Начну с главной даты – 25 февраля 2017 года. Незадолго перед тем Таечка Иванова, продолжая свою работу о клубе «Дерзание» при Дворце пионеров, трудясь над главой «Команда Адмирала», брала у меня интервью (я работала педагогом вместе с Алексеем Адмиральским) – просила рассказать о родителях. Я назвала имена-отчества мамы и папы, даты рождения и кончины. И вот 25 февраля моя бывшая ученица Юля, мама Таечки, привезла мне распечатку справки, полученной через интернет.

В 1972 году моя воспитательская группа второго курса педагогического училища № 5 (теперь педагогический колледж № 8) создала из только что собранных материалов музей «Дети и воспитатели осажденного Ленинграда»; он был открыт 1 июня 1972 года, в День защиты детей. Наградой совету музея стали организованные администраций училища поездки по местам Боевой славы. Их было несколько: в лагерь Саласпилс, в Белоруссию к памятнику Хатыни, в Волгоград и другие. В 1974 году я с группой студентов, членов совета музея поехала в Хатынь. Под впечатлением от поездки написала поэму «Устала Хатынь гореть», посвященную памяти отца, родившегося и погибшего в Белоруссии. А летом 1974 года вернулась в Витебскую область в надежде найти на Братской могиле фамилию папы. Тщетно.

УСТАЛА ХАТЫНЬ ГОРЕТЬ

Памяти отца

1

Мне все снится Полесье. Наверно, пора
Мне в отцовское детство на берег Днепра,
Мне в отцовскую зрелость, где сорок второй
Стал последней вершиной, невзятой горой.
Повторю восхожденье. По жизни отца
Все неполные тридцать пройду до конца.
Выйду в лето – а солнце смешалось с дождем,
Постою на земле, где отец мой рожден.
Вскружит голову запах цветения лип…
Я земле поклонюсь, где отец мой погиб.

2

Какие длительные сборы —
Прошло полжизни – тридцать лет.
В моих руках простой билет.
Всего час двадцать – слишком скоро
Меня доставит самолет
В горячий май сорок второго —
Где госпиталь отцу был кровом,
Назад, в войну меня вернет.
Еще мне не было восьми,
Еще я в жизни знала мало,
Но слов значенье понимала —
«За землю предков лечь костьми».
Сдержав последнее рыданье,
Не я сжимала ком в горсти…
За запоздалое свиданье,
Земля отца, меня прости…
Фамилий нет. Здесь только даты.
Могилы братские просты.
И каждый май несу цветы
Я Неизвестному солдату.

3

И словно в сказке – неоглядно,
Нет ни начала, ни конца,
Вся в полевых цветах, нарядна
Предстала мне земля отца.
Стою неловко и сутуло,
И сколько видит глаз – поля.
Так вот куда меня тянуло…
Многострадальная земля
Ста тридцати шести Хатыней.
Представить только – сердце стынет…

4

Каждый четвертый – мертвый,
Каждый четвертый.
Пухом земля простерта
Над каждым четвертым.
Из военного пекла
Каждый четвертый – пеплом.
Всюду легок и светел – пепел.
Где ты, отец мой, где ты?
Тщетно ищу по свету…
Время не сохранило
Холм над твоей могилой.
Где ты, отец мой, где ты?
Зиму сменяет лето,
А над землей светел – пепел.
Знаю, отец, ты рядом —
Пепел поднялся садом,
Горькой взошел полынью,
Памятником Хатыни.
Стала земля седая – Пух тополей не тает.
Пепел! Снежная замять! – Память.

5

Никогда над Хатынью эхо
Не повторит детского смеха,
Никогда петушиное пенье
Стариков не разбудит в селенье,
И ведро никогда не коснется
Пересохшего дна колодца.
Диких уток залетная стая
Не услышит собачьего лая.
Вас в Хатыни никто не встретит,
Распахнул все калитки ветер…
Память в колокол бьет со стоном…
Солнце плавится в небе бездонном…

6

Три березы встали над Хатынью —
Не расти четвертой рядом с ними.
Не подняться никогда отныне
Каждому четвертому с живыми.
Три свечи навечно над могилой —
Над Хатынью светят три березы.
Пламя кроны осенью остылой
Ветер раздувает. Листья – слезы.
Над Хатынью скорбно три березы
Замерли в бессменном карауле,
Зябнет ствол на мартовском морозе,
Ветви в тени пепел отряхнули.
Три послевоенные березы
Колокольный стон Хатыни слышат.
Запеклись кровавым сгустком розы,
Сдавлены разломом черной крыши.
Трем березам зеленеть в Хатыни.
Цифрам, что на плитах, сердце ранить.
Три березы. Нет четвертой с ними.
С ними рядом вечна наша память.

7

Огонь ненавистен Хатыни,
Огонь для Хатыни – смерть,
В саване пепла не стынет…
Хатынь устала гореть.
Кричат обгоревшие трубы,
Забывшие мирный дым.
Бревна на срубе – трупы —
Под небом тлеют седым.
Бетонная стела – стена…
Ветер тюльпаны колышет,
Взывают к нам имена:
«Огню быть навеки с нами —
И в зной, и в морозную стынь.
В памяти пепла – пламя,
Тревожным печальным набатом
Гудит колокольная медь.
Сменился восход закатом,
Устала Хатынь гореть.

8

Настоявшийся дух чабреца…
Надышаться им вдоволь мне бы,
В синеве раствориться неба,
Затеряться в краю отца…
Мне до каждой тропинки знаком
Путь к деревне, и мнится – когда-то
Распрощалась в Хатыни с хатой,
Чтоб войти в ленинградский дом…
Присушила меня Беларусь…
Я бросаю в колодец монету —
Говорят, есть такая примета…
Непременно сюда вернусь…

В ПРЕДДВЕРИИ ПОЕЗДКИ

И вот в моих руках справка интернета: «… умер от ран 11 мая 1942 года. Место первичного захоронения – Смоленская область, Демидовский район, деревня Добрино, могила № 6 во втором ряду». В ту же ночь, потрясенная, я писала:

Я с детства ожидала эту весть:
Деревня Добрино,
могила номер шесть
И уточненье: во втором ряду.
Не сомневайтесь – я ее найду.
В ней мой отец,
Борис Береговой,
И дата смерти —
май, сорок второй.
Синь неба и черемух белизна.
Взошла его тридцатая весна.

25 февраля 2017

И удивительное название деревни сразу отозвалось стихами:

Деревня Добрино.
Как имя благозвучно!
Как значимо…
В нем для меня сошлись
Несовместимы,
но и неразлучны,
Война и мир,
миг – вечность,
смерть и жизнь.
Деревня Добрино…
Здесь упокоен
Скончавшийся от ран
мой молодой отец,
На фронт ушедший
добровольцем воин,
Красноармеец,
рядовой боец.
Спасибо, Добрино,
отеческим гробам
Земля твоя навеки
пухом будет.
Отныне ты
Отечество и нам,
Потомкам павших.
Счастья твоим людям!

25 февраля 2017 года

Юля по электронной почте отослала стихи в деревню Добрино. Началась переписка.

Директор школы Татьяна Федоровна Киселева оказалась добросердечной – пригласила приехать. Я готова была поведать ребятам этой школы о музее блокадного детства, о Ленинграде времен Великой Отечественной войны, уверенная в том, что детям, живущим недалеко от города-героя Смоленска, интересен будет мой рассказ. Поездку запланировали на май, к Дню Победы. Я пригласила сопровождать меня Марину Белкину, давнего моего друга, бывшую ученицу, а потом соавтора первой моей книги стихов, художницу, разносторонне одаренного человека: автор и исполнитель, гитаристка, победитель многих фестивалей. Марина хорошо знала не только меня, но и музей педагогического училища, которое заканчивала, принимала участие в работе музея.

Год под созвездьем Ивановых —
Теперь я так его зову.
Февральский день – всему основа,
Не плод фантазий – наяву.
Значительнее года нет.
Свои секреты Интернет
Поведал мудрым людям новым,
Благословенным Ивановым.
Им имя Юлия и Тая.
Средь ярких звезд они, мерцая,
Сумели прошлое вернуть,
В Демидов осветив мне путь.
И я узнала наконец,
Где упокоен мой отец.

В ДОБРИНО ДУХОВЩИНСКОГО РАЙОНА

Билеты в Смоленск мы заказали на 3 мая. Татьяна Федоровна Киселева предложила сначала побывать в ее школе, которая находится в деревне Добрино, не доезжая Смоленска. На станции Ярцево нас ждала машина. Муж Татьяны Федоровны и она сама повезли нас в Добрино. По дороге выяснилось, что под Смоленском две деревни носят это имя: одна в Демидовском районе, другая на Духовщине. Госпиталь в 1942 году был в деревне Демидовского района. Теперь в этой деревне никто не живет. Сотрудники школы Духовщинского Добрино огорчились, что мы приехали не к ним. Но мы-то ехали на Смоленщину, защищая которую, погиб мой молодой отец, погибли его однополчане, имена которых были вписаны в медицинскую справку, полученную через интернет.

В поезде я дописала стихи, посвященные им.

Товарищи отца, однополчане,
Вы – 265-й ОЛБ.
Читаю список скорби и печали,
О вашей гордой думаю судьбе.

Мне выпало на долю сопричастье:
Фронтовиков оплакать и отпеть.
Знакомо мне горчайшее несчастье —
Не ведать, где бойца настигла смерть.

Могила братская – священней нет земли,
Демидовский погост – земля святая.
В сорок втором здесь братья полегли,
Чтоб в сорок пятом победили в мае.

Я уже знала, как выглядит мемориал: фотографию Братского захоронения передали сотрудники 2-й школы города Демидова, с которыми связалась Татьяна Федоровна Киселева. Она же познакомила меня с директором музея в Демидове, пригласила нас с Мариной в музей и договорилась с администрацией города предоставить нам машину для поездки в Добрино Демидовского района, где был госпиталь и первичные захоронения умерших бойцов. Ожидание поездки было мучительным, хотелось приблизить 3 мая. Чувства были так растревожены, что постоянно выливались в стихи – об отце, о Смоленской земле и живущих здесь людях.

Я время тороплю и подгоняю.
Дорога поездом в Смоленск, на третье мая.
Подарки собраны, и взят билет,
Всё подготовлено. Терпенья нет.
Не километрами, годами исчисляю
Я этот путь к тому – другому маю,
Где смерть от ран и год сорок второй,
И госпиталь с названьем полевой.
И только через семьдесят пять лет
Благословенный мне ответил Интернет,
И я узнала место погребенья
Отца. Какое тут терпенье?
Мемориал в Демидове. Я еду.
Могила братская. Канун Победы.

3 апреля 2017

Возвращаюсь ко дню, когда нас встретила на машине Татьяна Федоровна. Деревня Добрино в 75 км от станции. Высокое небо пронзительной голубизны, березы стройные, с нежной зеленью – никогда таких высоких берёз мне не приходилось видеть, поля без границ, очень редкие постройки. Вот она какая, Смоленщина.

Приезжаем в школу. Двухэтажное кирпичное здание, участок красоты несказанной: роща, озеро, плодовые деревья, школьный огород. В школе 21 ученик (1—9 классы) и 10 учителей.

Татьяна Федоровна Киселева провела нас по школе. Рассказ ее был прост и обычен, но все говорило о том, что в школе, как в любимом доме, тепло и уютно. Учительская светлая, в окнах солнце и начинающие опушаться первыми листьями деревья, за столом приятно не только говорить о работе, но и пить чай из красивых чашек. Классы небольшие, но по-семейному светлые, и нет в них ничего казенного, учрежденческого. Школьный музей рассказывает об истории края, школы, в нем поделки и прекрасные вышивки.

На 15 часов назначен праздничный концерт. Гости – родители, бабушки-дедушки, представители администрации, участники концерта – дети и учителя. Нарядно украшенный зал.

Концерт добавил к нашему первому впечатлению доказательства, что школа – дом: учителя и ученики вместе стояли на сцене, вместе пели, композиция была общей для детей и взрослых. Те и другие получали удовольствие от участия в ней – это передавалось сидящим в зале. А присутствие родителей, бабушек и дедушек, свидетельствовало о том, что школа – культурный центр деревни. Учительский коллектив дружный и сплоченный. В хоре на сцене – ученики, учителя и директор рядом.

Меня приглашают на сцену. Рассказываю о музее, посвященном детям блокады. Вглядываюсь в лица сидящих в зале. Бабушки вытирают слезы. Дети внимательно слушают. Это помогает вспоминать самые яркие экспонаты, их историю. Наконец уступаю место Марине. Я знала, что ее исполнение производит сильное впечатление. Она умеет заворожить зрителей, увлечь их, пригласить к совместному пению. Зал участвует в концерте – песни знакомые и любимые – сливаются голоса гостей и хозяев.

Она поет, а зал внимает.
Под струн волшебный перебор,
Ей вторя, тихо подпевает
Родившийся стихийно хор.
А я сквозь слезы вглядываюсь снова
Чрез толщу лет, спрессованных из дней,
Не в Белкину – в Маринку Копылову,
Ту, с предпоследней парты у дверей.

Администрация района со словами благодарности одаривает нас сувенирами, но превзойти впечатление от детских подарков ничто не может. Мне дарит девочка-шестиклассница подушку с котом с выразительными зелёными глазами, Марине – тоже подушку с яркими лентами и бантиками.

«Мне хотелось бы собрать ваших учителей, отметить День Победы, вспомнить погибших», – говорю я Татьяне Федоровне. «А вы подождите, – отвечает, – мы сейчас спустимся в столовую».

Мы потрясены: столы, красиво сервированные, как на свадьбу, ломятся от яств – закуски, вина, соки. Собрались не только учителя, а весь взрослый коллектив – сотрудники, работники столовой.

Это было удивительное застолье! Вспомнили погибших, благодарили участников войны и желали им здоровья, пели, потом все замолкли, и кто-то напомнил мне: «Вы обещали почитать стихи». Долго слушали: о войне, о Ленинграде. Потом пела Марина – ей подпевали.

Деревня Добрино – нет имени чудесней.
Оно созвучно со стихами, с миром, с песней.
Благословенная смоленская земля —
Без края небо, без границ поля.
А люди в Добрино! И не отыщешь слова…
Татьяна Федоровна Киселева —
Для просвещения счастливей школы нет,
Когда директор излучает свет.
Деревня Добрино. Земля святая.
Вам благодарная, Любовь Береговая.

Провожать нас в автобусе отправились человек десять, и все с цветами. С цветами и пакетами снеди на завтрак покинули гостеприимную школу Добрино. В гостинице нам сразу сказали: «Из города звонили – с гостей плату не брать».

В 8:45 за нами пришла машина. Отправились в школу Озерного района. После посещения школьного музея на машине, присланной из Демидова, поехали в Демидовский краеведческий музей, где нас ждали организаторы встречи со школьниками.

Так вот она – Смоленская земля:
Болота, кочки, перелески,
Высь неба, неоглядные поля
И юных трав безудержные всплески,
Семья березок сказочного роста,
А елям-ветеранам по столетью.
Ютятся в склонах сельские погосты
Венков бумажных в ярком многоцветье.
Спешит машина. Добрино, прощай!
В Демидов нам, к родному пепелищу.
Все правильно: обрящет тот, кто ищет.
Вторая родина – Смоленский край.

To koniec darmowego fragmentu. Czy chcesz czytać dalej?

Inne książki tego autora

Tekst

Любовь Береговая

Встреча. Стихи

Долгий путь к отцу